* * *

Фиг вам! — коротко, по-русски,
На весь ваш клан Евросоюзский.
Полагали, что Россия
Всё снесёт, как и сносила:
Хамство, наглость, выпендрёж,
Унижения и лож.
Но у всякого терпенья
Верхний градус есть кипенья.
Что посеешь, то пожнёшь.
Коль в сознании дурдом —
А Россия-то причём?

* * *

Никого мы не стращаем,
Никому не угрожаем.
Но по дружбе из острастки
Всех и вся предупреждаем:
С нами выгодней дружить!
А угрозы — это зря,
Нам они — до фонаря!
Только дружбу заслужить
Надо с нами. Не лечить,
Прикрываясь, словно ширмой,
Демократией фальшивой.
Не смотря на вашу спесь —
У нас тоже ларчик есть.
В нём: и нефть, и газ, и лес;
Хлеб в достатке, даже шерсть;
Хватит злата, серебра…
Ждём от вас товар, добра.
Миру-Мир — то наш девиз!
Приобщайтесь: danke, please (плис)!

* * *

Вестфальский договор — он длился аж три года.
Война в Европе длилась — тридцать лет.
Вот это показатель дипло.диалога.
Вот это показатель поражений и побед.

А тут, война на Украине лишь три года,
Нет пораженьям счёта… как и нет побед.
Неужто подождать нельзя ещё немного,
Каких-то двадцать восемь лет?

За эти, как не странно, три военных года
Трижды собирался Минский сход.
И что за показатель дипло.диалога? —
Трое головы ломают, ну а Вальцман жжёт.

* * *

Бывало — вставал брат за брата.
Бывало — вставал брат на брата.
В первом случае — дружили до гроба.
В противном случае — обижены оба.
Но нынешний случай — из смрада:
Мой брат стал врагом, что исчадие ада.
Так ненавидит меня, как соседа,
Что братские чувства, кровь нашу предал.
Поддался на блеск, обещаниям, флиртам
Заморскому бесу, его сателлитам.
За этот мистический рай: брат на брата —
Не щадит живота своего же солдата;
В потеху тому же заморскому бесу,
И зрителям алчным с того же ЕСа.
Приманке дешёвой тот братец поддался,
И прыгал, резвясь, пирожков обожрался.
Какой ты мне брат: по колено в крови?
Речь о какой ты вести теперь можешь любви?
Ты такая ж любовь: как цирроз для печёнки.
Нет, не брат ты. Не брат мне! Дешёвка!

* * *

Сочиняет парень сказки
Для баптистской паствы —
От реальности давно
Оторвался, видно, пастор.

Бредит Турча-фузия,
И живёт в иллюзиях.
Только тут не паства —
Быть тебе в конфузиях.

И настанет тот момент,
Пастор, сбудется твой бред:
На коленях быть тебе
За кровавый подлый след.

Что-то много: «если б, чтобы…»
У теперешнего жлоба.
Где уверенность былая?
Иль почуял крышку гроба?

* * *

Как будто бы с Луны кусок её упал
На головы «прославленной» ОУН-УПа.
Досье от ЦРУ: УПа такие ж активисты,
Как ублюдки-террористы.
Борцы за незалежность, бравые повстанцы,
Картина — кровью, а не глянцем.

«Волынская резня» всего лишь штрих на фоне
Тех достижений на кровавом страшном сонме.
Исподтишка, по-волчьи, как шакалы:
Взрывали ГЭСы, учреждения взрывали.
Вот снова кровь, вот снова гибнут люди —
У оуновцев такие трудовые будни.

Но суть вопроса: что там за игру
Затеяли ребята в вездесущем ЦРУ?
Может, совесть пробудилась, и пора
Сливать позорную ОУН-УПа.
Под новым лозунгом, под грозным слогом:
– Зачистить Незалежную от бандерлогов!

Дом профсоюза
                                               Мученикам в доме профсоюза (Одесса).
Был дом профсоюза. Колонны у входа…
Из окон огонь, дым и чад,
На площади тόлпы беснуют народа,
Как черти, приветствуя ад.

В том здании грешников, словно исчадье,
Казнят не законом мирским.
Им быть на Пересе бы, иль на Каскаде^[1]
Дышать бы простором морским.

И смертные стоны — к тем людям стенанья, –
Но разве умолишь чертей?
И словно бы масло, в котёл подливая,
Бросают в проёмы "коктейль"^[2].

