Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

Непорядок

Евгений Казарцев. 25 лет. Живет в Минске (Беларусь). Работает журналистом.

Ближе к девяти часам Павел Сергеевич лег на свой старый диван — умирать.

Погода, к слову, стояла прекрасная: ласточки летают, пышно цветут пионы под окнами, теплый ветер пахнет маем. Слишком уж хорошая погода для того, чтобы умирать, скажете вы. Но у Павла Сергеевича был свой взгляд на это, как и вообще на все, что происходило или могло происходить в мире.

Особенно любил Павел Сергеевич высказывать свое мнение на следующие темы: война на Украине, тайное международное правительство, сговор фармацевтических компаний, способы рыбной ловли, почему футбольная команда города Н — худшая в мире, а города М — лучшая, услуги ЖКХ, тунеядство, нравы современной молодежи и, конечно же, смерть со всеми вытекающими.

К изучению последнего Павел Сергеевич подошел дотошнее всего. Принес откуда-то стопку книг и брошюр («Смерть великих людей», «Смерть родственника — тяжелое испытание», «Правила захоронений в нашей стране», «Как облегчить свои страдания» и «Все о жизни и смерти для самых маленьких»), внимательно их изучил, сделал несколько заметок в свой блокнот и начал планировать свой отход в мир иной.

Начал он с финала: пошел выбирать себе гроб.

Тогда он понял, что в этом городе нет толковых гробовщиков. Один выдает какую-то фанеру за дуб, у второго лаковое покрытие трескается за день, у третьего ручки с купидонами. И это еще не самое плохое, чтобы вы понимали.

Делать было больше нечего: Павел Сергеевич махнул рукой, пришел в одну из фирм ритуальных услуг (к которой было меньше всего нареканий и куда было ближе всего от дома) и предложил безвозмездные консультации:

— Короче так, я и все эти новомодные словечки знаю: маркетинг-шмаркетинг. Буду с вами говорить как скорый клиент, вас же должно интересовать мнение клиентов. Тогда, гляди, и отбоя от клиентов не будет!

И его взяли, даже зарплату какую-то назначили — совсем небольшую, но ведь зачем много денег «скорому клиенту»?

Павел Сергеевич работал полтора месяца, за которые успел нарисовать эскизы для «нового модельного ряда», выбрать древесину для продукции, договориться с другими поставщиками лака и поменять внутреннюю обивку гробов.

— Вы-то сами в них лежали, в тех, что делаете? Нет. То-то же! А вот прилягте-прилягте… — Павел Сергеевич чмокает и выжидает, пока директор фирмы ляжет в гроб. — Ну как там? Плохо? А я что говорил! Должно же быть мягко, удобно — как на любимой кровати. Совсем о покойниках не волнуетесь… Исправим!

И исправил же. Все исправил. Теперь гробы здесь были совсем другие: и красивые, и удобные, и без всяких пошлостей с купидонами и гравировками на крышке.

По городу быстро прошла молва: мол, там-то и там-то, в компании по оказанию ритуальных услуг такой-то совершенно восхитительные нынче гробы! Клиенты поплыли, с позволения сказать, рекой Стикс. Старички и старушки приходили, робели, трогали гробы и отчего-то иногда начинали плакать. Но Павел Сергеевич их утешал, высказывал им свое особое мнение о гробах. Клиенты слушали, переставали плакать и даже приносили ему пирожки с капустой — за заботу и старания.

Хорошо у Павла Сергеевича получалось общаться и с родственниками усопших.

— У вас же — особое дело! Папаша-то ваш не успел себе гробик подобрать, бедный. И теперь нельзя оплошать перед ним, понимаете? Чтобы все по высшему разряду, ведь папаш своих надо уважать, — объяснял он клиентам.

Осиротевшие, овдовевшие и потерявшие детей благодарно внимали Павлу Сергеевичу и спешили выполнять все именно так, как он говорил.

— Павел Сергеевич, вы кудесник, чесслово! — не находил себе места от счастья директор фирмы. — Работайте с нами еще, у нас же такой приток клиентов, мы теперь так популярны!

Но Павел Сергеевич откинул это предложение. Согласился только напоследок разобраться с венками и ленточками. За неделю нашел грамотных флористов, сменил поставщика ленточек, поменял шрифты и закупил корзинки, в которых лилии смотрятся особенно трагично.

Прощались с ним всем коллективом: обнимали, целовали, пожимали руки, называли отцом и кудесником, подарили самый лучший гроб — на вечную память о совместной работе. Павел Сергеевич растрогался такому вниманию и пообещал всех пригласить на собственные похороны — чтобы увидели в деле плоды своей работы.

