Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

О журнале «Москва» № 3, 2021

На сайте размещен обзор мартовского номера журнала Москва

https://pechorin.net/raz/58

Всемирная отзывчивость русской души

(о журнале «Москва» № 3, 2021)

«Москва» - умеренно консервативный журнал патриотической направленности. С консервативно-патриотическим окрасом журнала согласуется как его название (в честь древней столицы России), так и присутствие Союза писателей России в числе учредителей журнала.

Многие публикации журнала зиждутся на представлении о том, что Россия - страна, избранная Богом, и поэтому Русь неотделима от Православия. Данный посыл в текстовом корпусе журнала обычно связывается не столько с геополитикой, сколько с метафизикой Руси. Например, в стихах Сергея Тенятникова «На звенящем перекрёстке» (рубрика «Проза и поэзия») говорится о простой деревенской старушке, которая чтит православные святыни и находится несколько в стороне от нынешних общественных скандалов, но при всём том в малом являет Русь:

у моей бабушки в избе жила икона.

Воспевая частное бытие, вспоминая о своей кровиночке, Тенятников идёт путями исторической элегии, однако, расширяя её метрические горизонты, отказываясь от ограничительных рамок силлабо-тоники и как бы воспроизводя стихом неприкрашенную хронику советского прошлого:

только в опустевшей деревне, откуда
бабушка родом, когда-то стояла церковь.
затем в ней разместили сельский клуб.

Тянятников пишет не столько о взаимной борьбе нынешних почвенников и либералов или былых славянофилов и западников, сколько о духовном выживании своей бабушки в условиях гонения на Церковь.

Стихи Тенятникова явно не выражают какой-либо государственной идеи. Рядом с ними в рубрике «Проза и поэзия» опубликована лирическая подборка Виктора Кирюшина «Ожившая река». Кирюшин создаёт собственно лирические тексты, придерживается собственно лирического дискурса, последовательно ориентированного на частное бытие, например, в стихотворении «Попутчица» говорится:

Состав идёт рывками,
Как будто дышит так,
И ложечка в стакане
Позвякивает в такт.

Кирюшин обнаруживает почти чеховское внимание к бытовой детали, к житейской частности, от которых мысленно устремляется к лирическому идеалу:

Неведомая птица
Туманностей иных...

Также в рубрике «Проза и поэзия» опубликованы подборки стихов Александра Цыганкова и Константина Шакаряна.

Несмотря на свой относительный аполитизм, патриотические стихи в «Москве» контекстуально соотносятся с публицистикой и прозой журнала, которые, при всём разнообразии своего тематического спектра, иллюстрируют и выражают единую историософскую и эсхатологическую концепцию отечественной истории последних двух-трёх столетий. В различных формах и преломлениях авторы публикаций журнала варьируют мысль о том, что Русь обретает своё истинное бытие в Православии. Истинной Руси во временном разрезе противопоставляется как советский период, так и эпоха Горбачёва, казалось бы, положившая конец советскому периоду. Однако в контексте журнала «Москва» вопросы экономической выгоды, актуализированные в эпоху перестройки, связываются с материалистическим мировоззрением большевиков. Ему с положительным знаком противопоставляется российская монархия - если не в институционном, то в идеально-символическом смысле. Так, в повести Георгия Гореловского «Пограничный возраст» фигурирует некий писатель, которого пытается разгадать и понять другой персонаж повести: «спрашивал и напрямую, о чём будет книга, но тот всякий раз отшучивался или уводил разговор в сторону. Лишь однажды, опять же смеясь, он сказал, что «болото подернулось зеленой ряской нефтедолларов и надо бы съездить в столицу, пощупать монархическое подполье, а то работа совсем застопорилась»» (с. 166).

Тенденция романтизировать дореволюционный период страны в ущерб советскому периоду и его горбачёвскому финалу исподволь прослеживается и в рассказе Владимира Куницына «Кривые ноги». Один из персонажей рассказа мучительно рефлексирует на почве истории страны: «Без совести любая развеселая власть обречена, плохо закончит! - продолжал размышлять мозг астрофизика, попутно реагируя и на две березки, неизвестно с какого перепуга выбежавшие в голое поле, и на темнеющие вдали облака на востоке. - Как такая махина, как Россия, может быть без предназначения, цели, без общей идейки какой? Не про «обогащайся» идейки, не про сто сортов колбаски, о чем грезили при Горбачеве будущие приватизаторы, а про какую-нибудь совместную пользу, благодать? Никак! Никак не сможет! С ума сойдет, сопьется, одичает от тоски душевной, маеты, из-за пустоты сердца загнётся!» (с. 130). Хотя герой Куницына не говорит непосредственно о монархии, родственная ему модель идеального государства всё-таки обращает нас к монархии.

