Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

Апофеоз плоти

Екатерина Домбровская-Кожухова родилась в Москве. Окончила Музыкальное училище при Московской консерватории и факультет журналистики МГУ им. М.В. Ломоносова.
Работала на Центральном телевидении, в журналах и газетах, в основном культурно-просветительного профиля. Автор книг о святителе Николае Мирли-кийском, «Святые отцы о Божией Матери за 2000 лет», статей для «Словаря христианских понятий».
Член Союза журналистов России.
Несколько слов о получившем Букеровскую премию романе Елены Колядиной «Цветочный крест».

(ТЕПЕРЬ УЖЕ ПОД ВИДОМ БОРЬБЫ С ЦЕРКОВНЫМ ФАРИСЕЙСТВОМ)

 
 
«Случайности не случайны», как говорит один мудрый герой современно-го детского мультика. Вот так совсем не случайно автор награжденного Буке-ром романа Елена Колядина в одном из своих интервью вспомнила о «Декаме-роне» Боккаччо. Давненько мы не возвращались на круги своя! Именно отту-да, из секулярной эпохи Возрождения, и вьется ниточка к современным тен-денциям реабилитации якобы «подзасушенной» церковными фарисеями пло-ти. Несомненно, что эта идейка, время от времени всплывавшая на поверх-ность общественного сознания, сегодня вновь на поверхности и при явном нарастании веса собственной телесности. Закономерность очевидна: сегодня как никогда обильно за последние 100 лет в России пишут и говорят «на миру» о делах церковных. Всем это нравится — новые бренды. А где новые брен-ды — там новые шансы и... новые денежки. Что мы и видим в данном случае. Хотя статистика и уныла — всего какие-то 5% постоянных и мало-мальски воцерковленных прихожан на фоне подавляющего большинства населения, считающего себя православными, — тем не менее чуткий аналитик — социо-лог, психолог, писатель, — несомненно, сумеет уловить, что присутствие цер-ковной темы в жизни общества ощущается все сильнее, пусть и не в исконном позитивном понимании церковности как одухотворяющего и освящающего жизнь явления, но уж несомненно в качестве значимого и уже вполне медий-ного феномена. Да простит меня Господь за эти вынужденные параллели, имеющие не к Церкви, конечно, отношение, но к восприятию и преломлению ее образа в общественном сознании.
Церковная тема постепенно, но уверенно входит в мир искусства — изо-бразительного, кинематографа, словесности, в то время как, к великому наше-му сожалению, светские искусства (классические и современные) довольно агрессивно и бесцеремонно дерзают вторгаться в жизнь церковную, где дав-ным-давно прописано свое, церковное, изумительной красоты и высоты искус-ство. Приходится здесь говорить об этом по одной только причине, что нам пора осознать и признать, что на наших глазах происходит небывалое: Церкви приходится сегодня сталкиваться с совершенно новым феноменом — агрес-сивным вторжением мiра в церковную жизнь, вторжением, которое можно сравнить лишь с вторжением почти 15 веков назад вестготов на территорию Рима. Правда, сравнение это в силе лишь как метафора, потому что, помимо сходства чисто внешних обстоятельств, внутренне сегодняшние процессы от-личаются от тех давних прежде всего с точки зрения человеческого фактора, настолько мощно поработала цивилизация над природой и душой человека. Итак, мiр сегодня активно «без страха и упрека» рвется «спасать» и исправ-лять Церковь.
 
