Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

Крымские истории

Михаил Алексеевич Кульков. 55 лет. Санкт-Петербург.

                        …Желаем, ясно видеть связь вещей,
                        Играть свободно звуком, цветом, словом,
                        Не ведая, что лавы горечей,
                        Чужая боль окажется уловом.
            Чтобы владеть, придется заплатить;
            Не зная роли, выпорхнуть на сцену...
            И слепо бабочка в живой огонь летит,
            Не ведая запрошенную цену.
                        Но чудо происходит: невредима!
                        Хранимая божественной причудой,
                        Подхвачена рукою господина,
                        Возникшей для нее из ниоткуда…

Бесшабашная пора студенчества восьмидесятых. Окончена зимняя сессия и наша небольшая разновузовская ватага наконец-то смогла собраться вместе. Все подсчитано и расписано: повышенной стипендии в 55 рублей должно хватить на 24 дня в Крыму вместе с дорогой, едой и непредвиденными расходами. Что такое Крым весной? Это зависит от того, какой она выдалась. Если в горах сошел снег, освободились перевалы, то весна ранняя, если нет, то и на равнине неуютно. Но в этот раз нам повезло. Редкое цветение вишни, горизонт в желтом тумане цветущего кизила, изредка вечнозеленые лианы южного леса (кто ходил в северные леса, легко почувствует разницу от игл на собственной шкуре). Местное население перемещается исключительно по дорогам, поэтому спрашивать «как пройти?» абсолютно бесполезно, только как проехать.

На Ай-Петри подснежники
На проталинах в снежнике.
А подножие выкрасил
Вездесущий шайтан;
Разлился невидимкою —
Желтым маревом, дымкою,
И повис над тропинкою
Первоцветный туман.
А мать-мачехи крошево
На траве лета прошлого,
Как отрывки из пошлого —
Сладкий сердцу обман.

Зато нет туристов. Вообще никого нет, если не считать пасечников, готовящихся расставлять улья. Днем плюс 25, ночью ртуть в градуснике уходит в минус. Крым предлежит только нам, хотя есть опасность выйти на военную базу, которая естественно не обозначена в атласе Крыма (его можно было купить в любом книжном магазине. По своим связям мы смогли достать только подробную карту Карелии. Согласитесь, что это не совсем то, хотя и начинается на одну и туже букву) и досрочно закончить странствия со всеми вытекающими для дальнейшего обучения в институте.

В вагоне поезда идущего в Бахчисарай (Севастополь закрытый город) из Питера —праздник живота. Надо срочно умять все, что нам надавали в дорогу, чтобы не тащить этот с каждым днем все менее привлекательный груз на себе. Если вы видели много походных фотографий без предварительной выборки для показа гостям, то замечали, что основное их количество приходится именно на время трапезы, ибо когда еще можно спокойно поснимать без необходимости перемещаться, будучи подгоняемым неумолимым временем, с грузом к очередной намеченной точке. В купе тесно, девчонки подставляют мой рюкзак к столу в качестве дополнительного сидения. Я с криком вырываю его из их цепких пальчиков. На меня смотрят как на последнего жмота и собственника, но все-таки разговаривают со мной, хотя и холодно. Я терплю, ведь до восьмого марта еще сутки. Прошла ночь. Наконец-то могу открыть свой рюкзак и извлечь из импровизированного тубуса в его центре букет тюльпанов. Ура, кажется, лед тает не только в Крыму.

Заночевали мы в ущелье с небольшой рощицей и родником перед подъемом в пещерный город Чуфут-Кале. Удивительно, но слышно все, что негромко говорят высоко на стенах ущелья. Наш лагерь обступила внезапная тьма и тут в голубом небе между освещенных заходящим солнцем скал возникли звезды!