Старичок поставил гроб в коридоре своей квартиры, провел несколько дней за просмотром новостей и написанием эссе о последних событиях в мире и пошел дальше готовиться к смерти — выбирать место на кладбище.

Один вариант он откинул сразу: кладбище у кольцевой автодороги. Павлу Сергеевичу не хотелось вечность лежать у трассы, где воздух пахнет пылью и бензином и слишком уж велика вероятность, что через лет двадцать твое последнее пристанище заасфальтируют и по нему будут ездить молоковозы и дети на велосипедах.

К слову, детей Павел Сергеевич не любил: они были слишком шумные, веселые, счастливые и почти никогда не хотели слушать его советы и мудрые высказывания. А от собственных детей он, к счастью для себя, вот уже двенадцать лет не слышал ни слова, ни звука.

Но вернемся к кладбищам. То, что Павел Сергеевич сразу вычеркнул из списка, было самым большим в городе, устроиться туда было проще всего — пришел, поговорил, получил какой-то участок. Но легкие пути в таких важных вопросах, как последнее пристанище — вариант для слабых духом людей, был уверен наш герой. Поэтому он составил собственный топ ближайших кладбищ — начиная от старейшего в городе и заканчивая военным в центре города.

На одном из них его обхамили. Павел Сергеевич, конечно, не растерялся и нашелся, что ответить молодому и наглому директору кладбища, но лежать здесь расхотел: еще терпеть этого хама рядом невесть сколько, ужас! На другом у него попросили слишком большую взятку: «Вы же понимаете, вы с другого района, и вообще мы уже почти не хороним, и дополнительные хлопоты…», но он был слишком принципиален и незамедлительно высказал свое мнение касательно коррупции и ее пагубного влияния на общество.

Обойдя все кладбища города, Павел Сергеевич даже приуныл: никакое не подходило его высоким требованиям. Тогда он сел в лиловую маршрутку и поехал за черту города — слышал, что там есть неплохое, да еще и путь недалекий.

Кладбище называлось «Светлое местечко». Оно приглянулось старику с первого взгляда: природа, безлюдье, недалеко речка бежит, а на ее берегах — красивые ивы. Все здесь располагало к вечному времяпровождению и размышлениям о жизни, смерти и вообще. Директор тоже оказался приятным человеком: сам уже пенсионер с лицом, похожим на сморщенный помидор. Очень обрадовался интересу и желанию Павла Сергеевича, показал несколько участков и доверительно подсказал, какой лучше.

— Вот здесь, дорогой, вам будет ну очень удобно. Себе бы оставил, но дети уговорили на кремацию после того… Ну, того, вы поняли. А вы, к слову, не думали о кремации?

— Не для этого я себе выбираю и место получше, и гроб уже нашел прекрасный, и вообще столько планов строю. Зачем мне в печку, я к земельке поближе, — сморщился Павел Сергеевич и утвердил место своего погребения.

И все было бы хорошо, да только кладбище было не очень опрятным. Конечно, это было меньшее из зол, которые могут поджидать честного человека в подобном месте, но тоже требовало решения. Он огляделся: у забора лежали пустые пивные бутылки, на кустах висели какие-то полуистлевшие тряпки, ветви деревьям надо бы подпилить — а то упадут еще прямо на голову.

Выяснил у директора, к какому исполкому можно обращаться и как требовать наведения порядка. Позвонил, отчитал за нерасторопность и плохую работу, пригрозил звонком в Администрацию президента. После этого уже на следующий день Павел Сергеевич наблюдал за молодыми ребятами, которые собирали по кладбищу мусор и подпиливали ветви старых деревьев. Сам он обирал тряпки, раскиданные по кустам, и смеялся. Честно говоря, смеялся Павел Сергеевич в жизни нечасто, но именно в этот момент, пока кладбище в надлежащий вид приводило десять человек, а директор заботливо обносил его участок колышками, в эти самые минуты старик был счастлив. Поэтому, собственно, и смеялся.

Приехал домой довольный, потрогал свой будущий гроб и пошел пить чай. И тут вспомнил: как же так, гроб купил, а совсем забыл договориться о церемониях и прочем! Позвонил директору фирмы, с которой работал, и тот уже через час сидел на его кухне с несколькими папками и пил жасминовый чай.

— Вообще-то, это немного не наш профиль, но для вас мы все-все сделаем, — заверял директор.