Вот и Елена Колядина написала роман на сугубо духовную, казалось бы, модную церковную тему: в защиту человека и его естества от губительного церковного фарисейства... Можно рассматривать эту книгу и с позиций фило-логических, и с сугубо медицинских, а можно и с точки зрения прокурор-ской — такова, наверное, первая реакция большинства верующих и благого-вейно относящихся к святыне Церкви читателей. Это не скандальность ве-рующих — это естественная реакция на кощунство и глумление, особенно в стране, которая почти тысячу лет называла себя и была православной держа-вой. Однако, не отрицая приоритетов медицины и суда, думаю, нам уже на-добно осваивать и другие формы отстаивания Правды Христовой. Мельнич-ные жернова на шею — возможно, и наиболее эффективные способы устране-ния соблазнителей из жизни (но все же не всегда и не нашими все же руками, пытающимися предвосхищать суды Божии). Дело в том, что на соблазняемых эти средства действуют мало. Наверное, за соблазняемых малых сих надо класть душу, ни больше, ни меньше. Поэтому попытаемся бросить беглый взгляд на роман Е.Колядиной, получивший премию Букера и именуемый в прессе порнографическим, антиклерикальным с точки зрения взгляда право-славного учения о человеке и его устроении.
Итак, о «возрожденческой» реабилитации плоти, которую в неофитском восприятии калечит и задавливает Церковь своими правилами, постами, огра-ничениями, вторжениями в сокровенные сферы жизни человека (вспомним только потрясающую критику о. Андрея Кураева, осуждавшего Предтечу Хри-стова Иоанна за то, что он посмел вторгнуться со своими обличениями в лич-ную жизнь царя Ирода и что, мол, вслед за Предтечей многие православные иерархи повторяли этот «грех» Иоанна Предтечи), запретами и вообще всей своей практикой — явной и неприкрытой тенденцией «переделывания» чело-века, которую, правда, сама Церковь именует преображением и обожением человека. Неофитам и вкупе с ними их нынешним вожакам-модернистам это не нравится: «Церковь — это совсем неплохо, а вот переделывать меня и ме-шать мне жить, вторгаться в сферу моей свободы я не просил. Я — личность!» Это современный лейтмотив всего церковно-антицерковного движения, око-павшегося прямо в недрах самой Церкви.
К тому же, по мнению неофитов (и Елены Колядиной в том числе), Цер-ковь «переделывает» человека, как правило, не из самых чистых побуждений, но в угоду своим страстям, прикрываемым фарисейской заботой о соблюдении внешнего обрядового благочестия (лейтмотив романа). И эта песня исполняет-ся хором, да с приведением конкретных имен, целых списков и даже фотодо-кументов.
Что же можно возразить несгибаемому неофиту, который, придя в Церковь Христову, хочет первым делом сам ее переделать под себя, чтобы ему было там комфортно? Ведь комфорт для себя, любимого и неприкосновенно-го, — вот он их истинный бог! Бедные неофиты... Они ведь не понимают, что комфорт они себе запросто смогут организовать (и организуют) где угодно, а вот спасение и вечную жизнь они смогли бы обрести лишь только в Церкви, причем в такой, какая досталась всем нам от апостолов и отцов наших — по Преданию, которое те свято хранили, жертвуя нередко и своими жизнями.
 
Церковь учит, что Бог создал и устроил природу человека не гармонич-ной, как мы привыкли повторять с тех самых возрожденческо-просвещенческих времен, но иерархичным, как и все созданное Им в этом мире: отношения власти и подчиненных, мужа и жены, человека и животного мира... Бог создал человека, умалив его «пред Ангелами: славою и честью увенчал его; поставил его владыкою над делами рук Твоих; всё положил под ноги его» (Пс. 8, 6–8). Это означает, что в Божием замысле верховенство в устроении человека принадлежало Духу, Который возводил Адама к Богооб-щению, и жизнь свою он черпал от Бога непосредственно. Душа зависела от Духа и питалась, жила Им: «не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих» (Мф. 4, 3–4); тело стояло ниже всего — оно зависело от главенства Духа и находилось в соподчинении душе. Грехопа-дение праотцев разрушило эту иерархию. Плоть в человеке — то, что является в нем частью материального космоса и связывает его с ним (прах земной) и с животным миром, восстала на душу и дух. И стала претендовать на главенст-во. И надо признать, добилась больших успехов. Вот так мы и живем... И все нам мало, все хотим эту плоть реабилитировать. Ну занимались бы этой реа-билитацией вне Церкви, так вот посмотрите, какое «неравнодушие», — ней-мется и Церковь поработить, подчинить ее главенству мiра, а значит, и плоти, чтобы уже ничто не смущало человека доходить до последних скотств и оп-равдывать при этом себя во всем, чтобы засыпать адским пеплом греха кро-хотные остатки своей сожженной совести, чтобы не портила «кайфа».
Бедный человек: вот и в Церковь подался, а веры-то нет. Не верит он Слову Божию, ясно предупреждающему, что «плоть и кровь не могут наследовать Царствия Божия, и тление не наследует нетления...» (1 Кор. 15, 50). Так что, опираясь на плоть и задавливая дух, оправдывая свои скотские низменные по-хоти, — мол, «право имею», — мы прямиком идем к геенне, к смерти души и духа еще прежде смерти, рассчитывая, что ли, на вечную жизнь наших телес и косточек?
 
