В последнюю пятницу марта ушел из жизни Леонид Владимирович Шебаршин. Вот несколько строк из биографии Леонида Владимировича, некогда стоявшего во главе нашей внешней разведки.
Родился в 1935 году в Москве. В 1958-м окончил восточный факультет МГИМО. Начал со службы в МИДе, потом предложили работу в КГБ. В начале 60-х — сотрудник Первого главного управления (внешней разведки).
Работал в Пакистане, Индии, Ира­не, Афганистане. В разное время возглавлял резидентуру в странах этого региона. В 1989–1991-м — начальник ПГУ, заместитель председателя КГБ. В 1991 году добровольно ушел в отставку в звании генерал-лейтенанта.

Интервью с Леонидом Шебаршиным, записанное в 2007 году

Корреспондент. Недавно по ТВ показали сюжет: Хиллари Клинтон заявляет, что не США начали гонку ядерных вооружений, ее развязал Советский Союз.

Л.Шебаршин. Это один из стереотипов, которые десятилетиями вдалбливались в американские головы: что во всем — в холодной войне — был виноват исключительно Советский Союз. А сами американцы, как обычно, несли миру демократию, процветание, свободу и все прочее. То, с чем они пришли в Ирак и Афганистан.

Да, это сознательная установка. Правда там не котируется. Там котируются стереотипы и клише, которые обращены не к разуму, а скорее к воображению американцев.

А по поводу того, кто начал гонку вооружений... чтобы не быть голословным... (Леонид Владимирович раскрывает приличной толщины фолиант.)Есть одна интересная книга, где собраны и в 1978 году опубликованы документы американской внешней политики и стратегии 45–50-х годов. В русском переводе эта книга имеет название «Главный противник». Вот эти документы — в частности, военные: «Формула для определения запаса вооружений» (1948), «Изложение чрезвычайного плана боевых действий на случай войны в ближайшем будущем» (1948), «Политика Соединенных Штатов в отношении ядерного оружия» (1948)...(У нас к тому времени еще не было ядерного оружия.) «Оценка действующих планов стратегических наступательных операций»...Естественно, против Советского Союза. И так далее и тому подобное...

Шла интенсивнейшая подготовка к войне против Советского Союза начиная с 1945 года.

Корр. Популярно мнение, что гонка вооружений началась с известной речи Черчилляв Фултоне в 46-м году...

Л.Ш. Не совсем так. Она началась не с речи Черчилля. Черчилль как бы подвел предварительный итог ситуации. И эта оценка, на мой взгляд, была достаточно объективной. Не стоит забывать и того, что им были сказаны добрые слова и в адрес Сталина...

Но холодная война, перемежавшаяся горячими обострениями, началась не после Второй мировой войны. Она велась на протяжении столетий. К примеру, в 1611 году в Риме был объявлен всехристианский праздник по случаю вступления польских войск в Москву. По случаю «победы просвещенного христианства над московским варварством». Немало примеров и в последующем. В войне 1812–1814 годов в Ставке российского командования был англичанин по фамилии Уилсон. Он участвовал в боевых действиях, и его принимали как коллегу, соратника по коалиции. Закончилась война, Уилсон написал книгу — очерк военной и политической мощи России. И вывод из него был сделан такой: Россия является естественным противником Англии.

С этого в значительной мере и началось движение русофобское. Приведу лишь несколько примеров. В Англии того времени появилось множество клубов, которые основывались на идее сдерживания и «укорачивания» России. Это элемент холодной войны, которая потом переросла в горячую войну — в Крымскую, где был очень интересный состав участников. В защиту европейских христианских ценностей выступала, например, мусульманская Турция в союзе с Францией и Англией.

В 1919 году, выступая в палате общин, английский премьер Ллойд Джордж сказал: «Нас упрекают за то, что мы не оказываем достаточной поддержки Колчаку на востоке и Деникину на юге и на западе. Мы сочувствуем их антибольшевистским настроениям, но и тот и другой выступают за единую и неделимую Россию, а вот это для нас неприемлемо...»

