Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

По поводу буквы «К»

Анатолий Самуилович Салуцкий родился в 1938 году в Москве. Окончил Красноярский институт цветных металлов и золота. Писатель, публицист. Работал сотрудником газеты «Комсомольская правда», заведующим отделом редакции газеты «Вечерняя Москва», первым заместителем ответственного секретаря «Литературной газеты», специальным корреспондентом отдела публицистики журнала «Советский Союз». Публиковался в различных газетах и журналах. Автор сотен публицистических статей на политические и остросоциальные темы. В качестве эксперта неоднократно был членом российской делегации на Генеральных Ассамблеях ООН. Академик Академии российской словесности. Первый заместитель председателя правления Российского фонда мира. Член Союза писателей СССР. Живет в Москве.

1

Миновало столетие Октябрьской революции, и с огорчением можно говорить, что этот огромной важности исторический юбилей не только не привнес в общество желаемого умиротворения, не только хотя бы отчасти не унял вековое противостояние «красных» и «белых», но, наоборот, лишь разбередил давние болячки, расчесал старые язвы.

Власть восприняла столетнюю дату лишь в качестве некоего трудоемкого «мероприятия», позволив высказаться всем политическим силам, не допустив их теоретического пересечения, исходя из классической уже въевшейся в ее природу заботы: как бы чего не вышло!

Так и получилось. Бузы не было. До уроков революционного противостояния вообще не добрались, утопив «мероприятие» в псевдоисторических телесериалах, в киношных и скульптурно-архитектурных спорах. Ни в Кремле, ни в его идеологическо-политологических окрестностях не нашлось мощных интеллектуальных сил, которые сумели бы подготовить для лидера государства современное, злободневное и крайне необходимое сегодня взвешенное осмысление событий вековой давности, которое, подводя черту былому, положило бы начало следующему этапу развития страны.

Сто лет — большой срок! Да, мы помним красивые слова Дэн Сяопина о том, что Великая французская революция была слишком недавно и выводы из нее делать пока рановато. Но в самом-то Китае культурная революция полыхнула уже через четверть века после образования КНР — чтобы подправить изначальные несовершенства и наметить дальнейшие пути.

Впрочем, у Китая свои традиции. А в России в связи со столетием Октября в идеальном чиновничьем стиле был упущен исторический шанс переустройства общества если не по испанскому варианту пакта Манклоа, то уж точно по доморощенным традициям периодического эволюционного обновления общественной жизни.

В беспокойствах о том, как бы чего не вышло, кремлевские стратеги не задумались о странных и отнюдь не случайных хронологических закономерностях минувшего столетия. В 1924 году ушел Ленин, а в 1956 году состоялся знаменитый ХХ съезд КПСС, который, как бы к нему ни относиться, подвел итоги минувшего тридцатилетия и открыл новый этап развития государства. А еще через 30 лет, в 1985 году, началась перестройка, опять обновившая и государство, и общественную жизнь. Эти тридцатилетние периоды вовсе не спонтанны, они фиксируют срок, за который в стране объективно накапливаются серьезные противоречия, требующие своего теоретического осмысления и практического разрешения.

И вот минуло еще три десятилетия. По политической инерции этих новых лет считается, что накопившиеся в избытке противоречия будут сняты после президентских выборов 2018 года. Дай-то Бог! Но у выборов, даже самого высокого ранга, по их естественной природе иные цели, задачи. И политики, как в известном британском изречении, принадлежащем, кажется, Пальмерстону, думали только о предстоящих выборах, но не о базовых ценностях государства. А вот столетний юбилей революции действительно мог стать настоящим поводом не только для исторического примирения, но и для подведения итогов первого тридцатилетия Новой России как основы прорыва в будущее.

В итоге «мероприятие» состоялось по плану. И как не повторить, что был упущен шанс превратить важнейшую историческую дату в мощный стимул для движения страны вперед, для поисков того «образа будущего», о котором так много говорят, но которое сегодня «проглядывает» только в камланиях Грефа, умаляющего роль нефтегазовой отрасли, туманящего мозги рядовых граждан научно-технической футурологией и сугубо профессиональными блокчейнами. Или Кудрина, пугающего отмиранием трети профессий.

