Копылков Виктор. Вдохновенно и легко
* * *
Вдохновенно и легко
Мчусь дорогою надежды.
Грежу всё, ответ каков,
С нетерпением невежды.
На излучине пути,
Где шоссе томится степью
И беснуются смерчи,
Протянулись ели цепью.
Не затравишь цвет пород
Средь просторов пасторальных
Ядом топливных паров,
В душном облаке асфальта.
Дух бальзамный и густой
Источают их дриады:
Опьяняющий настой
И экстракт лечебный кряду.
Зрячесть встречных. Поворот.
В юбках молодая поросль
Провожает… Там ползёт
Фура из ложбины в гору.
Что у милой на уме?..
Каково мне возвращаться
По раздолью этих мест?..
Пеплом голову?.. За счастье?..
В поле им одним темно,
Вместе силуэты елей
Будут там страдать со мной…
Наважденье, прочь немедля!..
Вдохновенно и светло
Мчать с крылатою надеждой.
Улыбнись, пойму без слов…
Я влюблён, спешу, невежда…
* * *
Что случилось со мной? Просто некуда деться…
Полыхают в душе нетерпенье и страсть,
И, волнуясь, безумствует бедное сердце,
И отравлен покой. Мне осталось страдать.
Одержим лишь тобой: в пустословье полемик,
У реки, и на улице, в сквере — всё ты!..
Это жгучей красой подожжённое время.
Лихорадка и бред по пятам красоты.
Я ужимки и девственный смех твой лелею;
Стан мучительный — в нежной улыбке моей.
Эти черные волосы: о, Лорелея!
В этих карих очах — о, просторы зыбей.
Дорогие глаза открывают мне вещи,
И действительность новая мерит шаги.
А ночами бессонница злобно клевещет,
Но, забывшись к утру, не припомнить ни зги.
И звенят, и дрожат еле слышные ноты,
В тишине, среди шума, и ночью, и днём,
Заполняя мгновений пустые длинноты,
В нетерпенье развязки, крадущейся в дом.
Я в ростки равнодушья упрямо не верил,
Неприветливый холод улыбкой встречал.
Ныне знаю, что рыжий тот — был мой соперник.
Поворотной прогулкой был путь на причал.
Объяснением в парке, уклончиво-кратким,
Разрешилось немногое, дальше — смешно.
Началось безрассудств столкновенье с острасткой.
Лишь позднее прозренье фиаско пришло.
Что ж, увы… Целоваться в вечернем подъезде
Априори не значит ещё ничего.
И терзает мгновений иных неуместность,
И стыжусь, и сержусь в отраженье кривом.
В чём вина? Что не так на болотине бренной?
В смутных мыслях до сих неотвязно с тобой.
Всё шепчу, и слагается блюз в исступленье,
И пою, уплывая в простор голубой.
За окном утопают неясные звуки,
Только музыки лепет волшебный в ушах.
Эта ночь, этот блюз, это таинство муки…
Боже мой, все надежды низвергнулись в прах.
Над моей головою свинцовое небо,
Я обложен ненастьем, как город — бедой,
Но в преддверье чумы, и в предчувствии пепла
Будет жить и гореть перед вздорной судьбой.
Эта душная ночь, догоревшие строфы,
Этот блюз, столь щемящий, что хочется выть,
И страданье излито в дневник пятистопным,
Я пою на пожарище первой любви…