Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

Что есть истина?

Александр Аполлонович Сапожников (1860 — после 1916) — математик и христианский апологет.
В своих сочинениях непременно проводил свою основную апологетическую мысль, что «на самые важные и существенные для человека вопросы Библия дает ясные ответы: есть личное бессмертие, есть праведный суд за веру и дела; причина смерти и всяких зол — грех»

Математик и христианский апологет

В Российской империи частный интерес создавал очень интересные, как сейчас бы назвали, проекты, в том числе и в области духовной журналистики. Одним из наиболее ярких периодических изданий был журнал «Странник», объединявший на своих страницах разных христианских писателей.

В 1894–1904 годах в редакции это­го духовного журнала работал очень своеобразный апологет христианст­ва — Александр Аполлонович Сапожников (1860 — после 1916), написавший несколько интересных сочинений[1].

Он родился 7 сентября 1860 года по старому стилю, в Холмском уезде Псковской губернии. Его родители: Аполлон Иванович Сапожников (1833–1878), чиновник, всю жизнь прослуживший в Минской губернии, и Любовь Николаевна, урожденная Калитина (ум. в 1866), из семьи псковских помещиков.

А.А. Сапожников был крещен 8 сентября с двойным именем Александр-Иосиф по желанию обоих родителей, в Благовещенской церкви погоста Бедринска Холмского уезда Псковской губернии. Пройдя обучение в Витебской гимназии, затем он окончил физико-математический факультет (математическое отделение) Императорского Санкт-Петербургского университета и стал педагогом-мате­матиком.

Его отец, Аполлон Иванович, уже будучи женат вторым браком, в 1877 году получил орден Святого Владимира 4-й степени и тем самым приобрел права потомственного дворянства[2]. Вслед за ним, 18 марта 1882 года, и А.А. Сапожников был сопричислен к роду потомственных дворян Сапожниковых и внесен в третью часть ДРК Витебской губернии.

Еще будучи в гимназии, Александр Аполлонович потерял, по его признанию, веру и приобрел ее заново уже в зрелом возрасте, обстоятельно изучив Священное Писание.

Внешне жизнь А.А. Сапожникова протекала весьма размеренно. В 1883–1903 годах он был преподавателем математики в Ейском реальном училище Кавказского учебного округа (1884–1887 гг.), затем в Бакинском реальном училище (1888–1890 гг.) и, наконец, в Кутаисской гимназии (1891–1903 гг.). Вероятно, в Кутаиси А.А. Сапожников начал преподавать математику и в местной духовной семинарии основательно изучил богословие и вернулся к вере. Свои апологетические исследования он начал печатать в журнале «Странник»[3].

За время службы в учебных заведениях он дослужился до чина статского советника (1897).

К сожалению, на сегодняшний день его биография имеет большие пробелы. Так, неизвестно, чем он занимался с 1904 по 1908 год. Далее он возвращается на свою малую родину — возможно, в имение своей матери, Л.Н. Сапожниковой. В 1908–1916 годах занимает должность председателя Земской управы Холмского уезда Псковской губернии[4].

А.А. Сапожников, как христианский апологет, придерживался консервативных правых политических взглядов, и под его руководством земство очень активно проводило право-христианский политический курс.

Параллельно с земской деятельностью А.А. Сапожников считал своим долгом вести христианскую проповедь*. Он был убежден, что революционные настроения рождаются от расхристанности общества, потерявшего нравственные и мировоззренческие ориентиры. Он сам издавал журнал «Правда» и печатался в газетах «Голос Порядка»** и «Холмитянин»***.

«Пока в народе, — писал он, — есть твердая уверенность в знании истины, другими словами — вера в истинность своей религии и своих государственных начал, до тех пор государство этого народа обладает могуществом и жизненностью» и что «история показывает, что падение всех государств предварялось и сопровождалось упадком веры».

В своих сочинениях А.А. Сапожников непременно проводил свою основную апологетическую мысль, что «на самые важные и существенные для человека вопросы Библия дает ясные ответы: есть личное бессмертие, есть праведный суд за веру и дела; причина смерти и всяких зол — грех».

В своей историографии он проводил идею о том, что некоторые биб­лейские пророчества — пророчества Ноя, Даниила, апостола Павла и других — относятся к историческим судьбам всего человечества и могут быть применяемы к объяснению путей всемирной истории. «Пророчества, относящиеся к древним евреям, — писал Александр Аполлонович, — могут быть применяемы главным образом к христианским народам, являющимся в настоящее время истинными детьми Авраама, так как в Библии вообще духовному родству отдается предпочтение перед кровным. В частности, пророчества, относившиеся к иудейскому царству, могут быть применяемы преимущественно к русским и другим православным народам, исповедующим вполне истинную религию; а пророчества, относившиеся к израильскому царству, — к прочим христианским народам, у которых истинная религия затемнена поклонением разным вефильским тельцам»*.

В рубрике «Православная мысль» мы предлагаем нашему читателю работу А.А. Сапожникова «Что есть истина?»**.

Михаил Смолин

Что есть истина?

1. Нужно ли знать истину?

На вопрос о необходимости знать истину не может быть отрицательного ответа. Существование науки и множества философских систем показывает, что стремление к знанию истины составляет самую насущную потребность человеческой природы. Вследствие этой потребности, вложенной Богом «в сынов человеческих», люди «предают свое сердце тому, чтобы исследовать и испытать мудростью все, что делается под небом», хотя это исследование составляет «тяжелое занятие» (Екк. 1, 13).

