Жанна Алексеевна Германович. 1987 г.р. Камчатский край Усть-Камчатский район пос. Ключи.

Сущность общежитий

Бездомным псом, свернувшимся клубком,
Я постигаю сущность общежитий.
Ужиться... Втечь стеною в пол. Комок
Стихов извлечь из глотки трижды. Ближе

Подвала клеть. Отгорожусь свечой
От чувств и мыследействий под копирку.
Из мира баловней, где в доску свой —
Глупец... себя я вышвырну за шкирку.

Приступ. Вулканом эго истерит,
Кляня возню сует и пофигизма.
Пружины дней рождают ритмы рифм.
Луна-вахтерша скалит зубы, грымза...

Слякоть. Так поглощает мысль вода.
А шар земной пронзила арматура.
Гляжу в дома и на дома, отдав
Последний грош пьянчуге сдуру. Труден

Прыжок сознанья в полынью. Влекут
Рубли разгоряченных полуночниц.
Вдыхаю одиночество. А Кутх
У совести выклёвывает очи...


Бугор

Щебет пташек… Бродит кто-то!
Искаженные черты.
То ли ливень, то ли хохот
Голосит: «Иду на Вы!»

Пеленой зловещей застлан,
Улюлюкает бугор.
Лесовик иль чёрт горластый
Вход в леса багром подпёр?!

Черной силы рыщет свора,
Изнывает березняк.
«Погоди! Возьмём измором!» —
То ли призрак, то ль сквозняк.

У бугра таится домик —
Деревянная броня!
То ли жив он, то ли помер,
То ли сумраком объят…


Нарочно

Нарочно выдумать любовь,
Нарочно сделать себе больно…
И океаном скверных слов
Зевакам некролог исполнить.

Из рая в ад, из ада в рай:
«Паненка, предъявите совесть!»
Я так отчаянно ждала трамвай,
Но лишь курсировал автобус…


Белая жуть

Шарит, вьюжит
Оголодавший циклон:
«Кто на ужин?!»
Заглядывает в окно…

Ломти снега.
Мороз сыграл в поддавки,
В дверь с разбега:
«Дави их! Снегами дави!»

Наст приманкой.
Хрустнув суставами, хлоп…
Наизнанку
Гостеприимный сугроб.

Перемёты.
Селений невпроворот!
Чавкал, чьё-то
Впихивал тело в рот…

Лих губастый!
Выстуживает.
Верть-круть!
Из-за угла
белая жуть…


Сломалась лопата

– Циклон за циклоном!
Отрылась?
– Куда там!
– Не в силах внаклонку?
– Сломалась лопата…

– И духу хватило
Снег с крыши покатой?!
– Лопата — не вилы!
Сломалась лопата…

– Уныния вдоволь!
Утаптывать проще.
– Из всех ерундовин —
Лопата!
– Хохочешь?!

– Зима бедокурит
Матёрой, отвратной,
Назойливой дурой!
– Сломалась лопата!

– …Взгрустнулось?
– Избави!
– Такая досада:
Избу-то!.. изба ведь…
– Сломалась лопата?


Помяну разлуку встречей

Помяну разлуку встречей,
Полюбив тоску глуши.
Где закат широкоплечий
Из саран пугливых сшит.

Тополя снегами схлынут,
Стрекозой взметнется пух.
А обозы мыслей ссыльных
Поглотит еловый хруст.

Помяну разлуку встречей,
Пригубив мечты настой.
И в стихах увековечу
Еле слышное: постой…


В поиске друг друга

Когда Горелая* в печали,
И сотрясается округа,
Мы в вечном поиске друг друга
Произрастаем молочаем.

Перекрести меня молчаньем…
Когда выносят гроб за скобки,
А память заперта в подсобке,
Забвенье угощает чаем

Не тех… не с теми… Докучаем
Стихами, письмами, мольбами.
Друг друга расшибаем лбами
В неумолкающем рычанье

Судьбы глагольных окончаний
За не явление ночами.
Во снах друг друга обнаружим,
Увы… не ставший моим мужем…
*вулкан Ключевская сопка


Девять граммов нетто

Что скандалишь, вьюга, что декабрь тревожишь?
Запрягает звёзды полумесяц-сторож.
Прослезись, икона, помолитесь, свечи,
Покидаю пристань ради новой встречи.
(Обезумел Петер, да и я не Грета*)
Знать, тоской по дому страннице согреться.
Не гневитесь, сопки, не хворайте, ели.
Неспроста хвоинки дней заиндевели.
Серебринки пепла отпоют погосты.
Все мы в этом мире заплутавшем гости.
Сбережёт надежда помыслов порывы.
Крест моей любови из могилы вырыт…
Подивится, вспыхнув, пришлая планета:
Золотится в небе девять граммов нетто…
Не напраснуй, вьюга, тлен не растревожишь.
Упорхнули звёзды, растрепались вожжи.
*Петер, Грета — герои романса Г. Гейне «Бедный Петер»


Прощение

– Внученька, рядом присядь.
Скрой непослушную прядь…
Годы сломили, слепа.
Что за окном?
– Снегопад.

– Минуло тридцать годков,
Как вы покинули Львов.
В сердце обиду таишь?
– Оттепель, капает с крыш.

– Фото обратно, прости,
Где тебе годика три,
Выслала, мол, поделом…
– Полноте, знаю о том.

– Линии сердца извив…
Лучшую жизнь проживи!
– Свет негасимых лампад,
Тато в могиле и брат.

– Даже на смертном одре
(рак одолел в ноябре)
Слова не вымолвил сын.
Крепко сердился… Аминь.

– Тато обмолвился раз,
Как порывался до нас.
– Я запретила, дитя…
– Дети родителей чтят.

– Что за окном?
– Круговерть.
– Близится Чистый четверг.
– Зимно, валежник — огню.
Я никого не виню…


Отголосок

Зыркает обыватель, очи вгрызлись в "пластик",
И всякий — искусник разглагольствовать, глазить.
Но мне не-до-суг! У подножия вулкана
Я всего лишь мираж, именуемый Жанна.

Там, где изгородь выстроил колкий шиповник,
Дом бревенчатый жив, он один меня помнит.
Лес прозрачен, глубок. С малых лет и доселе
Я молюсь по ночам обезглавленной ели.


Поэт — печник

Стихотворения подобны печи:
Воспламеняют, утомляют, шепчут,
Испепеляют, сетуют, зловонят,
Уничтожаются кувалдой "звОнят"!

Коптят, пылают, хныкают, щебечут
Слова — поленья, щепочки, дощечки.
Поэт — печник! И тем прочнее кладка,
Коль рифмы звучны, выверены, ладны!

Автограф печника на память:
«Поэт — животрепещущее пламя!
Коль содержание фальшиво, волгло —
И тяги нет, и вони много…»