Холодная война продолжалась и после 17-го года. Был короткий перерыв на 1941–1945 годы, когда у нас оказался общий противник... Холодная война продолжается до сего времени. Она не прекращалась...

Корр. Думаю, тут можно вспомнить великого русского мыслителя Николая Данилевского. Ведь он первым в своей книге «Россия и Европа» обратился к этнокультурному и геополитическому анализу феномена русофобии, органической нелюбви Запада к России. И обстоятельно, на большой фактуре и чрезвычайно доказательно изложил в ней существо вещей и процессов.

Л.Ш. Согласен, это был мудрый мыслитель. Он говорил, что Европа, которая постигла движение звезд, которая проникла в тайны микроорганизмов, Европа, которая живет столетиями бок о бок с Россией, делает вид, что она Россию понять не может.

Корр. С холодной войной, пожалуй, было проще. Враг был главным образом внешний. Сегодня все куда сложней. Перед разведкой встают новые вызовы. Расскажите о роли и приоритетах разведки в новейшее время.

Л.Ш. Должен сказать, что особых радикальных изменений в положении России, сравнивая с положением Советского Союза, не произошло. У?нас остаются традиционные угрозы. Но количество этих угроз возросло, а некоторые принимают более острый характер. Если когда-то в мире существовало равновесие между двумя сверхдержавами, то сейчас оно нарушено. И что мы видим? Односторонний отказ Соединенных Штатов от международных соглашений с Советским Союзом в ракетно-ядерной области. Приближение НАТО уже не к каким-то отдаленным рубежам — они уже заступили за наш порог. И разговоры о том, что НАТО переродилось и что это политическая мирная организация, — все это дымовая завеса. НАТО была и остается в первую очередь организацией военной. Нацеленной в свое время против Советского Союза, а сейчас — против России. Сфера деятельности НАТО расширяется. Это уже не только Европа и Атлантика. Войска НАТО действуют в Афганистане, в других странах этого региона, они действовали в Югославии — с результатами, которые известны... с гибелью десятков и сотен тысяч людей в разоренной, замученной стране. И?ситуация в бывшей Югославии — ныне Сербии — продолжает оставаться трагичной.

Обостряется борьба за контроль над ресурсами — в первую очередь природными, энергетическими. Пока эта борьба ведется, можно сказать, почти цивилизованно, но я не исключаю, что в каком-то недалеком будущем она может принять более острый характер. И кстати, глава комитета по международным делам сената США Ричард Лугар фактически предложил превратить НАТО в альянс потребителей энергоресурсов, противостоящий России.

«В ближайшее десятилетие наиболее вероятным источником конфликтов в Европе и окружающих регионах станет нехватка энергии и манипулирование ею» — вот что сказал Лугар. По мнению Ричарда Лугара, энергетическую войну нужно приравнять к обычной. За этой риторикой следующие аргументы: нападение с использованием энергетики в качестве оружия может разрушить экономику какой-либо страны. И, следуя пятой главе устава НАТО, где нападение на одного из членов альянса приравнивается к нападению на весь блок, эти отношения необходимо перенести и на отношения в плане энергетики.

Можно долго перечислять источники угроз и рисков, которым подвергается Россия. Очевидно следующее: крайне неспокойная ситуация практически по всей периферии нашей страны. Американские военные базы — как бы они ни именовались... станции слежения, например, — уже на наших ближних рубежах.

А роль и задачи разведок — Службы внешней разведки ФСБ и Главного разведывательного управления Генштаба ВС РФ — остаются теми же самыми: отслеживать угрозы и риски, отслеживать их развитие, вскрывать замыслы на разных стадиях их зарождения или осуществления и рекомендовать верховной власти соответствующие действия, направленные на минимизацию или нейтрализацию этих угроз.

