Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

Черный лебеденок

Валерий Геннадьевич Морозов. Живет и работает  в Ногинске, Московской области.

*  *  *
Что так болит в груди невыносимо?
В который раз обманутый судьбой,
распутицей, промеж хлебов озимых
бреду один с поникшей головой.

Туда, где нескончаем птичий гомон,
где яблоневой кипенью укрыт,
одним лишь только тем и знаменит,
что я зову  его родимым домом.

Всплеснет руками мать: «О, Боже правый!»
Ладонь  положит на мой лоб упрямый,
как никогда и не было кручин.

Не станет разбираться с укоризной,
что там не так у сына в личной жизни.
Особых нет для этого причин.

*  *  *
Особых нет для этого причин,
чтобы вот так внезапно, безрассудно,
избрав побег в ряд первых величин,
покинуть дом с оказией попутной.
 
На бледно-голубом луче рассвета
и не сказавшись матери родной…
Качнет, прощаясь, ветер за спиной
багряной шевелюрой бересклета.

Конечно, мать все примет и поймет,
а вот вернусь ли я в родной умет,
хотя бы в перспективе обозримой?

Несокрушим, как ледяной торос,
орудьем пытки будет ей вопрос.
Словами эта боль невыразима.

 *  *  *
Словами эта боль невыразима.
Впервые напоровшись на обман
безжалостный, тупой, неотвратимый,
я не заметил, как сломался сам.

Вдруг стал уметь с искусностью завидной
прикидываться рыжею лисой,
учился быть и волком, и овцой,
ранжироваться льстивым и ехидным.

Высокий кабинет открыть ногой,
на самый строгий наплевать устой,
«тюрьмы с сумою» мимо проскочить…

И было мне везение порукой.
Откуда эта  гнусная  наука?
Сокрыт ее исток. Неразличим.

*  *  *
Сокрыт ее исток. Неразличим.
Непостижим, неведом, непонятен.
По большей части мы о ней молчим,
любовь ведь тайна, а? Скажи, приятель.

А если вспомнить, как все начиналось?
Среди гурьбы ровесников моих
в дырявых рукавичках  нитяных
она тогда  всерьез не принималась.

Потом гуляли с ней до заряниц,
снимал губами снег с ее ресниц,
укрывшись под полою полушубка.

На поцелуй отважился впервой…
О чем сейчас тоскую, друг ты мой?
Быть может, о любви той первой, хрупкой.

*  *  *
Быть может, о любви той первой, хрупкой,
что ранит душу через столько лет.
Смешная хохотунья-однолюбка…
ее на этом свете больше нет.

Остра была в сужденьях непредвзятых,
идти хотела строго  по  прямой.
Наверное, сумела б стать ручной,
но, думается, только лишь гранатой.

Я слухами отнюдь не озабочен,
никто меня не сможет опорочить,
как сам себя могу я укорить.

Прямой вины за мною нет. Я знаю.
Зачем тогда, спокойствия лишая,
со мной тоскуют нудные дожди?

*  *  *
Со мной тоскуют нудные дожди…
(Водою пресной не разбавить моря).
Но вот сказать… Господь, не приведи,
о нашем с ней давнишнем уговоре.

В знак верности сажали бересклет.
Мне этот день штробит  больное темя.
И непонятно, как же «лечит время»,
раз излеченье взято под запрет?

Раскаянья давно принесены,
но лодку памяти, чураясь глубины,
влеку я посуху с удавкой на груди.

Оставить бы бесплодные подвижки,
но остановок нет для передышки
и нет надежды  встретить  впереди.

    *  *  *
И  нет  надежды  встретить  впереди
пристанища, где ждет отдохновенье.
Давно себя пора бы убедить,
что не вернуть нам «чудное мгновенье».

Не встретиться, не пересечься взглядом.
Простить ее. Себя и всех простить.
Незримых пут удушье распустить…
И хочется дождаться снегопада.

Метель укроет белой пеленой
маршруты лжи, проделанные мной,
ухабы на тропе моей беспутной.

Тогда, Бог даст, я обрету покой,
с любовью встречусь новой, неземной,
другой такой же. Светлой, неподкупной.

      *  *  *
Другой такой же…Светлой… Неподкупной…
Да полноте! Лишь руку протяни –
та, что считалась раньше неприступной,
берется в плен напором болтовни.

И вот уж кровь к вискам волной приливной,
теряешь волю сам собой владеть
и недостанет сил преодолеть
желанья пыл и магии призывной.

