Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

Зеленоглазая Инесса

Александр Владимирович Бутенин. 1973 года рождения. Санкт-Петербург.
Пресс-секретарь СПбГМТУ, советник государственной гражданской службы РФ 1-го класса, к.э.н.

Зеленоглазая Инесса

Что нам чудовища Лох-Несса?
Иль астероидов пролет?
Зеленоглазая Инесса -
вот, кто покоя не дает.

Задам вопрос, как мирный житель:
Инесса, героиня-мать,
ну что Вам стоило б, скажите,
Владимира охомутать?!

Ведь к счастью в жизни Вашей личной
был ясен и недолог путь.
Чуть-чуть бы Вы поэнергичней,
да понастойчивей чуть-чуть...

Вам следовало б только прежде
об стол ударить кулаком.
Не оставлять его  с Надеждой,
а смыться вместе и тайком.

И неудавшегося брака
стерев злосчастное клеймо,
бежать вдвоем из тьмы и мрака
партийной школы в Лонжюмо.

Умчаться, скрывшись от погони,
от слез, скандалов, пошлых сцен.
В непломбированном вагоне
в Локарно, в Базель, в Берн, в Люцерн.

Жить там, где не грохочут залпы
переворотов и войны.
Снять домик с окнами на Альпы
в плену озерной тишины.

Встречать закаты и рассветы,
бродить по сказочным лесам.
Пить кофе поутру с газетой,
прикусывая круассан.

Карабкаться на пару в горы,
любуясь всем, что есть кругом.
Вести лишь об искусстве споры,
не помышляя о другом.

Найдя в любви: покой, спасенье
(камин, цветы, вязанье, плед),
всю жизнь прожить без потрясений
и революционных бед...


Чужой
Даниилу Хармсу

На Маяковского (Надеждинской)
сидит в квартире странный дядя,
с тоскою черной день-деньской
на улицу из дома глядя.
Но вопреки названию улицы
в душе у дяди нет надежды,
в буфете нет вареной курицы,
а в гардеробе нет одежды.
Одежда есть, но тоже странная:
пиджак короткий, бриджи, гетры.
У дяди внешность – иностранная,
таких теперь на километры
не встретится от Ленинграда.
Война вступила в третий месяц,
реальной кажется блокада,
она близка, хоть плачь, хоть смейся.
Но дядя попросту боится,
разоблачения ждет, как шулер.
Его страшат чужие лица,
ведь он закончил Петришуле,
язык там выучил немецкий
и говорит на нем свободно.
Не так, как гражданин советский.
Он - не советский, кто угодно.
Чужой внутри, чужой снаружи.
Глаза запали, как у мумии.
Не хочет в руки брать оружие,
и симулирует безумие.
Свои высказывая страхи,
и сея панику в народе,
сам приближается он к плахе
еще пока что на свободе.
Неосторожные беседы
средь непроверенных знакомых
порой несут с собою беды:
решетку, камеру, оковы.
Нет шансов у ОБЭРИУта,
по нем звенит дверной звоночек.
Обыщут дом, все отберут и
утащат до последних строчек.
Непонятый и гениальный
писатель северной столицы,
окончит жизнь на Арсенальной
в психиатрической больнице.


Чекисту

Страна была в большой беде,
а ты служил в НКВД,
и был простым чекистом -
суровым и плечистым.

Казалось, видел все насквозь,
пуская судьбы под откос.
Громил врагов народа,
как требовал Ягода.

Не выбирал себе путей,
не замечал чужих смертей.
Предателя, иуду
выискивал повсюду.

Ты хладнокровно и не раз
готов был выполнить приказ
жестокий и тяжелый,
подписанный Ежовым.

И по фронтам войны, как смерч,
пронесся ты в отделе СМЕРШ.
Разоблачил шпиона,
вот только был ли он им?

Орденоносец, медалист
пред партией кристально чист,
но склонен был к запоям
наедине с собою.

Тебя застал я стариком,
не вспоминавшим ни о ком:
угрюмым, молчаливым,
и вовсе не счастливым.

Ты не раскрыл секретов мне.
Все, что хранил на самом дне,
что в сердце тайной было -
унес с собой в могилу.


Сергей Довлатов

В шлепанцах домашних под халатом,
бородатый, рослый и хмельной
человек идет - Сергей Довлатов,
семенит собачка за спиной.
Вышли прогуляться по Фонтанке.
Невский, Рубинштейна, пять углов…
Возвышаясь над людьми, как в танке,
наш герой в толпу нырнуть готов.
Взяв подмышку папку, в ней наброски,
планы ненаписанных вещиц,
он спешит на встречу с Осей Бродским,
восхищая местных продавщиц.
Если довелось чуть позже выйти -
Фокстерьерша Глаша на руках,
что не помешает, всё же, выпить
пару «жигулевского» в ларьках.
В центре Ленинграда всем знаком он:
балагур, рассказчик, дебошир.
Он живет по собственным законам,
изучая этот странный мир.
Чует, где найти компанию – нутром.
Все друзья поблизости живут,
но всегда, с похмелья даже, утром
ждет его старинный "Ундервуд".
Чистый лист, заправленный в каретку.
В перспективе - новая глава.
Что ж, пора присесть на табуретку -
бить в строку заветные слова…


Пасхальный Петербург

Природы сон воскресным утром
нарушен звуками весны.
На небе нежным перламутром
сияют тучи-валуны.

Деревьев легкие антенны
не скрыты патиной листвы.
Морской водой набухли вены -
Фонтанки, Мойки и Невы.

Насквозь пронзают спящий город
рапиры солнечных лучей.
Из церкви, в церковь льется скоро
народа праздничный ручей.

Блестит червонно купол храма,
и слышен целый день окрест,
как будто кукольное «ма-ма»,
людской рефрен: «Христос воскрес!»


Стихийное счастье

На море был шторм, бесновалась стихия,
барашки стадами паслись на волне.
Напрасно старался собрать их в стихи я,
хотя ведь ручными казались вполне.

Весь пляж под гребенку причесан был ливнем,
а ветер все злился, никак не стихал,
вонзая в меня свои острые бивни,
песком заметая начало стиха.

И рыбы и птицы меня полюбили,
я им показался пиратом лихим.
А волны, шутя, по коленям мне били,
должно быть, по вкусу пришелся стих им.

Эх, мне б оседлать эти водные глыбки!
Отважно на них прокатиться верхом,
встречая всех в море любезной улыбкой,
и вслед провожая красивым стихом -

веселой строкою, не знающей горя.
И ты не грусти, ангел мой, и прости,
что я говорю не с тобою, а с морем,
и не про тебя, а всего лишь про стих...


Невольная дань красоте

Атласная кожа,  чуть вздернутый нос,
цвет глаз - чернослив, а разрез их - миндаль,
блестящий поток непокорных волос -
твой образ достоин попасть на скрижаль.

Лукавой улыбки жемчужная нить,
манящий, порочный коралловый рот.
Как трудно в одной это соединить,
как будто скрестили элиту пород…

Взгляд ласков и нежен, тягуч и лучист,
в мужчин проникает, сердца их обвив.
От пальчиков ног и до хрупких ключиц
ты вся воплощенье свободной любви.

Волнующий голос, ласкающий слух,
спортивная грация, тело – струна.
Всех черточек дивных хватило б на двух,
но ими владеешь ты только, одна.

Где силы найти, пред тобой устоять?!
Сыщи-ка такого, кто б не был сражен.
А, может быть, миссия это твоя -
усладой мужьям быть, угрозой для жен?





Сообщение (*):
Комментарии 1 - 0 из 0