Корр. За последние полтора десятка лет органы разведки не раз подвергались реформированию. Кому нужны были эти реформы и что за этим стояло?

Л.Ш. Любая разведка должна быть организмом, способным чутко реагировать на изменение политических ориентиров государства. Но организмом живым — а по живому резать нельзя без того, чтобы его не покалечить. В?свое время недоброй памяти Ельцин и камарилья, включая Бакатина, которая видела в системе государственной безопасности угрозу своим личным устремлениям, взяли и разрубили КГБ на кусочки. А устремления были самые хищнические.

Когда у меня была возможность, я всеми силами сопротивлялся реформаторам, которые видели реформы в чисто механическом разделении или слиянии каких-то органов, не понимая сути — в лучшем случае. А суть в том, чтобы в первую очередь воспитывать сотрудников, преданных Отечеству и своему делу, воспитывать людей, способных самостоятельно думать, принимать самостоятельные решения, ориентироваться при любых изменениях обстановки. А?главным побудительным мотивом их деятельности должен быть воспитанный инстинкт патриота.

А если этого нет, то можно переименовывать, можно менять начальников, можно упразднять, сливать и разделять подразделения — никакого проку не будет... Это видимость деятельности. Когда власть или администраторы по существу не знают, что делать, начинаются реформы. Но это там, где нет прямых экономических мотиваций. А за экономическими реформами конечно же скрывался прежде всего корыстный интерес. И в этом смысле реформы удались. У?нас появился класс сверхбогачей. И людям, которые проводили эти реформы, безразлична судьба России, абсолютно безразличен ее народ... но свои собственные материальные интересы они обеспечили с колоссальным успехом.

Корр. Связывая эту тему с инстинктом патриота, о котором вы сказали, с инстинктом родины... В моей личной судьбе был момент, когда, в 1995 году, случилось поработать в пресс-службе Федеральной комиссии по ценным бумагам и фондовому рынку. И там, под Дмитрием Васильевым, ставленником Чубайса, образовался пул из множества американских команд — ArthurAndersen, PriceWaterhouse, BursonMarsteller, PBNи других. Финансировалась их работа из Агентства международного развития при американском конгрессе — и, безусловно, под эгидой их разведки. Кругом были американские специалисты — и большая часть финансирования (а это называлось помощью России) уходила на оплату их труда. При том что они имели доступ почти ко всей информации во всех наших производственных отраслях. А некто Билл Макфадден, молодой парень из семьи сталелитейщиков, временами просто в тихий восторг впадал: фантастика, у вас здесь где-нибудь на Урале за пять-шесть миллионов долларов можно купить завод, который у нас бы стоил полмиллиарда. Занимались «становлением фондового рынка» — и параллельно скупали... Был там и Джонатан Хей, умудрившийся скупить кучу аэрокосмических предприятий в России. в?общем, всяких господ хватало...

Сотрудником разведки я никогда не был, а просто за державу стало обидно, и в январе 96-го года в одной из оппозиционных газет дал под псевдонимом большую статью о том, что там происходило. Правда, спрятаться за псевдоним не удалось — вычислили буквально через пару дней... В общем, как гражданин России, я иначе поступить не мог — хотя там было много моих соотечественников и соотечественниц, которые видели в американцах просто «лапочек» и на все закрывали глазки...

Л.Ш. Я перескажу историю, которую вы, несомненно, знаете. Автор фоторабот, что висят в моем кабинете, — Владимир Павлович Полеванов. Он из Амурской области, с губернаторства, был назначен на замену Чубайсу в Госкомимущество. И первое, что он сделал, — выгнал американских советников. А затем опубликовал доклад об итогах приватизации. Меры были приняты исключительно быстро — его сняли на третий день. Запихнули куда-то на второстепенную должность. Сейчас он продолжает карьеру ученого, доктор геологических наук...

Корр. И государственных решений не принимает...