Эх, если бы крылья! Хотя бы участье –
Из окон спуститься на твердь.
Но ненависть чёрная — вот кто исчадье! –
Встречает с дубинками смерть.

Где бес-мракобес тот, с душою звериною,
Циничный устроивший фарс?
Неужто небесная кара помилует,
За эти грехи не воздаст?

Был дом профсоюза. Колонны у входа…
Теперь этот дом — поминальные своды.

* * *

Так и хочется похлопать по плечу
За хорошую работу палачу.
Уж Советского давно Союза нет.
Нет уж более, чем двадцать лет.

Но поскольку похоронных дел он мастер,
Будет с тенью воевать палач со страстью.
Так прогрессирует у парня паранойя,
От очередного, видимо, запоя.

А поскольку он вассал и с дурью,
То перешёл в «колонию» другую.
Вассалу без ярма никак нельзя —
Подставил шею он под США.

Но времена, сердешный, изменились сильно,
Пора подумать о своих делах, могильных.

* * *

ИГИЛ на зло пиндосам победим!
Теперь-то «наша вашу» знает:
Кто, как, откуда нам вредит,
Кто исподволь ИГИЛе помогает.

Двуличные в политике и в жизни,
За ликом добродетели — вредят.
В делах союзных тормозят, капризны,
И нож под сердце сунуть норовят.

Пусть не своими «чистыми» руками, –
Зачем свои марать, себя пятнать?
Когда за много лет немалыми средствами
Убийц сумели знатных воссоздать.

Им всё равно как и за что карать и вешать,
Над ними нет Аллаха, нет Христа.
Детей коль не щадят, ни стариков, ни женщин,
И ни врачей из «Красного Креста».

ИГИЛ на зло пиндосам победим!
И за коварство, за двуличье отомстим!

* * *

Учите географию, новейшую историю,
Тогда познаний станет больше, шире.
Узнаете про Крымскую Викторию,
Как Крым причалил к берегу России.

Он по нелепой, в прошлом, мании
Отправлен был случайно в плавание,
Так не верьте разным сплетням, вбросам.
Для нас же нет с ним, не было вопросов.

Теперь он на причале в Керченском заливе
Стоит надёжно, и в приливы и в отливы.

* * *

Государственный язык.
Государственная мова.
Это — сила. Это — штык.
В государстве ‒ крепь-основа.

Если эту крепь-основу
Во главу угла вгонять,
А язык других народов,
Словно дёгтем, новой мовой
Верхним слоем заливать —
Обеднеет крепь-основа,
И скучнее станет мова.

Тут бы раде, Порошенко,
Языками хорошенько
Обсудить проблемы суть,
Чтобы дёгтя не хлебнуть.

* * *

Не хотелось видеть: не в мечтах и не во сне,
Чтоб бандеровцы маршировали по Москве.
Но если Тетеруки всё-же очень захотят,
Устроить можно им такой «торжественный» парад.
И если дурни, не дай Бог сдурят, решаться, —
Пускай посмотрят фильм, как маршируют наци.
 

* * *

Красная Площадь. Площадь Красная.
Много и многих манит Первопрестольная.
Экскурсантов немало по свету странствуют,
Желая увидеть площадь: где звень колокольная.

Но были те, кто мечтал бы по Красной да Площади
По брусчатке, да вдоль Кремлёвских бы стен,
Маршем пройтись, погарцевать бы на лошади
Победителем Росс под звук барабанов, сирен.

Однако же, есть ещё авантюристы без башен,
В ком пятки горят, страсти кипят от бравады.
Что же, можно устроить по Площади марши…
Но всё ж: ознакомьтесь с историей прежних парадов.

* * *

Генерал Василий Вовк,
Может быть — Василь Сорока,
Тайну страшную изрёк,
Не дождавшись её срока.

Выдал тайну на весь Мир,
Хоть и шёпотом, негромко,
Что готовили они —
Выкрасть Путина, и только.

Уж готов был самолёт
В Минске на аэродроме.
Но отмашку не даёт
Порошенко — он был в коме.

И Обама что-то скис,
Испугался срочно.
А иначе был бы Минск
Мышеловкой точно.

Потому-то ты не Волк,
А всего лишь только Вовк.
Тоже, блин, Скорцени.
Петушок при Сене^[3].

* * *

Прав, подумать хорошенько,
Реформатор Порошенко.
Если царствие создаст –
Принимай тогда и нас!