Все, кому положено, с облегчением отчитались о том, что нормы демократии соблюдены, каждая из политических сил отметила событие по-своему, скандальных эксцессов не было. Ну и т.д. Можно все силы бросить на подготовку следующего «мероприятия» — президентских выборов. О внутреннем состоянии общества речь снова не идет, в повестке дня опять текучка: как обеспечить достойную явку? Может быть, через «оживляж» типа кандидатуры от телевизионного «Дома-2»? Или создав социальный лифт «Новые лидеры», в котором лифтерами будут ректор Госакадемии Мау, Греф, Кудрин, а неявно, возможно, и Чубайс, чтобы готовить себе достойную смену?

Жизнь правящего чиновничьего класса продолжается в привычном режиме. Накопившиеся противоречия в сфере внутренней политики в расчет не принимаются. Но все больше рядовых граждан, даже не зная, кому принадлежат эти слова, живут, «под собою не чуя страны».


2

Но так или иначе, а столетие Октября явилось столь многозначительной датой исторического календаря, которая не может пройти бесследно для общественно-политической жизни России. И если в Кремле просто поставили галочку в связи с прошедшим «мероприятием» и, как говорится, поскакали дальше, если клеветники Октября по сумме баллов в негласном зачете могут слегка расслабиться от удовлетворения очередным осквернением памяти о прошлом, то главные «виновники» юбилея — коммунисты просто обязаны по-новому взглянуть на себя во втором послеоктябрьском веке.

Коммунистическая партия Российской Федерации в результате изменений общей ситуации в стране и постепенных сдвигов в сознании ее рядовых членов оказалась в странном положении, я бы сказал, противоречивом с точки зрения партийной философии. Начать с того, что КПРФ перестала поклоняться идеалам атеизма, искренне почитает Русскую Православную Церковь и традиционный ислам, хотя Ленин, как известно, был яростным антиклерикалом. При этом важно учитывать, что в данном вопросе между лидерами партии и подавляющим, решающим большинством ее рядовых членов никаких разногласий нет.

Произошли коренные изменения и в интернациональном сознании коммунистов. Продолжая поклоняться Ленину, мечтавшему о мировой революции, современные коммунисты «железно» противостоят западному политико-экономическому натиску, жестко отстаивая особость России. Если эти понятия перевести на язык сталинской эпохи, то получается, что КПРФ горячо жаждет обустройства отдельно взятой собственной страны — России.

Принципиально изменилась и культурная политика КПРФ. Активные противники западной поп-культуры и разрушения нравственных устоев, коммунисты Зюганова отстаивают духовные ценности и традиции русского и других народов России, позабыв про ленинский тезис о двух мировых культурах — буржуазной и пролетарской.

Двигаясь по программным ступеням в глубь партийной философии, можно обнаружить весьма солидное число отступлений от ленинских догматов, на что, кстати, и указал Зюганову Патриарх Московский и всея Руси Кирилл в их знаменитом, полном взаимоуважения публичном диспуте. Но было бы серьезной ошибкой критиковать КПРФ за «измену» изначальным партийным принципам. Речь идет о естественном развитии партии, которая последние четверть века стремится идти в ногу с реальной жизнью народа. Вопрос в другом: Ленин и партия — уже не близнецы-братья.

Здесь нет нужды вдаваться в подробные разъяснения происшедшего, которые сделаны в моей статье «Сталин против Ленина. А Путин?», опубликованной в № 9 журнала «Москва» за 2017 год. В статье дан анализ исторического движения России с этнокультурной точки зрения и показано, что Сталин, по сути, был ниспровергателем идей Ленина, вернув Россию из интернационального психоза в русло национального развития, начатого Александром III, устроителем земли русской, надежей-государем. Но факт в том, что противоречия, возникшие между реальной деятельностью КПРФ и некоторыми ее ленинскими программными ценностями, носят вполне объективный, я бы сказал, выстраданный временем характер.

Да и вообще, все эти вопросы носили бы частный, внутрипартийный интерес, если бы не одно примечательное обстоятельство. КПРФ — это главная системная оппозиция власти, а сегодня, в преддверии последнего президентского срока Владимира Путина и предстоящей неизбежной в 2024 году смены верховной власти, ситуация в КПРФ становится не просто важной для партии, а судьбоносной для всей России, о чем будет сказано в третьей части этой статьи.

