Отцовские ботинки

Отцу Дмитрию Трофимовичу, офицеру, бравшему Берлин

Мы в детстве все любили щегольнуть
И каждый месяц рост свой отмечали.
Мы, как гармонь, растягивали грудь,
Казалось нам, могучими плечами.

Гордился я, что вот отца догнал.
Его ботинки мне малы и узки.
Гордился я... я просто забывал —
Он отморозил пальцы ног под Курском.

Уже давно я вышел в мужики.
Лежат в альбоме детства фотоснимки...
Но малые отцовские ботинки
Всегда. Всю жизнь.
Мне будут велики.


В Волгограде

Я словно побывал на той войне.
Как чей-то крик, в меня ворвалось горе.
Когда в скорбящей, вечной тишине
Вдруг рядом ветеран припал к стене
И обнял каменных друзей
единственной рукою.


9 Мая

Всем в этот день припомнится война.
Кому — по фильмам.
а кому — по ранам.
Звенят колоколами ордена
На старых гимнастерках ветеранов.
Мир. Тишина. И только неба даль
Похожа заревом на огненные дали.
И солнце — как награда! Как медаль!
Всем тем, кому
не вручены медали.


Отец

Не встретил ты и в этот раз,
Когда я вновь домой вернулся.
Не ты рукой, а веткой вяз
К моей ладони прикоснулся.

Окликни, па!... Из-под стекла
Взглянул лишь на меня с портрета.
Как будто бы слеза стекла,
А может просто отблеск света.

Не верил в похоронку я
И поезда встречал с цветами
— Приедет! — говорил друзьям, —
Приедет, — говорил и маме…

Все ждал я окрика — «сынок!»
Я громче всех бы крикнул — «папа!»
За встречу все отдать бы мог…
Чужие мимо шли солдаты.

И таял снег, и падал снег,
И вновь сады цвели весною.
Кто выжил, те вернулись все…
А мы не встретились с тобою.

Грозили в драках мне друзья,
Отцами сильными своими.
И лишь молчал угрюмо я,
Хоть слезы мучили,давили

Не плакал. Только в горле ком.
Ведь дома я один мужчина.
За мать в ответе я притом,
За каждую ее морщинку.

В твой день рожденья, точно в срок,
Приеду (сам давно папаша).
Но скажет мать: «Присядь, сынок,
Ты помнишь, вот скамейка наша…

Где ты лежишь, где пал в бою?
Отец, узнать мне это надо…
У вечного огня стою,
У неизвестного солдата.


Наташин бал
 

Волненьем высушено слово,
Лишь два костра ресниц зажглись.
Мечты Наталии Ростовой
С судьбой Болконского слились.
Ах, бал! Ах, праздник... Ах, Наташа!
Светлеет робкая душа.
— Вы разрешите?
— Воля Ваша.
И в такт мелодии пошла.
Он! Точно он. Судьбы избранник.
А как зовут его? Андрей...
Глубокий взгляд немного странен,
И дуги черные бровей.
Счастливей нет ее, наверное,
И тесен ей огромный зал.
И не забыть прикосновения
Тех первых слов, что он сказал.
И вечность целая до взрыва.
Огромный мир до пустоты...
Когда падет в бою любимый
На бородинские цветы.


Похороны деревьев

Хоронили деревья. Их птицы с утра отпевали,
Голосили ветра, плакал дождь, омывая листву.
Хоронили деревья. Им тонкие руки ломали.
Закрывали глаза, закрывая навек синеву.

Хоронили и землю, по-русски ее поминали:
Горстью горькой земли прикрывали земное чело.
Хоронили цветы,к лепесткам их цветы возлагали.

На земле без цветов сразу стало зловеще темно.
Если это не впрок,то мы все распадемся, как атом,
На убийства и ложь,на валюту и на пустоту.
Если это не впрок,то какого же прока нам надо?
"Мир спасет красота..."Ну, а кто же спасет красоту?


Родина

Что ты есть на свете для меня:
Дом? Дорога? Или песня в поле?
О тебе так часто говорят,
Хотя часто, может быть, не стоит.

Мне тебя, как тайну, не открыть...
Но когда в кино снаряд взорвется,
Пулемет начнет фашистский бить —
Хочется вбежать и защитить
Все, что в жизни
Родиной зовется!


В русской баньке

С морозца — в баньку с веничком березовым.
В парной — мужи, здесь слабым места нет.
Кричат: "Поддай!". Мелькают спины розово
— Побить? — мне предлагает крепкий дед.

Под хлесткий веник подставляю спину.
Врежь молодежи, — слышу, — ветеран.
Он выпрямился, ковш воды подкинул.
Кулак — как молот; под лопаткой — шрам.

Удар такой — и мертвого разбудит.
Ядрено бьет, от сердца, как с напевом.
Да, если б не они, не эти люди —
Замерз бы мир зимою в сорок первом.


Монолог дома

Я — дом на слом. Зияют окон дыры,
И на морозе слышен хрип в груди.
Как мертвецы, молчат мои квартиры,
И только ветер домовым гудит.

Я дом на слом. В музеи вот не вышел,
И нет дощечки на моей стене.
Собой от ветра заслонял я вишню,
Она, должно быть, вспомнит обо мне.

Из дальних городов, из долгих странствий
Вновь возвращались жители ко мне,
И я по-настоящему был счастлив,
Храня покой их ночью в тишине.

Я дом на слом. Меня всего разрушат
На погреба, сараи, гаражи...
Но в том, что я был в этой жизни нужен,
И есть мое — "бессмертие души".


Вопрос брата

Ко мне порой приходит брат,
мой старший брат.
Играет игрушками моего младшего сына,
своего ровесника.
Смеется раскатисто и звонко,
бегая по комнате.
А потом вдруг остановится
подойдет ко мне и спросит:
— Ты слышишь, летит бомба,
убившая меня в сорок третьем?