Из желания узнать истину или даже только частицу ее одни исследователи ведут жизнь, какой, по выражению Гёте, не пожелала бы собака, — в мрачной комнате, среди книг и реторт; другие рискуют и жертвуют жизнью, отправляясь в песчаные и снежные пустыни, прививая себе опасные болезни, пробуя на себе яды и т.п. «Истина прежде всего, даже тогда, когда она расстраивает!» — говорит Амиель (Дневник // Северный вестник. 1894. Т. 2). «Истина! — восклицает Карлейль, — хотя бы небеса раздавили меня за нее! Ни малейшей фальши, хотя бы за отступничество сулили целый рай!» («Sartor resartus»).

Из любви к истине или тому, что считают за истину, многие, даже вопреки здравому смыслу, смело идут на мучения и смерть, как Сервет, Джордано Бруно и другие, менее известные пантеисты, сожженные инквизицией. Смерти Бруно справедливо удивляется Дрепер («История отношений между католицизмом и наукой». С. 172). Понятно и разумно мученичество христиан, готовых лучше страдать и умереть, чем отказаться от исповедания своей веры; они уверены, что, претерпев кратковременные страдания, получат вечное блаженство и избегнут вечных мук. Но противно всякой логике умирать за веру в неверие, в вечную смерть.

Причина такой любви к истине заключается, конечно, в том, что человек создан по образу и подобию Божию, а Бог есть истина (Иер. 10, 10) и Бог истины (Пс. 30, 6; Ис. 65, 16). «Истина велика и сильнее всего, — говорит благочестивый мудрец. — Вся земля взывает к истине... Истина пребывает и остается сильною в веке, и живет и владычествует в веке века... Она есть сила и царство, и власть, и величие всех веков» (II Езд. 4, 35, 36, 38, 40).

Интереснее всего и важнее всего для каждого человека, конечно, знать истину о

...загадке жизни —

Древней, полной муки загадке.

Уж много мудрило над нею голов —

Голов в колпаках с иероглифами,

Голов в чалмах и черных

с перьями шапках,

Голов в париках и тысяча

(тысяч других...)

...Что есть человек?

Откуда пришел он? куда пойдет?

И кто там над нами на звездах

живет?

                 (Гейне Г. Вопросы. Т. 9.)

Тот же поэт в другом своем стихотворении указывает и на другую, почти столь же жгучую загадку жизни — на вопрос о причине зла на земле:

Брось свои иносказанья

И гипотезы пустые!

На проклятые вопросы

Дай ответы нам прямые!

Отчего под ношей крестной

Весь в крови влачится правый?

Отчего везде бесчестный

Встречен почестью и славой?

Кто виной? — иль силе правды

На земле не все доступно?

Иль она играет нами?

— Это подло и преступно!

Так мы спрашиваем жадно

Целый век, пока безмолвно

Не забьют нам рта землею...

Да ответ ли это, полно?

Вопросы о происхождении человека, и в особенности о судьбе его после смерти, всегда наиболее занимали человеческий ум, и в глубокой древности, и в наше время.

Настоятельная потребность человечества знать свою посмертную участь очень хорошо выражена в одной ведийской легенде. Молодой брамин Начикетас, которому бог смерти дал слово исполнить его желание, просит открыть судьбу мертвых, существуют они или нет. Бог смерти просит Начикетаса выбрать другое желание, предлагает ему все блага и радости жизни. Но брамин справедливо возражает, что все блага жизни имеют цену только до смерти. «Поэтому, — говорит он, — выбираю это одно желанье,

О чем, полные сомненья, думают

люди,

Об этом скажи мне, о смерти,

о будущем царстве.

Желанье, что в скрытую глубь

проникает,

Я выбираю его одно».

Желание знать посмертную участь человека было причиной обращения многих языческих народов в христианство. Боязнь Страшного суда побудила принять христианство болгарского князя Бориса и нашего киевского князя св. Владимира. Король нортумберландский Эдвин, намереваясь принять христианство, созвал великий народный совет и спрашивал мнения присутствовавших о новом учении. Один из военачальников сказал: «Представь себе, король, что ты пируешь за столом со своими приближенными и воинами, как и бывает часто в зимние дни; палата твоя тепла, огонь пылает в камине, а на дворе бушует ветер, хлещет дождь и снег. Вдруг влетает малая птичка и в несколько взмахов пролетает палату из одной двери в другую; этот мгновенный перелет приятен птичке: она не испытывает тут ни дождя, ни бури; но быстро это мгновение — птичка пронеслась и из зимы опять перешла в зиму. Такова, мне кажется, жизнь людей на земле, и такова ее скоротечность в сравнении с долгим ей предшествующим и за ней следующим временем. Время это для нас темно и тревожно; оно беспокоит нас оттого, что мы не можем узнать его; а если новое учение может нам открыть что-нибудь верное об этом времени, то следует и нам принять это учение» (Тьерри О. История завоевания Англии норманнами. СПб.: Типография И.И. Глазунова, 1859–1860. Ч. 1. С. 63).

Занятия в настоящее время спиритизмом людей разных классов и направлений также свидетельствуют о настоятельной потребности человечества знать истину в вопросе о личном бессмертии.

Знание истины относительно личного бессмертия и других связанных с ним вопросов необходимо каждому человеку, потому что соответственно тому или другому решению их должно так или иначе устроить свою жизнь.

Если существует загробная жизнь, то вопрос о том или другом устройстве здешней жизни получает самое грозное значение, потому что короткой земной жизнью мы решаем свою участь на целую вечность. «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?» (Мф. 16, 26).