Ибо при всей суете, сопутствующей подготовке к президентским выборам 2018 года, стратегические мысли серьезных политиков уже устремлены в год 2024-й. И речь вовсе не о гаданиях служивых журналистов относительно имен возможных преемников Путина. Вопрос гораздо круче: от каких политических сил будет выдвинут этот преемник?

Вот в этой-то связи вопрос о ситуации в КПРФ, о несоответствии ее реальной деятельности ее историческим догмам и становится крайне острым в сугубо практическом плане.

Ядерный электорат КПРФ составляет примерно 15–20 процентов, что гарантирует второе место в Думе, однако не дает шансов на роль правящего большинства. По правде говоря, такой малый (сравнительно!) процент удивляет, потому что сегодня, в кризисный, санкционный и финансово-олигархический период, именно КПРФ наиболее полно выражает устремления народных низов. Выступления Зюганова по социально-экономическим вопросам в последние месяцы превосходят по накалу, страстности и уровню восприятия даже президентские выступления по внутренней политике, что, разумеется, на выборах 2018 года не даст ему голосов больше обычного. Ибо с годами у КПРФ появился серьезный, а ныне, пожалуй, уже катастрофический изъян: в ее названии буква «К» стала не просто лишней по существу, но превратилась в запретный шлагбаум для миллионов избирателей, разделяющих позиции сегодняшней партии Зюганова, однако не приемлющих ее буквенное «коммунистическое» оперение.

Россия — к счастью, консервативная страна. И небезызвестные яковлевские перестроечные фокусы с переодеванием прорабов в «левые» одежды не оказали ни малейшего влияния на народное самосознание. Партия Зюганова является самой мощной именно левой, то есть народной, системной оппозицией. И достаточно убрать из ее названия раздражающий многих коммунистический символ, переформатировать ее в простую и понятную каждому Левую общенародную партию, чтобы на место 5 процентов недовольных такой метаморфозой пришли бы 50, а то и 70 процентов новых сторонников. Немаловажно для электората и то, что в упомянутом диспуте патриарх Кирилл назвал современную левую идею патриотической.

Впрочем, тут возникают два важных практических вопроса. Первый — о реальном названии. Конечно, «Левая» — это всего лишь вариант, сама партия лучше всех определит свое имя. Единственное, от чего хотелось бы предостеречь, — это не переходить в разряд социал-демократических наименований. В последние десятилетия карликовых партий такого рода было столько и возглавляли их такие нелюбимые народом личности, что в массовом сознании социал-демократия невольно сплелась с «дерьмократией».

Кстати, хорошо помню, как после пресловутого конституционного суда над КПСС в 1992 году, участником которого я был, в партии шли горячие дискуссии о ее названии, и будущий ренегат Рыбкин отстаивал именно социал-демократию. Но выбор был сделан в пользу КПРФ, и в тот период, по моему мнению, это был единственно верный вариант, позволявший сохранить партию, не отказываясь от ее традиций. Сегодня возврат к социал-демократическому названию стал бы сдачей политических позиций.

Есть и второй важный вопрос: если КПРФ, глубоко оценив назревающую после президентских выборов 2018 года социально-политическую ситуацию в России, решится на переформатирование по части названия, то кто именно может и должен возглавить этот процесс? Хорошо известно, такого рода перемены слишком часто приводят к партийным расколам, и ничего хорошего из самых добрых намерений не получается.

Но, в отличие от спорной ситуации с новым названием (если до этого все-таки дойдет дело), ответ на этот вопрос предельно ясен: возглавить процесс формальной «декоммунизации» партии может только лично Геннадий Андреевич Зюганов. Только он! И ниже я поясню почему.

Но сначала приведу два зарубежных примера, по касательной имеющих отношение к сказанному.

Сперва о ситуации в Германии, где Ангела Меркель долго не могла сформировать правительство, но где от нее сразу же потребовали заранее, до истечения ее последнего срока (что срок последний, ни у кого нет сомнений), выдвинуть на политическую авансцену своего будущего преемника. Это к вопросу о нашем 2024 годе — в России будет так же.

Далее — это ситуация с Народным фронтом Ле Пен во Франции. Известно: выйдя во второй тур, Ле Пен временно сняла с себя обязанности лидера Народного фронта, чтобы выступать от лица всех французов. А проиграв выборы, объявила о твердом намерении переформатировать партию, чтобы избавиться от политического наследия своего отца и отшвырнуть ярлык реакционности. При таком партийном развороте и учитывая слабый старт Макрона, чья политика обещает французам дальнейшее социальное увядание, через пять лет Ле Пен сможет уверенно претендовать на Елисейский дворец.

