Ковзунова Полина Владиславовна, 17 лет, город Кемерово.

Вступление…

На голубом небе ярко сияло солнце и весело играло в лужицах, оставленных ночным дождем. Было прохладно и прекрасный запах, свежескошенной травы, наполнял каждую клеточку моего организма. Легкий, чуть прохладный ветерок, то и дело колыхал пряди волос, выбившиеся из прически.

Я стояла на балконе и допивала жасминовый чай, наблюдая за танцующими по двору листьями.

— Тебе не холодно? Может, что-нибудь накинешь? — спросила, Александра выйдя на балкон

— Нет. Мне тепло. Хочешь? — спросила я, протянув ей кружку чая.

Она кивнула головой, взяла чашку из моих рук, чуть-чуть отхлебнула и вернула мне ее обратно.

— Скоро осень — шепотом произнесла я.

— Скоро…

Мысль о том, что скоро наступит, это прекрасное время года, грела мне душу. Не знаю почему, но я сильно ждала этой поры. С каждым днем темнело все раньше и раньше. Солнце уже не дарило нам той удушливой жары, когда буквально нечем дышать. С деревьев слетали листья и, медленно кружась в воздухе, подгоняемые ветром, опадали на землю. Ночью уже не было так тепло как в июле. Наблюдая все эти превращения природы мое сердце пело. Какая-то необъяснимая сила наполняла меня изнутри и давала тепло, уют и надежду.

<.....>

Осень. Мне она нравится, правда не знаю чем именно. То ли прохладными, но еще солнечными днями, то ли красотой увядающей природы, то ли унылой пасмурной погодой, в которой, несомненно, есть свое очарование. Не знаю. Она нравится мне вся. И холод, и сырость, и вечная грязь — все это вдохновляет меня. Я люблю любую осень, будь она теплой и солнечной или же наоборот холодной и дождливой.

Когда выдаются солнечные дни, приятно надеть пальто, обмотать вокруг шеи шарф и отправиться в парк. Походить по лужайке, шурша сухими желтыми листьями. Затем сесть на скамейку отдохнуть под сенью старого дуба и наблюдать за полетом разноцветных самолетиков. При каждом дуновении ветра, очередная стайка самолетов вылетает со своего аэродрома. Вот сидишь ты под этим деревом, наблюдаешь, и вдруг прямо к тебе на ладонь опускается очередное воздушное судно. На этот раз ярко красный. Видимо он висел на самой верхней ветке, поближе к солнцу. Ты повертишь его в руках, посмотришь на него со всех сторон, откроешь книгу на любой странице, вложишь туда этот лист и закроешь, а после позабудешь и о книге, и о том, что там лежит. Но потом, через какое-то время, когда ты снова возьмешь эту книжку в руки, и дойдешь до той самой страницы, то снова его увидишь. Снова возьмешь в руки, посмотришь на него, с каким-то не понятным для себя самого удивлением, как будто это не просто старый осенний лист, а некое чудо. Повертишь листик в руках, и тут, в твоей голове всплывет тот самый день, когда ты его нашла. От этих воспоминаний твое сердце заполнит какое-то внутреннее тепло, как будто огонь зажегся внутри, которое вскоре разгорится так сильно, что в груди будет жечь от выделяемого тепла, а лицо расплывется в спокойной умиротворенной улыбке.

Если же день пасмурный, то приятно остаться дома, включить негромко музыку, лечь на кровать и придаться мыслям, которые давно тебя мучили, но ты не мог им уделить времени, так как был сильно занят повседневной суматохой. Мысли так сильно увлекут тебя за собой, что и не заметишь, что уже настал вечер и пора ужинать. Да и аппетита, честно говоря, у тебя не будет. Потому что стоит только хотя бы чуть-чуть заглянуть вовнутрь самого себя, как водоворот самых сумасбродных и непонятных вопросов, задаваемых тобой самому себе ежедневно, унесет тебя. И вернуться в реальность будет уже непросто. Но тебе придется найти выход. Так как здесь тебя все ждут.

Окружающие люди не привыкли тебя видеть таким. Если раньше ты был громким, веселым, энергичным и общительным, то уйдя в себя, ты подвергаешься риску, сначала оказаться опрошенным каждым третьим знакомым по плану:

— Все в порядке?

