Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

Дело — табак

Николай Зайцев. Родился и живет в г. Талгар, Алматинской обл. (Казахстан). Руководитель творческого объединения «Вершины Талгара». Автор нескольких книг прозы и поэзии. Печатался в многочисленных журналах Казахстана, России и Украины. Лауреат литературных премий и фестивалей.

Богатство твоего мира — сигареты «Bohd».
Реклама

Как должен был упасть человеческий мир в собственном мнении, чтобы мерилом богатства личности стала пачка американских сигарет. Задача рекламного слога вызывать резонанс в сознании потребителя, передать суть дела, ограничить стремления людей товарным знаком и такое удается, наверное, потому, что именно таков мир современного человека.

Все чаще и чаще на улицах нашего города, других городов, видишь удручающую сознание картину, очень похожую на полную готовность человечества к вымиранию — юных девушек, молодых женщин, открыто дымящих сигаретами, делающих это с такой показной горделивостью, будто они выучили и познали что-то мудрое и вечное в нашей суетливой жизни. И уж весьма прискорбно бывает увидеть бабушек с сигаретой во рту, поправляющих шарфик на шее у малыша, дышащих при этом табачным дымом прямо в лицо своему ненаглядному внуку (внучке). Еще совсем недавно женщины старались не афишировать это свое необычное пагубное пристрастие, курили втихомолку, тайно, боясь сплетен, косых взглядов и, что самое главное неодобрения со стороны мужчин. Исключение составляли ресторанные посиделки, где женщины старались подчеркнуть исключительность своей личной свободы, изящно выкуренной сигаретой. Но там все понятно и для чего и зачем нужно женщине ресторанное одиночество ожидания, не мне объяснять. Нынче же, когда освобождение женщины из-под ига социального и мужского достигло своего апогея, становится жаль времени потраченного слабым полом во имя торжества равенства и справедливости. Сломано множество копий, а с ними и человеческих судеб, разгромлен святая святых — институт брака и семьи — наступило одиночество и тоска в мыслях. Еще живой мир не принял прогресса женской эмансипации, осознав, что эта всесторонняя свобода не что иное, как перенимание прекрасной половиной человечества мерзких мужских привычек, от которых сам сильный пол не прочь бы избавиться. Все пути в этом мире натоптаны тысячелетиями и никаких новых дорог для свободы женских фантазий не существует. Стать совершенно похожими на мужчин в образе и подобии или вернуться к обаянию женственности, любви, нежности, радости материнства — только эти два пути существуют в природе. Различия физиологических и умственных возможностей женского и мужского начал огромны и разница эта формировалась веками и была понятна, разумна и, если хотите, надобна самой природе. И если перефразировать известную пословицу, то получается такая простая истина — то, что представляется для мужчин невинной забавой, для женщины — смерть. Духовная физическая, какая угодно, но смерть в расцвете женского величия и красоты. А полное вульгарной бравады поведение юных и пока еще нежных созданий, прогуливающихся в общественных местах с сигаретой в зубах — это признак наступающего одиночества, среди всей полноты свободы, завоеванной женщинами в страшной борьбе со своим сущим природным назначением. Свобода, как ни странно покажется, содержится в обязанностях по отношению к своим родным, любимым людям, она заключена в сердцах, что всегда рады вам, любят вас и ждут.

Часто слышны жалобы женщин на отсутствие настоящих мужчин. Но где найти прекрасную фемину, что не пахнет в ноздри запахом табака, алкоголя или вонючего дезодоранта. Почему женщины полагают, что мужчинам должны нравиться их коротко остриженные волосы, выщипанные брови, намазанные лица, запахи неведомые и неприятные. И женские одеяния уже не только напоминает мужскую одежду, но и становится все более грубыми, солдатскими. Все это маски, а где же сами женщины, их прекрасные длинные волосы, их собственный влекущий запах, что возбуждает пуще всех французских духов сразу? Можно, конечно, понять все эти женские перевоплощения, но есть мужское подсознание, что формировалось тысячелетиями и не подконтрольно разуму. Не ощущая перед собой женщины, не чувствуя ее запаха, заглушенного алкоголем, табаком и неприятным ароматом духов, мужчина не может полностью раскрыться в своем влечении к противоположному полу, его инстинкт в растерянности от неопознания в объекте своего внимания качеств присущих только женщине. Какие-то отношения возможны, но не любовь.

