Колыбельная

Посмотри, что за солнце красивое
   над рекою, плакучими ивами,
      над ковром с голубыми озерами,
         лебединою песней, лугами зелеными,
над обвисшими в осени тучами рваными,
   над весенней грозой, полевыми туманами,
      над полярными льдами морозам доверенным,
         над таежным костром и сиянием северным,
над волной с облаками едва ли бумажными,
   золотистым песком, загорелыми пляжами,
      над хребтами большими с крутыми вершинами,
         над болотной травой, над степями плешивыми,

над простором повсюду как будто резиновым,
   над оврагами, падью, низинами,
      теремами, усадьбами, кельями,
         над хоромами, над богадельнями,
от врага в страшных сечах спасенными
   городами, сожженными селами,
      над свершенным добром неумышленным,
         над домами, деревьями, крышами,
над дубами, березами, вязами,
   над раздольем к ногам не привязанным,
      над бахчою с арбузами, тыквами,
         над тоской с самогоном реликтовым,

над смирившими век старожилами,
   землепашцем с набухшими жилами,
      с властью каждой заведомым трением,
         бесконечным кредитом доверия,
над корзинкой, грибами да ягодой,
   над зубрилой, пострелом и ябедой,
      над девчушечкой с белыми бантами,
         над булыжником, над бриллиантами,
медианой, трапецией, катетом,
   над соседкой по парте внимательной,
      над задачкой, что так и не выучил,
         над Кощеем, над Змеем Горынычем,

над бедой, Куликовым побоищем,
   над священным и славным сокровищем,
      над кремлевской шкатулкой с рубинами,
         над пуантами, над балеринами,
над Звездой, что на стареньком кителе,
   над Парадом — всегда победителей! —
      над студентами вечно с вопросами
         не к Суворову, пусть, к Ломоносову,
над стихами, доспехами, числами,
   над словами, над мыслями чистыми,
      над строкой с бакенбардами гения
         как рецептом, над благоговением,

над ходьбой с невеликою скоростью,
   над душою, молитвой, над совестью,
      над церквами, костелами, кирхами,
         над мечетями, думами тихими,
над мечтами, порой дерзновенными,
   над трудом, над деньгами презренными,
      над калиной, над черной смородиной,
         над в долгу неоплаченном родиной,
над Ивана Великого звонницей,
   над острогом, темницей, над вольницей,
      над заброшенным омутом с нечистью,

над Землею, над Небом, над Вечностью.


Зодчие

Не гордость и не достояние,
архитектура безразличия.
Руси старинной одеяние,
кафтан грядущего величия.
То не церквами монастырскими
теперь гордились бы, — обносками;
или слезами материнскими,
тоской под русскими березками.

Архитектура. Вызов времени.
Без институтов, самоучками,
подчас — без роду и без племени,
лишь личным опытом поученным,
преподнесенным подаянием...
взвели — без имени, без отчества —
«артисты» — в прежнем состоянии —
шедевры храмового зодчества.

Топор, пила. Отвес. И радиус
для расширения возможного.
Потом заморские повадились
глазеть в отдушины вельможные,
от лет далеких отраженные
вприсядку с чувствами отцовскими,
Собор Василия Блаженного
в обнимку с башнями кремлевскими.

Кремли, Соборы... сруб с землянками;
а что вы строили, кудесники
строительства: подполье с банками
или шедевры мракобесия?
на зависть Риму и Италии?
Непотревоженные в ельнике
на сто веков — (живите далее!) —
соборы, кельи и отшельники.

Века над плешью вьются соколом,
все клюнуть норовят, ужалить ли.
Они (века) с курчавым локоном,
а мы в обнимку со скрижалями.
Они — что вычурная бестия —
ранимые все, неделимые...
отростками от благочестия.
И мы. Спасителем хранимые.

Уж лучше жить в миру налаженном;
она, со временем утрачена,
— висит в дыму — кадило с ладаном —
а для чего же предназначена?! —
дилемма, — камнем преткновения, —
спи, изможденная идиллия,
в борьбе со злом, грехопадением
их, может, и спасла — религия.

Горды... развалинами римскими,
античным разложеньем, греческим,
или этрусскими приписками.
Что ж не гордиться нам отеческим!?
Зане работа дюже нервная,
— без божьего-то попустительства! —
нужна смекалка инженерная
для небосводного строительства.

Дорога к безымянным кладбищам,
эпохам темным и трагическим,
на смену тем отвратным капищам,
на место идолам языческим
как высший долг перед Создателем,
великий вопль перед Спасителем.
Война со временем, — стирателем, —
но мир с пространством. Искусителем.

Зачем же куполами острыми
впиваться в небо, по приказу ли?
Весьма эпохи были жесткими...
— (уже греха дыру замазали?!) —
и для чего тогда все создано?
не для забавы ж, не для торжища,
— (за неименьем грандиозного?) —
в копилку Русского Сокровища!

Стоят веками. Не сутулятся.
Тысячелетия обители.
Своими зодчими красуются
назло секундам-истребителям.
И с позолотой, и с колоннами,
с внутри клокочущим волнением,
с земными — (до земли!) — поклонами.
И мы. С коленопреклонением.