Память сердца
Владимир Колабухин. Родился 5 июля 1937 года в подмосковном городе Коломна. Образование высшее юридическое. Много лет проработал на различных должностях в редакциях местных газет. Член Союза российских писателей. Живет в Ярославле.
Память сердца
* * *
Мне снился хлеб,
Такой душистый —
Глаза б вовек
Не открывать.
«Вставай, сынок.
Опять фашисты.
Опять летят!» —
Металась мать.
Мне было жаль
Расстаться с хлебом.
Но пушки грохали в ночи
И, словно ножницами,
Небо
Кромсали белые лучи.
И в погребушку,
Оглушённый,
Я лез за мамою, бочком...
И вслед крестам на крыльях чёрных
Грозил
Бескровным кулачком.
В сорок первом
То было время грозовое:
Земля и небо — всё в огне.
И город наш, что под в Москвою,
Был с фронтовыми наравне.
И там, и тут рвались снаряды,
Дома валились и сады,
Не то, что хлебу — были рады
Мы горьким щам из лебеды.
Но что они для карапузов,
Те щи пустые — лишь вода...
И, подтянув к груди рейтузы,
Мы к свалке двинулись тогда.
Был слух такой: туда порою
Из кухонь всех госпиталей
С картофельною шелухою
Бросали клубни погнилей.
Лишь бурый гипс да бинт кровавый
На свалке этой мы нашли.
И хуже не было отравы
Для впечатлительной души.
Домой летели — как поближе,
Зажав сырой ладонью рот...
Мне о войне не надо книжек.
Забыть ли сорок первый год?
Обелиск
Гладь речная с берегом щербатым,
Столб гранитный с алою звездой...
В сорок первом встали здесь солдаты
Насмерть перед самою Москвой.
По весне к подножью обелиска,
Лишь внизу заголубеет плёс,
Вновь приходит старая киргизка
С полной сумкой первых алых роз.
На граните нет имён погибших:
Дон послал, Нарын иль Сыр-Дарья...
Видно, сердце матери всё слышит,
Блиндаж. 1951 год
Дороги, дороги, дороги...
И вдруг —
Наяву, не мираж —
У Волги, где берег пологий,
Мелькнул
Обгорелый блиндаж.
Здесь, видно,
Была переправа,
И длился отчаянный бой.
Здесь долго не вырастут травы,
Садам не одеться листвой.
Пусть так и стоит!
Пусть он будет
Как память — какою ценой
Вернули советские люди
Земле этой мир и покой.
В Хатыни
Здесь жизнь когда-то солнечно цвела.
А ныне кровь невольно в жилах стынет:
Так скорбно — тихо бьют колокола
Над плитами могильными Хатыни.
Читаю я погибших имена
И голову на грудь склоняю низко.
Цветы, цветы, цветы у обелисков...
О, будь ты трижды проклята, война!
* * *
На Рейне — званые обеды,
Истаяла
Войны минувшей тень...
А мне всё помнится
Тот майский день:
Вдруг заневестилась в саду сирень,
И над Москвой-рекой —
В салюте небо,
И мама обнялась
С воскресшим дедом...
Вот, наконец, он —
День Победы,
Наш долгожданный мирный день!
Голуби
П.П. Голосову
Пролетают голуби
В вышине.
Опадают жёлуди
В тишине.
Помню:
Лес, как скошенный,
За крыльцом.
«Мессер» падал коршуном,
Бил свинцом...
А сегодня — голуби
В синеве.
Тихо скачут жёлуди
По траве.
Тянется за горлицей
До небес,
Вставший за околицей,
Новый лес...
Набирают голуби
Вышину.
Охраняют голуби
Тишину.
Никто и никогда!..
Я помню всё: и огненное лето
В тот злополучный сорок первый год,
И тот тревожный вой сирен с рассвета,
Мой стойкий под бомбёжками народ.
Я помню: небо сразу потемнело,
И дым пожарищ всё накрыл собой,
Земля горела, всё кругом горело,
Шёл бой уже под самою Москвой.
Был силовой напор у фрицев веский —
Их танки лезли всюду напролом...
Но отстояли мы — народ советский
Свою столицу, как родимый дом.
Победным был и Сталинграда рапорт,
Орла и Курска огневых долин…
И вот уже наши войска на запад,
Пошли на запад, штурмом взят Берлин!
Кто к нам с мечом пришёл — был уничтожен
В священном нашем, праведном бою.
И никогда, никто, никто не сможет
Сломить Россию — Родину мою!