Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

Чуваши в сибирской ссылке

Наталия Алексеевна Тронина.

Село Старое Ильдеряково по-чувашски пишется Кивĕ Ильтерек, хотя и находится в Аксубаевском районе Татарской АССР, но основное население составляют чуваши. Так и семья прадедушки Алексея Матвеевича Купцова (1894 – 08.09.1938 гг.) и прабабушки Евдокии Ивановны Рожновой (19.02.1884 – 12.07.1984 гг.) проживала в Старом Ильдеряково. Купцовы занимались сельским хозяйством, соблюдали православные посты и праздники, пели чувашские песни и сохраняли традиционный чувашский образ жизни с уважением к родителям, родне и соседям, а также миролюбием и скромностью.

В чувашских семьях приветствовалась ранняя женитьба сына и позднее замужество дочери, в связи с чем, невеста чаще всего была старше жениха. Замуж Евдокия Ивановна вышла поздно: не сватались из-за неимения приданого, семья числилась бедной. Жених Алексей Матвеевич, как и полагается по обычаю, был младше на 10 лет.  На свадьбе прабабушка была одета в национальный чувашский костюм: рубашку с нагрудными медальонами и фартук с нагрудником, украшенные вышивкой, и покрывало невесты перкенчек с украшениями из бисера и серебряных монет.

В 1930 году в ходе кампании «уничтожения кулачества как класса» их семью раскулачили и выслали сначала в Забайкалье, а затем в деревню Мотыгино Удерейского (ныне – Мотыгинского) района Красноярского края. До раскулачивания и ссылки в Удерейский район Алексей Матвеевич занимался земледелием, в котором были задействованы сельскохозяйственные машины: сеялка, веялка, молотилка и другие, так же он арендовал мельницу до 1929 года. За нежелание вступать в колхоз и отдавать заработанное честным трудом имущество был обвинен в участии в вилочном восстании 1920 года, раскулачен, лишен избирательных прав и выслан. В браке у них родилось тринадцать детей, многие из которых умерли в детстве. Дочь Анастасия умерла по прибытии на место ссылки. До взрослого возраста дожили четверо. На момент раскулачивания и ссылки, май 1930 года, Алексею Матвеевичу исполнилось 36 лет, Евдокии Ивановне – 46 лет, их детям: Николаю – 14 лет, Елене – 8 лет, Александру – 2 года. Все имущество было конфисковано, взять можно было только самое необходимое. Евдокия Ивановна взяла икону, потому что только с верой в Бога можно пережить такие жизненные тяготы. Семья Купцовых в одночасье лишилась дома, имущества и отправилась на выселки в далекую Сибирь.

Репрессии против крестьян Татарии носили массовый характер, дела сфабриковывались, несогласных с новым режимом раскулачивали и ссылали. Вместе с семьей Купцовых были сосланы многие семье, одна из них – семья Ванюковых.

С семьей Ванюковых сложились теплые дружественные отношения. В личном архиве автора имеется запись беседы с Клавдией Иосифовной Ванюковой: «Купцовы ехали из Татарии в вагоне вместе с Ванюковыми, Мурзиными, Севастьяновыми, – все чувашские семьи. Вагоны поезда были сколочены из досок, в них было ужасно холодно. В вагонах вместо полок были сколочены нары, на которых лежало сено. Кушать было нечего. Много кто умирал, особенно дети. Такие вагоны назывались «телячьими». Ссыльных привезли на одну станцию, и бросили им лук, нате, мол, ешьте. Как рассказывала свекровь: «Яку мой выжил только за счет лука». Он взял большую головку лука и съел без хлеба, ему тогда было 4 годика. В семье Ванюковых было восемь детей, по дороге все умерли, Яков Тихонович единственный выжил за время переезда. Причины раскулачивания: дед Кирилл был сельским писарем. В справке по реабилитации Якова значится, что конфискации подвергается имущество: изба, сарай, лошадь, жеребенок, бычок, овца, амбар, плуг.

Ванюковых привезли в город Енисейск, где они выполняли тяжелые работы, после этого в село Епишино на лесоповал.   После Епишино направили в поселок Бельск на сенокос. Когда Ванюковы приехали в Мотыгино, то твоему деду Алику было уже 5 лет. По приезде жили в бараке на 6 – 7 семей: молодежь спала на верхних нарах, старшее поколение – на нижних. В бараке не было ничего, даже печки. Выдали муку, и мужики, все были трудолюбивые, сделали земляную печь прямо в горе, на которой женщины стряпали лепешки, – только этим и питались. До осени и Купцовы, и Ванюковы там жили. После окончания сезона сенокоса всех увезли в поселок Решающий».