Ее пример — другим наука.


3

А теперь о самом главном.

Позиции президента Владимира Путина перед голосованием в марте 2018 года при любом раскладе кандидатов, при любой партитуре выборов выглядят незыблемыми. И дело не только в его очень высоком рейтинге. Все основные слои общества, включая немногочисленную, но крайне влиятельную, по сути, правящую либерально-прозападную элиту, заинтересованы в новом избрании Путина президентом. (В этой связи как не удивиться крайней наивности заокеанских ястребов, уповающих на «элитный бунт» в связи с зарубежными финансовыми расследованиями.)

Но после мартовских выборов, когда Путин, говоря спортивным языком, пойдет на финишный круг, вопрос придется поставить иначе, нежели делают это рейтинговые службы, фиксирующие всенародную поддержку Кремля. И звучать он будет примерно так: на какие крупные общественно-политические силы опирается президент? Не в парламенте, где верховодит «Единая Россия», позволяющая проводить нужные Кремлю законы, а в самой жизни?

Такая постановка вопроса окончательно проясняет историческую особенность современной России: в стране сложились две противоборствующие, не понимающие и не принимающие друг друга силы. Одна из них — это либеральная прозападная элита, правофланговый которой Кудрин откровенно призывает по козыревскому принципу «сдать» российские интересы Западу во имя снятия санкций. А другая — огромное, глухо недовольное «крымнашистское» большинство, которое элитные медийные подпевалы оскорбительно величают быдлом, оставляя за ним лишь место у «общественной параши».

О том, что собой представляет прозападная элита, лидирующая в финансово-экономической и культурной жизни страны, создавшая свой протестный по отношению к России медиакласс, общеизвестно. Однако в последнее время появился важный дополнительный штрих, позволяющий лучше понять ее роль.

После избрания президентом США Трампа у нас впервые заговорили о существовании в Америке так называемого «deep state» — «глубинного государства», которое реально держит в своих руках главные нити управления страной. Это «глубинное государство» во главе с четой Клинтон, Обамой, влиятельными сенаторами и крупнейшими бизнесменами, оснащенное мощным медийным вооружением, ожесточенно воюет с Белым домом на Пенсильвания-авеню, связывая руки президенту Трампу.

И в этой связи вполне закономерно возникает вопрос: а не сложилось ли и в России подобное «глубинное государство», подспудно и напрямую оказывающее огромное влияние на Кремль?

Ответ подсказывает сама жизнь. Мощный, хотя и немногочисленный прозападный экономический клан, этот либеральный бомонд, сформированный еще в первой половине 90-х годов, безусловно, трансформировался в такое «глубинное государство». По сути, да во многом и персонально, оно стало прямым продолжением пресловутой ельцинской «Семьи», хотя теперь его чаще называют «корпорация власти». Причем отдельные, особо заслуженные деятели этого «глубинного государства», вроде Чубайса, стали иллюминатами (просвещенными) небезызвестного Бильдебергского клуба, претендующего на сонм мировых мудрецов и предсказателей.

Лидеры этого элитного клана, оказывающего огромное влияние на политику, экономику, медийную и культурную жизнь государства, по сути, несменяемы уже четверть века. Из него выпал, пожалуй, лишь бывший глава МИД Козырев, чье имя стало нарицательным. и отнюдь не случайно сфера внешней политики не укладывается в прозападные предпочтения «глубинного государства», вызывая недовольство, озвученное его правофланговым Кудриным. Также из-под влияния «deep state» выведены военно-промышленный комплекс и аграрная сфера, что позитивно сказывается на их развитии. Все остальные важные государственные посты, за исключением силовой сферы, вот уже четверть века занимают выходцы из первой половины 90-х годов или их последователи, которые стойко держатся прозападного либерального курса, оказывая сильнейшее влияние на кремлевскую власть и сегодня прилагая немалые усилия, чтобы посадить Россию на чужую цифровую иглу.

Противостоят этому всесильному прозападному клану те, кого принято называть «крымнашистским» большинством, то есть вся трудовая Россия. Но «крымнашистское» большинство не структурировано, раздроблено, это народ, живущий своей трудной жизнью на необъятных российских просторах.