Если в рассуждениях героя видны следы мыслей Достоевского и аллюзии на его роман «Бесы», то сам рассказ написан скорее в тургеневской тональности.

Герои рассказа Куницына «Кривые ноги» - почти тургеневские интеллигенты, показанные на современный лад и едва ли не одержимые неким женственным идеалом - красавицей Танькой, наделённой русской душой и непредсказуемым нравом. 

В рассказе Куницына присутствует и тургеневский пруд (над которым можно помечтать), и тургеневская аура, напоминающая, например, обстановку действия тургеневских «Записок охотника».

Помимо рассказа «Кривые ноги» в «Москве» опубликованы другие рассказы Куницына («Первый день», «Не для печати» и др.).

С рассуждением персонажа «Кривых ног» по смыслу согласуются трагические очерки раскулачивания в прозе Владимира Куницына. Так, в его рассказе «Тамбов» (из помещённого в журнале цикла «Солнечные люди») содержится повествование о так называемой антоновщине - о крестьянских бунтах против раскулачивания, возглавленных Антоновым и подавленных с неимоверной жестокостью. Куницын воспроизводит раскулачивание не только описательно. Прежде всего, указывая на неимоверный процент крестьян на Руси, который сохранялся на заре Советской власти, Куницын подводит читателя к мысли, что до коллективизации Россия была аграрной страной и разрушение крестьянства - есть разрушение России. Автор пишет о фактическом вытеснении крестьянства пролетариатом как о сомнительном реформаторстве и попутно воспроизводит раскулачивание как ожесточённую войну Советов с коренным населением страны...

В рубрике «Проза и поэзия» опубликована также новелла Арно Никитина «Под вуалью». Будучи подобно Чехову врачом по основной профессии (об этом сообщает биографическая справка), Никитин с подобающим профессии врача знанием человека воспроизводит соотносительность любовных грёз персонажа и окружающей его реальности, которая и не равняется грёзам, и сложно согласуется с ними. В новелле Никитина немало лирически окрашенного эротизма...

В той же рубрике опубликованы рассказ Леры Фроловой «Изба исповедальная» и рассказ Алисы Рахматовой «Шаман и змея». В рассказе Рахматовой присутствует литературная экзотика Алтайского края и яркая повествовательная фабула. Открывает ряд публикаций художественной прозы в журнале окончание романа Сергея Смирнова «101-я овца».

К кругу патриотических публикаций журнала относится биографическая повесть Сергея Дмитренко «Салтыков (Щедрин)», опубликованная в рубрике «Культура» наряду с очерком Александра Дроздова «Есенино».

Вопреки общераспространённому имиджу Щедрина - социалиста, Дмитренко неожиданно обнаруживает у Салтыкова консервативно-монархические настроения. По мысли Дмитренко, Салтыков-Щедрин отнюдь не всецело принимал крестьянскую освободительную реформу Александра II и на этой почве ссорился с Некрасовым - в частности переставал печататься в некрасовском «Современнике». Дореформенное мышление Щедрина Дмитренко связывает с его скрытой религиозностью. ...В повести Дмитренко содержится любопытное утверждение, что Достоевский, автор антинигилистического романа «Бесы» был в некоторой степени единомышленником - и значит, достойным соперником Салтыкова на литературном поприще.

 От частных наблюдений и этюдов о взаимоотношениях Щедрина с другими писателями (Лесковым, Достоевским, Толстым) Дмитренко приходит к общему умозаключению, вновь несколько парадоксально сближающему коммунизм и перестройку. Дмитренко порицает «превратное представление о жизни в Российской империи, мрачный миф о которой был выведен на уровень государственной пропаганды в коммунистические десятилетия существования нашей страны и не преодолеваются доныне, когда посткоммунизм, последовавший за перестройкой, переродился в необольшевизм» (с. 194).

