Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

Точка на карте

Дмитрий Зелов — писатель, историк и путешественник. Родился в Москве в 1976 г. Закончил МГУ им М. В. Ломоносова. Кандидат исторических наук. Автор более 300 научно-популярных статей по русской истории, культуре и искусству, ряда повестей и рассказов. Член Союза писателей России. Член Союза журналистов России.

Мечта сбылась... Давняя, заветная! И что дальше?! Ну что?!!!!! Что испытывает индивид, реализовавший цель, достигший ее? Чувство удовлетворения, радости, полноты бытия, счастья, наконец?! Всегда ли только их? Не приходят ли практически тут же, громко стучась в сердце, сразу за эйфорией от сбывшегося, восторгом опьянения, отдаваясь гулом в висках и комом в горле грусть и тоска: а что же теперь с этим всем делать, как сохранить. В самом деле - ну как? Память - штука такая коварная: порой помнишь мельчайшие детали и подробности дней давным-давно минувших, а то, что было буквально пару месяцев назад уже с трудом восстанавливаешь в сознании, скача с пятого на десятое. И поскольку речь идет о предмете нематериальном, то остался единственно правильный выход - записать свои впечатления и воспоминания, поделиться ощущениями.
Пока все живо и ярко, пока поет внутри. Итак, в путь... Березово. Точка на карте. Известная всем нам со школы по знаменитой картине Сурикова "Меншиков в Березове". «Полудержавный властелин», лишенный, как думали его недруги, всего и вся, в месте своей ссылки, в крестьянской избе, в окружении детей, полный достоинства и мужественно принимающий ниспосланное ему испытание. Но многие ли могут ответить, где оно, это Березово? Что за место?! Скажут, что в Сибири... И будут правы по-своему. Но Сибирь - она ведь огромная.

Березов стал для русской истории местом не только и даже не столько географическим, сколько нарицательным. Местом, куда Макар телят не гонял. Краем света, непролазной глушью, царством вечной мерзлоты, холода, снегов и медведей. Тупиком, из которого нет выхода. Хотя нет, не так: выход ведь всегда есть, а зачастую как минимум два. Два их и было у попавших не по своей милости в Березов. Познав по прошествии времени оно всю полноту лишений и невзгод, испив до дна чашу унижений и мучений, нравственных и телесных - на тот свет, как порушенная царская невеста, дочь Александра Даниловича, Мария, или на этот, - ко двору. И неизвестно еще, куда было лучше: расправа с братьями Долгорукими, возвращенными из Березова Анной Иоанновной, яркое, хотя и ужасное, тому подтверждение. O tempora, o mores! Но вернемся лучше мы ко временам нашим. Сегодняшним. Веку двадцать первому.

Наметившаяся было на ноябрь поездка в таинственный и манящий для меня край, который я не раз отыскивал в течение года на географической карте, опять отложилась, и я уже грешным делом подумал, что - всё... Не судьба мне побывать в Березово. А судьба тем временем просто брала измором, подогревая азарт ожидания. И вдруг вечером - звонок. Знакомый голос президента Фонда памяти светлейшего князя А.Д.Меншикова - Сергея Викторовича Филиппова. Он сообщил мне, что я включен в состав делегации и могу покупать билет в Березово. Вернее, два. Сначала до столицы Югры - Ханты-Мансийска, оттуда - до Березова. В зобу от радости дыханье сперло. Это дедушка Крылов про меня сказал. Я уже и не верил, почти перестал мечтать, что такое возможно. Надежда оставалась, теплясь угольками где-то в самых тайниках души. Наутро, едва натянув штаны, я побежал в офис авиакомпании за билетами. Неужели я своими глазами увижу практически не изменившийся пейзаж Сосьвы, с ее закатами и рассветами, те места, в которых горевали, тосковали, но и пытались радоваться малому: Меншиков, Остерман, Наталья Шереметьева, Долгорукие, декабристы, революционеры и многие другие, менее известные для массового сознания фигуры Истории. Клио - дама очень капризная, девушка ветреная... Судьба же переменчива. Кто был ничем - тот станет всем. Березов реализовывал на практике изнанку этой формулы, ее обратную сторону. Вылет был назначен почти на середину декабря и в запасе до поездки оставался ровно месяц.
Взяв неотгулянную недельку отпуска, я мысленно уже предвкушал поездку, до осуществления которой оставался всего один шаг. В трудах и заботах месяц поездки прошел как-то особенно быстро и незаметно. И вот - час отъезда. Или, точнее, отлета. Миновав у конечной станции метро горячих южных водил, пытавшихся накормить меня баснями про пробку длиной в сорок километров (до аэропорта расстояние все-таки меньше), я загрузился в маршрутку, где уже не было сидячих мест, и с ветерком домчался до воздушных ворот столицы. В зале ожидания стал гадать, где встречусь с коллегами из Питера: здесь, или уже в самолете?! Они нашли меня сами, застигнув врасплох за чтением ноябрьского журнала "Родина", посвященного петровской эпохе. Двоих из подсевшей ко мне компании я хорошо и давно знал: талантливого профессора Санкт-Петербургского университета Пал Саныча Кротова и очаровательную сотрудницу музея-дворца Меншикова на Васильевском острове Катю Андрееву, недавно ставшую кандидатом наук. С третьим персонажем сей достопочтимой компании мы были представлены друг другу и быстро нашли общий язык: обаятельный и располагавший к общению Николай Александрович Копанев, кавалер ордена Почетного легиона.