Сексуальная революция — это не что иное, как возвращение к стадному скотству. И очень печально, что некоторые оракулы этого постыдного порока современности объединяют это дитя разврата с человеческой свободой. Рабство, заключенное в пороках, тяжелее любого вражеского плена, оно растлевает душу и крадет радость мечты, что никогда и ни каком будущем не будет исполнена.

Чтобы не говорили особы прекрасного пола, но все они мечтают о мужчине, который откроет в них женщину — свою, единственную, желанную. А замужество в любви это не плен, а постоянство душевного равновесия, здоровья, и расцвет зрелой женской красоты, то чего никогда не достигается в одиночестве. Да, именно забота о своих близких и есть свобода, которой не надо добиваться, она рядом, она ждет вас, она была такова всегда, и только какие-то очень уж неудачливые и злые силы решили изменить направление пути к ней. И все, от мала до велика, кинулись добывать свою свободу в дебри сексуальной революции, равенстве с мужчинами, в алкоголе, курении, бесстыдстве. Все обнажилось, исчезла тайна и влечение к ней. Любовь стала занятием времени свободного от дел и развлечений. Мужчина стал ассоциироваться с мешком золота, где можно найти все — хрустальный дворец, шикарный автомобиль, массу обнов и украшений, только не любовь. Наше телевидение и пресса в полном объеме помогает этим поискам неограниченной свободы, выдавая самые гнусные человеческие пороки за бесспорную добродетель нашего времени. Для чего нужно такое извращение человеческого образа и подобия, обращение его в потребителя отбросов с помоек америк и европ — еще стоит додумать, понять и узнать. Но пока наше сознание не готово противостоять такому набору необходимых вольностей, что в огромном количестве предлагают нам рекламные агентства, теледивы с мерзкими наклонностями и гламурные журналы.

А сегодня юные, пока еще прекрасные создания, собираются на школьные вчера, дискотеки и просто шумной стайкой, дымят с таким восторгом собственной значимости, будто ими найден единственный путь к женскому счастью. Пройдет совсем немного лет, и они поймут, взглянув внимательно на отражение в зеркале, что никакими кремами невозможно замазать следов своего оголтелого стремления к независимости, как нельзя вернуть утраченной молодости души и тела. И наступит одиночество, тяжкое, беспросветное, среди таких же неудачливых подруг, которые хотели доказать равенство с мужчинами в перенимании манер их поведения, не соответствующих природному статусу прекрасного пола. Вопрос о равенстве и в чем оное состоит — остается открытым. Само это вопрошание наивно в эпоху, вершащего судьбы людей постмодернизма, то есть отрицания прошлых истин. Но все-таки, если обратиться к не теряющему, ни в каком времени, своего значения классицизму, то равенство мужчины и женщины в любви этих двух противоположностей. В любви яркой и честной, восхитительно-нежной, возвеличивающей, где не обсуждаются права и обязанности, а присутствие рядом любимого человека и есть радость жизни.