Что мы читаем в романе... Победу восставшей плоти над духом человека, причем в массовом масштабе и не в современном обезумевшем до краев мiре, а в... Древней Руси времен царя Алексея Михайловича. Про возмутительное и поистине легкомысленное со стороны автора несоответствие исторической правде скажу чуть ниже. А теперь в продолжение темы триады. В романе изо-бражена патология безумства плоти — сама автор признает это в одном из интервью, говоря о преднамеренной стилистической утрированности у нее именно этого момента. Неужели именно это и есть лучший способ обличения церковного и нецерковного фарисейства? Но что такое фарисейство? Действи-тельно ли именно на уровне плоти проходит главный водораздел, по которому можно как-то различать фарисея и не фарисея? Конечно же нет. «Закваска фа-рисейская» прежде всего поражает дух, а уже как следствие сказывается и на многих внешних проявлениях. «Что имеет в виду Христос, предупреждая про-тив дурного влияния учения фарисеев и саддукеев? — процитирую протоиерея Александра Шаргунова. — Берегитесь, говорит Он, такой духовности, которая смотрит только на внешние поступки и забывает о внутреннем состоянии сердца человека... Берегитесь, говорит Христос, ставить материальное слиш-ком высоко в вашей системе ценностей и не связывайте ваших надежд на пе-ремены жизни с переменами внешних политических обстоятельств, не думая о перемене сердца. Таковыми были саддукеи».
Что, фарисеи все были аскетами в высшей степени? Никак нет, наоборот — из Священного Писания мы знаем, что это были иудеи, которые отнюдь не пренебрегали плотью, а очень даже удобно устраивали свое сосуществование с ней, недаром периодически уже в истории христианства в самих рядах христи-анствующих появляются иудействующие реабилитаторы плоти: иудействовал Василий Розанов (да и многие в то время этим грешили), в наше время зараже-ны иудеохристианством учения о. А.Меня и о. А.Шмемана, страждут им их современные слепые последователи, которые теперь тащат за собой в яму по-гибели наивных слепцов-учеников. Сегодня церковные реформаторы и модер-нисты с необычайным напором стремятся ослабить узы, которые хоть как-то еще держат оскотинившуюся человеческую плоть и хоть как-то дают возмож-ность жить задыхающемуся в смердящих парах скотского разврата духу чело-века. Сдается, что все это — осуществление хорошо продуманной и подготов-ленной стратегии врага рода человеческого. Реабилитация прав плоти — это и есть возрождение древних фарисейских обычаев, потому что только Христос принес нам реабилитацию Духа человеческого (а вместе с ним и вслед за ним и восстановление очищенной от греха плоти, которую Он вознес на небо). Фа-рисеи не понимают тайны духовной жизни и преображения внутреннего чело-века, не понимают, потому что никогда не смогли бы решиться встать на узкий путь Христова спасения, взять свой крест и идти за Ним на Крест. «Страдаю-щий плотию перестает грешить», — учит апостол (1 Пет. 4, 1). Фарисеи — и прошлые, и нынешние, — они всегда были против Креста, на котором была распята Пречистая плоть Христа Спасителя, следовать за Которым призваны все христиане, сораспинаясь Ему со всеми своими «страстьми и похотьми». Поэтому нынешние церковные модернисты, выступающие за ослабление всех церковных канонов и дисциплин, ненавидящие аскетику и трубящие на весь мир сегодня, что аскетика не нужна, что можно спастись, мол, одним «нравст-венным» поведением, — они-то и есть подлинные фарисеи, разрушающие не только аскетику, но и догматическое Предание Церкви, так как все рассужде-ния о плоти и восстановлении целого человека в сораспятии Христу тесней-шим образом связаны с догматами о первородном грехе и глубочайшем уче-нии Православной Церкви о последствиях этого грехопадения как тотальной поврежденности человеческой природы, а также с догматом искупления — всей сотериологией, — учением Церкви о спасении человека. Но вернемся к современному роману-призеру...
 