Если истину представляет христианство, то и жизнь должно устроить сообразно христианскому учению; иначе должно устроить жизнь, если истина на стороне магометанства; еще иначе, если истина в буддизме; еще иначе, или вовсе не стоит жить, если правы материалисты.

Насколько ради загробной жизни важно именно точное знание истины, настолько же для земной необходима уверенность в знании истины, или вера, — для того чтобы иметь успех на жизненном поприще.

Энергия, жизнерадостность и настойчивость в достижении цели — качества, необходимые для успеха, возможны только при уверенности в знании истины.

«Сомневающийся подобен морской волне, ветром поднимаемой и развеваемой... Человек с двоящимися мыслями не тверд во всех путях своих» (Иак. 1, 6, 8).

«Горе сердцам боязливым и рукам ослабленным и грешнику, ходящему по двум стезям! Горе сердцу расслабленному, ибо оно не верует и за то не будет защищено» (Сирах. 2, 12, 13).

«Критицизм, ставший привычкой, типом и системой, становится уничтожением энергии, веры и всякой силы» (Дневник Амиеля).

«Скептицизм означает не только умственное сомнение, но и нравственное; он означает всякого рода неверие, неискренность, духовный паралич... Вера, как я понимаю ее, есть здоровый акт человеческого духа... Ум нам дан вовсе не для того, чтобы мы препирались и умствовали, но для того, чтобы мы могли проникать в окружающие нас предметы, создавать себе ясное представление, понимать их, веровать и на основании всего этого действовать затем...

Скептицизм, как я сказал, охватывает не только интеллект, но и нравственное чувство. Это — хроническое разрушение и атрофия всей души. Человек живет только верой, а не спорами и умствованиями» (Карлейль. Герои и героическое в истории: Публичные беседы / Пер. с англ. В.И. Яковенко. 2-е изд. СПб.: Товарищество «Общественная польза», 1898. С. 239, 244, 245).

Полагаем излишним доказывать, что для успеха на жизненном поприще, помимо главнейших вопросов — жизни и смерти, — очень важно знать истину и относительно других вопросов жизни.

Знать истину в таких вопросах — или хотя бы только иметь уверенность в знании ее — особенно важно для правителей и законодателей. Обладая такой уверенностью, они могут без опасения за неудачу принимать решительные меры по разным вопросам и общественной, и государственной жизни, и по вопросам внешней политики. Тогда не будет в их образе действий шаткости и неуверенности, которые большей частью гибельно отзываются на успехах дел.

Иметь уверенность в знании истины нужно не только для отдельных лиц, но для жизненности народов и государств необходимо, чтобы их граждане имели такую уверенность.

Уже а priori можно предположить, что государство только тогда может процветать и развиваться, когда его граждане отличаются энергией, бод­ростью и настойчивостью в достижении своих целей — качествами, доставляемыми только верой. История подтверждает такое заключение.

Пока в народе есть твердая уверенность в знании истины, другими словами, вера в истинность своей религии и своих государственных начал, до тех пор государство этого народа обладает могуществом и жизненностью.

«Вера — великое дело, — говорит Карлейль, — она дает жизнь. История всякого народа становится богатой событиями, великой; она приподнимает душу, как только народ уверует». Как пример Карлейль приводит развитие арабского могущества после принятия магометанства. «Что важнее всего, она (магометанская религия) была действительно исповедуемой людьми в глубине сердца. Эти арабы верили в свою религию и стремились жить по ней... Для арабского народа эта религия была как бы возрождением от тьмы к свету; благодаря ей Аравия впервые начала жить. Бедный пастушеский народ, никому не ведомый, скитался в своей пустыне с самого сотворения мира; герой пророк был ниспослан к нему со словом, в которое он мог уверовать. Смотрите: неведомое приобретает мировую известность, малое становится всесветно великим; менее чем через столетие Аравия достигает уже Гренады с одной стороны и Дели с другой; сияя доблестью, блеском и светом гения, Аравия светит в течение долгих веков на громадном пространстве земного шара» (То же сочинение. С. 106 и 107).

Из истории Древнего мира блестящий пример огромного значения веры народа в истинность своей религии представляют ассирияне, в течение нескольких веков господствовавшие над Передней Азией. «Ни один народ Азии, — говорит Ленорман, — встречавший такое же постоянное сопротивление в покоряемых им народах и будучи окружен такими же опасными соседями, не мог сохранить так долго своего верховного господства и избегнуть в течение нескольких веков развращающего влияния своих успехов» (История Востока. Т. 1. С. 328).

Вряд ли можно сомневаться, что главной причиной такого долговременного могущества ассириян была их глубокая религиозность. По словам Ленормана, «ассирияне были народом по существу религиозным, в жизни которого культ богов занимал важное место... во всем у них высказывалось благочестие» (там же). В надписях ассирийских царей выражается твердая вера в своих богов и в государственные начала Ассирии. «Этот дворец, — говорит Сеннахерим в надписи на построенном им великолепном дворце, — состарится и падет в развалинах от долготы дней. Пусть мой наследник восстановит его из развалин, восстановит строки, заключающие мое имя; пусть возобновит живопись, пусть очистит барельефы и поставит их на прежнее место. Тогда Ассур и Истар услышат его молитву. Но с тем, кто исказит мое письмо и мое имя, пусть Ассур, великий бог, отец богов, поступит как с мятежником, пусть у него отнимает его скипетр, его престол, пусть разломит его меч» (Там же. С. 294).