Парадокс или тенденция

В мире проживает множество людей совершенно различных по форме физической и содержанию разума. Встречаются люди, что с полным правом могут называться — хомо сапиенс, то есть — человек разумный, но от узнавания их мудрости они заслоняются целыми толпами хомо эректус — людьми прямоходящими. И если первые задумываются над каждым своим шагом по жизни, дабы не навредить ближним своим, то другие просто идут по дороге своих желаний, не заботясь об усталом отставании рядом живущих. Дорогу они выбирают согласно амбициям человека прямоходящего, получают образование и даже размышляют, но только согласно любованию собственной походкой, другие познания человеческих качеств им не интересны. Они возбуждаются при получении материальных благ и всегда желают быть впереди всех в потреблении и освоении каких-то новых способов захвата средств для процветания собственного эгоизма. Человечки прямоходящие, люди никчемные, по сути, расплодились по городам и весям планеты и стремятся навязать свой смысл жизни другим, более благородным особям, ибо, если их не станут почитать, как пример к подражанию, они просто свалятся с вершин своего сомнительного успеха и будут плестись в хвосте истинного человеческого бытия, со всеми хапнутыми втихую благами. Но пока они имеют завистливое уважение толпы, полусогнутой в рабском поклоне, всегда будут рваться к славе, к почету, пусть временному, липовому и даже купленному за деньги. Нынче покупается все — научные звания, дворянство, почетное гражданство. Люди, получающие почет и славу из рук власть имущих, чаще всего мало кому известны, а те, кто славны своими достижениями в науке, литературе, спорте, остаются в стороне от наград и похвал. Их не приглашают на заседания и церемонии награждения, справедливо считая, что своей славой они могут затмить величие, как награжденных «гениев», так и их награждающих властных руководителей, дарящих почет таким же прямоходящим, как и они сами, но ниже по рангу, чтобы вывести их из забвения. В редакциях некоторых журналов и газет, где тоже по несчастному случаю, засели опосредованные личности и стараются установить некую планку приема произведений для публикации, согласно собственному невнятному пониманию литературы и публицистики. Под эту планку можно подползти, но перешагнуть ее не позволят потому, что литература перестала быть предметом воспитания жителей земли, а обратилась в форму одного из новых тщеславных занятий прямоходящих. Но для чего? Ведь, кто был никем, тот никем и останется, хотя твердо держится на двух ногах, разве только народ посмеется над попытками восхождения посредственности к славе человеческой, а слава человека и города тождественны и известность местности зависит напрямую от яркости талантливой человеческой личности и ее узнавания в ближних и дальних уголках окружающего мира. Но в коридорах власти, любых высот, тоже много прямоходящих существ и они никогда не допустят возвышения разумных людей, потому и отмечают своим вниманием людей ненастоящих, которые могут существовать лишь под надзором властных структур — покорны и всегда выполнят любое поручение хозяина. Люди же разумные строптивы потому, что знают, зачем живут и что могут создать. Они не собирают земные блага, их задача раздать знания человеческого бытия, превращенных ими в мудрость, выразить свое понимание красоты Божьего мира и укрепить пути земного благоденствия в любви и вере, что собственно и есть настоящее благо для человечества.

Интересно, но в общей эволюции цивилизации принимают участие лишь десять процентов человеческого общества — разумная его часть и, несмотря на сопротивление их мыслям, проникающим в будущее планеты, со стороны прямоходящих, их идеи находят сторонников и воплощаются в жизнь, иначе мир застрял бы в строе рабовладельческом, удобном для всех и господ и рабов. Почему? А потому, что для одних это работа и еда и не надо шевелить мозгами и проявлять инициативу, для других поле неограниченной деятельности для постройки городов, научных и культурных изысканий. Рим просуществовал более тысячи лет и до сей поры, мы пользуемся частью цивилизационного наследия Римской империи, а древнеримское законодательство изучается во всех университетах мира. Нет, само по себе рабство — позорное явление в человеческом обществе, но нынешнее смешение нравственных и рабских пониманий жизни не лучшее качество в сообществе равноправных людей. Позиции новых господ шатки потому, что зиждутся на обмане и пустом славословии, нежелании и неумении созидать вечные ценности. Под них подстраиваются самовлюбленные бездари с одним желанием ухватить за хвост удачу материального благополучия, при этом, не затрачивая энергии на терпеливый труд во благо общества. Хамство и показушность приобрели в глазах людей, далеких от мудрости размышлений, образ надежного пребывания одного из человеческих сословий (чиновников и примкнувших к ним лизоблюдов) на вершинах почета и славы. Эта ошибка может быть исправлена только пониманием мыслей Создателя, который подарил цветущую планету и самих ее обитателей просто так, из любви к своим детям и учит их трудиться и жить во благо своих ближних. Это и есть настоящий земной путь человеческой славы. Легкие же пути человеческого благополучия неизбежно приведут к краху надежд жителей земли на проживание людей в любви и согласии.