До позднего вечера они сидели на кухне, обсуждали сценарии прощания и погребения, выбирали цветы и траурные ленточки, размышляли над макетом памятника. У директора в приятелях оказался владелец одной фирмы, специализирующейся как раз на могильных плитах и памятниках, который согласился скинуть полцены и выполнить заказ быстрее. Все складывалось как нельзя лучше.

Наконец, Павел Сергеевич определился со всем необходимым для своих похорон. Все было собрано и готово, а на кладбище и в ритуальных услугах ждали лишь контрольного звонка. Старик договорился с местной больницей, чтобы те обзвонили всех сразу после его кончины.

Весь список дел уже был зачеркнут, тогда Павел Сергеевич неделю составлял собственное собрание сочинений (оно состояло преимущественно из эссе), обновил в памяти информацию про все мировые религии (и понял, что все же ни одна ему не подходит), прополол землю у пионов под окном и успел назначить главного по подъезду — своего приемника.

Как-то, в среду, ему позвонил директор кладбища.

— Павел Сергеевич, приветствую! Как там ваше здоровье? Скоро ли к нам, то есть к вам на участок уже приедете? — заботливо спросил он.

Павел Сергеевич растрогался, пообещал директору не затягивать и дал несколько советов по домоводству. На том и распрощались. Как планировал наш герой, навсегда.

И вот через несколько дней, ближе к девяти часам Павел Сергеевич лег на свой старый диван — умирать. Но все пошло не так, как он хотел.

Сначала ему стало неудобно лежать: пружины впивались в позвоночник. Тогда он постелил под себя одеяло и лег снова, закрыл глаза, скрестил руки, вдохнул поглубже майский воздух и приготовился. Но не умер.

Павел Сергеевич решил, что его организм еще просто не понимает, что уже пора. Он пошел в коридор, перенес оттуда в комнату свой гроб, любовно погладил его и лег внутрь — умирать. Пролежал двадцать минут, похвалил себя за то, какое удобное ложе подобрал, но в то же время и посетовал: как-то даже в нем ему не особо умирается. Непорядок.

А Павел Сергеевич любил, когда все правильно, как надо и как он хочет. Поэтому он решил быть настойчивым. И уж если в каких-то вопросах быть особо упрямым, то в тех, что касаются смерти, не так ли?

Он лег поудобнее, закрыл глаза и приготовился. Наконец, перед его взглядом зарябила тьма, помедлила чуть — и поглотила Павла Сергеевича.

Следующим, что он почувствовал, было чье-то касание его лба.

«Неужто тот свет? Или это в морге?» — задался вопросом Павел Сергеевич.

Мысли его тем временем плавали в тумане, что было некстати. Нужно же было все выяснить, понять и разложить по полочкам.

Открыл глаза и удивился: во-первых, он смог их открыть, что странно для недавно усопшего, а во-вторых над ним стояла какая-то молодая девица с красными губами и гладила лоб Павла Сергеевича. Похоже, девицу не смущал ни гроб, ни нахождение там нашего героя, ни закрытая квартира. Она стояла в комнате и своим нахождением здесь портила все планы Павла Сергеевича.

— Ты… — начал было старик, а в голове его витал вопрос: умер он или нет?

Девица приложила палец к его губам.

— Что вы, Павел Сергеевич, — проворковала она. — Поберегите голос.

— Кто вы и что тут делаете? — он даже хотел сесть в гробу, но потом понял, что для мертвеца это моветон.

Девица улыбнулась, на ее зубах Павел Сергеевич заметил след губной помады.

— Я, милый мой, — та, кого ты ждал так сильно.

Несколько минут старик лежал и обдумывал слава красногубой. Логично было предположить, что это — Смерть. Хотя от нее он ожидал большего, конечно.

— Так забери меня.

— Вот уж нет, голубчик, пусть хоть в разговоре со мной все будет по-моему, а не по-твоему, — она еще шире улыбнулась и заправила прядь светлых волос за ухо. — Вот знаешь, Павел Сергеевич, я смотрела на тебя последние месяцы и поражалась: как же ты хочешь попасть ко мне и как сильно любишь все организовывать. Как сейчас говорят? Менеджмент, во!

Смерть засмеялась.

— Кстати, пионы у тебя восхитительные растут, хвалю, — продолжила она. — Но я пока что тебя забирать не буду, не время еще, да и тебе бы лучше со своей жизнью правильно разобраться, а не смертью.

От такой наглости Павел Сергеевич даже не нашелся, что и сказать. Он разозлился, опустил глаза на минуту, поднял — а девицы уже и не было.

Непорядок.





Сообщение (*):
Комментарии 1 - 0 из 0