                        Перед последним рывков ночлег:
                        Среди деревьев воды источник.
                        Свободный струями весел сбег,
                        Журчит, о скалы язык свой точит.
            Тьма наступает мгновенно, сразу.
            Лишь неба светел меж гребней клок:
            На ярком фоне зажглись топазы —
            Из звезд и солнца дневной полог.
                        Листок не дрогнет и куст недвижим,
                        А шепот стен неутомим;
                        Нагретых за день, камней кладь лижет
                        Ночной прохладой весенний Крым.
            И засыпая, во тьме внимая
            Воды и камня чудным словам,
            Увидеть в красках легенды края
            На сон грядущий желаю вам...

Утро, нам опять повезло, в пещерном городе-музее был выходной, а значит ни одного туриста, а из обслуживающего персонала только сторож. Туман… Он настолько густой, что невозможно провести черту, за которой обрывается каменный уступ и начинается пропасть. Гнетущая тишина, черные скользкие скалы… И тут совершенно бесшумно над полотном тумана возникла фигура с шестом, завязшем где-то в перекатывающихся белесых клубах. Шест выдергивается из тумана, фигура летит по воздуху и вот она уже на другом черном острове посреди белой реки. И еще, и еще! Встреченный нами сторож объяснил, что это пациент дома умалишенных, который стоит на самом дне ущелья. А потом предложил провести в необычную пещеру, где посетителей охватывает желание кричать, улюлюкать… Не хотим ли мы испытать на себе? Мы испытали:

Рвется рык непроизвольно,
Воет волк, свиньей довольной
Хрюкает, кричит петух,
И рулад козлиных слух
Поражает в одночасье.
С сонмом звуков сопричастность!

В довершение ко всему, сторож открыл нам южные ворота, и мы уходили мы из города через старое караимское кладбище, вокруг “пляшущие” могилы — постаралось землетрясение, произошедшее в 30-ых годах XX века:

Вверх по склону, среди пляшущих камней,
Как сомнамбула, идешь в кошмарном сне…

Наверно, если говорить о странностях, то с таковой мы столкнулись под Мангупом. Место это известно, памятное: столица бывшего здесь когда-то христианского княжества:

В стародавние лихие времена
В сих местах раскинулась страна.
Была маленькой, но гордою она;
Стала с верой твердо в валунах.
Вою волком, словно на Луну;
Поминаю эту самую страну;
Ставлю я неверность псам в вину,
Что отдали на потраву в старину
Свет-столицу князя Александра.
Вижу вероломство, как Кассандра:
Предал во Христе собрат собрата!
Распахнул врагу святые врата...
Честь и хитрость в вековечном споре.
Почему же подлость псиная в фаворе?
Воронье зашлось в противном оре:
Горе, горе князю Феодоры!

Остановились мы у ставка (искусственный водоем), покрывающий остатки когда-то бывшей здесь церкви. Вокруг разрытые археологами могилы. Вечер выдался необычайно тихим, небо в неподвижных свинцовых тучах, как будто это декорация в театре. Цвета местности и светотени меняются очень быстро, буквально по минутам, только успевай фотографировать. Наконец, все погрузилось во тьму, мы устроились в палатке и тут раздался детский плач! Он буквально пронзал, сотрясал все естество. Мы с другом, совершенно не осознавая ситуации, попытались бежать, искать, спасать. Но девчонки сумели нас удержать, видимо, на них этот крик действовал не так сильно. Как уснул, не помню. Утром мы обсудили ночное происшествие, решили, что это птица и успокоились. И про это можно было бы забыть, списать на расшалившееся воображение. Но тут вот какая закавыка: прошло лет десять и в передаче «Вокруг света» про Крым было рассказано о странном случае на горе Ай-Петри. Который я здесь вам перескажу. Была зима. Перевал закрыт. Трое туристов не вернулись в назначенное время на базу. Спасатели обнаружили палатку, а в нем одного из разыскиваемых, сошедшего с ума. Он постоянно твердил о плачущем ребенке. Вначале на зов отправил один из группы и пропал, потом другой, третий же протерпел всю ночь. Тех двоих так и не нашли. Так что все не так однозначно оказалось. Просто события далеко разнесены, если сравнивать этот промежуток времени с продолжительностью жизни одного поколения. Что уж тут говорить о более редких явлениях.

