Виктор стоял у окна больничной палаты и вспоминал детские годы, когда он также из больничных окон смотрел на здоровых детей в сквере и завидовал им. Виктор родился с патологией. Одна рука у него не работала, и врачам удалось оживить её только до локтевого сустава, а предплечье и кисть так и остались неразвитой костью обтянутой кожей.

Но сейчас сорокалетний Виктор по другой причине попал в больницу. Это было неврологическое отделение областной больницы, куда его привезла родная сестра Ленка. Таким образом, она спасала брата от пьянства в деревне.

Виктор не алкоголик, но в деревне было несколько человек, которые спивались и легко приняли в свой круг потерявшегося Виктора. А он потерялся, особенно после смерти матери, когда остался один в доме. Правда в деревне жила родная сестра его матери, но она была в преклонном возрасте и особого влияния на Виктора не имела. Иной раз могла пригласить на праздничный обед или попросить сына Василия помочь Виктору заготовить дрова на зиму, скосить траву во дворе, а в остальном Виктор сам справлялся с деревенским бытом. Более того, он содержал несколько курочек, собаку и даже коня Орлика. Конечно, не всякую работу мог выполнить, но что касалось коня, он делал всё добротно. Особенно поражало, с какой ловкостью запрягал коня и управлял им.

Не секрет, что Орлик был самое дорогое для Виктора. Это был добродушный белый конь, уже не молодой, но ещё в теле и вполне работоспособный. Коню было пятнадцать лет, тринадцать из которых он жил у Виктора, и они понимали друг друга с одного взгляда. Конь помогал ему заработать, поскольку пенсии по инвалидности не хватало на жизнь. К тому же, это был последний конь в деревне и работы всегда хватало. Вот и в эту осень перепахал все огороды на зиму и хорошо подзаработал. Да только большая часть его заработка пошла на выпивку. И когда старшая сестра приехала в деревню за клюквой, то застала Виктора пьяным. Это стало последней каплей терпения сестры, она решила упрятать брата в больницу, чтобы окончательно не спился. Виктор только успел договориться с соседом Иваном, чтобы присмотрел за конём.

«И как там Иван справляется с Орликом? Только бы не загнал работой…» — думал Виктор, стоя у окна и вспоминая сон, с которым проснулся сегодня. Приснился Орлик на водопое у озера. Даже запах почувствовал во сне, точно рядом был конь. Орлик стоял, отставив увязшую в тину ногу и нервно вздрагивая всей кожей от тонко поющих комаров, долго-долго сосал воду, и видно было, как вода волнисто шла по его горлу. Наконец он оторвался от воды, поднял голову и медленно огляделся кругом. Вода капала с губ Орлика, а он не то задумался, не то залюбовался на тихую поверхность озера. В озере глубоко-глубоко отражались и берег, и небо, и белые лоскутки облаков, и всё это плавно качалось в кругах по воде. Орлик сделал ещё несколько глотков, глубоко вздохнул и, с чмоканьем вытащив из тины одну за другой ноги, развернулся к нему… Виктор проснулся.

И сейчас, продолжая стоять у окна, Виктор снова представил Орлика, и как-то тревожно, тихонько заныло сердце, и сильно захотелось в деревню. Он опустил свой взгляд на дорожки сквера и немного отвлёкся от мыслей о деревне. По скверу спешили посетители. «Значит, тихий час закончился, и скоро можно будет посмотреть телевизор в фойе, там же найдётся компания, чтобы покурить…»

— Горбач Виктор! К вам пришли, спускайтесь вниз, — услышал он голос медсестры в открытую дверь.

— А кто, — повернулся он на голос. Но дверь уже закрылась.

Виктор накинул куртку и поспешил в фойе для посетителей.

Он шёл по коридору больницы, перебирая в памяти сегодняшний день. День показался хорошим, даже отличным. Процедуры, уколы закончились. На душе было легко. А теперь ещё и встреча с кем-то из родных.

В фойе больницы его ждал двоюродный брат Василий. Он был в командировке и по пути завернул в больницу. Уж очень мать просила об этом. И теперь он сидел на скамейке рядом с аптечным киоском — большой, загоревший, в кожаной шофёрской куртке, — ждал. От нечего делать смотрел какой-то медицинский буклет с картинками, а когда проходили медсестры в белых халатиках, разглядывал их и даже немного завидовал тем, кто видит эту красоту каждый день. Только Витьке он не завидовал, потому что привёз неприятную новость: Орлика продали. Перед командировкой он побывал у матери в деревне, где и узнал об этом. Даже стал свидетелем разговора матери с Ленкой, когда та пришла, чтобы Василий подвёз её до города.