Мысли по поводу

Откровенно говоря, мне нравится нынешнее интеллектуальное состояние публикаций журнала «Простор». Его страницы оживлены молодыми голосами, заметно прочнее стала память о творчестве незаслуженно забытых писателей и поэтов, расширен сам круг возможностей творческого самовыражения. Появились новые рубрики, которые уже замечены, приняты и поддержаны читателем. Даже маститые писатели помолодели от отсутствия корпоративной опеки руководства, которое всегда ревностно отслеживало содержание рукописей, дабы никто не посмел превысить пресловутую «планку», бывало установленную по собственному духовному образцу. То есть под нее, эту самую высоту можно было подползти, но перешагнуть ни в коем случае нельзя — задевалось самолюбие элиты клубного сообщества. Нынешнее руководство освободило от привилегий себя и всех, отдав предпочтение единственно верному решению — читательскому опросу, как оценке качества произведений. Такой опрос происходит на страницах журнала и с каждым новым номером становится шире, острее, ежемесячно напоминая, что существует не только журнал, но и его читатель — сочувствующий, нежный, умный, злой, но справедливый. Конечно, приятнее узнавать о себе, своем творчестве из статей, выходящих из-под пера ангажированных критиков, что чаще всего и происходит, но пишем-то мы, в конце концов, для прочтения произведения самой пестрой публикой. От рецензий прирученной критики у многих начинает кружиться голова. Скажите, если вы знаете, как объяснить диалог двух дам, подслушанный мною на одной из литературных тусовок: «Слушай, — говорила одна уверенно, с пылким вдохновением на лице, — тебе нужно понять самое простое — ты уже сейчас классик. Это я тебе говорю, как классик классику». Сразу два классика за одним столом. Думаю, что без мнения психиатра тут не обойтись. А сколько встречается напыщенных, но немых писателей и поэтов, состоящих в союзах, членов чего-то, знакомых кого-то. Где их произведения, книги? Или достаточно некоторых знакомств, чтобы, черкнув пару строчек в газете, стать завсегдатаем богемных тусовок, а потом и писателем. Вот тут то и должно, на пользу нашей литературе, явиться мнение читателя. Истина там, где ее не ждешь. Но пока качество опубликованных произведений и книг определяют в замкнутом кругу своих людей, и как классик классику, воскуряют фимиам на страницах республиканских журналов и газет. Но у классиков нашей литературы все случалось наоборот — их произведения с трудом проходили препоны критического заслона, но с восторгом воспринимались читательской аудиторией. А еще, гении относятся к своему творчеству недоверчиво и из этих сомнений рождаются высококлассные произведения. Разница зрима всеми, но не воспринимается многими. Гораздо приятнее быть узнаваемым в богемной тусовке, чем признанным неизвестным читателем, что много труднее для посредственного письма. Да и есть ли он, этот самый читатель? Зачем он нужен, если меня хвалит критик Б…?

К чему ведется разговор? Из полемики, ведущейся на страницах журнала, из газетной хроники слышно, что журнал «Простор» хотят вновь вернуть в лоно Союза писателей с изменением редакторского состава. Сам я совсем немного знаком с нынешним руководством журнала, но и из тех редких встреч в редакторском кабинете, при обсуждении собственных рукописей, убедился в доброжелательности отношения к авторам. Вас встречают без налета редакторской спеси. Обсуждение ведется живо и плодотворно. Кроме своей работы оба редактора являются творческими людьми. Имена Сагин-Гирея Байменова и Ольги Шиленко не последними голосами звучат на литературном Парнасе.

Журнал вырос всего за год до приличного тиража, имеет хорошие тенденции к увеличению количества подписчиков и тот беспрецедентный факт выплаты авторских гонораров подтверждает самодостаточность издания. Какие еще нужны доказательства, чтобы оставить все на своем месте. Но кому-то нужна нервозность, склока и как следствие — скука на страницах литературных изданий. Корпоративность литературных изданий, короткий список имен постоянных авторов, самовосхваление самих себя на страницах широко предоставленных самим себе, приводит в конечном итоге к полной деградации творческого процесса. Являясь более двадцати лет автором «Простора», помню, как были искоренены замечательные наработки коллектива под руководством Ростислава Викторовича Петрова. Журнал был вырван из надежных рук и брошен через короткое время в плачевном состоянии. И вот поднят, доведен до благополучия, воздвигнулся в трибуну для именитых и совсем незнакомых, но талантливых авторов. Оказалось, превратился в лакомый кусочек и просто режет глаза и уши желающим использовать нынешнюю популярность издания в своих целях. Совпадает ли такое откровенное желание с читательским интересом? Никто об этом не спрашивает. А надо бы. В первую очередь спросить читателя.