Там хозяйничают пташки —
Подражатели, двойняшки.
Хоть они и близнецы,
Разной силы кузнецы:
Та, что на Монгуп-Кале
Песни тянет по весне,
На Ай-Петри лишь зимой.
По ночам их детский вой
Сердце путников тревожит.
Тот, кто выдержать не сможет,
И отправится искать,
Может без вести пропасть.

Вообще-то, мне многие городские сталкеры напоминают одного деревенского жителя прогулявшегося среди машин на скоростном шоссе и заявляющего, что ничего опасного нет, потому что с ним ничего не произошло. Народные предания рождаются не на пустом месте, и если все прошло благополучно, вы должны благодарить Бога, что оказались не в то время и не в том стечении обстоятельств. Раз пришлось к слову вот вам еще случай:

Есть такая исчезающая в земле, а потом снова появляющаяся на поверхности речка Рагуша. У меня как-то двое товарищей заночевали на острове, образованном ее рукавами. Ночью один из них проснулся, от крика и в полутьме палатки увидел медведя пытающегося схватить друга. Не найдя топора (иногда везет не только мне), он стал колотить зверя кулаками. Крик стал еще громче. Оказалось, что он колотил поджатые колени напарника. Конечно, уже не уснули до утра, нервно посмеялись над прошедшим, пока не обнаружили, спальник «спасателя» застегнут изнутри на все пуговица (ну, не было у них спальника с молниями). Как из него выбраться, не расстегивая, абсолютно не понятно.

Но вернемся к Ай-Петри. Есть там перед перевалом к морю так называемая Богатая долина. Почему она так называется, мы поняли, увидев ее весной с перевала. В сравнении с тусклой окраской окружающих предметов она буквально фонтанировала красками всевозможных оттенков. Так вот в этой долине делали настолько вкусные чебуреки, что:

Богатая долина перед нами
Насыщенными красками играет
И манит легкостью, струящийся вниз путь,
Где снова можно подкрепиться, отдохнуть.
Прекрасный вид природного творения
Способствует трудам пищеварения.
И неспроста, здесь ханы, баи, беки,
Секретари едали чебуреки,
Съезжаясь из немыслимых краев,
А нам сам Бог велел поесть вдвоем.

Да-да, номенклатура азиатских республик (уж не помню каких) в полном составе приезжала отведать. Скажу вам честно, было очень вкусно, но набив полный желудок, подниматься в горы — это атас! Правда, моим друзьям повезло: их приехавшие первые и другие энные секретари, подбросили на своей машине через перевал. Мне же не повезло (у нашей компании было много крымских разносоставных походов. Фортуна — женщина редкой красоты: смотри, не смотри, высматривай, а раз на раз не приходится свидится).

Но раз разговор пошел о еде, следует продолжить. Заканчивая почти четырехнедельный отдых вдали от цивилизации, мы возвратились в Бахчисарай. Тут-то мы отвели душу после консервов и сухих пакетиков, накупая всего чего только душа желала. А где же поесть? Надо выбраться из ущелья (Бахчисарай стоит в котловине). Наконец через полчаса мы были наверху, расположились, и только тут до нас дошла простая истина: а зачем мы полезли, ведь в кафе уютные столики и идти никуда не надо! Кто бы мог подумать, что людям, чтобы одичать, требуется так мало времени.

