Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

Илья Колодяжный. Настольная книга патриота. — Светлана Тихонова. «Феномен Рара» — посредник между Россией и Западом. — Влади-мир Кузнечевский. Столыпин и Николай II были единой командой. — Олег Торчинский. По окраинным землям московским

Русская цивилизация Вадима Кожинова

Феномен немецкого политолога

Соратник последнего императора России

Новая книга о Москве

 

Настольная книга патриота

Кожинов В.В. Россия как цивилизация и культура / Сост., предисл., коммент. С.С. Куняева. М.: Институт русской цивилизации, 2012.

Сегодня, слава богу, нет особой необходимости представлять читателю творчество Вадима Кожинова (чего нельзя сказать, увы, о телезрителе). Его книги с завидной регулярностью выходят в издательствах «Алгоритм» и «Яуза». И несмотря на то что из года в год перепечатываются в основном одни и те же работы, которые издатели своей властью наделяют новыми и, к сожалению, не всегда удачными названиями, кожиновские сочинения на книжных прилавках не залеживаются.

Данная книга продолжает успевшую зарекомендовать себя с наилучшей стороны серию «Русская цивилизация», где представлено творческое наследие русских мыслителей почвеннического направления, начиная с митрополита Илариона. В сборник вошли избранные работы Кожинова, посвященные вопросам русской истории, литературы и национального самосознания (в этом смысле интересно сравнить данный сборник с последним прижизненным изданием избранных статей «Размышления об искусстве, литературе и истории», подготовленным Вадимом Валериановичем и вышедшим в 2001 году в издательстве «Согласие»). К удовольствию читателей, в нем наберется немало статей, впервые переизданных после долгого перерыва, такие, как «Правда и истина», «Гласность и вседозволенность», «Патриоты, мыслители...» и др. А большой отрывок (под названием «Художественный смысл “Жития” Аввакума») из книги «Происхождение романа», вышедшей в 1963 году, для многих станет открытием.

Предисловие Сергея Куняева выдержано в достойном и серьезном тоне, который единственно уместен, когда речь идет о таком явлении, как Вадим Кожинов. Об этом, может быть, не стоило и говорить, полагая такой тон как нечто само собой разумеющееся, если бы не некоторые публикации последних лет, в которых авторы (в частности, С.Кургинян, В.Огрызко, Е.Чудинова), говоря о Кожинове, позволили себе опуститься до мелкого сведения счетов и откровенной бульварщины, основанной на слухах, сплетнях и досужих домыслах. Впрочем, каждый волен выбирать свой путь, свой способ «вхождения» в историю и людскую память. Вышеупомянутым авторам, по-видимому, не дает покоя геростратова слава. Что ж, они ее теперь вполне заслужили...

Почти все статьи, представленные в данном томе, объединяет одна черта. Это их историософичность, стремление найти во всех явлениях и событиях человеческой деятельности (в том числе литературной) исчерпывающий исторический смысл. По моему убеждению, в лице В.Кожинова современная русская философия истории поднялась на высший уровень понимания бытия России и мира, уровень, который, к примеру, не обнаруживает современная историософская мысль Запада. Его историческая публицистика дает возможность посмотреть на историю с точки зрения находящегося в постоянном развитии и движении человеческого духа, человеческого самосознания, причем не именно европейского или именно восточного, а как бы всечеловеческого.

Увы, как показывает личный опыт общения с философами и историками, а также анализ современной историософской литературы, в том числе учебной, кожиновская историософия, его мудрый, философский взгляд на историю остаются до сих пор практически неизвестными и невостребованными.

В книге есть программная статья «И назовет меня всяк сущий в ней язык...», напечатанная в ставшем легендарным 11-м номере за 1981 год журнала «Наш современник». Эта работа, написанная к столетию пушкинской речи Достоевского, стала в каком-то смысле поворотной в духовном бытии и России, и самого автора. В ней Кожинов, отталкиваясь и развивая мысль Достоевского о всечеловечности как о сущности нашего национального самосознания, приходит к чрезвычайно важным выводам, которые легли в основу его историософии.

Его взгляд на русскую историю насквозь проникнут пониманием бытия как высокой трагедии. Этот взгляд в известной мере находится в противоречии с современной исторической наукой, объясняющей исторический процесс с точки зрения тех или иных позитивистских, рациональных — и потому неизбежно ограниченных и односторонних — моделей (идеологических, социологических, политических, экономических и др.).

Все переломные, трагические моменты российской истории Кожинов предлагал осмысливать не как нечто позорное и принижающее человеческое достоинство (именно так сплошь и рядом трактуется наше прошлое историками-рационалистами), а, напротив, как свидетельство избранности.