Те же причины доставили господство в России Московскому княжеству.

Вместе с тем потеря веры в истинность своей религии и своих государственных начал неизбежно влечет государство и народы к падению. Как заметил Токвилль, «народ, который не верит, должен служить другим». Уверенность в знании истины относительно существеннейших вопросов жизни составляет как бы необходимую атмосферу для жизненности народов.

По словам Гёте, «все эпохи, в которые под каким бы то ни было видом господствует вера, отличаются блеском, поднимают сердце и плодотворны для современников и потомства. Напротив того, все эпохи, в которые неверие в какой бы то ни было форме торжествует жалкую победу, хотя бы они и блистали на мгновение кажущимся блеском, не существуют для потомства, потому что никто не хочет трудиться над изучением бесплодного» (West-Östlicher Divan. Israel in der Wüste).

История показывает, что падение всех государств предварялось и сопровождалось упадком веры. О таком упадке веры в эпоху падения в Ассирии свидетельствуют надписи последнего (по словам греков) ассирийского царя Сарданапала. По словам Диодора, он сам составил для себя следующую надгробную надпись: «Ты смертен; помни о том и, наслаждаясь жизнью, утоляй желания сердца; для мертвого нет удовольствий. Я теперь прах, хотя некогда я был царем великолепной Ниневии. Мне принадлежат только те наслаждения, какие давали мне вкусная пища, веселые развлечения и любовь; все прочие блага утратил я. Пусть будет это мудрым наставлением в жизни каждому». О подобной же надписи того же царя в городе Анхиале сообщает и Страбон (Вебер. I, 472, 473).

Если эти надписи принадлежат Ассурбанипалу, то почтительные упоминания о богах в других его надписях следует отнести к такому же лицемерию, какое было при языческих императорах в Риме.

Намек на утрату веры в Ассирии, по крайней мере в ее правящих классах, находим и в Библии: «Спят пастыри твои, царь ассирийский, покоятся вельможи твои; народ твой рассеялся в горах, и некому собрать его» (Наум. 3, 18). У вождей опустились руки, пропала энергия; потеряв веру сами, они не могли воодушевить и поднять народ.

То же мы видим и при падении Вавилона. По словам одной вавилонской надписи, завоевание Вавилона Киром было победой Меродаха (национального бога вавилонян), которого не чтил Набонагид (Вебер. I, 480). Справедливость этой надписи подтверждается надписью самого Набонагида в последний год его царствования. «Я сам, Набонагид, царь Вавилона, долго грешил против великого божества, но ты спаси меня...» (Ленорман. I, 412).

Последние египетские цари, как известно, были склонны ко всему греческому. Предпоследний царь Амазис позволил свободное отправление греческого культа в Египте; хотел даже послать сто талантов на перестройку сгоревшего храма в Дельфах; послал городу Кирене статую Афины; подарил разным храмам Греции несколько статуй и драгоценных произведений (Ленорман. I, 143, 144).

В древнееврейской истории самыми блестящими и счастливыми эпохами являются эпохи восстановления истинной религии и подъема религиозного чувства — эпохи Давида, Соломона, Асы, Иосафата, Озии, Иоафама и Езекии; и напротив того, самыми печальными и пагубными — эпохи скептицизма и измены истинной религии — эпохи Ахаза, Манассии и Аммона.

Всем достаточно известен скептицизм греков в эпоху завоевания Греции македонянами и римлянами.

Не менее известны скептицизм и полуверие римлян в последние века существования Западной империи.

В эпохи всеобщего скептицизма усилия самых даровитых и энергичных людей, при себялюбивом равнодушии окружающих, большей частью бывают бесплодны, и одной неудачи бывает достаточно для гибели всего их дела.

Грустным и ярким примером этого может служить один из последних западных императоров — Майориан. Избранный в самое трудное время, он благодаря своим редким талантам и неутомимой деятельности в короткое время во многом поправил и внутренние, и внешние дела государства. Он вознамерился, между прочим, покорить вандальское царство, но потерпел неудачу. Пользуясь указаниями нескольких изменников, вандальский король Гензерих уничтожил римский флот, построенный для похода. Несмотря на такую удачу, Гензерих просил мира и обязался прекратить хищнические набеги. Во всякое другое время такой исход дела считался бы крупным успехом, но в то время, время упадка империи, он был равносилен полному поражению.

Римляне, проснувшиеся было после ряда счастливых предприятий доблестного императора, вновь погрузились в обычную апатию и равнодушие к судьбам отечества, и Майориан был низложен иноземными войсками и вскоре затем убит.

Наиболее интересным и поучительным примером гибельности сомнения и скептицизма для нас, русских, может служить судьба Византии.

Самое восстановление православной Византийской империи произошло без уверенности со стороны вождей в истинности своей религии. В 1261 году был возвращен от латинян Константинополь, а уже в 1274 году византийский император Михаил Палеолог признал главенство папы и другие римско-католические догматы. По смерти Михаила подчинение папе было отвергнуто, но затем было несколько раз опять признаваемо при опасности от турок — и последний раз было признано в декабре 1452 года, то есть всего за полгода до взятия Константинополя турками, так что Византия пала, будучи формально еретической.

Приведенных примеров, полагаем, достаточно для доказательства необходимости для народов и их правителей иметь уверенность в знании истины или веру. Эта вера должна быть тверда и искренна, без колебаний и сомнений.

«И подошел Илия ко всему народу и сказал: долго ли вам хромать на оба колена? Если Господь есть Бог, то последуйте Ему; а если Ваал, то ему последуйте» (3 Цар. 18, 21).