Столицы Югры встретила нас снегом и морозом - мы успели это почувствовать, едва выйдя из здания аэропорта. Но не прочувствовать, - ибо сразу попали в заботливые руки Александра Малышкина, главного государственного инспектора по охране и использованию историко-культурного наследия края, мигом загрузившего нас в «уазик». Могучий, пышущий здоровьем сибиряк рассказывал нам последние городские новости и весело шутил над своей фамилией, - мол, ошибка природы... Для аборигенов Москвы и Питера, вырвавшихся из бесснежных городов с температурой пляшущей вокруг нуля, снег с морозцем стал подарком. По дороге в гостиницу водитель сделал круг по центру города, доставив нам удовольствие полюбоваться подсветкой ледяных скульптур на площади.

Другим подарком стал Дед Мороз перед входом в гостиницу "Югра", с которым мы наутро не преминули по совету Кати щелкнуться на память. Новый год к нам мчится! Знакомство с городом продолжилось уже утром. Беглый обзор городских достопримечательностей вызвал в памяти избитый штамп, однако как нельзя лучше подходящий к сегодняшнему Ханты-Мансийску: город контрастов. Пожалуй, нигде в России я не видел такого сочетания ультрасовременных офисов, манящих неоновой подсветкой витрин бутиков и магазинов с ведущими мировыми брендами и бараков тридцатых годов. Два абсолютно разных мира каким-то волшебством (или, вернее, ошибкой волшебника) оказались фантасмагорически перемешаны в одном времени и пространстве. В ходе обзорной экскурсии удалось полюбоваться безмолвным величием замерзшего Иртыша, оценить размах Центра лыжного спорта, где проходят Кубки мира по биатлону, природным парком в самом центре города. У восстановленной на южной окраине города в Самарово церкви Покрова сделали остановку. В ограде церкви на небольшой стеле из красного гранита выбит барельеф А.Д.Меншикова и надпись: "Светлейшему князю Меншикову на месте молебна и отдыха в Самарово в 1728 г. В год 360-летия г. Ханты-Мансийска благодарные потомки. 1997".

Еще один знак на пути к заветной цели. А пока мы вконец не замерзли во время знакомства с городом на усиливающемся морозце (хотя сверкающие на солнце ледяные фигуры и кресты куполов, подзабытый звук хрустящего под ногами снега рождали мысли продолжить прогулку), нас препроводи в Музей Природы и Человека. С детства у меня было предубеждение к такого рода естественно-научным заведениям: бесконечные переходы из одного маленького зальчика в другой, запыленные чучела, дремлющие на стульчиках бабушки-смотрительницы с отложенной на подоконник газетой или вязанием. Тоска зеленая, одним словом. Примерно такую картину, ну, или чуть лучше (новый век на дворе как-никак) я ожидал увидеть и здесь. И вдруг: светлые просторные залы! Сенсорные экраны, рассказывающие любопытному посетителю о любом экспонате! Скаты в аквариумах! Соседствующие со скелетами хоботистых чудищ их трехмерные изображения, сопровождаемые характерным звукорядом. Вокруг здания музея - небольшая рощица. Директор музея Людмила Васильевна Степанова рассказала: вечером, когда стемнеет, изображение гуляющей по экрану монитора семьи мамонтов через стекло проецируются на деревья, заставляя прохожих замедлять шаг и разевать от удивления рты...

