В шестидесятых годах прошлого столетия, а теперь уже и тысячелетия, семья Валентина Бронского жила в спецпосёлке номер 21, на Севере, в Архангельской области.

Семья состояла из супруги- невысокой, темноволосой робкой женщины с большими натруженными кистями рук — она работала сучкорубом на лесоповале; супругиной десятилетней дочери-школьницы от первого брака и сухонькой сварливой старушки- пенсионерки Алексеевны, супругиной матери- Валентиновой тёщи.

Щитовой дом, в котором они поселились, делился на четыре крохотные квартирки- "четвертушки". Одну из них и занимало семейство.

В жильё попадали, поднимаясь по ступеням тёмного

скособоченного крылечка без перил. Вели ступени в маленький тёмный коридор- сени. Там находились двери: направо, скрипучая, в холодную уборную, прямо-- входная в квартиру.

В "четвертушке"имелись два помещения: комната и кухня. В кухне обитала Алексеевна. Добрую половину кухонной площади занимала печь- "голландка". На остальной разместились маленький мягкий раскладной диван с обивкой кирпичного цвета и двумя подушками; кухонный, он же и обеденный, стол- шкаф и гремячий рукомойник, в который наливали ледяную колодезную воду. Под рукомойником на угловой деревянной некрашеной полке пристроили алюминиевый тазик.

В комнате поставили две койки с железными спинками и укреплёнными между ними деревянными досками под тюфяки; на три ящика комод с круглыми чёрными ручками; фанерный двустворчатый шифоньер с небольшим тусклым зеркалом и радиолу "Сириус-М".

На комнату и кухню приходилось по одному окну с белыми ситцевыми занавесками на верёвочных шнурках. Шнурки привязывали к прибитым  с противоположных сторон деревянной оконной рамы гвоздям. Когда занавески стирали, приходилось завешивать окна газетами- смены не было.

Это отдельное жильё со скудным имуществом, несомненно, было гораздо лучше, чем комната в бараке на несколько семей, где жили Алексеевна с маленькой внучкой и дочерью, пока та не сошлась с Бронским- целеустремлённым, напористым, жёстким. Он

сумел "выбить" у лесопунктовского начальства хотя бы часть положенных на семью метров.

Контингент затерянного в Шенкурской тайге спецпоселка 21 (Шеньгского лесопункта) составляли интересные лица всяких национальностей. Они добровольно-принудительно прибывали из разных мест огромной страны: репатриированные (бывшие военнопленные), вербованные, высланные за какой-то километр тунеядцы, и просто люди, освободившиеся из мест заключения — им запрещено было проживать в больших городах.

Глава семейства с домочадцами относились к той категории населения, которая считалась "местными", родом из окрестных деревень. Оттуда после войны люди приезжали в лесопункт на заработки (на лесоповале и заготовке живицы всё же платили деньгами, а не как в колхозах — "палочками" за трудодни), да так и оставались там насовсем.

В начале июня 1967 года, когда пришла пора явиться на белый свет родному дитю Бронского, его жену повезли на грузовой машине по разбитой грунтовке в "родилку" районного центра, за 45 километров от посёлка.

Бронский работал в то время радистом на рации, которая размещалась в одном из узких прямоугольных помещений конторы лесопункта и представляла собой что-то вроде стенда из металлических коробочек с отверстиями, куда вставлялись и вынимались разные шнуры с наконечниками. Время от времени на "стенде" загорались зелёные и красные лампочки, сквозь шум и треск помех прорывались голоса выходящих на связь.

А связь обыкновенно оставляла желать лучшего.

И вот, наконец, в очередной раз "соединясь" с роддомом, Валентин понял, что у него появился сын!

Два дня молодой папаша "обмывал" долгожданного первенца, наследника — Серёгу.

На третий день вышел на работу и, первым делом,

набрал роддом, чтобы узнать, как там чувствуют себя жена и сын. Со связью в этот день повезло, и ему совершенно чётко ответили, что у жены и дочки всё хорошо.

Разочарованию не было предела. Расстроенный, он пришёл домой и сказал: "Ну и называйте, как хотите".

Старшая сестра младенца назвала девочку Ольгой. Но целых два дня Ольга прожила для всех Серёгой. Больше на белом свете не появилось ни младших Ольгиных братьев, ни сестёр.

Отца у Ольги не стало, когда ей исполнилось 14. По официальной версии, он сам принял решение уйти из жизни. Только вот контингент посёлка был таким пёстрым... А Бронский в последние годы работал мастером леса, мастером- строителем. Крут нравом, за словом в карман не лез, может, кому и не угодил.

  В довольно почтенном возрасте, когда Ольге было 43, а её супругу 49 лет, у них родился третий ребёнок, сын. И, не подозревая об истории с Ольгой, они назвали сына Серёжей.

Когда Ольга позвонила старшей сестре, чтобы поздравить её с рождением племянника, то сестра, смеясь, и поведала о событии 1967- го года.

Жаль, Бронский не встретился со своей мечтой по имени Серёга...