«Праведный верою жив будет, а если кто поколеблется, не благоволит к тому душа Моя» (Евр. 10, 38).

2. Можно ли знать истину?

Итак, знать истину или иметь уверенность в ее знании необходимо для отдельных лиц, чтобы иметь успех на жизненном поприще; точно так же для жизненности и процветания народов необходимо, чтобы граждане их знали истину или имели уверенность в ее знании.

Посмотрим теперь, можно ли знать истину. Можно ли иметь по разным вопросам жизни несомненно истинное решение, которое все могли бы принять, как принимают научные факты, или постоянные сомнения и споры представляют вечный удел человечества?

В настоящее время в Западной Европе и среди нашей интеллигенции, несомненно, господствует мнение, что истины знать нельзя. Огромное большинство интеллигенции, полуспрашивая, полуотказываясь наперед от ответа, готово повторить слова, сказанные, почти две тысячи лет тому назад: «Что есть истина?»

«Может быть, через каких-нибудь несколько десятков лет, — говорит один из видных представителей нашей интеллигенции, — новые открытия науки, с одной стороны (ведь перед нами еще необозримое поле), и новые формы жизни — с другой (ведь в нас еще зверь сидит) без остатка смоют мое теперешнее миросозерцание» (Михайловский Н. Русское богатство. 1894. Т. III. С. 106).

В приведенных словах совершенно верно изображена участь людей, не желающих знать ничего, кроме науки. Таким людям приходится или отказываться от решения самых важных вопросов жизни, или пользоваться научными гипотезами, сознавая, что они постоянно могут измениться в зависимости от открытия новых фактов. Бессилие науки дать ответы на вопросы о жизни и смерти сознавали уже древние ученые и философы.

За четыре века до Р.Х. Анаксагор жаловался: «Ничего нельзя узнать, ничему нельзя научиться, ни в чем нельзя удостовериться; чувства ограничены, разум слаб, жизнь коротка». Спустя пять веков естествоиспытатель Плиний говорит: «Нет ничего достовернее того, что нет ничего достоверного».

Если даже некоторые результаты, добытые наукой, можно считать вполне достоверными, то количество открытого ничтожно в сравнении с тем, что остается неизвестным. Наука дает только частицы истины; самые существенные для человека вопросы остаются без ответа. Около двухсот лет тому назад эту мысль очень хорошо выразил Ньютон, один из величайших научных гениев. «Не знаю, чем я могу показаться миру, — говорил он незадолго до своей смерти, — но самому себе я кажусь вроде мальчика, играющего на морском берегу и радующегося, когда он находит здесь или там более гладкий камушек или более красивую раковину, чем обыкновенно, тогда как великий океан истины расстилается неисследованный передо мною».

И в настоящее время, после ряда самых великих открытий, наука по-прежнему остается бессильной дать ответы на вопросы о жизни и смерти.

«Человек не может постигнуть дел, которые делаются под солнцем. Сколько бы человек ни трудился в исследовании, он все-таки не постигнет того; и если бы какой мудрец сказал, что он знает, — он не может постигнуть этого» (Екк. 8, 17).

Ввиду такого бессилия науки человеку, желающему знать истину, не остается ничего другого, как обратиться к религии, которая обещает дать полную истину. Но религий много, и чтобы узнать, какая из них истинная или, может быть, они все без исключения ложные, — для этого необходимо исследовать все религии.

Сравнительно непродолжительный обзор может убедить всякого научно образованного человека, что, за исключением христианства, все прочие религии ложны и что истина может быть только в христианстве. Следовательно, со всей тщательностью придется исследовать только христианство. В настоящее время существует много самых выдающихся сочинений по исследованию христианства, так что желающему взяться за исследование остается только сделать выбор.

Христианство имеет субъективные и объективные доказательства своей истинности. В наше время ценятся только последние.

В своей статье «К вопросу о религиозном воспитании» (Странник. 1894. III, IV, V) мы изложили вполне объективное, строго научное доказательство Боговдохновенности Библии, что, очевидно, равносильно доказательству истинности христианства, так как содержание христианства изложено в Библии.

Нами было принято за аксиому, что для людей, хотя бы самых гениальных, невозможно ясно предвидеть будущее и точно предсказывать события за сотни и тысячи лет до их исполнения; было доказано, что мы можем быть вполне уверены в том, что имеем у себя Библию в таком виде, в каком она существовала в IV веке по Р.X.; в настоящее время существует два подлинных списка этого века (и один V); затем было приведено большое количество пророчеств, находящихся в Библии, исполнившихся после этого века и продолжающих исполняться в настоящее время. Из этого получен был вывод, что Библия не может быть произведением человеческого ума, но что она написана по внушению Всеведущего Существа, то есть что она Боговдохновенна.

Так или иначе, всякий желающий найти истину может убедиться в том, что христианство — и только оно — есть безусловная объективная истина.

Следовательно, христианство может дать истинные решения разных вопросов, занимающих человечество.

Главным источником всякой истины служит Библия — Боговдохновенная книга, написанная рядом святых Божиих людей, движимых Духом Святым (2 Петр. 1, 21).

Доказав Боговдохновенность Библии, нужно еще рассмотреть вопрос о степени этой Боговдохновенности. Некоторые утверждают, что Библия Боговдохновенна только в общем, и отвергают Боговдохновенность всех отдельных мыслей, находящихся в Библии. Но это мнение ошибочно. В статье «Христианство и наука» (Странник. 1896, июнь, июль и август) мы показали, что должно принимать Боговдохновенность всех без исключения мыслей, заключающихся в Библии. Многие места Библии указывают на обязательность такого понимания. В таком смысле признают Бого­вдохновенность Библии православная и римско-католическая церкви.