Зимой 1931 года отправили на строительство дороги до поселка Южно-Енисейск, жить поместили в палатках-шалашах на весь зимний сезон: мужчины пилили лес, а женщины и дети убирали сучья. Тогда говорили: «Они хотели, чтобы мы умерли, а Бог нам ягоду дал».

С сосланными никто не считался, прав никаких не было. До периода реабилитации все раскулаченные стеснялись говорить о том, что их семьи были раскулачены. Несмотря на все трудности жизни на чужбине все были очень дружные, держались друг за друга. Феодосия Ванюкова и Евдокия Купцова дружили. Каждое воскресенье они собирались вместе, по-простому: на стол ставили квашеную капусту, огурцы, помидоры и бутылочку вина. Играли «на ложках», пели песни по-чувашски, бывало, подойдут к зеркалу и говорят: «Какие мы с тобой красивые», «Дом наш – красота», «Красота живем!». Каждый день она молилась перед иконой.

По прибытии в Удерейский район Алексей Матвеевич работал разнорабочим транспортной конторы Драгоуправления, Евдокия Ивановна работала в колхозе. Необходимо было обустраивать свой быт. Евдокия Ивановна прекрасно пряла, вышивала и мастерила дорожки и половики путем скатывания кусков тряпок.

По воспоминаниям моей мамы Шишкиной (Купцовой) Людмилы Александровны: «В доме было много вышивки. В воспоминаниях остались салфетки на телевизор уголком, подзоры – занавески на кровати. Бабушка вышивала и гладью, и мережками. Сохранился совершенно особенные полотенца с вышитыми на простой льняной ткани красными узорами. Я на него с детства заглядывалась. Они бережно хранились отдельно от других вещей в сундуке бабушки. Евдокия Ивановна рассказывала, когда была невестой, ткала себе приданое, в число которого входили и рушники, ведь они символизируют дорогу новой семьи». 

Но беда опять пришла в семью: в 1938 году прадедушку арестовали и увезли в по обвинению в проведении активной контрреволюционной агитации повстанческого характера. В ходе генеалогического расследования был сделан запрос в УФСБ по Красноярскому краю для получения дела и обвинительного приговора.

Выдержка из обвинительного заключения: «В 3-й Отдел УНКВД по КК поступили сведения о том, что кулацкая ссылка, состоящая в своем большинстве из татар, высланных из Татреспублики среди населения Удерейского р-на проводит к-р агитацию, направленную против Соввласти и проводимых ею мероприятий, распространяет разного рода провокационные вымыслы и клевету на политику ВКП/б.

Указанная выше к-р националистическая повстанческая организация, созданная по заданию Турецкой разведки спецпереселенцем муллой широко развернула среди кулацкой ссылки из татар к-р работу». С первых строк обвинительного заключения обнаруживаются существенные ошибки: во-первых, чуваши не обозначены как национальность в данном деле, что говорит о том, что обвиняемых скорее всего и не допрашивали. Во-вторых, спецпереселенцы чуваши не владели татарским языком, так как жили в обособленной чувашской деревне, и крайне плохо говорили по-русски, что делает практически невозможным рассуждения о контрреволюционной деятельности в связи с малограмотностью и незнанием русского языка. В-третьих, чуваши исповедуют православие и мулле не подчиняются, так как считают его иноверцем.

Таким образом, даже первые несколько строк обвинительного заключения уже говорят о том, что дело «писалось на коленке», попросту сказать – сфабриковывалось. Безусловно, что никакой агитации Алексей Матвеевич проводить не имел даже возможности. В деле по реабилитации следователями были так же найдены ошибки следствия 1938 года, приводились доказательства по заочному расследованию и «фабрикации дела». Но на тот момент был выдан ордер на арест от 14 мая 1938 года. В материалах дела содержится протокол обыска с перечнем изъятых вещей.