— Да, все хорошо…

— Ты какой-то грустный, злой.

— Я просто думаю

— Да? О чем?

— О пустяках, это не важно.

— Точно?

— Да.

— Ну, ладно.

Затем все медленно начнут терять интерес к твоей персоне, лишь изредка упоминая тебя в разговорах на кухне, говоря, что у тебя весьма неважный вид. Они уйдут. Уйдут все, даже те, кого ты считал самым близким для себя человеком. Они с легкостью найдут прототип прежнего тебя и без лишнего сожаления заменят им, а ты останешься один...

— Вы не поможете мне? — пролепетал чей-то детский голос.

— Что, прости?— я так сильно погрузилась в раздумья, что не расслышала вопроса. Я открываю глаза и вижу: передо мной стоит маленькая, белокурая, голубоглазая девочка, с чуть вздернутым к верху носиком.

— Вы не поможете мне сорвать вон тот цветочек? — последние два слова она протянула, и указательным пальцем своей крошечной ручки указала на дерево.

Я внимательно посмотрела. Но не увидела никаких цветов.

— Какой цветок? Там же их нет.

— Есть! — возмущенно и упрямо произнесла девочка. — Вон тот — красный!

Я снова поворачиваю голову в сторону дерева, и долго смотрю на него, в попытках найти этот красный цветок, и вдруг понимаю, что хочет от меня это милое создание — ярко красный лист. Видимо девочка приняла его за цветочек.

— Оу! Я поняла тебя, только это не цветочек, это просто лист.

После моих слов глаза девочки расширились, а рот раскрылся от изумления. Недоумение выразилось на лице, но тут же быстро сменилось недоверием и серьезностью. Девочка нахмурила тоненькие беленькие бровки так, что на лбу появилось небольшая морщинка.

— Листья летом зеленые, а этот красный! — и с этими словами она наклонила голову вбок.

— Так скоро осень, лето уходит, поэтому некоторые листья уже желтые, а этот красный

— Маша! — раздался чей-то писклявый женский голос — Маша! Сколько раз я говорила "Не убегать от меня"?!

Вдруг передо мной предстала женщина средних лет, с бардовыми волосами, которые были уложены в аккуратный пучок. Солнцезащитные очки скрывали ее глаза, а, накрашенные темно-красной помадой, губы расплывались в улыбке

— Ох, простите, она, должно быть, помешала вам. Машенька, пошли, ты, наверное, уже надоела девушке со своими вопросами, пошли

— Де нет, что вы, она вовсе не помешала, наоборот мне было очень приятно с ней поговорить.

— Да? — улыбка стала еще шире — Но в любом случае, извините, нас. Машенька, — она обратилась к девочке — скажи девушке: «До свидания" — нам уже домой пора.

— До свидания — жалобно протянула девочка, и засеменила крохотными ножками по разбитому асфальту.

Еще минут пятнадцать я сидела неподвижно, смотря им вслед, пока они не скрылись из виду.

После я посмотрела на часы, что висели на фонарном столбе. Время было уже семь. День подходил к концу, и я не спеша побрела домой.

Случай в парке напомнил мне то, как еще недавно, до своего болезненного состояния я работала в пионерском лагере вожатой. Не могу сказать, что это лучшее время в моей жизни, нет. Жизнь в лагере все равно, что жизнь в большом мегаполисе, только все идет в более ускоренном темпе. Каждая минута на счету. Ведь за 15 минут, которые у тебя есть до обеда, можно раза три прорепетировать с отрядом номер к вечернему КТД.… Но, к сожалению, это было не про мой отряд. Нет, только не подумайте, что я хочу сказать, будто бы у меня дети были плохие, вовсе, нет. Они были прекрасными — только уж очень не послушными. Если другие отряды за 15 минут успевали провести репетицию и еще какую-нибудь увлекательную игру то, мой отряд минут 15 только строился… Стоит тебе только построить первые три пары впереди, как слышишь гвалт негодования в конце строя. Поэтому ты направляешься туда, но, чтобы не терять время даром, по ходу считаешь, сколько у тебя детей. Ну вот, опять одного не досчиталась. Внимательно смотришь — кого нет, и понимаешь, что не хватает Костика.

— Где Костик? Никто не видел Костика?