Возражения против Боговдохновенности всех отдельных мыслей, заключающихся в Библии, делались вследствие будто бы существующих непримиримых разногласий между Библией и наукой.

Но таких разногласий между Библией (каноническими книгами) и доказанными научными истинами и фактами никогда не было и нет. А были, есть и, конечно, будут разногласия между Библией и некоторыми научными гипотезами. При этом следует заметить, что наука по мере своего развития все более и более доказывает истинность как исторических, так и естественно-научных данных, содержащихся в Библии.

В вышеупомянутых наших статьях мы сравнили новейшие научные и библейские данные о происхождении, древности и первоначальной истории человечества, о сотворении мира, потопе и др. — и в результате сравнения оказалось отсутствие противоречий между теми и другими.

Ввиду отсутствия разногласия Библии с наукой нельзя сделать никакого сколько-нибудь существенного возражения против Боговдохновенности всей Библии, то есть каждой отдельной заключающейся в ней мысли.

Поэтому если какой-нибудь вопрос рассматривается в Библии, то находящееся в ней решение его будет безусловно истинным как непосредственное решение Божие.

Правда, многие установления Ветхого Завета имели только временное значение, но все такие установления отменены христианской Церковью, а все прочее в Библии имеет значение на вечные времена: «Слово Бога нашего пребудет вечно» (Ис. 40, 8; 1 Петр. 1, 25; Пс. 118, 89).

Право христианской Церкви на такую отмену основывается на следующих словах Иисуса Христа: «Что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе» (Мф. 18, 18); «Слушающий вас, Меня слушает» (Лк. 10, 16).

Безошибочность или непогрешимость Церкви при всяких установлениях и разрешениях вытекает из следующих текстов: «Церковь Бога живого столп и утверждение истины» (1 Тим. 3, 15).

«Се, Я с вами во все дни до скончания века» (Мф. 28, 20).

«Я умолю Отца, и даст вам другого Утешителя, да пребудет с вами во век, Духа истины» (Ин. 14, 16, 17).

«Когда же придет Он, Дух истины, то наставит вас на всякую истину» (Ин. 16, 13).

Мы сказали «церковь». В настоящее время существует множество церквей: православная, римско-католическая; англиканская, лютеранская, реформатская, методистская и другие протестантские, в числе нескольких сот; какая же из этих церквей истинная?

Со времени Лессингова Натана Мудрого пошло в ход и в настоящее время очень распространено мнение, что нельзя вообще узнать, какая религия истинная, и в особенности нельзя узнать, какая истинная из христианских.

Мнение Лессинга и его нынешних единомышленников не представляет ничего нового — оно высказывалось уже в первые века христианства. Язычники предлагали принять христианство в число религий римского государства с тем, конечно, условием, чтобы оно было не более как одна религия рядом с другими религиями и чтобы оно со своей стороны признавало языческие религии (Фаррар. Первые дни христианства. С. 682, 702). Но это было невозможно тогда и невозможно теперь. Как тогда христианство было, так теперь Православие есть единственная истинная религия. Поэтому как тогда, так и теперь никакой компромисс между истинной религией и ложными был и есть невозможен, как невозможен компромисс между истиной и ложью.

Мнения, подобные Лессингову, происходят от недостаточного знакомства с христианством и православием.

Желающие убедиться в истинности православия и ложности других христианских вероисповеданий должны обратиться к догматическому и обличительному богословию и к истории Церкви.

На ложность протестантских вероисповеданий указывает уже самое число их: не может быть множества истин. Кроме того, следует иметь в виду, что до XV века протестантства не существовало; между тем истинная Церковь должна была существовать. А так как ранее существовали только православная и римско-католическая церкви, то, следовательно, истинной должна быть одна из них двух. Какая из этих церквей истинная, узнать не трудно. Ложность учения римско-католической церкви очень хорошо доказана архиепископом Никанором в его «Беседе о том, есть ли что еретическое в латинской церкви?» (Церковные ведомости. 1888. № 24, 30, 34, 35, 37 и 38). Кратчайшее доказательство ложности римско-католического учения можно привести прямо из Библии. Так как каждая мысль Библии Бого­вдохновенна, что признают сами римские католики, то, даже не говоря о папизме, уже догмат об исхождении Св. Духа от Сына (Filioque) безусловно ложен. Также и причащение мирян только хлебом противно словам Иисуса Христа: «Пейте из нея все». Римско-католическое учение осуждается следующими местами Библии: «Всякое слово Бога чисто. Не прибавляй к словам Его, чтобы Он не обличил тебя, и ты не оказался лжецом» (Притч. 30, 5, 6). «Зачем и вы преступаете заповедь Божию ради предания вашего?.. Тщетно чтут Меня, уча учениям, заповедям человеческим» (Мф. 15, 3, 8).

Если, таким образом, учения всех церквей, кроме православной, ложны, то только одна православная церковь есть истинная христианская церковь.

Но, помимо такого отрицательного доказательства, истинность православной церкви может быть доказана и положительным образом — тщательным и подробным рассмотрением ее учения, которое во всей своей целости основано на Библии и в котором нельзя найти никакой погрешности.