Приближение нового года чувствовалось и в музее: приятно удивила подвешенная вверх ногами под потолкам празднично разукрашенная елка, многократная отражающая в зеркальных панелях зала. Словом, музей Ханты-Мансийска не отстает о передовых модных традиций Европы и может дать фору по оформлению интерьера большинству провинциальных естественно-научных собраний. А затем в своем кабинете директор музея угощала нас ароматным чаем, настоянном на местных травах, а также аппетитной пиццей, буквально таявшей во рту. Поблагодарив за радушный прием и обменявшись визитками, мы поспешили на знакомство с мамонтами. Но не в виде трехмерной компьютерной графики, а самыми что ни на есть взаправдашними! Еще на подлете к югорской столице, чтобы занять себя, я стал листать один из предлагаемых авиакомпанией журналов и наткнулся на любопытную статью, которая заставила меня задуматься. В ней речь шла о переходе армии Ганнибала через Альпы. Казалось бы, ну что может быть нового в известном всем (а специалистам до мельчайших подробностей) переходе знаменитого полководца. Ан нет, - автор утверждал, что Ганнибал перешел Альпы не с африканскими слонами, а с... мамонтами. Последних он купил (или реквизировал) у жителей предгорий. Логика проста и убийственна - дескать, слоны, привыкшие к теплому климату, просто не выдержали бы сурового перехода, холода и снега, резкой смены пищевого рациона и погибли бы... Версия интереснейшая! Только следуя такой логике, мамонты, спустившись с гор в благословенную солнечную Италию, должны были бы там «отбросить копыта» уже в непривычном им теплом климате. Перегрелись на солнышке бы, так сказать... А мы поспешили к нашим мамонтам, - российским. Их семейка вольготно разместилась на склоне горы и была заметна с подножия, где проходит трасса, всем.

Под конец года вечереет как-то особенно быстро. От Ханты-Мансийска до Березова лететь чуть больше часа: а посему при посадке я смог любоваться лишь ночным пейзажем поселка в обрамлении манящих своим теплом и уютом светлячков-огоньков. Всюду жизнь. Едва самолет остановился, как у меня зазвонил телефон. Московский приятель приглашал вечером зайти в гости на чаек: выпить водочки. "Хорошо бы под сосьвинскую селедочку", - подумал я, знакомство с которой уже предвкушал. Но… пришлось мне расстроить гостеприимного хозяина. Услышав, что я нахожусь в Березово, приятель переспросил: «А где это?!» Вот она, точка на карте… В которой я уже приземлился, но не сделал еще и шага. Пришлось напомнить о хрестоматийной картине Сурикова — и все стало ясно. Искусство — великая вещь! Правда, на том конце удивились еще больше: «А что ты там, прости, делаешь?! Это же край света!» Я лаконично отвечал: "Очень даже есть что. Тут был Меншиков" — и заспешил вместе с другими пассажирами к выходу.

Пока я шел от самолета, думал: даже сейчас, в третьем тысячелетии, сознание жителя мегаполиса (учитывая все технические достижения, казавшиеся немыслимыми еще лет двадцать назад даже, наверное, и фантастам), продолжает воспринимать Березово как полумифическую реальность из школьного курса истории, ярко расцвеченного в памяти репродукцией картины Сурикова. Прибывших на научную конференцию "Меншиковские чтения" распределили по машинам, и мы тронулись в путь, к гостинице "Град Березов". По пути Катя заметила (а она уже имела счастье побывать здесь, на Меншиковских чтениях, раньше): в поселке появились светофоры. Да, забыл упомянуть: с советского времени один из первых сибирских городов — Березов — имеет статус поселка, и называется соответственно Березово. Когда же Суриков писал свою картину, Березов был городом, поэтому художник ее и назвал: «Меншиков в Березове». А не в Березово.

Отель оказался совсем новым и по первости произвел впечатление весьма недурственное. К гостинице был пристроен ресторан в форме деревянной башни, стилизованный под башню острога сибирской крепости и соединенной с отелем переходом, что придавало оригинальный колорит обоим заведениям. Номер у меня, правда, оказался с весьма существенным минусом. В нем было холодно. То есть замерзнуть и превратиться в сосульку, конечно, было нельзя, но и согреться без приема горячительных напитков тоже. Вдобавок горячая вода из крана почему-то упорно не хотела идти. "Нам не привыкать ", — подумал я и умылся холодной водицей. Она приятно освежила, и я вышел из отеля на вечернюю, или скорее, уже ночную экскурсию по поселку.