И словно сто лет назад, еще до Октября, как писал Блок, «две раскаленные мести» с ненавистью «дышат друг на друга». Атмосфера такая густая, что при случае, как говорится, сопатки начнут друг другу чистить. Та ситуация, кстати, стала одним из предвестий, знамений революции.

И если учесть ставшее нормой наших дней злое, непримиримое противостояние этих двух сил, которое очень зримо «вылазит» через Интернет, то позиция президента Путина начинает выглядеть в ином свете. Чтобы лучше понять новую ситуацию, желательно вспомнить, что в 2000 году Владимир Владимирович пришел в Кремль со своей питерской командой. Незачем воспроизводить грязные потоки хулы, которые обрушились в тот период на «питерцев». Но то была команда. Команда единомышленников! А сейчас вокруг президента не команда, но так называемое окружение, каждый «элемент» которого подспудно «играет свою игру», блокируя инициативы конкурентов.

В итоге возникает знакомая картина: государственные решения по вопросам внутренней финансово-экономической или культурной политики президент принимает в узком кругу своего окружения, состоящего в основном из представителей прозападного либерального клана, а в дни всенародных торжеств встает в колонны «Бессмертного полка», объединяясь с огромной народной массой.

Почему эта картина выглядит столь знакомой? Потому что не по содержанию, но по форме типологически начинает напоминать перестроечные лавирования, метания, извороты Горбачева, пытавшегося «проскочить» между «демократизированными прорабами», рушившими КПСС, и миллионами рядовых коммунистов. Эти виляния Горбачева широко известны и могли привести только к тому, к чему привели, — к краху страны.

В сегодняшних условиях Путин более всего опасается потери политического равновесия. Он просто вынужден изощренно лавировать между двумя противостоящими силами, спонтанно возникшими в современной России, не имея возможности твердо, однозначно опереться на одну из них. Не берусь судить о его личных предпочтениях, хотя крымская эпопея говорит о многом, и не исключаю, что Путин, как он не раз доказывал, уже разработал свой план выхода из ситуации, все более скатывающейся к критической. Но каждодневные факты показывают, что в данный исторический момент у президента нет иного способа поддержания стабильности, кроме лавирования, хотя такая политика может быть только временной — а сегодня уже кратковременной! — тактикой.

Откровенная ставка на прозападный либеральный клан, многие представители которого с начала 90-х завязаны на личные отношения, вызывает все более активное отторжение у народа, а главное, не приносит практических успехов — страна топчется на месте. А резкий поворот в сторону «крымнашистского» большинства, нечто подобное, что произошло в 2011 году, когда нижнетагильские рабочие пригрозили лично прибыть в белоленточную Москву, сегодня невозможно по другой причине: в нестабильной, даже пикирующей социально-политической обстановке такой маневр грозит обернуться непредсказуемыми и недопустимыми массовыми волнениями.

Поэтому Путину на четвертом, завершающем сроке его президентства очень нужна мощная цивилизованная, структурированная общественно-политическая сила, на которую он мог бы опереться в поисках «образа будущего» России. Ибо уже сегодня требования «нового курса» громогласно звучат от большинства общественных групп, а в молодежную моду вновь входит песня Цоя «Мы ждем перемен». Причем эта сила должна быть не радикальной, а способной установить нормальные контакты с патриотической частью сегодняшней элиты, особенно в производственном секторе.

И здесь пора вернуться к заглавной теме о букве «К», причем высказать на первый взгляд парадоксальную мысль: благополучное будущее России после 2024 года, как ни странно, в большей степени зависит от Зюганова, чем от самого Путина.

По вполне понятным причинам, о которых здесь излишне распространяться, Путин не может сделать ставку на Коммунистическую партию, хотя она выражает интересы именно «крымнашистского» большинства. К тому же избирательных «штыков» у КПРФ не хватит для того, чтобы победить на важнейших думских выборах 2021 года, — а от состава той Думы во многом будет зависеть президентская смена власти. Но если из названия КПРФ уйдет буква «К», если партия по сути окажется главным выразителем настроений трудовой России, по Достоевскому, «в самой заправской действительности», и ее поддержка рядовыми гражданами безусловно возрастет, — в этом случае у Путина появляется возможность опереться именно на нее. И неспроста, по компетентному мнению знающих людей, Владимир Владимирович уже советовал Зюганову перейти из коммунистического в социал-демократический разряд.