…Не прошло и года –
Как там жизнь народа?

Крымчане: вам понравилась, конешно,
Жизнь в той новой Незалежной?
А Донбасс — так весь в восторге.
Те особенно, кто в морге.

* * *

Вот старый бес, к чему он клонит,
Витиевато мысли излагать изволит,
Красной нитью оплетает он идею,
Смеясь украдкой и балдея.

Но есть уж комментарии под ахинеей,
Что не пройдёт у Кравчука эта идея.

А смысл таков: чтоб спровоцировать Россию,
Ей сдать на содержанье Украину.
И уж тогда Россия точно крякнет,
Поскольку тунеядцев кавчуковцев не потянет.

Войну! Войну России навязать и… сдаться.
Куда тогда ей — победителю! — деваться?

* * *

Вот как им, немцам, не любить американцев,
Хотя они почти что с ними и не воевали.
Зато после войны такой им рай создали,
Что сталинские лагеря им были б шансом.

Статус DEF^[4] — в отличие от страшного ГУЛАГА —
Чёрту не пригрезился б ни в яви, ни во сне.
Фашистские нечеловеческие круги ада
В полной мере немцы испытали на себе.

Был немцам страшен лик советского солдата,
И было им за что бояться, укрываться.
И потому стремились уходить на Запад,
К ним, к демократам под крыло, американцам.

Но в самой злобной сказке не придумать —
Тот статус DEF — что создал Эйзенхауэр.
Хоть сказка ложь, но в этой сказке круто
Замешаны в том DEFе жесть и траур.

И оттого в Германии на генном подсознании
Перед Америкой щенячье рабское виляние.
Иначе новый DEF — повиснет снова траур;
Пикантное меню: вода из луж, кора, мох, травы…

Конечно, Гитлер в той беде повинен и нацисты,
И всё ж Германии родней заморские либералисты.
Ведь нет страшнее в Мире СССР и коммунистов —
Чем расплодившихся демократичных сатанистов.

* * *

На войне всё может быть:
Дым, огонь, случайные ошибки,
Города в пыль разбомбить;
Смерти, варварство и пытки.

На войне всё может быть…
Но в конце её — всегда Победа.
Чтоб спокойно было жить —
Помни то, что ты изведал.

На войне всё может быть.
И не надо с ней играть.
В том горниле могут быть:
Брат, сестра, отец и мать.

Так помни тех, с кем ты открыто воевал,
Кто защищал свою свободу, честь.
И бойся тех, кто в спину исподволь стрелял,
Бездушно сыпал сверху смерть.
 

* * *

Такой же нынче США создали в Сирии обзор,
В руины превратили город Дейр-эз-Зор.

* * *

Нет, этой даме не понять, как там, в Крыму, важна Победа
Для тех, кто столько лет и зим к ней шёл опять,
Для тех, чьи полегли в Крыму отцы и деды.
Ей памяти, той боли, скорби не понять.

Нет, этой даме не понять, как этого ждал полуостров.
С какою радостью теперь к российскому крылу
Вернулось перышко, утерянное в прошлом.
И тем Победа вдвое радостней в Крыму.

Нет, этой даме из-за лужи не понять, лягушке из оврага,
Не будь такого пятачка, как полуостров Крым,
Где ненависть к врагу, российская отвага...
Стоял бы и над Крымом, как в Одессе дым.

Нет, этой даме не понять! Такой в её сознании уклад.
Да не к чему её нам пониманье, осужденье?
Уже готовят в Севастополе ПАРАД!
Уже в Крыму проходят служба, построенье!

* * *

Что за люд такой? Откуда?
Только станет тяжко, трудно,
В них — десятки аргументов
На Царей и Президентов:
Тот — не прав. Другой — премудрый.
Третий — запил беспробудно.
Ну, а этот — костью в горле
Стал заморской алчной кодле.
И нашлись им подпевалы
С либерального подвала:
Страшно мудро-рашные,
Иль мудрилы страшные.

* * *

Дуракам закон не писан.
Может, и не дуракам —
У кого свихнулись мысли,
Тот с огнём играет сам.

Грабли снова по Европе
Разметал заморский бес,
А пинок опять по полной
Огребёт мадам ЕС.

Ведь в Нюрнбергском трибунале
Был огнём Закон прошит:
Смерть любой нацистской швали!
Но откуда вновь фашизм?..