Первым делом мы с Катей, Копаневым и Кротовым пошли к берегу Сосьвы, туда, где на крутом берегу стоит бюст светлейшему князю Александру Меншикову и церковь Воскресения, построенная примерно на том же месте, где «полудержавный властелин» во время своей ссылки соорудил деревянную. В темноте красиво подсвеченный храм казался белым космическим кораблем, приземлившимся в какой-то странный, завораживающий мир. В подсветке смутно угадывались и очертания замерзшей Сосьвы. На ее пустынные ночные берега мы благоразумно решили не идти, и повернули обратно к отелю, у которого нас уже ждал автобус на обзорную экскурсию по Березово. В теплом автобусе было уютно, а ррассказывавшая сотрудница местного музея Маша Давыдова так убаюкивающие рассказывала о поселке, что меня, к моему удивлению, сморило. Как я не пытался бороться со сном, но внимать словам симпатичного экскурсовода смог только с закрытыми глазами и в сладкой полудреме. Многочисленные повороты и зигзаги на виражах создали у меня превратное впечатление о дистанции огромного размера Березова, но Катя опустила меня с высоты моих фантазий на землю, доходчиво разъяснив, что размеры поселка весьма скромные. Мне врезались в память слова о газовой скважине на окраине Березова, открытой в далеком 1953. Именно с нее, с этой березовской скважины и началось промышленное освоение месторождений нефти и газа в сибирском регионе. А тогда, в 1953, никто уже и не верил, что в этих местах могут быть полезные ископаемые, — дорогостоящие геологоразведочные работы, закладка шурфов и бурение скважин уже много месяцев не приносили ровным счетом никаких результатов. И вот, когда партия уже свернула свою работу и собиралась покидать Березово, произошел выброс газа с незапечатанной скважины.

Газ, насыщенный водоносными слоями, вырывался фонтаном из-под земли на десяток метров в высоту, со свистом и шипением. Для жителей поселка те дни были настоящим кошмаром: пока геологоразведочная партия пыталась совладать с разбушевавшейся стихией и приручить ее, в поселке во избежание более чем реальной угрозы мощнейшего взрыва жители были вынуждены прекратить топить печи. Более того, были прекращены полеты самолетов, доставлявших продовольствие. А, поскольку процесс приручения стихии длился не день и не два, а несколько недель, ситуация сложилась критическая. Слава Богу, что все благополучно разрешилось и сейчас на окраине поселка о том славном и суровом испытании для жителей и для страны в целом напоминает небольшая стела.

Копанев все изумлялся по поводу стойкого неверия ряда ученых и чиновников от науки середины 50-х годов прошлого столетия в перспективы разведки и использования нефти и газа в Сибири, в березовских краях, в частности. Ведь впервые о периодически самопроизвольно вырывающемся из земли и пугающем местных аборигенов газе писали еще в конце XVII века побывавшие в этих местах голландцы. Они же оставили записки о черных маслянистных пятнах, находимых в местных водоемах и речках. То есть о нефти, проще говоря. Я же задумался. Если даже сейчас, в XXI веке, с его безумными скоростями, немыслимыми коммуникациями, когда Березов так далеко, — практически другая реальность, другая Россия, то как воспринимали эти места иностранцы, те же голландцы, в далекие петровские времена?! Восхищаешься мужеству и отваге путешественников дней давно минувших…

В первый рабочий день конференции встали мы очень рано. Засветло. Наскоро поев, заспешили к скверу на берегу Сосьвы. При свете прожекторов состоялось мистическое действо: на продуваемом ветром маленькой площадке возложение цветов к памятнику Александру Даниловичу. Звучали речи о роли Меншикова в истории России. Потом — поездка в Детскую школу искусств, в которой и состоялось торжественное открытие ежегодной научной конференции "Меншиковские чтения". Так получилось, что наши доклады были спланированы в первую половину рабочего дня и шли практически один за другим. Рассказав достопочтимой публике кто, чем и зачем занимается в изучении петровской эпохи, а также жизни Меншикова и его окружения, ответив на каверзные вопросы слушателей, мы пошли на обед.

Во второй половине дня нам предстояла важная миссия — рассказать детям местной школы о петровской эпохе, ее героях, о пользе изучения истории. По пути к школе на одной из площадей поселка (о, как звучит-то!) меня поразила скульптурная композиция: земной шар, а на нем пульсирующей точкой — Березово. На следующий день я увидел это же место с подсветкой: точка манила к себе, призывно подмигивая. Огромный земной шар и на нем малюсенькая красная пульсирующая звездочка. Вот она, точка на карте!