Известный католический аббат, впоследствии православный священник, отец Владимир Гетте путем тщательного изучения христианства пришел к таким убеждениям, что после нескольких бесед протоиерей русской посольской церкви в Париже признал его настолько православным, как будто он вышел из Московской духовной академии.

Истинность православия и ложность латинства доказывается и возникновением старокатоличества; старокатолики таким же путем, как отец Гетте, то есть изучением источников христианства, пришли к убеждению в истинности православия.

На истинность православия указывает также все усиливающееся стремление к нему англиканства в Англии и Америке.

Если истинной христианской церковью является только православная церковь, то к ней должно обращаться за решением вопроса о том, что в Библии имело временное значение и что имеет значение вечное. К православной же церкви следует обращаться и за толкованием не вполне ясных мест Библии.

Таким образом, если мы знаем, что Библия представляет собой истинное слово Божие, если мы можем с достоверностью знать, что в Библии имеет вечное значение, и можем иметь правильное толкование не совсем ясных мест Библии, то по вопросам, которые рассматриваются в Библии, мы можем иметь безусловно истинное решение.

На самые важные и существенные для человека вопросы Библия дает ясные ответы: есть личное бессмертие, есть праведный суд за веру и дела; причина смерти и всяких зол — грех.

Кроме этих главных вопросов жизни и смерти, в Библии решаются и многие другие вопросы частной, общественной и государственной жизни. По одним из них дается полное и обстоятельное решение, по другим есть только более или менее краткие указания, могущие служить путеводною нитью для правильного их решения.

В Библии находим также указания, как поступать при решении и таких вопросов, которые прямо или вовсе в ней не рассматриваются. «Все происходило с ними (с древними израильтянами), как образы, а писано в наставление нам, достигшим последних веков» (1 Кор. 10, 11, 6–10).

«А все то, что писано было прежде, написано нам в наставление, чтобы мы терпением и утешением из писаний сохраняли надежду» (Рим. 15, 4).

«Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, — и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: “смотри, вот это новое”, но это было уже в веках, бывших прежде нас... Что было, то и теперь есть, и что будет, то уже было, — и Бог воззовет прошедшее» (Екк. 1, 9, 10; 3, 15).

Для лучшего выяснения мыслей Соломона и апостола Павла приведем слова Шопенгауэра и Толстого о том же вопросе.

«Настоящая философия истории, — говорит первый, — заключается в знании, что при всех этих бесконечных изменениях и их путанице сущность дела остается все та же, равная и непоколебимая. Девиз истории: cadem, sed aliter».

«Жизнь, настоящая жизнь людей, — говорит второй, — со своими существенными интересами мысли, науки, поэзии, дружбы, ненависти, страстей, идет всегда вне всевозможных преобразований» («Война и мир»).

Таким образом, указаний и руководства для решения разных современных вопросов мы должны искать в истории, и прежде всего, согласно словам апостола Павла, в Библейской истории, так как в ней, и только в ней все исторические факты изложены с безусловной истинностью и в правильном освещении, и притом изложены такие факты, которые должны служить для нас наставлением. Но, конечно, не все современные вопросы могут быть решены на основании событий Библейской истории; в таких случаях, на основании вышеприведенных слов Соломона, за примерами мы можем обращаться и ко всемирной истории.

Следовательно, история имеет такое значение, какое ей присваивал Карамзин: «История в некотором смысле есть священная книга народов, главная, необходимая; зерцало их бытия и деятельности; скрижаль откровений и правил; завет предков к потомству; дополнение, изъяснение настоящего и пример будущего».

Подобный взгляд на историю был всеобщим у древних греков и римлян. Так, император Александр Север, по словам его биографа, «особенно пользовался советами мужей, знавших историю, и спрашивал у них, как поступали в тех случаях, о которых шла речь, прежние римские императоры или вожди других народов».

Обращаясь за примерами ко всемирной истории, придется пользоваться различными историческими сочинениями; при этом следует помнить, что в них вместе с истиной встречается большее или меньшее количество лжи. Человеческий ум, поврежденный грехопадением, не всегда бывает способен различать истину; многие самые добросовестные историки часто видят в истории совсем не то, что в ней есть (Гиббон, Бокль, Ренан, Вебер и др.); даже при верном и добросовестном изложении фактов они представляют их в неверном освещении и придают им превратный смысл и значение: каждый склонен находить в истории то, что ему хочется. Поэтому к выводам историков следует относиться с большой осторожностью.

Более верных и близких к истине мнений и выводов следует, конечно, ожидать от исследователей, просвещенных светом истинной веры.

По словам Библии, верное понимание явлений жизни имеют люди, достигшие мудрости. Мудрый понимает значение вещей (Екк. 8, 1).

«Мудрость, — по словам благочестивого мудреца, — знает давно прошедшее и угадывает будущее, предузнает знамения и чудеса и последствия лет и времен» (Премудрость Соломона. 8, 8).

Достигнуть такой мудрости могут только верующие и благочестивые люди.

«Начало мудрости — страх Господень, и познание Святого — разум» (Притч. 9, 10).

«Разум верный у всех, исполняющих заповеди Его» (Пс. 110, 10).

Высший разум и ведение достигаются размышлением об откровениях Божиих и хранением Его повелений (Пс. 118, 66, 73).

Следовательно, самое правильное понимание явлений жизни мы можем найти у людей верующих и благочестивых. Для «душевных» людей непонятно многое такое, что совершенно ясно для людей «духовных» (1 Кор. 2, 14, 15).

Только верующие люди могут иметь высшее понимание явлений жизни и истории — распознавание, при свете слов Всеведущего и Вечного, знамений времен (Мф. 16, 3) — способность, особенно важная для правителей и их ближайших советников.