И еще вопрос: если существуют способные люди желающие возглавить литературно-художественное, общественно-политическое издание, почему для этого нужно присвоить живой, работающий, воссозданный из пепла журнал «Простор»? Почему не создать свой, можно название оставить, раз уж так нравится, и взращивать его популярность, мудрость и велеречивость. Возникла бы живая литературная конкуренция, и в ней исчезнут посредственные публикации. Отчего всегда хочется воспользоваться результатами чужого труда? Если для продолжения и умножения добрых традиций — ради Бога, но для удовлетворения личных амбиций — опять пропало дело. А дело, в данном случае, в надежных руках и перемены далеко не во славу искусства, а затеянная кем-то мышиная возня.

Литература, как и вера, предполагает истовое поклонение ее высокочтимым образам, но как много появилось апостолов, проповедующих свои идеалы творчества, часто смахивающие на обычное юродивое убожество. А чего стоят адепты различных, разноречивых течений, называющих себя провозвестниками нового слова. Слово старо, как мир, но должно быть всегда изящно, а выраженная им художественная необходимость творчества, либо красива или в противовес — ужасна. В том и сила слова и доказательства обратного не нужны. Шелуха все равно отпадет. А поэзия останется, каким бы не было желание течений поэтического уродства ее погубить. Этим и занят коллектив «Простора» — поиском настоящего слова. Без показушного выпячивания своих имен. Их собственные имена сберегаются в сообществе с литературой и читателем, а не с клубным обществом, где может царить согласие и довольство только своими интересами. Уверен, что таковое отношение к настоящему творчеству будет поддерживаться и далее той редкой, врожденной порядочностью редакторского коллектива.

Ожидание музы

Музы, молю — из толпы многогрешного рода людского
Вечно влеките к священному свету скиталицу-душу.

Из античного гимна

Испокон веков с приходом музы связывались самые прекрасные и самые светлые моменты в жизни — моменты озарения и вдохновения, появления чего-то нового, встречи с мечтой. Почему говорят, что встреча с музой может полностью изменить жизнь? Почему древние поэты и сказители, начиная исполнять свои песни, обращались к музам с просьбой о благословении? Почему древние греки, провожая друзей в дальнюю дорогу или благословляя их на какое-то великое дело или новый шаг, часто говорили: «Иди, и да пребудут с тобой музы!»? И в центре Афин, в Акрополе, всегда существовал храм, посвященный музам, — Мусейон. А первый известный нам историк Геродот называл свои труды именами муз (Клио, Эвтерпа, Каллиопа, Талия) и посвящал им свои документальные записи. Почему поэты эпохи Возрождения давали музам обет верности и служения, а художники XVII, XVIII и XIX веков часто изображали себя рядом с музой? Почему и сейчас мы часто слышим: «если будет вдохновение», «если придет муза»? Кто же они эти таинственные и прекрасные незнакомки, девять сестер, одетые в белоснежные одежды? Только ли ушедший в далекое прошлое красивый миф?

Томительно тянутся дни, часы и даже минуты вздрагивают биением времени, явно предчувствуя тоску вынужденного поэтического безделья, невыносимого времени хандры и скуки, когда прямо в центре, текущей мимо жизни, среди веселья и красоты природы, ищущих любви женских взглядов, появляется поэт, в глазах которого смертная синева ожидания чего-то, может некоего знамения перед явлением вдохновения в поиске новых удивительных слов, что очаруют разум читающих и внимающих поэзии человеков. Какое же необычное событие должно произойти, проявиться в ночном небе, зеленой глади пруда, в кудрявых кронах берез, замерших тихим утром в соседней роще? Какое явление произведет на свет новые слова, что станут преддверием появления огня в глазах поэта, в котором сгорят тоска и скука и жизнь обретет смысл сразу земного и небесного существования? Что или кто это будет? Прекрасная незнакомка, земная женщина, будто птица, влетевшая в скромное жилье поэта и одним только прикосновением, разрушившая одиночество стен, предметов и души поэта, превратив серый цвет воздуха, едва сочащегося сквозь толстые шторы, в блистающий мир звездных мечтаний и удивительных слов. Едва ли. Поэту не присуще удивляться женской красоте, он знает все о быстротечности любви и о склонности земных дев к коварству после окончания периода любовных ласк и объятий. Нет, он доверяется им всей страстностью поэтической натуры, но уже в самом начале, пусть даже совсем необычных отношений в любви, предчувствует разочарование от близости будущего женского непостоянства. Поэт и мудрец - Омар Хайям не зря написал эти провидческие строки:

Развеселись!.. В плен не поймать ручья?
Зато ласкает беглая струя!
Нет в женщинах и в жизни постоянства?
Зато бывает очередь твоя!

