Крок и Анхель по решению Коллегии должны были создать Сочленение, как только оба минуют шестнадцатилетний биологический возраст. Анхель в Предписании была признана женщиной, Крок — мужчиной. Предписание Коллегии было издано пять лет назад, и Анхель, и Крок с тех пор в соответствии с Предписанием привыкали друг к другу, обучаясь вместе в старшем звене Академии Социальной Структуры. Крок и Анхель дважды в неделю должны были встречаться в кабинете Определения, чтобы знакомиться со своими гендерными наклонностями. Это нужно было для того, чтобы потом, после заключения Сочленения, не уклониться от намеченной Коллегией линии Социального вклада: по законам Анхель должна была родить пятерых субъектов. Впрочем, до шестнадцатилетия Анхель и Крок еще имели возможность выбрать один из шестидесяти гендерных типов, и, как следствие, внести коррективы в Предписание Коллегии.

Однако субъекты будущего Сочленения досрочно познали друг друга и свою гендерную принадлежность, и Анхель уже вынашивала первого субъекта, несмотря на то, что до шестнадцатилетия её оставалось два месяца.

Сегодня Крок предпочел бы заниматься с Анхель Определением, но нет: были часы Размышления, положенные трижды в неделю. И Анхель делилась с Кроком своими мыслями. Мыслей у неё было много, так как две недели назад к ней на улице подошел незнакомый субъект в женском, и молча подал толстую тетрадь в зеленой обложке, какие выпускали в прошлом веке. Почему Анхель взяла непонятный подарок от незнакомого субъекта? Она и сама не знала. Но то, что она прочла, нарушило в ней психологический баланс.

Женщина прошлого века писала про Историю, про войны, о которых Анхель никогда не слыхивала, в частности, про последнюю метафизическую войну, которую люди (не люди, а «субъекты» — подумала Анхель) проиграли. Женщина лишилась всех биологических родственников, и была сослана в Гетто. Рукопись изобиловала странными подробностями: упоминались купание в открытых водоемах, ночевки в лесу, натуральное хозяйство на Дальнем Востоке, вольное питание и много чего ещё. И эта женщина полагала, что Анхель — её внучка.

— Всё это сказки про неизвестные Гетто для социально неадаптированных людей. И про то, как их используют на органы, как выкачивают из них кровь. Страшилки средневековья. Зачем это сейчас, в нашей высочайшей цивилизации? — Крок степенно полушепотом раскладывал прописные истины Анхель, которая поделилась с ним своими размышлениями. — Сейчас мы все в обязательном порядке сдаем кровь на нужды Коллегии, узаконена эвтаназия, при которой у здорового субъекта берут всё, что надо. Есть естественная смерть, в конце — концов, где сдача органов обязательна.

Крок задумчиво посмотрел на камеру слежения, и громче добавил:

— Мы живем в свободной, высочайшей цивилизации, где Коллегия предусмотрела всё!

Время Размышления закончилось, наступало время Физиологии. Крок и Анхель надели защиту на лицо, перчатки на руки, вышли за пределы Академии. На специально обустроенной площадке стояли Лестулы. Крок и Анхель уселись (каждый — в свой) и взлетели. Экзамены на управление Лестулами они сдали еще в прошлом году. Анхель первая приземлилась на равнине Природы, покинула Лестул и, переодевшись, вошла в прозрачный, чистый водный бассейн, где уже под взглядами инструкторов плавали субъекты. Крок последовал за Анхель.

— Крок! — вдруг продолжила она, — А почему я должна вводить в свой организм то, что Коллегия считает правильным? Почему я не могу вместо этих таблеток съесть, к примеру… настоящий апельсин!

— Где ты видела настоящие апельсины?

— Та женщина про них писала.

— Апельсины как вид цитрусовых исчезли еще в прошлом веке.

— А может, растут ещё где-нибудь?

— Время Размышления закончилось, — мрачно ответил Крок, озираясь по сторонам в поисках камер. Он подумал о том, что надо показать Анхель системному психологу.

Почему Крок не сделал этого тогда? Проклятые апельсины! Может, всё было бы иначе. Не было бы этих странных слез Анхель по ночам, не разрушилось бы Сочленение, к которому они так долго готовились, и он, Крок, не перешел бы в разряд пониженных по социальной значимости субъектов. И всё из-за Анхель. Когда родился их первый субъект, случилась неприятность, впрочем, довольно обыденная. Родившийся субъект вдруг стал показывать признаки неполноценности. Такое бывает часто, и субъекта в этом случае сразу изымает Приемная Сфера. Коллегия предусмотрела такие случаи: именно по этой причине был двадцать лет назад издан закон об обязательном рождении пятерых субъектов! Анхель полагалось начисление на электронный счет десяти тысяч знаков и восстановление физиологии за счет Коллегии.

Но нет, Анхель сошла с ума! Она говорила, что субъект зовется ребенком, что он — мальчик (это до определения гендерной соотнесенности!), что вред его здоровью нанесен чипизацией (которая, как известно, предохраняет от любого внешнего вредного воздействия) и требовала (заметьте, — требовала!) оставить субъект себе.

Анхель судили. Слушание было закрытое, но Кроку разрешили присутствовать. Рукопись, которая способствовала помешательству Анхель, была сожжена.

— Я не хочу жить! — говорила Анхель на суде.

Ей предложили эвтаназию, но она почему-то отказалась.

Потом Анхель исчезла. Кроку пришло Уведомление Коллегии, что Сочленение расторгнуто, и он вправе обратиться в Совет Сексуальной Помощи для подбора новой женщины.

Но Крок не стал напрягаться. С этими женщинами столько проблем. Крок выбрал для Сочленения Ракса — коллегиального советника, который в ходе слушания дела Анхель оказывал Кроку всяческое сочувствие и поддержку. Ракс был очень влиятелен: он восстановил социальный статус Крока. Приемная Сфера выделила им двоих очаровательных пятилетних субъектов, и положила на счет Крока и Ракса сто тысяч знаков.

А Анхель…. Крок утешал себя: если апельсины существовали, то, может, есть и Гетто, где живут социально неадаптированные субъекты…