Вспоминая февраль
Неангажированность и православно-государственная ориентация
https://moskvam.ru/publications/?year=2022&month=2
«Ребята! Не «Москва» ль за нами», — невольно хочется воскликнуть, когда открываешь второй номер журнала «Москва», которому в марте 2022 года исполнилось, ни много ни мало, — 65 полновесных лет. Кажется — пенсионер, но как многие пенсионеры, по-прежнему молод душой. Вспомним, что во времена СССР журнал выходил в издательстве «Художественная литература», а в основу редакционной политики была положена принципиальная неангажированность журнала любыми политическими силами и православно-государственная ориентация. Этому программному положению журнал следует и поныне, что подтверждается подбором произведений номера, которые прямо или косвенно отсылают читателя к событиям бесконечной череды войн: Первой мировой, Гражданской, Великой отечественной, современным военным конфликтам с хрупкими, как бабочки мирными передышкам между ними.
Сергей Федякин в повести «Октябрьское поле» погружает читателя в незабываемую атмосферу послевоенного детства 50-х, начала 60-х годов, которая незаметно и плавно обволакивает читателя ностальгическими воспоминаниями, решена в виде коротких рассказов — почти киношной, покадровой развертке событий, — убедительно и достоверно.
Изумительный рассказ Юрия Мещерякова «Таньча» читается на одном дыхании, трогает до глубины души надеждою на благополучную развязку простой, казалось бы, деревенской, житейской и такой узнаваемой человеческой истории. Слава Богу, Он есть!
Заглавная повесть номера «Самозванец» Валерия Осинского при всей остроте и притягательности сюжетной линии, предваряемой ссылкой на наличие некоего дневника белогвардейского офицера, изобилует историческими неточностями, что не снижает качества восприятия непосвященного читателя, но, на мой взгляд, раскрытие темы предполагало более детальную её документальную проработку.
Валерий, в частности, пишет: «Вспоминания писал некий Иван Константинович Олтаржевский, якобы родной брат автора проекта ВДНХ и идеи сталинских высоток». Но, как известно, Вячеслав Константинович Олтаржевский был первым архитектором выставки, которая в 1939–1959 годах носила название — Всесоюзная сельскохозяйственная выставка (ВСХВ), а не ВДНХ.
Далее: «В Эстонии формировался Северный корпус генерала Родзянко… В октябре 1918 года, узнав, что Северный корпус сформирован…». Хотя известно, что формирование корпуса началось в Пскове, и лишь в самом конце 1918 по соглашению о принятии на эстонскую службу был переименован из Псковского в Северный.
Замечательно, что Надежда Годенко в своём эссе «Перечитывая заново. О некоторых языковых особенностях повести «Один день Ивана Денисовича» обратилась к стилистическому и лексическому анализу этой небесспорной повести А.И. Солженицына.
Автор, со ссылкой на Н.С. Хрущева, пишет: «… с повести «Один день Ивана Денисовича» брала начало важная тенденция, превратившаяся со временем в литературный проект: советский человек и за решеткой остается советским человеком, он доблестно трудится, переносит невзгоды, но не теряет веры в справедливость коммунистической партии, в законность советского строя…» и далее «… повесть А.И. Солженицына, недаром о том, что это типичное произведение соцреализма, где показаны трудовой энтузиазм, радость от созидательного труда, говорили такие разные люди, как И.Г. Эренбург, М.А. Лифшиц, Л.З. Копелев».
По мнению Н. Годенко «… бедность, примитивность языка, вдруг перебиваемая интеллектуальными вставками, где речь правильна и не косна, — мешает созданию языкового портрета рассказчика, делает его невозможным. Справедливо предположить, что автор не стремился создать характер или выстроить художественное целое, а хотел сконструировать некую совокупность фигур и смыслов, которая воспринималась бы как легко прочитываемая эмблема. Иными словами, он создавал произведение не о работяге Иване Денисовиче, который тянет срок вот уже девятый год, а о том, что в СССР имелись незаконно репрессированные, что аресты и репрессии были явлением повседневным».
«Для такого показательного в своем роде произведения требовался и показательный герой … простой человек, трудолюбивый и терпеливый. Чтобы охарактеризовать его, следовало сконструировать и язык рассказчика. Язык получился настолько искусственным, не существующим в действительности, что справедливо назвать его псевдонародным».
При внимательном прочтение повести и эссе непредвзятый читатель без труда найдет в работе Надежды Годенко ряд логических и смысловых нестыковок. Так приведенное мнение Н.С. Хрущева о безусловной вере советского человека в справедливость коммунистической партии, в законность советского строя, политизировано и соответствует духу конца 50-х, а не замыслу А.И. Солженицына, а оценка Корнеем Чуковским безусловных языковых достоинств повести Солженицына прямо противоположна: «Шухов, — пишет К. Чуковский, — обобщённый характер русского простого человека: жизнестойкий, «злоупорный», выносливый, мастер на все руки, лукавый — и добрый. Родной брат Василия Тёркина. Хотя о нём говорится здесь в третьем лице, весь рассказ написан ЕГО языком, полным юмора, колоритным и метким».