Мысли Сергея Дмитренко любопытно перекликаются с мыслями персонажа Куницына о необходимости русской идеи, а также с чаяньями персонажа Гореловского, которому грезится «монархическое подполье» в системе ценностей русского писателя. 

Монархически окрашенным публикациям «Москвы» вторят публикации журнала, посвящённые Русской весне в Крыму. Так, в отделе «Публицистика» содержится полемически острая статья Юрия Комарова «Блеск и нищета Гурзуфа». В русле патриотической идеологии журнала «Москва» Комаров сетует на то, что пушкинское наследие в Гурзуфе и связанные с ним архитектурные комплексы (как сообщается в биографической справке Комаров - человек строительной специальности) захвачены так называемыми новыми русскими, дельцами горбачёвской формации, которые превращают нетленные ценности в удобный источник доходов.

При всей резкой поляризации современного крымского социума, при всём его недвусмысленном делении на корыстных приобретателей и ревнителей истинной культуры, Юрий Комаров всё же вносит в публицистические обличения, адресуемые новым русским, смягчающую оговорку. Он допускает, что и богатый человек может быть наделён широкой душой. Так, Комаров относительно позитивно упоминает Губонина, талантливого предпринимателя предреволюционной поры, который умел сочетать личное обогащение с общеполезной просветительской деятельностью. Обрисовывая результаты деятельности Губонина и организованный им крымский курорт, Комаров несколько парадоксально замечает: «Обыватели, независимо от сословия могли спокойно любоваться роскошными посадками, привезенным из Вены фонтаном, смешиваясь с отдыхающими (людьми, надо полагать весьма состоятельными) и не предъявляя никому никаких документов» (с. 170). Прошлому Гурзуфа Комаров противопоставляет его настоящее, возмущаясь тем, что в настоящее время даже среднему классу перекрыт доступ к таким культурным реликвиям, как места Гурзуфа, где бывал Пушкин...

И хотя говоря о Губонине, Комаров ограничивается уклончивой констатацией того, что было в Гурзуфе незадолго до революции, из его наблюдений всё же следует, что сохранение пушкинского наследия и других непреходящих ценностей Гурзуфа требует не только вмешательства нынешних властей Крыма в проблемную ситуацию, но также материальной поддержки со стороны новых русских. Комаров фактически ставит Губонина им в пример...

Крымскую тему номера венчает публикация протоиерея Дмитрия Шишкина «Начало Русской весны». Приветствуя присоединение Крыма к России, автор акцентирует не столько геополитические перемены в Крыму, сколько религиозную роль Крыма в судьбе России. Он пишет: «Я ни на секунду не сомневаюсь, что то, что произошло с Крымом, его присоединение к «материковой» России - это чудо Божие, которое до конца невозможно объяснить никакими логическими выкладками. И для меня очевидно, что в основании этого чуда, кроме неизреченной любви Божией, лежит ещё и Его Божественная справедливость, потому что не только в России, но и во всём мире, думаю, трудно найти столь маленький участок суши, столь обильно политый кровью православных мучеников, слезами исповедников и потом праведников» (с. 237).

Если исходить из опыта истории русской Церкви (а не из современной русской геополитики) остаётся не совсем понятным, почему Киевская Русь, духовно и юридически возглавляемая равноапостольным князем Владимиром, как бы отлучена от православных святынь Крыма. Однако в своём автобиографическом очерке протоиерей Дмитрий Шишкин не столько излагает академическую историю русской Церкви, сколько свидетельствует о своём личном опыте. В очерке протоиерея Дмитрия «Крым наш» - это не факт торжествующего официоза, а результат чаяний истинных патриотов и людей глубинно верующих.

Так, в очерке православного пастыря содержится рассказ о том, как один из крымских татар - противников присоединения Крыма к России - благодаря горячим молитвам протоиерея Дмитрия по-братски обнялся со своим былым противником - православным пастырем. 

Наряду с очерком протоиерея Дмитрия в журнальной рубрике «Домашняя церковь» помещены следующие публикации: Юлия Ростовцева «Как выглядеть православной женщине?», Епископ Арсений Жадановский «О сквернословии».