В материалах так же имеется характеристика с последнего места работы Мотыгинской Транспортной конторы, где определена высокая производительность труда 117 %. Тем не менее, Алексея Матвеевича арестовали, поместили в тюрьму в Мотыгино с последующим отправлением в тюрьму города Енисейска. 8 сентября 1938 года Алексей Матвеевич был расстрелян, захоронен в городе Енисейске.

Сведения из книги памяти жертв политических репрессий общества «Мемориал», сайта «Жертвы политического террора в СССР», книги памяти Красноярского края: «Купцов Алексей Матвеевич, родился в 1894 году в Казанской губернии. Национальность – чуваш. Спецпереселенец в с. Мотыгино Удерейского района Красноярского края. Разнорабочий транспортной конторы драгоуправления. Арестован 14.05.1938 года. Обвинение в КРНО, АСА. Приговорен 11.06.1938 года тройкой УНКВД к ВНМ.

Расстрелян 08.09.1938 в г. Енисейске. Реабилитирован 04.01.1956 года Комиссией Красноярского края пересмотру дел на лиц, приговоренных за к/р преступления, содержащихся в лагерях, колониях и тюрьмах МВД СССР и находящихся в ссылке на поселении (П–7925)».

Из полученных материалов, а именно, заключение по архивно-следственному делу № Г6879: «При проведении дополнительной проверки в 1955 году допрошены бывшие обвиняемые по настоящему делу Купцова А.М., которые показали, что показаний, записанных следователем в 1938 году о их антисоветской работе они не давали, что они были записаны следователем по собственному усмотрению, а подписи в протоколах учинены, обвиняемыми в результате применения к ним недозволенных методов ведения следствия, в т.ч. путем прямого физического воздействия, как выстойка и избиение». Это лишь небольшая выдержка из дела по реабилитации. Спустя 18 лет Алексея Матвеевича полностью оправдали и реабилитировали. 

А прабабушка осталась одна с четырьмя детьми: Николай Алексеевич (1916 – 1943 гг.), Елена Алексеевна (23.03.1922 – 18.06.1999 гг.), Александр Алексеевич (01.05.1928 – 05.06.1971 гг.), мой дедушка, Раиса Алексеевна (11.02.1937 г.).

Из воспоминаний Купцовой Раисы Алексеевны: «Кто мы? Семья сосланных. Отец с мамой жили в Татарии, где вели хозяйство, нажито все было честным трудом. Время было трудное, тридцатые годы, за то, что в колхоз не пошли – сослали в Сибирь. Я уже тут родилась, отец меня успел понянчить год и его увезли в Енисейскую тюрьму, где расстреляли. Мама, Евдокия Ивановна, проживая в поселке Мотыгино, работала в колхозе «Сибиряк». Зарплату давали урожаем с полей, держали корову, огород 10 соток, дом по ул. Камышевской, 12. Получала пенсию 27 рублей 30 копеек, расписываться мама не умела, ставила крестик».

Тяжелые испытания выпали на долю семьи Купцовых: раскулачивание, ссылка, смерти детей, аресты, расстрел, Евдокия Ивановна после смерти мужа схоронила еще двоих взрослых сыновей: Николай Алексеевич погиб на фронте Великой Отечественной войны, мой дед, Александр Алексеевич, работал учителем в сельской школе, скончался скоропостижно в возрасте 43 лет. Прожила прабабушка 100 лет: помогала воспитывать внуков, пела чувашские песни, молилась. Несмотря на то, что их раскулачили, лишили всего нажитого имущества, заставляли выполнять непосильную работу, они радовались жизни, не были озлоблены, никого не осуждали. Евдокия Ивановна говорила: «Жить будем, да гулять будем, а придет время – умирать будем».

Купцовы были отправлены в ссылку на непосильную работу и быструю смерть, их хотели уничтожить как род, но они не растеряли силу духа, работоспособность, строили на новом месте дома, воспитывали детей и внуков в трудолюбии и любви к родине, которая так жестоко с ними расправилась. Работали. Выстояли. Сейчас их потомки живут на суровой сибирской земле и работают на благо родины: врач, награжденная государственной наградой, полковник полиции, награжденная медалью МВД России «За отличие в службе», предприниматели, фармацевт, мастер на военном заводе, ученый – кандидат наук.  Внуки, правнуки, праправнуки будут жить и хранить память о силе духа и стойкости в самых трудных жизненных ситуациях.





Сообщение (*):
Комментарии 1 - 0 из 0