Подборка стихов Алексея Шорохова «Война и мiр» обожжёт читателя суровой мужской поэзией, без сантиментов, с явным доминированием стихов военной тематики над мирными воспоминаниями поэта.
Тема войны сегодня, как никогда горяча, писать о войне, что называется «в лоб», как мне представляется, значит не достучаться внутренних скрытых струн читателя или вовсе потерять его, но Алексею удаётся бережно коснуться этой кровоточащей темы: «Новороссия», «Черный ворон Горловский (Песня)», «Качели» — чеканны по ритмике, остры по восприятию. При этом даже лирическое стихотворение «Мистерия», посвященное Светлане, не кажется мягким и легким, а тревожное военное состояние души не отпускает и в пейзажном стихе «Зеленые мамонты русских полей».
«Печаль и радость сердца моего. Ловля рыбы и случаи из жизни в пределах старой Нижегородской ярмарки» Валерия Сдобнякова повесть добрая и удивительная по точности передаваемых ощущений.
Начало её живо воскрешает незабываемые воспоминания каждого послевоенного мальчишки о детской рыбалке с отцом или друзьями, а созданная автором легкая и искренняя атмосфера созвучна ранним произведениям В.П. Астафьева. Но, на мой взгляд, повесть изобилует и перегружена незначительными деталями и сюжетными развилками, что отвлекает от умело созданных житейских картинок и дробит целостность восприятия.
Ольга Воробьёва с подборкой на первый взгляд исключительно лирических стихов-откровений умудренной жизнью женщины, объединенных названием «Говорили деревцу», на поверку оказывается не только лиричным, но и граждански активным поэтом, заявляя:
У государства должен быть поэт,
А у поэта — дом, обед и ужин.
Пока в моей стране поэта нет —
На смене вех он сделался не нужен.
Толпе куда приятней скоморох:
Поет и пляшет. Выглядит неплохо.
А у поэта Слово. Слово Бог.
Моей стране пока не нужно Бога.
Пока. Но мы, я знаю, доживем,
Дожди пройдут ли, сменится ль эпоха —
Поэт России будет возвращен,
И мудрый царь изгонит скоморохов.
Блестящая короткая вещица Оксаны Лисковой «Ящик с инструментами» не только заставляет вдумываться в прочитанное, но даже от внимательного читателя может потребовать её повторного прочтения… Выстраивая в соответствии с теорией органической критики Ап. Григорьвева ряд литературных аналогий для этого рассказа в мастерском изложении Оксаны Павловны ощущаешь внутреннюю стилистическую связь со знаменитой «Козлиной песнью» Константина Вагинова.
Лирика Александры Малыгиной «Любви твоей ласковая полынь» смягчает напряжённые военные повествования номера, при этом сама любовь в стихах Александры мучительна, многолика, не всегда безоблачна:
Там, где лето уносит тебя во мглу
Тополиного пуха и пустоцветов,
Я останусь наказанная в углу —
Не найдя ни следов твоих, ни ответов.
Прислоняясь к обоям горячим лбом,
Утирая глаза рукавом — для виду,
Я останусь на месте стоять столбом
И уже никогда из угла не выйду.
Потому что под яблочным снегом — стынь
Пострашней, чем январская непогода,
А любви твоей ласковая полынь
Не страшней твоего ухода.
Юрий Верещагин «Машинист и балерина» городской рассказ, начинающийся обычным бытовым повествованием с детскими реминисценциями, незаметно и неожиданно перерастает в острый трагичный финал, не отпуская читателя до самого конца повествования.
Нина Ищенко небольшим, но насыщенным исследованием «Книга в инокультурной среде по антиутопиям «О дивный новый мир» и «Кысь» приглашает читателя задуматься о том, что трансляция адекватного понимания любого текста требует сохранения способов его понимания присущих социуму в исторических временных рамках иными словами смыслы текстов живут в интерпретациях читателей, которые должны либо сохраняться во времени либо общество должно сберегать закономерности их восприятия.
Михаил Иванович Вострышев — знаток не только «Городского хозяйства» Москвы, но и талантливый советский, а позднее российский журналист, автор многих книг, сценариев к кинофильмам, к сожалению, ушедший из жизни в 2021 году оставил замечательные книги в жанре исторической науки, читать которые истинное наслаждение. Опубликованные в журнале главы из так и не увидевшей свет книги «Москва ХХ века» содержат массу ранее не опубликованной информации, фактов о московском быте до революции 1917 года — чтение в высшей степени занимательное и поучительное.
В рубрике «Домашняя церковь» Эдуард Биров, священник Сергий Чечаничев и Анатолий Степанов высказывают совершенно справедливые суждения по так называемой ковидной теме, остроту которой в последние месяцы, благодаря невероятным усилиям российских медиков, удалось несколько снизить. Авторы с позиций христианства, убедительных и логичных аргументов, а главное, здравого смысла, призывают учитывать не только личные интересы, но и потребности государства, общества, следовать элементарным правилам в борьбе с этим опасным заболеванием.
Костерев Александр Евгеньевич
Портал Pechorin.net
Книгоноша