— Ленка, что же ты наделала! — встретила её тётка, — Ведь без коня Витька совсем пропадёт…

— А с конём разве не пропадал, — взорвалась Ленка, — если каждый в деревне старался рассчитаться с ним бутылкой самогона или водкой...

— И то правда, — ответила тётка, а потом продолжила: — А всё же жалко Витьку. Да и конь был нужен… Последний конь был в деревне. Нет коня, не будет и деревни.

— Ничего, — не унималась Ленка, — в сельсовете трактор попросите.

— В сельсовет не наездишься, — смирённо говорила тётка. — Да и за трактор надо платить другие деньги, а для стариков каждая копейка на счету.

— Пусть дети помогают…

— Ох, Ленка, Ленка… Что-то не то ты сделала, — грустно сказала тётка.

— А я думала, хоть ты, тётка Оля, поймёшь меня, — закончила Ленка.

Василий не вмешивался в их разговор, только слушал и, кажется, понимал обеих, но сердце подсказывало ему, что мать больше права.

Витька удивился, увидев двоюродного брата.

Василий радостно заулыбался, встал навстречу и обнял Витьку. Обоим было немного неловко.

— Ну, как ты здесь? — спросил Василий.

— Нормально.

Некоторое время молчали.

— Тут у вас, как в санатории, и сестрички-красавицы рядом, — заговорил Василий, оглядываясь по сторонам.

— Попроси Ленку, она запросто устроит сюда, — с улыбкой сказал Витька, и продолжил: — Ты лучше скажи, был в деревне? И как там Орлик?

Василий сразу сник, в голосе появились другие нотки.

— В деревне всё нормально, только Ленка начудила…

— Что ли из-за меня всё не может успокоиться? — равнодушно спросил Витька.

Василий странно замолчал и как-то суетливо стал перекладывать из сумки в пакет колбасу, печенье…

— Да оставь этот пакет, что там Ленка?

— Ленка Орлика продала, — опустив глаза, сказал Василий.

— Что! — почти выкрикнул Витька и замолчал. Он долго молчал. Сощурил голубые глаза и смотрел вперед нехорошо — зло. Уж очень охота стало домой. Захотелось хлебнуть всей грудью влажного воздуха Полесья…

— Идём, покурим, — настойчиво сказал Витька.

Пока они шли до ближайшей скамейки в сквере, Витька закурил. Василий видел его трясущуюся руку с сигаретой и частые глубокие затяжки.

У Василия даже защемило сердце от сострадания. Он только сейчас до конца осознал, как тяжело Витьке, но коня уже не вернуть.

— Да не рви ты сердце, — заговорил Василий, — подлечишься, приедешь в деревню, а там, глядишь, и нового коня тебе справим…

— О чём ты говоришь! Моя душа в Орлике…

Витька курил и хмурился.

Разговор не клеился. И Василий вдруг подумал, что Витька возьмёт и сорвётся сейчас в деревню…

— Боишься, что в машину твою запрыгну и рвану в деревню, — будто прочитал его мысли Витька. — Не сорвусь. И кому я там не нужен?..

— Да ладно тебе, вся деревня переживает за тебя, — пытался успокоить Василий.

— Переживает? А Ленку не удержали… — выдохнул вместе с дымом Витька и опять глубоко затянулся сигаретой.

Василий не знал, что ещё можно сказать, чтобы успокоить брата.

— Ну что, мне пора ехать, — собрался с духом Василий, чтобы закончить грустное свидание. — Чуть не забыл, блок сигарет в пакете с продуктами.

Витька молча взял пакет, пожал руку Василию и произнёс:

— Да всё нормально.

Вернувшись в палату, Виктор машинально стал разбирать пакет, но скоро бросил это дело и подошёл к окну. Но теперь он смотрел не на сквер, а в небо, где плыли облака. Глядя на облака, он неожиданно вспомнил, что где-то вычитал, что масть каждого коня зависит от природы: бурый — от бури, вороной был ночью, белый был облаком. Ещё он верил, что кони знают о людях всё, и только правду. Виктор обернулся на соседей по палате, но уже не было желания и сил говорить с кем либо, а тем более — об Орлике.

На тумбочке лежал блок сигарет, но и курить ему не хотелось.

Витька разобрал постель и, как будто что-то вспомнив, сел на кровать. Долго сидел не раздеваясь. Потом разделся и лёг.

За окном взошла луна. В палате стало светло. Витька попытался представить, где сейчас может быть Орлик, но в памяти всплывало только деревенское прошлое, и как стелется туман по земле…

Витька перевернулся на живот, уткнулся в подушку. И опять увидел туман, в котором пробивались очертания Орлика.

С этим и заснул Витька. И скоро ему приснился Орлик, он ласково посвистал ему, и Орлик тут же уткнулся ему в плечо большими влажными губами.