— Так его же Саша в мед. пункт повел, Полина Владиславовна!

Облегчение наполняет твою душу.… Потерять ребенка, да тем более такого озорника как этот Костя, смерти подобно. Но пока ты разбиралась с тем, кого у тебя не хватает, в конце строя происходит настоящая анархия, подавить которую не способна никакая твоя просьба.

— Что здесь происходит!?

— Полина Владиславовна, а Леша матерится — докладывает мне Слава своим настолько тонким голоском, что можно подумать, будто говорить со мной девочка.

— Леша, что мы говорили с тобой насчет нецензурной брани? В высший совет захотел?

— Я не говорил! — щеки Алексея надуваются как у хомяка, он краснеет, и начинает дышать чаще. — Полина! Я не говорил! Он все врет! Я не говорил! Почему если что-то происходит то, сразу я?

Я внимательно всматриваюсь в глаза Славы, который не скрывает их, а так же открыто смотри в глаза мне, его рот искривляется в хитрой улыбке. Потом я смотрю в глаза Леше, он настолько возмущен, что глаза его блестят. И тут я понимаю, что скорее всего Слава снова мне соврал….

— Значит так, — я стараюсь сделать свой девичий тонкий голос как можно грубее и серьезнее — у меня сейчас нет времени разбираться с вами, потому что я не буду задерживать отряд только ради вас двоих. Но! — говоря все это, я смотрю в глаза то одному, то другому — Мы обязательно поговорим об этом на огоньке! А сейчас успокоились и построились ровно. Где пары? Не вижу пар! Они тут же строятся ровно. И вот, кажется что все, конфликт улажен. Дети построены, но нет. Возвращаешься ты в начало отряда, и видишь картину маслом — очередная истерика по поводу того кто пойдет впереди. Ты берешься разбираться и назначать пару первых

— Никита и Максим

— Почему они? Они вчера были! Это не честно!

— А ты чего с вожатой споришь! Имей уважения — вот уже надрывая голос кричит Максим

— А ты чего подлизываешься? Ты постоянно почти первый ходишь!

— Тихо! — пытаюсь я успокоить ребят — Пусть тогда будет Лена и Ксюша

— Полина, они сегодня на завтрак первыми ходили!

— Значит, они сегодня весь день первыми ходить будут! А завтра я составлю график, и вы у меня все будете ходить по этому графику!

Девочки подходят, чтобы встать в строй первыми, но Максим не желает так просто сдавать завоеванную позицию.

— Максим, уступи девочкам место..

— Почему?! Я же первый сюда встал…

— Максим, я уже все сказала, сегодня девочки целый день ходят первыми.

Но Максим как будто провел невидимую глухую стену, и мои слова не доходят до него, он смотрит куда-то в сторону.

— Максим! — срываюсь уже на крик — Почему ты заставляешь меня срывать голос!

Он медленно поднимает свой взгляд на тебя. Его прищуренные глаза налиты ненавистью и злобой…

— Это нечестно!

И топнув ногой, он убегает в свою комнату. Ты смотришь на время, и понимаешь, что до мероприятия осталось всего 3 минуты. Все остальные отряды уже там, и только ты как полная идиотка не можешь усмирить своих детей. И вот в такие минуты на тебя накатывает отчаяние, и ты проклинаешь себя за то, что вообще решила пойти работать с детьми…

Но не всегда вожатый думает о том, что ему следует держаться от детей подальше, потому что то ли педагог из него никакой, то ли дети сейчас пошли такие несносные. Но выбор уже сделан, и как бы ты не говорил своему напарнику, что все, сегодня же ты пишешь заявление по своему желанию и идешь к директору, ты все равно уже никуда не уйдешь. Крайне редко вожатый и в самом деле уходят с отрядов посредине смены. Ведь как бы эти дьяволята тебя не выводили, ты все равно их любишь. А после смены, ты будешь вспоминать и то, как они всем отрядом отдавали тебе свои булочки, бананы, яблоки, конфеты, а все потому что: «Полина сегодня устала. Нашей вожатой надо больше кушать, а то посмотрите! Она же совсем похудела!» Или, например, как они скрывали от тебя свои проблемы потому что: « Вы же девочка, мы не хотели вас расстраивать» Как бы там не говорили, а детская любовь самая искренняя….