И еще одно классическое обоснование того же женского свойства:

Сердце красавицы склонно к измене
И к перемене, как ветер мая

Что же тогда ждет светлый разум поэта, — какой музыки, расцветки какого небесного света он должен уловить, впитать в себя и рассказать об этом чудесном явлении строками удивительного стихотворения или песни, а, может быть, и молитвы. Ибо из небесного света ткутся слова молитвы, в общении с Богом звучит поэзия слов, другой музыки нет, не бывает и не может быть.

Конечно же, грешные земные красавицы прихотливы в деле обольщения мужчин, им мало одних только плотских утех, они желают стать Музой, без присутствия которой поэт будет бессловесен. Да, сам человек слаб, но Божий дар всесилен и в темноте ночного неба найдется звезда, что украсит своим чудодейственным светом мысли поэта, а перо в его руке обратит этот свет в слова восторга к божественному видению. Нет, никогда не быть земной женщине Музой. Муза — это трепетное ожидание некоего бестелесного существа — неисполнимая мечта, полная искушений, соблазнов и… желания написать это порой невыразимое чувство радости присутствия рядом с тобой необычного создания, не позволяющего никаких человеческих вольностей по отношению к себе, появившегося лишь на некоторое время в нереальном мире воображения, дарующего мгновения, чтобы слышать неземную красоту слов, обращенных к созерцанию этого удивительного видения разума.

Это и есть то самое «мимолетное видение и гений чистой красоты», о котором и сказал великий поэт и ни о чем другом, в то время дивного явления, наполнившего его душу вдохновением, он не думал. Видения не утомленного многими взглядами и не залапанного чужими руками. Оно есть, и его нет. У каждого поэта свои видения, а слова еще только рождаются в ответ на прояснение сознания, в котором и затерялось нечто таинственное, — мечта, которая никому и никогда не станет понятна, что и зовется творческим вдохновением. Досужие умы пусть предполагают, какие встречи могли породить строки стихотворений, но все это выдумки людей, живущих суетной земной жизнью. Явление Музы возвращает поэта в пору юности, когда кипящая кровь способствует совершению безумных поступков, но поэзия слов и есть некоторое сумасшествие, в котором, однако, приятно пребывать хотя бы недолгое время — минуты, что проносятся целой жизнью и оставляют строки творений неслыханных, прочтение которых напрочь отрицают будничность событий, превращая их в праздники

Ожидание музы — преддверие праздника, этот образ, создаваемый воображением поэта порой парадоксален и уж точно различен. Он весел и печален, быстр и тишайше плавуч, будто небесные странники — облака и так же, как и они, чередуют свои магические фигуры изображений. Трудно уловить смысл в происхождении этих видений, да он и не нужен — величественная поэзия не имеет осмысленных форм, она лишь редкостное присутствие радости в юдоли земного бытия. Все остальное — суета.

Поэт останавливается прямо в средине мира и замирает от напора слов, ищущих выхода. К кому и чему будут обращены слова, никто никогда не узнает. Поэт не станет знакомить досужий разум со своими видениями, среди которых, возможно, и живет его Муза, его тайна. Он щедро раздает слова, обращенные, нет, не к людям, но к миру доброму и жестокому, веселому и печальному — к его миру, в котором он и живет совершенно одиноко, отдельно от суетного человеческого бытия. Но с кем? Отбросьте все мелкие человеческие подозрения, и попробуйте вжиться в слова его стихотворений и воздастся вам сторицей — вы обретете мир нескончаемо прекрасный, где и проживете «чудное мгновение» и, может быть, увидите тот образ «чистой красоты» — узнавание которого и вдохновляет поэтов к созданию, пробуждающего душу слова и дарит их временным отсутствием присутствия в земной жизни.





Сообщение (*):
Комментарии 1 - 0 из 0    


Читайте также:

<?=Египет?>
Николай Зайцев
Египет
Подробнее...
<?=Вечнозеленая хвоя?>
Николай Зайцев
Вечнозеленая хвоя
Подробнее...