Молчанов Виталий. «Вальс» Шопена
«Вальс» Шопена
Белые клавиши… Чёрные клавиши…
Кончики пальцев летают — не ставишь их,
В быстром кружении пчел, собирающих вальс
С тонких дощечек, цветов неприветливых,
Что пожелтели на белом заветренно
И поистерлись на чёрном от маршей и сальс.
Бледной спины оголение камерно —
Великоватое платьице мамино,
В танце неспешно плывут рукава-облака.
Ты — целый мир... Звёзды, бусинки жемчуга,
Шею опутали. В жизни застенчива,
Только с Шопеном на «ты» говоришь сквозь века.
Вальс… В канделябрах — знамение-зарево,
Воск на паркете, объятья — всё заново:
Слёзы востoрга, в окошке — ухмылка Луны.
Вместе в Варшаву немыслимо канули,
Где Фредерик в моё сердце, как в рану, влил
Терпкий бальзам, исцеляющий чувство вины.
Вот же, пся крев, ловелас приубоженный...
К чёрту рояль! Пчёл холодное крошево
Стисну в руках, поцелуями скомкаю рот.
Чёрные, белые, глупые клавиши
Страстью горят, после — угли пожарища,
Снежные хлопья летающих в сумерках нот.
***
Скупо плакала осень в неполный бокал,
Прижимая к глазам тучи скорбный сатин.
«Закрываю кафе… Я за лето устал, —
Мне сказал подошедший старик-армянин.
И еще он промолвил: «Послушай дудук,
Как страдают по близким, не в силах вернуть».
Скупо плакала осень — не громко, не вслух,
А мотив проникал острым лезвием в грудь.
Сотрясались от плача руины души,
Так срывается с круч родниковый поток,
Превращается в сель, собирая гроши
Капель слёз дождевых в миллионный оброк.
Скупо плакала осень… Шипела листва,
Словно змеи проснулись от быстрых шагов:
«Не догонишь — ушла, круче нет волшебства,
Чем испить пресный яд предстоящих снегов».
Встать бы, стол отшвырнуть онемевшей рукой,
Смыт с которой загар злым дождём добела,
Побежать и вернуть… Змей шипящий конвой
Проводил и улёгся опять у столба.
— До свиданья, вернее, до лета, старик.
Вот тебе, дорогой, за вино и дудук.
…Скупо плакала осень — не в голос, не в крик,
Как мужчина, с любовью простившийся вдруг.
Сторож
Огни прощаются рампы,
Мигая печально-белым.
Им занавес отвечает
Тяжёлой складкой-рукой,
Касаясь в поклоне сцены.
Горят вполнакала лампы,
И пыльное кресло вздыхает
В партере под тощей спиной
Молоденького поэта.
Он сторожем служит в театре,
Засовы кладёт на двери,
А после — один в тиши
Сплетает в любовной мантре
Стихи, что страстью согреты,
О юной, прекрасной пери —
Актрисе его души.
Смешной в мешковатой форме
Оставит афишку с текстом
В гримёрке глубокой ночью
И станет взахлёб мечтать,
Как пери, легка и чудесна,
Прочтёт — задрожит в истоме,
Полюбит его заочно,
Захочет к груди прижать.
Падут волшебные замки
Обычным дождливым утром.
Актриса — чужа и гламурна,
Стирая бурную ночь,
Измажет афишу пудрой
И, скомкав любовь — как бумагу,
Швырнёт, не читая, в урну,
А сторож отправится прочь…
Живут на земле поэты,
Oни на детей похожи.
Чуть тронь их — в сердцах заплачут,
Наотмашь ударь — смолчат.
Частенько чужие раны
Своей ощущают кожей.
Им мало любви поплоше,
Oни неземной хотят.
***
Я решил тебе придумать cон,
если явь не в силах сотворить.
Завтра день заглянет робко в дом
И подарит солнечную нить.
Ты не бойся взять её рукой
И смотай светящийся клубок.
Свяжешь, и котёнок золотой
У твоих кольцом свернётся ног.
Он расскажет сказки давних лет,
Что забыты нами навсегда,
Он, мурлыка, как и я — поэт,
И влюблён в тебя наверняка.
Сможет он отвлечь и рассмешить,
И понять тоску души твоей.
Только сохрани златую нить,
Где-нибудь подальше от людей.