Счастье неба — в нас
Счастье неба — в нас
В современном мире, переполненном жаждой сиюминутного потребления и культом суетных желаний, особую важность приобретает тема истинной и высокой душевной радости. Потому что уже понятно — приобретательство и потакание эгоистическим побуждениям вряд ли способно сделать кого-то неподдельно счастливым.
Новая книга известной писательницы создана ею в творческом соратничестве с протоиереем Александром Суворовым и включает в себя стихи, а также драматические произведения. Поэзия двух авторов отражает их взгляды на то, что является главнейшим в человеческой жизни — как непосредственно в наши дни, здесь и сейчас, так и во веки веков. «В тёплых ладонях, у самого сердца, \ Держит весь мир, сохраняя, наш Бог. \ Чтобы любовью великой согреться \ Каждый бы мог, окунувшись в Исток…». Мир живой души безбрежен, но как во всяком океане, в нем бывает благословенная тишина, исполненная покоя и тихой радости, но порой бушуют настоящие шторма. Перед читателем раскрывается обширная панорама человеческих чувств, эмоций и переживаний. И осознание того, что лишь обращение к горнему миру способно внести в душу свет и умиротворение.
Преисполненные глубокого философского смысла пьесы «В кубе», «Дар», «Пробуждение ангела» затрагивают самые болезненные темы нашего времени. Тут и утрата самой потребности и способности любить, от которой в лучшем случае остались смутные грезы о несбыточном. И вечный поиск смысла жизни, и страх смерти, и размышления о предназначении человека в этом мире, на этой Земле… Ведь даже в душе творческого человека может таиться бездна отчаяния. «Я ненавидел петь. Я ненавидел быть искренним с собой. Ненавидел и панически боялся. Потому что позволение быть искренним с собой означало необходимость принять правду о себе. А как её не принять, когда поёшь самим сердцем. Я всегда пел сердцем. Лишь на сцене я сбрасывал маски и обнажался. Не телом, конечно, но душой. К чему этот дурацкий костюм, если душа нараспашку?.. Страх самопринятия был настолько велик, что срабатывал защитный механизм психики. Забвение. Я забывал всё, что с со мной происходило на сцене. Весь концерт стирался подчистую. Из жизни выпадали целые её куски! А страх утратить контроль над ней и над собой вгрызался в сознание с нарастающей силой…».
И ведь совсем не обязательно, что тщательно скрываемая даже от себя самого в обычное время сторона натуры непременно хуже повседневной. Может быть, она как раз намного лучше, честнее и свободнее. Вот только рядом с этой ипостасью становятся совершенно невыносимыми и обыденная ложь, вошедшая в привычку, и недостойные поступки, которые, казалось бы, так легко оправдать рассуждениями о ничтожности окружающих тебя людей, и собственная трусость. «Свежий воздух и энергичность движений вернут трезвость восприятия. Линии дорог и тротуаров, высота неба разломают сдавленность границ моего иллюзорного, но тщательно оберегаемого мирка. Главное — выйти на сцену. Войти в музыкальный ритм. Сбросить личины и выпустить на волю самого себя. Тот, настоящий, никогда не страдал клаустрофобией. Откуда я взял эту уверенность, неизвестно. Но она была, она жила и грела сердце». Автор этих захватывающих драм задает непростые вопросы, но размышлять в поисках ответа читателю придется самому.
Алекс Громов