Потом…  влачить совместной жизни воз,
испытывая чувства на износ.
Без сна ночами замышлять побег.

Пылится где-то свадебный шифон.
Что связывает? Разве телефон…
А вдруг и мой уже «измерен век»?

*  *  *
А вдруг и мой уже «измерен век»?
(Как незаметно утекают годы).
Поможет ли очередной побег
мне обрести желанную свободу?

На все вопросы есть свои ответы:
кривое лучше дерево спилить,
чем напрягаться тень его прямить
под ритмику возвышенных сонетов.

Сверкает город елочным нарядом,
кто ж виноват, что мы ему не рады,
что не по нраву грохот дискотек?

Ждать нечего из невозвратной дали.
во все века поэты признавали -
любить не может вечно человек.

*  *  *
Любить не может вечно человек.
Но как же быть с той истиной простою -
любовь в  своем  бессмертна  торжестве
рожденья с Вифлеемскою звездою!

Бог дал Завет. Но человек не вечен,
земные чувства гаснут вместе с ним.
Тут феномен любви необъясним,
он соткан из одних противоречий.

По-разному страстей вздували свечи
Нарцисс и Квазимодо косоплечий.
Любовь с коварством вместе до сих пор.

С надеждой в паре, с верой, добротою,
с изменой, местью, жертвой, клеветою…
Не стоит длить бесплодный этот спор.

*  *  *
Не стоит длить бесплодный этот спор,
присвоить в нем победу  волен каждый.
Но редко кто возьмет себе в укор
беду любви, отвергнутой однажды.

Цитат Хайяма вязкая нуга
удерживает от признаний новых:
«Ты господин несказанного слова,
а сказанного слова - ты слуга!»

От слов пустых какой, скажите, прок?
И каждому дан овощу свой срок.
Растаял дым несбыточных амбиций.

Темнеют голубых небес шатры,
листвою палой скорбный холм укрыт…
Душа лишь не желает примириться.

    *  *  *
Душа лишь не желает примириться.
Вдруг всколыхнется, сердца не щадя,
и память возвращается, как птица,
гнезда былого там не находя.

И флейты плач в оркестре духовом…
Полуневеста и полуребенок,
утенок гадкий, черный лебеденок,
заклеванная  белым шипуном.

Зачем воспоминанья дарит жизнь?
Что проку раз от разу ворошить
все то, что не смогло осуществиться?

Остановить? Вернуть? Переиграть?
Да снимки без конца перебирать,
покуда сердце не устанет биться!

 *  *  *
Покуда сердце не устанет биться,
Тянуть не бросим этой бечевы
фантазий из раздела «Небылицы»:
что было бы, да если, да кабы…

Как самую простую очевидность
необходимо трижды подчеркнуть:
в бесчувствии любовь не упрекнуть!
Хоть ей необязательна взаимность.

Она внезапна. Вот что ей присуще.
Как будто в полночь, в тишине гнетущей
вдруг лязгает винтовочный затвор.

Когда поймешь душой окаменелой,
что у нее ты тоже под прицелом -
с судьбою не окончен разговор.

*  *  *
С судьбою не окончен разговор!
Мы заново начнем с ней пересуды.
Годам своим лихим наперекор
толкнем веслом свой берег безрассудно.

С надеждой тайной Пушкин предрекал,
что «…может быть, на мой закат печальный
блеснет любовь улыбкою прощальной».
В фаворе был еще, а горевал.

Пора, однако, чувствам на покой.
Но кто спасет от муки роковой?
Хоть поезжай к Савватию с Зосимой.

Ах, лебеденок, что ж ты натворил?
Струну во мне  какую повредил,
что так болит в груди невыносимо?

М А Г И С Т Р А Л

Что так болит в груди невыносимо?
Особых нет для этого причин.
Словами эта боль невыразима,
сокрыт ее исток. Неразличим.

Быть может, о любви той первой, хрупкой,
со мной тоскуют нудные дожди?
И нет надежды встретить впереди
другой такой же. Светлой, неподкупной.

А вдруг, и мой уже «измерен век»?
Любить не может вечно человек.
Не стоит длить бесплодный этот спор.

Душа лишь не желает примириться-
покуда  сердце не устанет биться,
с судьбою не окончен разговор!





Сообщение (*):
Комментарии 1 - 0 из 0    


Читайте также:

<?=Баталия?>
Валерий Морозов
Баталия
Подробнее...