Из верующих первое место в этом отношении принадлежит священнослужителям. «Священники Твои облекутся правдою» (Пс. 131, 9). «Уста священника должны хранить ведение, и закона ищут от уст его, потому что он вестник Господа Саваофа» (Мал. 2, 7).

Поэтому при разборе известного вопроса следует стараться приводить после слов Библии, во-первых, мнения выдающихся иерархов и, во-вторых, мнения светских верующих (православных) людей.

Отдавая преимущество мнениям верующих людей, не следует, однако, пренебрегать мнениями и выводами талантливых и гениальных исследователей, не знавших истинной веры.

Гениальные люди, то есть такие, в которых образ Божий хотя одной своей стороной (как Высший Разум) проявился в особенно высокой степени, глубже, чем обыкновенные люди, проникают в явления жизни и часто видят и замечают то, что скрыто от заурядных людей. Их мнения могут быть часто полезны как иллюстрация и пояснение к обыкновенно очень сжатым выражениям Библии, как, например, вышеприведенные слова Шопенгауэра и графа Л.Толстого.

Гениальные люди, даже не знавшие истинной веры, но искренно стремившиеся к истине, часто угадывают ее (истину). Я приведу два особенно поразительных примера открытия такими людьми самых глубоких истин.

Изображая праведника, язычник Платон рисует его почти совершенно библейскими чертами: «...не делая никакой неправды, пусть он прослывет в высшей степени неправедным; пусть он будет испытываем в своей справедливости тем, что не трогается худою молвою и ее следствиями; пусть он останется неизменен до смерти, проводя по-видимому жизнь несправедливую, а на самом деле будучи справедливым... Те, которые предпочитают несправедливость справедливости, полагают, что такого праведника будут сечь, пытать и держать в оковах, что ему выжгут и выколют глаза и что, наконец, испытав все роды мучений, он пригвожден будет ко кресту...» (Политика или Государство / Пер. Карпова. 2-е изд. С. 102).

Учение Зороастра о сотворении мира и о Творящем Слове также почти не отличается от библейского. Творец всего мира Ормузд (Агурамазда) сам не сотворен и вечен. Он сотворил мир, произнеся «Слово», существовавшее прежде неба и прежде всего существующего мира. До сотворения мира существовала и «целость Творящего Слова».

«И тот, кто в этом мире, который есть, — говорит Агурамазда Зороастру, — вспомнит себе целость Творящего Слова или произнесет, когда вспомнит о нем, или пропоет, когда произнесет его, или прославит его, когда споет, я проведу его душу трижды через мост лучшего мира к лучшему существованию, к лучшим дням» (Ленорман. История Востока. Т. II. С. 155).

Такие почти вполне истинные мысли встречаются преимущественно у мыслителей, одаренных творчеством и фантазией. Замечательны слова Милля об одном из таких мыслителей: «Первоначальные произведения Карлейля были одним из проводников тех влияний, которые расширили мои прежние узкие мнения... Но я не только не научился ничему у Карлейля, но стал понимать его сочинения только по мере того, как некоторые из проповедуемых им истин начали мне уясняться через другие источники, более соответствовавшие внутреннему строю моего ума... Однако я не чувствовал себя компетентным судьей Карлейля. Я сознавал, что он поэт и созерцательный мыслитель, а я нет и что в качестве того и другого он видел не только ранее меня предметы, которые я только по чужому указанию мог определить опытным путем, но, вероятно, и еще многое, что для меня было невидимо даже при их указании» (Предисловие к книге Карлейля «Герои и героическое в истории». С. 15).

Каким образом Платон, Зороастр, Карлейль и другие им подобные мыслители доходили до открытия разных глубочайших истин — на это нельзя дать верного ответа.

Наиболее вероятный ответ будет уже указанный раньше: именно что люди созданы по образу и подобию Божию, следовательно, с умом, способным проникать в истину (Рим. 1, 19, 20). Быть может, Бог за искреннее стремление к истине дает таким людям хотя отчасти прозревать ее. Бог хочет, чтобы все люди искали и находили Его; Он, содержащий в себе полноту всякой истины, недалек от каждого человека (Деян. 17, 27); «Дух дышит, где хочет» (Ин. 3, 8); «Истина обращается к тем, которые упражняются в ней» (Сирах. 27, 9).

Но у всех мыслителей вместе с истиной находится и много ошибочных мнений. Платон, как известно, проповедовал немало самых безнравственных вещей; Зороастр впал в заблуждение по вопросу о происхождении зла.

Поэтому, пользуясь выводами неверующих людей, должно брать только выводы, не противоречащие букве Библии и согласные с ее духом...

Публикация Михаила СМОЛИНА

 

[1] Христианство и наука (1895); Что есть истина? (1896); Иноверцы и иноземцы в России: Их права и отношения к коренным жителям (1898); О преобразовании календаря (1899); О царской власти с библейской точки зрения (1899); Историческое назначение России (1900); Судьба Китая (1901); О желательной постановке Закона Божия в средне-учебных заведениях (1903) и др.

[2] В этом браке родились: Владимир (1867 — после 1914), статский советник в Министерстве финансов, Ольга (род. 1873) и Лидия (род. 1877).

[3] См., напр.: К вопросу о религиозном воспитании // Странник. 1894. Т. 3–5.

[4] Скорее всего, на этой должности А.А. Сапожников и встретил революцию.





Сообщение (*):
Комментарии 1 - 0 из 0