Л.Ш. Но человек сказал правду. Он настоящий патриот и прекрасный специалист, а с такими в те времена расправлялись немедленно. Прозападное лобби в наших госструктурах остается. Давление на нашу экономику, на нашу политику и мораль, на наши СМИ продолжается и усиливается, в этом я не сомневаюсь.

Корр. В одном из ваших интервью, отвечая на вопрос о том, будет ли происходить качественное изменение роли спецслужб с наступлением эпохи нового информационного общества в сфере работы со СМИ, вы сказали: убежден, что спецслужбы не должны влиять на деятельность СМИ, но должны следить, чтобы через СМИ не происходило утечки государственных секретов. Но, помимо этой опасности, была и та, которая заключалась во влиянии либеральных СМИ и агентов влияния на умы, подвергшем страну форсированной декультурации...

Л.Ш.Это не задача спецслужб. У государства должны быть свои пропагандистские органы. Должны быть издания — печатные или электронные, которые разделяли бы или поддерживали бы политическую, экономическую и культурную линию государства. Если таких органов нет, значит, никуда не годится эта самая линия государства. Значит, ее надо приводить в соответствие с национальными и общественными интересами. Тогда появится и поддержка. Впрочем, сейчас ситуация меняется в лучшую сторону. Я не говорю, что одобряю или не одобряю происходящее, но таковы приоритеты государства.

Корр. Вы, Леонид Владимирович, были сторонником департизации спецслужб и силовых структур в далеком уже 91-м году, деидеологизации их работы. Но идеология и была главной опорой прежнего строя. Внезапно рухнув, она породила массу желающих продать все оптом и в розницу. В том числе и госсекреты.

Л.Ш.Я никогда не считал, что деятельность спецслужб должна быть полностью деидеологизированной. А департизация — это совсем другое. Вопрос о департизации встал тогда, когда стало ясно, что КПСС обречена на вырождение или просто-напросто на исчезновение. Она была какое-то время и руководящей, и направляющей силой советского общества. Но когда судьба КПСС стала для меня понятна, стало понятно и то, что сохранение партийных организаций в системе, во всяком случае в КГБ, становится помехой для нормального функционирования.

Второе, относительно идеологии. Патриотизм, любовь к Родине, преданность своему служебному долгу (что означает ту же самую преданность Отечеству) — это неизбежное, обязательное условие функционирования национальных специальных служб. и непременное требование к каждому сотруднику — быть патриотом своего Отечества. А Отечество это не география, хотя и география тоже включается. Отечество — это история, это культура, это мой народ.

Я — русский человек. У нас коротенькая родословная, мы не дворяне. Дедушку, максимум прадедушку еще можно вспомнить, но, насколько я знаю, все были православными и русскими со всех сторон. И с материнской стороны, и с отцовской, — все люди московские и подмосковные. Вот это моя родина. Я?долго — около двадцати лет — работал за пределами Отечества, но душа моя всегда была здесь — в Марьинойроще, где я родился, здесь, на «Динамо», куда я ходил мальчишкой... И без всего этого я своей жизни не представляю. Было еще одно обстоятельство. И в работе дома, но особенно в работе за рубежом бывали всякие сложные вещи. Скажем, чужие войны. В Тегеране, когда я там работал, организованная толпа захватывала посольства. Было захвачено американское посольство, иранцы взяли заложников. Была угроза и для нас, и немного позже напали и на наше посольство. И — хотите, верьте, хотите, нет — вот это ощущение того, что за спиной у меня и у моих коллег, советских людей, стоит мощнейшее государство, позволяло спокойно воспринимать ситуацию, любое возможное развитие событий. Мы знали, мы чувствовали эту принадлежность. Она душой ощущалась.

Корр. Так можно ли то, о чем вы говорите, назвать национально-государст­веннической идеологией — или идеей?