Если бы Елена Колядина не позиционировала себя как православную хри-стианку, не снималась бы на фото с крестиком на груди — то какой с нее спрос, тут все понятно. Хотя и здравый человеческий смысл тоже, думаю, вос-станет, хотя и интуитивно, чувствуя вторжение в свою душу несомненной лжи и заразы. И атеисты ведь нередко живут вполне в рамках общечеловеческой морали и достаточно чисто и относительно целомудренно (целомудренно с мiрской точки зрения, так как в церковном учении целомудрие — это и есть восстановление богоданной иерархии Духа, души и плоти). Божественный логос (замысел) о человеке у всех записан в подсознании. Иначе бы человече-ство давно уже погибло от кровосмесительства.
Но Колядина заявляет публично о своей якобы вере. Тогда и спрос с нее другой. «Лучше было бы ему, если бы мельничный жернов повесили ему на шею и бросили его в море, нежели чтобы он соблазнил одного из малых сих» (Лк. 17, 1–2). Книга Колядиной — увы, это тот самый соблазн для малых сих. И не только для малых. Из житий святых отцов мы знаем, что даже великие аскеты-монахи, ангелы чистоты, тем не менее, зная досконально слабость че-ловеческой природы, боялись искушаться даже лицезрением жен до самой глубочайшей старости (ибо грех зачинается в помысле). А тут смотри  не хочу, читай вволю, окунайся  с головой... Вали в себя, как в отхожее место, все ко-лядинские нутряно-утробные описания. Не этим ли самым отхожим местом и мнил своего читателя автор? Очень возможно, что и так — на бессознательном уровне.
Священное Писание учит нас и о том, какая ответственность на человеке за каждое произнесенное слово — праздное или пустое. Блаженный Феофилакт Болгарский, толкуя Евангелие от Матфея, приводит толкование выражения «пустое слово» как ложное, клеветническое или бестактное и насмешливое — вот как высок спрос! А тут слово непристойное, обращенное к низменным че-ловеческим страстям и свойствам, мало отличающим его от животного мира, у которого, надо признать, все намного в этой сфере чище, потому что, как пи-шет В.И. Даль, у человека разум и воля, а у животного — побудка. Соответст-венно и спрос, и ответ один с бессловесного создания или с образа Божия.
 
Писатель — это учитель в христианском понимании по определению. И зря так у нас раньше, да и по сию пору на учительство больших писателей критика кидалась. Великий дар слова, его энергия есть момент созидающий, если слово в Духе. И разрушающий, убивающий, если за словом не тот дух и не те энер-гии — в частности, демонические. Елене Колядиной, несомненно, способности к словесности даны были Богом, но КАК она этот дар использует? Вот гово-рят, с фарисеями борется. Но мы уже пытались показать, что борется она не с ними, а за них и против учения Церкви. Судя по всему, автор и первые шаги-то в Церкви еще не совершил. Количество шагов не на первом месте в духовной жизни, хотя и они значат, несомненно, немало. Главное — качество пройден-ного пути. Создается впечатление, что человек этот проходил свой первый путь в Церкви очень поверхностно и, наверное, с большим самомнением. А на самомнение духовные уроки не ложатся (это как на камне сеять). Но вот уже человек, семя-то благое в себя не приняв и сам вместе с ним нимало не пере-родившись, уже борется с фарисеями, то есть с искажениями, с его точки зре-ния, веры и благочестия, в то время как собственный ум автора, что мы кон-статируем с глубочайшим сожалением, свидетельствует сам о своем, несо-мненно, помраченном состоянии (очищается в Церкви все-таки поначалу именно ум, приобретая обо всем первые правильные понятия), а про душевное устроение и говорить не хочется.
Как Господь приводит людей к Себе? Идут современные люди (не вестго-ты!) к Богу чаще от исключительно крупных скорбей и от всегда им сопутст-вующих или предваряющих скорби больших падений, и, слава богу, многие из них становятся будущими «благочестивыми разбойниками». А другие идут ни шатко ни валко — по моде, слышал про Церковь, голова его заинтересова-лась — «вот, мол, и нам бы неплохо». Что такой человек в Церковь с собой приносит? Свою жестоковыйную самость вместе с самодовольством, самоуве-ренностью и самолюбием — то бишь неся в себе твердыню гордыни непроби-ваемой. Е.Колядина в своих интервью выказывает себя полностью уверенным в себе человеком, самодостаточным, крепко стоящим на своих позициях. Под-линно православный человек, если он правильно шел в своем церковном вос-питании по Евангелию, путем святых отцов, который раскрыт в святоотече-ской аскетике, оставленной ими в наследство не только монахам, но и абсо-лютно всем христианам, так вот такой православный непременно приобретает шаг за шагом признаки сердца «сокрушенного и смиренного», навыки недове-рия самому себе и своим мнениям — потому что, придя к Богу, в Церковь, че-ловек даже инстинктивно, бессознательно начинает отлагать в сторону (на-сколько ему это удается) явные проявления своей гордыни. По мере того как сокрушается и размягчается его сердце, оно становится способным принимать Духа. А тут — бабах! — с корабля на бал (то есть наоборот): и вот вам готов букет церковной критики без всякого понятия о глубинах и тайнах церковной жизни, что и находит, разумеется, мгновенный отклик у всяческих «Букеров», тем более что у автора бойкое перо.
Такого человека трудно оживить для начала церковной жизни, переориен-тировать его, и, наверное, нынче не всякому священнику это по плечу, да и не по силам (времени нет). Вот и получается, что походит таковой в Церковь, попостится немного, в церковной жизни поучаствует, книжки духовные поли-стает, а если его к церковным должностям каким-то привлекут за грамот-ность — то, считай, конец его духовному возрастанию. Он уже готовый кри-тик Церкви. Потому что недостатки вокруг — других людей — проще пареной репы видеть, а себя познавать, по аскетическому учению — равно мученичест-ву. А на мученичество (подлинное) не всяк хочет идти (да и не понимает со-всем, для чего оно и почему он должен мучиться?), любит себя и свою плоть, а потому начинает искать, как говорят социологи, в Церкви для себя удобные «ниши», где бы он мог продолжить удовлетворять свои самость и честолюбие, продолжая тщеславно делать мiрскую карьеру, только теперь уже в стенах Церкви. Это уже весьма серьезно духовно покалеченные люди, которым большей частью уже может помочь один Господь. Людей они слушать уже не станут из-за своей гордыни и самости.
 
