Лесные подснежники
По майской тропе берендея,
Опутанной прелой травой,
Ладони на солнышке грея,
Шел по лесу дождик грибной.
Он вился в еловом подлеске,
Метался, блестел тут и там;
Стучал, и просился по-детски
Под хвойную крышу к цветам.
Поверив, что в листьях сопрелых
Горит настоящий огонь —
Он в белую россыпь несмело
Протягивал сверху ладонь.
Кивнули цветочные лица —
Мол, есть в теремочке места!
И дождь поспешил наклониться,
Вошел в него... и перестал.

Впечатление от озера Волоярви
Как озеро возникло — неизвестно.
Но будто заполярный край земли —
Часть тундры ловозерской редколесной —
В Приладожье куском перенесли.
С тех пор оно стоит отдельной темой —
Куском Гипербореи — и исход
Ее народа виден сокровенный
На тоненькой тропе среди болот.
От озера и летом тянет стужей.
Костры рыбачьи теплятся в дыму.
На вязком дне таится древний ужас —
Здесь очень неуютно одному.
На топком побережье — редколесье.
Еловые детеныши кричат:
Боятся соскользнуть в глубь водной бездны,
Куда стремглав скрывается закат.
Злой дух, храня народ Гипербореи —
К воде не подпускает никого.
Шатается там дно, туманы веют —
Такие, как до нас — и до всего.

Сухие цветы
Дно пруда — в наносах рыжих листьев,
И волосьях тины-бороды...
Месяц, водомерку с глаза счистив,
Выбрался на волю из воды.
В отпертую дверь нырнул в потемках,
Стал шуршать дремучей стариной:
Шарить вдоль горшков, печной заслонки;
Красться между лавкой и стеной.
Тронул на окне цветы сухие
В кринке из-под меда-молока,
Собранные юной Евдокией,
Жившей здесь в далекие века.
В спальне с потаенного крылечка
Он ступил в чащобу, как в чулан.
Шел ему сквозь папороть* навстречу
От пруда полуночный туман.
Вдруг запрыгал, пальцы обдувая,
Месяц — как ожегся от печи:
Вырвались, порвав туман до края,
Папороти алые лучи.

* Па́пороть (ж.) — обычно па́поротник, укр. па́пороть, др.-русск. папороть.

Снегурочка
Над рекой, на вершине горы,
От ветров отдыхает сосна.
Звонко льются ручьи во дворы.
Затопляет дороги весна.
Журавли прерывают полет,
Отдыхая в болотном леске.
Вновь на целые версты вперед
Отражается небо в реке.
Журавлиный доносится крик.
Шапку сняв с головы снеговой,
Отворяет калитку старик.
Ждали все — что помрет он зимой…
За чертою обветренных крыш,
Где струится туман невесом,
Для него приготовлена тишь
На погосте под белым крестом.
Из оврага зовет его: «Лель!»
Ручейка переливчатый звон.
«Разыщи ту, что помню, свирель!
Ради песен опять ты спасен».

Кладбище деревьев
Есть рощица в старом саду
С округлым прудом посредине.
Лишь месяц под сломанный дуб
Придет — и полощет седины.
Я крепкую палку сыщу,
Ручей перепрыгну заросший.
Пусть месяца тонкий прищур
Слезится, пугая все больше.
Деревья, упавшие в пруд,
Обтянутый плотною ряской,
Засохли и тиной цветут
В подводной русалочьей сказке.
И, сколько мы раз ни придем —
Русалки колышут кувшинки.
И каждая им ночником
Становится в розовой дымке.
Сильнее смертельных обид
Певучесть русалочьей сказки.
Свет вырастет — и победит
Над трауром бархатной ряски.

Каморка Лешего или Рассвет в лесу
Глянуть в потаенное окошко
Месяц поднырнул под облака:
Около печи горшкам и плошкам
Высветил округлые бока.
Вызревшей рябины тронул кисти,
В кадку дождевую бросил блик.
Сдвинул горстку плавающих листьев.
К холоду воды щекой приник.
Леший встал с печи, пошел сутулясь;
Зашуршал в дремучей кладовой:
Кринку с медом вытащил и туес
С розовой мукой берестяной.
Тесто замесить позвал два ветра,
Зерна подсыпая и траву
(Месяц соглядатаем при этом
В кадке оставался на плаву).
В погребе, упавшей веткой хрустнув,
Старый домовой открыл сундук:
Вырвался туман, и прежним руслом —
Как рушник под хлеб — поплыл из рук.
Вскоре испеченным караваем
Красно стало устьице печи:
Ринувшись — от края и до края —
Всю каморку залили лучи.

Избушка в лесу
С трудом гроза до леса добралась,
Неся прохладу в пекло свежим громом.
Вокруг избы лягушки скачут всласть.
Назойливо летают гнус и овод.
Черемуха у баньки отцвела,
Валун прилег в ручей сухою грудкой.
Спина во мху-лишайнике тепла,
К ней личиками никнут незабудки.
Стара изба. В дощатой крыше — течь.
Взошел кипрей по самые окошки.
Домой девчонка с косами до плеч
Несет в корзине угольную кошку.
Петух, как царь, гуляет за плетнем...
Как череп — чугунок висит на жерди.
Из дырок в нем глаза горят огнем
В цвет молний на границе жизни-смерти.