Для ребят я сделал доклад по своей книге, тем более, что приближающийся Новый год и празднично расцвеченные иллюминацией окна школьного класса фактически не оставляли мне другого выбора — рассказывать я стал о фейерверках петровской эпохи, их пропагандисткой роли, а также большом участии в организации празднеств фаворита Петра Великого — А.Д. Меншикова.

Вернувшись из школы на продолжение научных чтений, мы были приятно удивлены: «на десерт» организаторы подготовили нам музыкальный концерт, оставивший приятные воспоминания. Вечер продолжился в тесной компании ученых-историков в ресторане "Града Березова". Признаюсь, водку я пил третий раз в жизни — ну не принимает ее мой организм. Правда, под сосьвинскую селедочку, от которой, как я узнал на концерте, румянятся молодочки, она шла хорошо, но тягаться с могучими организмами сибиряков мне было не под силу. Наутро возлияния дали о себе знать: болела голова, и очень некстати начался сушняк. Еще с вечера мы с Катей договорились прогуляться утром по берегу Сосьвы. Проходя через мостик над оврагом, по которому мы прошли к памятнику «полудержавному властелину» в день приезда, мы с Катей похолодели: рядом с утоптанной на мосту пешеходами дорожкой в настилах досок, припорошенных свежим снегом, виднелись внушительные дыры. Угоди любой из нас ночью в одну из этих ловушек… Хотя нам с Катей вспомнился Шурик из гайдаевской комедии, провожавшей Лиду к ее дому, благополучно миновавший все канализационные люки, неприкрытые крышками.

Прогулка на морозце пришлась как нельзя кстати: пронизывающий ветер, солнце и мороз быстро выдули остатки похмелья и вернули радость бытия. Виды замерзшей реки, сосен на пригорке, залитых солнцем, вмерзшие в лед корабли, хрустящий под ногами снег, — все это радовало, настраивало на умиротворяющий лад. Вечером глава района Владимир Николаевич Мальцев пригласил всех участников конференции в местный музей на торжественное открытие нового экспозиционного зала. Надо отдать должное березовскому музею — несколько лет назад он переехал в новое просторное здание, и для районного музея производит очень неплохое впечатление. Лично для меня стало открытием, что в Березово отбывал ссылку знаменитый для многих поколений советских школьников Брадис, создатель знаменитых логарифмических таблиц, а Лев Троцкий стал единственным сcыльным, кому успешно удалось осуществить побег из Березова. Правда, все-таки это был уже двадцатый век, да и Россия грезила революцией, весьма сочувственно относясь к местным достопримечательностям — ссыльным. Подведя итоги нашего двухдневного общения, все мы выразили надежду встретиться в недалеком будущем вновь.

На следующий день мы покидали Березов. Перед отлетом в Ханты-Мансийск нас с утра завезли на «рыбную точку». К большому сожалению, привезти в Москву подарок в виде бочонка тающей во рту сосьвинской селедочки, так любимой создателем парадиза, никому из нас не удалось: ни рыбки, ни самих бочонков, образцы которых были представлены в одной из витрин музея, в продаже не было. Осталось довольствоваться тем, что было: консервами и замороженной рыбой не столь знаменитого бренда. В воздухе, по дороге к столице Югры, мне взгрустнулось: все хорошее быстро кончается. Мы поселились в той же гостинице, и втроем (я, Катя и Кротов) прошлись по центру города. Запечатлев на фотик красоту ледяных скульптур с видами Москвы, Петербурга, Рима, египетских пирамид, зашли в местный торговый центр и скоротали вечер в баре, разговаривая о сущем. Или насущном.

Вылет в столицу был очень ранний, но, с учетом разницы во времени, в Москву мы прилетели все равно утром. Снега так и не было, а после сибирских морозов (хотя березовцы ворчали, что «мороз нонче стал совсем не тот, что был») мне стало даже жарко. Добираясь на маршруте по пробкам от Внуково до метро, я остро ощутил, что вновь с головой погружаюсь в столичную суету сует вавилонского столпотворения, помноженную на шопинговый психоз happy new year. Поездка в Ханты с Березовым стала для меня глотком свежего воздуха, так необходимой и пришедшейся кстати передышкой между гонкой всех и вся за призрачным счастьем. А оно в малом и… рядом.





Сообщение (*):
Комментарии 1 - 0 из 0