Кстати, о времени и месте: заповедных мест много, а попасть хочется. Охраняют на совесть; ни днем, ни ночью не сунутся. Но ведь у всех есть хотя бы один законный выходной — воскресение. А егеря и лесники тоже люди, хотя к таким, как мы, весьма вредные (то пульнут для острастки, то собак науськают), но кому не хочется пусть и в рабочий по графику, но все же воскресный день лишний часок покемарить. Так что ранний час плюс удача — того и гляди проскочим. А глядим, в отвесной стене пролом, Чертовой лестницей зовется: то камни маленькие, то валуны огромные. И так до самого верху, где в тумане небо плавает. Рассказываю, что по этой лестнице сам Пушкин взбирался, держась за хвост белой кобылы. У нас же вместо лошади психологический расчет и надежда — авось вывезет. Взобрались наверх: полянка, ручей. А у воды череп лошадиный — белый-белый. Нам опять Пушкин вспомнился, не к Олегу помянут буде. А потому наступать на него мы не стали, а аккуратно ручками за палочку, сквозь череп продетую, ухватились, да и на память о месте том и поэме памятной сфотографировались. И не зря, беда змеей подколодной на свет божий из домика лесника выползла, стрельнула из ружья; собаки залаяли, мол не беги, догоню, хуже будет… А мы и не дергаемся; согласно уговору заливаем, мол идем от Байдарских ворот по маршруту, ни вправо, ни влево (и не врем, ведь мы вверх карабкались), дорогу не покажите? И пошли мы радостные дальше… А дальше в лес, там чудеса: стоит огромный плакат посреди леса, на нем написано: «При пожаре звоните №…». И стало грустно, аж до смешного, нам же про мобильные телефоны тогда только фантасты рассказывали.

Говоря о весеннем Крыме невозможно не упомянуть про орлов, не боящихся пролетать над самой твоей головой. А чего опасаться, кругом же не души, кроме тебя и вечернего солнца. Запятнав закат черными кляксами, кружит орлиная стая. Вдруг одно из чернильных пятен растет, превращается в птицу, проносится над тобой и вновь растворяется, превращаясь почти в невидимую точку. Ты сидишь на вершине сопки смотришь на пурпурное небо в орлах, поневоле вспоминая легенды:

Во времена, когда жестокость теснила в людях мир и кротость;
В сердцах на злобе рос сумах, а честность забивал сорняк;
Корысти воздавали почесть, бурьяном почиталась совесть —
Молитвам правых внял Аллах, и гроздей гнева виноград
На землю правоверных бросил...
Болезнь и сталь под корень косят; жизнь превратилась в сущий ад;
Где раньше был цветущий сад — золу по полю ветер носит,
Не песни — стоны сыплет просом, с деревьев отрясает прах.
Кто жив, попрятались в горах,
И у Аллаха милость просят… Но вновь белели сродных кости,
Лежали вдоль тропы в кустах. А людям, презиравшим страх,
До просьб не снизойти убогих. Хоть выше гор куда? Не боги!
И в назидание Аллах
Их души поселил в орлах...

Стемнело. Ветрено. Стремительно холодает. Пора прощаться с высотой места и высотой чувств. Отправляюсь спать. Завтра подаваться ближе к дому… Дом, милый дом, я скоро приеду.

Возвращаясь из одного из крымских вояжей, я разомлел от солнца, глядящего в окно трамвая. Вот сейчас объявят «улица Бассейная» (да-да я рассеянный человек). Однако прозвучало: «Остановка Музыкальная школа». Ладно, думаю, забавно. Иду к дому… На доме вместо привычной цифры красуется совсем другой номер, а вместо улицы какое-то непонятное слово «Турку». Я нахмурился. Поднявшись к квартире, я вздохнул с облегчением, номер совпадал. Я радостно протянул руку к звонку и позвонил. Подождал и позвонил еще… и еще. Раннее воскресное утро, где все?!

Хочу вас успокоить, все кончилось хорошо, просто за время моего отсутствия Питер стал побратимом города Турку, вот и переименовали кое-что. А родные? Ну, иногда случается то, чего не было несколько лет и необязательно плохое.

Р.S.

Нет звука после спетой гаммы,
И нет углей сгоревшего заката,
От волн стихов стихийного наката
Не пострадали предрассудков дамбы.
Что остается нам для послесловий,
Когда отыграна поставленная пьеса?
Где тот когда-то бывший здесь повеса,
Что бабочек своей рукою ловит?!





Сообщение (*):
Комментарии 1 - 0 из 0    


Читайте также:

Михаил Кульков
В небеса стучат колокола
Подробнее...