И наконец, о клевете на Русь Святую. У Е.Колядиной изрядно много цер-ковных ошибок, и критики уже их подмечали. Скажу только самое общее и на поверхности лежащее. Какой была по историческим документам Святая Русь до императора Петра I... Достаточно прочесть изумительный памятник — «Путешествие антиохийскаго патриарха Макария в Россию в половине XVII века. Описанное его сыном, архидиаконом Павлом Алеппским» — это одно из самых достоверных свидетельств о святости жизни нашего православ-ного народа (в большинстве его), о высокой церковной культуре не только иерархии, но самых простых людей, об их ревности по Богу, которой изумля-лись даже духовно утонченные греки. Была действительно истовость веры, которая свидетельствовалась и чистейшим благочестием в быту. Маленький пример: у Колядиной невестку героини величают Марией, а того в те времена быть не могло — в сознании народа благоуханное имя Мария могла носить только одна Матерь Божия, а женщин называли Марьями (вспомните у Тол-стого в «Войне и мире»: княжна Марья — старый граф был еще и подлинно старинным человеком).
О духовничестве... И тут очень много документов и памятников, свиде-тельствующих о том, на какой высоте стояла на Руси покаяльная дисциплина. Об этом можно прочесть в замечательной дореволюционной книге «Древне-русский духовник» проф. С.Смирнова. Лет пятнадцать назад был выпущен репринт 1913 года. Несколько лет назад этот труд переиздавался еще раз. По-листав книгу, каждый убедится, какую нечестную и неумную пародию или карикатуру на древнерусское духовничество нарисовала Е.Колядина. Видимо, автор за двумя зайцами гналась: в уме держала день сегодняшний, а припря-тывая свой рассказ под историческими костюмами и нравами якобы из XVII века, она достигала главной цели — двойного разоблачения истинной плотоядно-языческой подноготной русского человека (ей-то близкой в таком варианте) и исконно фарисейского духа русской Церкви, хранящей в себе та-кую же точно подноготную плотоядность.
Бросилась в глаза и такая деталь: когда автор начинает сыпать из рукава непристойности (а она это делает не переставая!), то синонимы какого-нибудь ей особенно дорогого словечка, типа «афедрон» (тем более упоминаемого в Евангелии) следуют в точном порядке «Этимологического словаря» Макса Фасмера — тютелька в тютельку. Такие сочинения, увы, обычно примерно так и стряпаются, по-быстрому — на дураков. Рассчитаны они (сочинения), до-бавлю, и на Букеров, которых хлебом не корми, но дай поизмываться над рус-ской святостью: ну, не любят они русских и русское, и цель их всегда одна и та же — вывести русских на «чистую» воду. «Чистую», разумеется, с их цивиль-ной точки зрения.




Сообщение (*):
Комментарии 1 - 0 из 0