Возжаева Наталья. Она везде
Она везде
Здесь дух её на крылышках стрекоз
Проявится неслышно, полузримо:
На ручке развалившейся корзины,
На фартуке, подвешенном на гвоздь.
Она везде. На зелени ворот,
На белых гольфах слив, айвы и вишен...
Как будто здесь. Как будто просто вышла
За хлебом-молоком. Сейчас придёт.
Опустится благословенность тьмы.
Заснули куры. Во дворе–ни звука.
И только сад пугает редким стуком–
Там яблоня прощается с детьми.
Как пахнет хмель! Как светляки кружат!
Теплом животным дышит дом саманный
И ночь несёт в подоле сарафана
Упавших звёзд богатый урожай.
Ему бы спать, но он боится сна.
Приснится , что сажает чернобривцы
В домашнем платье из простого ситца
Живая и весёлая она.
И сон как жизнь, а, может, жизнь, как сон,
И время ничего уже не значит.
Забыв ладонь на голове собачьей,
Десятую за вечер курит он.
***
Плывут, плывут по небу каравеллы,
Верёвочные трапы волоча,
А мы стоим под клёном порыжелым,
И я касаюсь твоего плеча.
Мой ласковый, мой чокнутый, мой нежный,
Смотри, уходят в небо корабли.
Нас выбросит когда-то центробежной
С вращающейся, как юла, земли.
Но здесь ещё пока такая осень,
Что Бог с ним с этим белым декабрём.
Конечно, будет всё, но после, после...
А может мы и после не умрём.
Пусть замкнуты в несовершенной плоти,
Держи меня и за меня держись.
Кленовый улетает вертолётик
Так неизменно, так печально. Вниз.
Сиюминутность
Что мне нападки и хула–
Закрою, где сквозит.
Мой дом уютен, как халат,
И так же неказист.
Но прибран, вычищен, умыт–
На окнах кружева.
Любовь поблекшая, как мы,
А всё ещё жива.
Остыла печь, в ней нет огня,
Но под золой тепло.
Теперь у нынешней меня
К тебе так мало слов.
Считать не станем январи,
Отпущено — прими.
Смолола мельничка–вари,
От кофе ли щемит?
На завтрак немудрёна снедь–
Оладий напеку.
Смотри, идёт незрелый снег,
Стучит по козырьку.
Ты на крыльцо? Пальто надень.
Не искушай зимы.
Как краток век, как долог день,
Сиюминутны мы.
Сливы
Тебе, говорит, купил. А в пакете — сливы.
Торговка уверила — сладкие, мёда слаще.
Не привозные, сказала, местные, настоящие.
Довольный и гордый в пороге стоит, счастливый.
А цвета какого! — в ладони катает мячик.
Не синий, не алый, — смеётся, — такой, фингаловый.
И я улыбаюсь, и кисло во рту вдруг стало мне,
Полвека уже, а ведёт себя, словно мальчик.
Услужливо прошлое выступило из тени.
И снова мне двадцать и что-то случилось с числами.
Ты рыскал по рынку, жене захотелось кислого.
А на лимоны тогда не хватило денег.
И лето кружило меня и качало в сини,
И сливы тогда были жуть какие кислючие.
А позже нам стало ясно: случилось лучшее.
Счастливый и гордый придумывал имя сыну.