Разумеется, это вовсе не означает, что в случае избавления от буквы «К» лично Геннадию Андреевичу Зюганову надо будет готовиться в президенты 2024 года. Возраст будет уже не тот, а главное, для него самого и для дела ему важнее было бы остаться во главе обновленной партии, скорее всего — правящей. Суть-то в другом: в Кремле выбор преемника Путина будет проходить в тесном сотрудничестве с партией, представляющей подавляющее большинство народа.

Но пойдут ли сегодняшние коммунисты на декоммунистическое переформатирование своей партии, кстати, не требующее ни предательства их исторического прошлого, ни подсчета оставшихся «койко-дней» Ленина в мавзолее? Хватит ли у Зюганова и его соратников для этого мудрости? Достаточно ли времени до начала предвыборной думской избирательной кампании 2021 года?

Вопросов много — но и дело-то архиважное, для России судьбоносное, ибо — как не повторить! — смена верховной власти в нашей стране всегда сопряжена с острыми поворотами истории, с сильнейшими переживаниями, она вечно определяет, в какую сторону качнется российский политический маятник. А сегодня, когда резко усилился нажим Запада, вопрос и вовсе встает, как говорят, ребром. Достаточно представить (умозрительно, конечно!), что после 2024 года в Кремле утвердится политик типа Медведева. Разве не ясно, что он, как Ливию, сдаст Россию на растерзание глобальному либерализму — и экономически, и нравственно?

И последнее, о чем совершенно необходимо сказать в этой связи. Наивно было бы думать, что перед Зюгановым и его партией, избавившейся от литеры «К», открываются на данном историческом этапе новые перспективы и возможности, которыми из догматических соображений можно и пренебречь, поскольку думское представительство КПРФ гарантировано. Нет, проблема стоит совершенно иначе.

Если в 2024 году местоблюстителем кремлевского «трона» окажется выходец из прозападного либерального клана, можно не сомневаться в том, что компартию Зюганова ждет та же участь, какая постигла компартию Симоненко. Вместе с утилизацией России рухнет и компартия. Поэтому вопрос о переформатировании КПРФ в силу складывающихся исторических обстоятельств имеет очень большую смысловую глубину. Он не ограничивается поверхностными дискуссиями о приверженности идеалам (или объективно устаревшим догмам?) ленинизма, от которых сама компартия уже отказалась в своей реальной повседневной деятельности.

А напоследок и к месту хочу напомнить о знаменитой гарвардской «модели апельсина». Суть ее такова. Двум дочерям дали один апельсин, из-за чего они повздорили. Пришла мама и мигом решила спор, разрезав апельсин пополам. Одна из дочерей съела дольки, выбросив кожуру, а другая, наоборот, выкинула дольки, чтобы использовать кожуру для приготовления вкусного пирога. И мать подумала: Боже мой, если бы я заранее знала, как дочери распорядятся половинками апельсина, я бы не резала его и каждой достался бы целый апельсин; одна съела бы дольки, а другая использовала всю кожуру.

Эта современная гарвардская философская притча напоминает, что перед принятием решения надо очень хорошо представлять себе те цели, которые ставят перед собой участники «сделки», это позволяет достигать самых оптимальных и взаимовыгодных результатов.





Сообщение (*):

Александр Бобров

14.01.2018

Последняя притча не годится: у нас, скорее, всё идёт по сказке назидательной – про вершки и корешки: кто ситуационно просёк, как мужик, тот и выиграл у медведя. Но сегодня как раз мужики – проигрывают медведям – и ЕР имеется в виду, и окружение в главной берлоге. Однажды Салуцкий написал, что Бобров не приемлет его выводов, потому что автор – еврей. В корне неверное представление! Я и тогда Анатолию Самуиловичу ответил, что всегда читал его в ЛГ, и позже цитировал в своей публицистике, и сегодня, в Венгрии, целиком согласен с постановкой вопроса. Дело даже не только в сегодняшнем раскладе сил, но в ближайшем будущем. Как преподаватель вижу, что воспитано поколение буржуазных индивидуалистов и их не то что коммунистической, но и левой идеей трудно увлечь. Но студенты – не вся молодёжь! Да, надо переименовывать партию в «Левый поворот», в «Левый фронт» и напряжённо вырабатывать идеологию. Считаю выдвижение Грудинина очередной ошибкой – лучше был бы публицист и политик Болдырев: он мог бы более яростно критиковать, убедительно вскрывать пороки нынешней либерально-западной системы и нащупывать пути идеологии завтрашней левой партии. Ведь всё равно не выиграть и даже премьером Грудинину – не стать. Не допустят. И Болдыреву в 2024, наверное, не стать, но он мог бы сработать на политическую перспективу. Спасибо Салуцкому за умную статью!