Л.Ш. Можно. Я считаю национализм положительным явлением. Национализм не в том смысле, который этому слову придали марксистские социологи — что национализм обязательно явление буржуазное по своей природе. На национализме, например, создавалось индийское государство. Глубоко национально в своей основе китайское государство. Возьмите ту же Англию... Но почему-то когда говорят «русский национализм» — это что-то вроде ругательства. Я с этим совершенно не согласен. Я считаю себя русским националистом и не стыжусь этого. Это не значит, что я противопоставляю себя и других русских людей другим — татарам, азербайджанцам или кому-то еще. Нет, ничего подобного. Национализм не предполагает ненависти или нелюбви к другим народам.

Есть простая иерархия ценностей: моя семья — это предмет моей заботы. Семья — это часть большой семьи или рода. Большая семья — это русский народ. Я?не могу проследить свои корни, но это десятки, сотни и тысячи русских людей, от которых произошел я. Мне это дорого, это мне дороже, чем, скажем, забота о благосостоянии туркменского народа. Хотя я очень уважаю туркменский народ. Я работал с туркменами, армянами, азербайджанцами, татарами, евреями. Но как-то русское мне дороже, это мой народ.

Корр. Но русский народ — это еще и русский язык. Вот вы — человек, тонко чувствующий слово, — как вы в том же Тегеране... вдруг случайно услышав русскую речь из уст незнакомца... Как вы реагировали? Как разведчик — не показывая виду?

Л.Ш. Бывало очень интересно. В Тегеране, например, армянская община довольно большая. Они, армяне, часто общались по-русски. Иду я раз по Тегерану, а навстречу перс. Там армян от персов часто и не отличишь. Вдруг выскакивает из-за угла машина и как-то тяжело, со скрипом поворачивает. У него невольно: ух, твою так... Слова неправильные, но то, что сказано по-русски, как-то бодрит... и где — в Тегеране... Стоят два опять же темных человека, разговаривают на русском, а я прохожу мимо. Один говорит: «Да какой он армянин! Он не армянин, он дурак!»

Это и не забывается. А еще, бывает, снятся сны о Востоке. Скалистые пейзажи и обязательно какая-то речка...

А уходя от шутки к серьезному, скажу, что русский язык мне действительно дорог. Я читаю и перечитываю Шмелева: «Лето Господне», «Богомолье», иное. Это вещи, написанные настоящим русским языком. Вот Достоевского, кстати, не люблю, не нравится язык. Толстой — другое дело. Лесков с его очарованными душами — тоже очарование... А еще Гоголь, Чехов — вот настоящее богатство.

Корр. Убежден, у вас есть свое видение будущего России. Каким вы его себе представляете? Многие не устают полагать, что Россия обречена, что пропала. И в который уже раз. Одни кликушествуя, другие радостно потирая руки. Что составляет основу вашего оптимизма?

Л.Ш.Как русскому человеку, об этом, естественно, нельзя не задумываться. Сейчас каждый, кто умеет писать, считает себя аналитиком, и многие просчитывают с учетом всех составляющих — экономической, политической, национальной — и говорят: у России нет будущего. Но Россия уже много раз пропадала и вновь возрождалась.

Смотрите, вот начало семнадцатого века, Смутное время. Москва завоевана, бояре продались полякам, казаки и татары грабят население, людоедство — и до этого дошло, потому что разорили страну. Но выжили. Революция и Гражданская война... Семен Франк пишет в 18-м году: народ в каком-то приступе сумасшествия покончил с собой. И впечатление было по-своему обоснованное. Полностью разодранная Россия, около полусотни квазигосударственных образований. Но прошло чуть более двадцати годочков — и этот «самоубившийся» народ нанес сокрушительное поражение самой мощной военной и промышленной машине мира — фашистской Германии. Сейчас мы опять — с 1991 года — «погибаем», и некоторым кажется, что все, России больше нет. Но я оглядываюсь назад — и думаю, что есть что-то посильнее людской логики, что есть какая-то высшая сила, которая ведет нас вперед по историческому пути, вопреки всем пророчествам о гибели России.

Беседу вел Геннадий Старостенко.