В круг патриотических публикаций номера органично вписывается рубрика «Московская тетрадь». В данной рубрике помещена публикация Михаила Вострышева «Московские конфессии и торговля в Москве». В своих очерках старомосковской жизни Вострышев говорит как о православных святынях, так и о старомосковском быте. Поставить в один ряд религию и торговлю - ход мысли, несколько парадоксальный.

Двуединый тематический спектр публикации Вострышева  косвенно согласуется с двуедиными призывами Комарова к культурному благосостоянию и одновременно - земному благоустройству Гурзуфа. (При своей узнаваемо антигорбачёвской направленности и противостоянии золотому тельцу «Москва» всё-таки ближе к средневековому иосифлянству, нежели к нестяжательству - духовной практике средневекового отшельника Нила Сорского).

Патриотические публикации журнала согласуются с его краеведческими мотивами. Они напрямую связаны с Крымом, с Москвой или с Пензенской губернией, где некогда жил и работал Щедрин.

Тем не менее, смысловое поле журнала отнюдь не замкнуто в краеведческих параметрах современной России или России минувшего. Журналом «Москва» отнюдь не отторгается европейский дискурс. Так, вышеупомянутая повесть Георгия Гореловского «Пограничный возраст» содержит узнаваемые реминисценции и даже прямые цитаты из скандально-эротического европейского писателя Генри Миллера.

В публикации Антона Дроздова «Есенино» наряду с патриотической патетикой содержится мысль о том, что поздний Есенин трагически расторгнул связь со своими деревенскими корнями, был не понят односельчанами и воспринимался ими в имидже пьяницы, человека непутёвого, неудачника. Есенин в своём английском костюме сумел впитать в себя культуру английского денди, несколько чуждую патриархальным устоям русской деревни. Дроздов отнюдь не акцентирует европейский опыт и кругозор Есенина, однако мысль о Есенине как о фигуре всемирной и не вполне способной вписаться в патриархальный космос деревни сама собой напрашивается... Биографический очерк Дроздова уникален ещё и тем, что автору довелось общаться с некоторыми людьми, знавшими Есенина.

Хотя в журнале встречаются патриотические публикации радикального толка, позиция редколлегии, судя по проблемной статье о Есенине, остаётся относительно гибкой и не подразумевает некоего общеобязательного ура-патриотизма. Ценностной направленности журнала «Москва» соответствует не столько славянофильское представление об особом пути России на контрастном фоне Европы, сколько почвенническое представление о «всемирной отзывчивости» русской души. Как известно, оно было впервые выражено Достоевским в его речи на открытии памятника Пушкину в Москве в 1880-ом году. (Случайна ли в данном случае именно Москва, а не Петербург?).

Так, в текстовом корпусе журнала имеются публикации, где варьируется родственное европейской ментальности представление о внутреннем одиночестве человека при его внешней вовлеченности в социум. В упоминавшемся ранее рассказе «Изба исповедальная» Лера Фролова говорит о возможности человека абстрагироваться от самого себя и как бы затеряться в окружающем мире, на некоторое время - хочется думать не навсегда - утратив собственную личность. Тема внутреннего одиночества человека во вселенной заявлена и в рецензии Юрия Никитина на роман Дэвида Фостера Уоллеса «Бесконечная шутка». Продолжая мысль Никитина, остаётся сопоставить роман Уоллеса с произведениями русской и мировой классики, создававшимися в разные эпохи. Так, центральный персонаж романа-эпопеи Горького «Жизнь Клима Самгина», не будучи в состоянии до конца примкнуть ни к одной из современных ему психоидеологий, остаётся внутренне одинок, трагически пуст. По-иному тема одиночества предстаёт в знаменитом романе Габриэля Маркеса «100 лет одиночества». 

Помимо рецензии Юрия Никитина на роман Уоллеса в рубрике «Московский обозреватель» имеется рецензия Стефании Даниловой на книгу Эда Побужанского «Агент неба» и рецензия Анны Евтихиевой на книгу Александра Орлова «Кимера».

Журнал «Москва» не только тематически, но и по смыслу связан с Москвой. Тем не менее, древняя столица предстаёт на страницах журнала в своей принципиальной открытости европейской и мировой культуре.

Василий Геронимус

Pechorin.net
Портал больших литературных возможностей