Дарский Владимир

16.04.2019

Я преклоняюсь перед "толстыми" журналами,правда,не всеми.Хотя,быть может,говорить так будет некорректно,но я их фанат.Вот по теме, имеющей отношение к данной статье, Морис Симашко дает определение "диктатуры пролетариата" как "насилие как принцип",а революционеры-"это те,для которых экспроприация-не что иное как воровство,а насилие- не средство,а цель".М.Симашко характеризует лидеров КПРФ как "политических лохотронщиков"(Октябрь,№7,2001,статья "Пятый Рим")..В.Кантор в статье " Антихрист или вражда К Европе:становление тоталитаризма" ссылается на мнение французского посла о Ленине:"Утопист и фанатик,пророк и метафизик,чуждый представлению о невозможном и абсурдном,недоступный никакому чувству справедливости и жалости,жестокий и коварный ,безумно гордый...".Вот какой кумир у КПРФ.Далее (В.Кантор):"Россия оказалась завоеванной маленькой партией нелюдей(РКП(б))..."Параллель большевистской революции с татаро-монгольским завоеванием"..."Этим вертикальным вторжением варварства",как назвал Ортега -и Гассет русскую и немецкую революции"(Октябрь,"1,2001).Виктор Бердинских.Владимир Веремьев в книге "Краткая история Гулага(Новый мир,№10-12,2018) приводят такие данные:"Таким образом,опираясь на приведенные архивные данные ОГПУ-НКВД-МВД СССР,можно сделать вывод:за 1920-1953 годы через систему Гулага прошло около 10 миллионов узников,в том числе по статье "контрреволюционные преступления"-3,4-3,7 миллионов человек.К этому нужно добавить около 6 миллионов спецпереселенцев.Общее число погибших в Гулаге составляет,по далеко не полным данным,не менее 3 миллиона 700 тысяч человек(1 миллион 700 тысяч заключенных,1 миллион 200 тысяч спецпереселенцев и около 800 тысяч растрелянных)...Беззакония и садистские расправы их кумир(Сталин) насаждал сознательно".Вполне понятно ,что ленинская аморальность:Грабь награбленное" растлила русский народ,да так ,что Варлам Шаламов заметил:"Есть какое-то мистическое начало в этой тяге русского человека к краже"(В.Бердинских.В.Веремьев)...Доклад(Хрущева на 20-ом съезде КПСС) обходил молчанием главное-вопрс об ответственности Компартии в целом перед обществом за все те события,которые происходили в стране с 1917 года".Вот и автор статьи Анатолий Салуцкий обходит молчанием преступления и злодеяния совершенные в советской России компартией и ее террористической организацией ВЧК-ОГПУ-НКВД_МГБ. "К"-озабоченность А.Салуцкого ,в свете изложенных фактов и рассуждений, выглядит насмешкой,издевательством ,глумлением над памятью замученных,убитых,пострадавших.Почему так? "Характерной особенностью русского интеллигентского мышления-неразвитость в нем того,что Ницше назвал интеллектуальной совестью"(Валерий Мильдон."Единица-вздор,единица-ноль",Октябрь,№11,2002).Извечные российские вопросы:"Кто виноват,что делать?".Необходимо провести декомунизацию ,распустить КПРФ,запретить пропаганду кооммунистической идеологии,демонтировать памятники комунистической эпохи ,переименовать названия населенных пунктов,улиц,площадей и т.л.Понятно,что от нынешней КПРФ невозможно дождаться покаяния,но необходимо морально-политическое очищение.Отсутствие такого очищения приводит к тому,что на политических ток-шоу регулярно можно видеть что-то подобное беснованию,где совершенно свободно идет пропаганда самых низких, вне морали и права,чувств,что вряд ли приведет к чему-либо хорошему.

Комментарии 1 - 2 из 2