Можно только удивляться, что в суетной и многошумной Москве, в 90-е годы все более превращавшейся в библейский Вавилон, жил человек с тем сокровенным, всеобъемлющим пониманием русской истории, которое можно обрести, кажется, лишь находясь «во глубине России», где «вековая тишина», и которое во всей полноте имели наши первые монахи-летописцы. В этой связи кажется весьма символичным тот факт, что последние 18 лет Кожинов жил на улице, называющейся Большая Молчановка. В каком-то смысле Кожинов, несомненно, продолжал надолго прерванную еще со времен Карамзина традицию древнерусской историософии, всецело основанной на религиозном восприятии человеческого бытия.

В заключение хочется отметить, что книга снабжена объемными (больше ста страниц), добротными комментариями и именным указателем, составленными С.Куняевым. Это первое из посмертных кожиновских изданий, которое подготовлено по всем правилам академической науки и которое может послужить образцом и началом для будущего полного собрания сочинений Вадима Валерьяновича Кожинова.

Илья Колодяжный


«Феномен Рара» — посредник между Россией и Западом

Rahr A. Der kalte Freund: Warum wir Russland brauchen: Die Insider-Analyse. Mьnchen: Carl Hanser Verlag, 2011.

Рар А. Куда пойдет Путин? Россия между Китаем и Европой. М.: Олма Медиа Групп, 2012.

В 2011 году в германском обществе внешней политики с большим размахом прошла презентация книги немецкого политолога А.Г. Рара «Холодный друг. Почему нам нужна Россия». В 2012 году эта книга была опубликована на русском языке, но уже под другим названием — «Куда пойдет Путин? Россия между Китаем и Европой».

Выход в свет идентичного текста под разным заглавием не кажется случайным, в подобной «игре с заголовком» проявляется умение автора приспосабливаться к разной аудитории, чувствовать ее сильные и слабые стороны. Складывается впечатление, что в своих книгах А.Рар беседует с читателем на самые разнообразные темы и при этом не пытается навязать собеседнику свою точку зрения. Толерантность — лишь одна из особенностей авторского стиля Рара, который вкупе с его харизматической личностью вызывает широкий исследовательский интерес.

Так что же представляет собой фигура Александра Рара, очень популярного как на Западе, так и на Востоке? Из чего складывается его обаяние, которое делает А.Рара желанным гостем на самых престижных экспертных площадках? Почему к его мнению прислушиваются самые разные политические деятели, а индексу его цитируемости только в России может позавидовать любой политолог? Ответ на эти и другие вопросы с помощью книги «Холодный друг. Почему нам нужна Россия» и будет своеобразной попыткой выявить «феномен Рара».

Судя по тому, что основное внимание в своих работах А.Рар фокусирует на России, ее судьба для него небезразлична. Сам автор — выходец из эмигрантской семьи, имеет русские корни. Его отец, Глеб Рар, прошел через Дахау и Бухенвальд, после войны работал в Мюнхене журналистом на радиостанции «Свобода», а после перестройки лоббировал интересы Германии в России путем создания собственной программы «Партнер Германия». Его мать — дочь адъютанта генерала Врангеля Василия Орехова, возглавлявшего в эмиграции в течение 70 лет белогвардейский журнал «Часовой», тоже была журналистом.

В 1974 году после почти 20-летней журналистской деятельности на Тайване родители Рара переехали в Мюнхен. Они так и не смогли вернуться на свою историческую родину, сам А.Рар впервые посетил Россию только в 1991 году. К этому времени у него уже сложился профессиональный интерес к России, который во многом стал данью его русским предкам, покинувшим страну после Октябрьской революции.

Переезд в Германию для 15-летнего А.Рара стал переломным событием, определившим его дальнейшую судьбу. Русские корни и ставшая родной немецкая культура привили Рару близкие, почти неразделимые чувства как к его исторической родине, так и к стране, где он вырос и проживает в настоящее время.

Переплетение двух культур отразилось и на стиле повествования: читателю, как впервые открывающему для себя этого автора, так и хорошо знакомому с его библиографией, порой сложно понять, кому он более симпатизирует — России или Германии. Кажется, для «русского немца» однозначного ответа на этот вопрос нет, скорее всего, именно неподдельное сопереживание за судьбы обеих стран и является лейтмотивом его работ[1].

Многие критики Рара нередко называют его русским агентом влияния за его откровенную русофильскую позицию. А.Рар действительно является имиджмейкером России на Западе. Проработав 17 лет директором Центра по России и Евразии[2] при Германском совете по внешней политике (Deutsche Gesellschaft fьr Auswдrtige Politik — DGAP), он, как никто другой среди немецких политологов, знает специфику этого региона. В связи с этим становится понятным, почему исследователь принимает так близко к сердцу снижение интереса немцев к изучению России. По его мнению, за последние годы Германия утратила статус страны с самым высоким уровнем исследований Восточной Европы, чем не преминула воспользоваться Польша.

В отличие от многих немецких журналистов и политологов, А.Рар обладает инсайдерской информацией о России. Не вызывают сомнений и его связи с политической элитой Германии, хотя, как правило, А.Рар не называет конкретных фамилий в своих книгах. Известно, что он консультировал таких «мастодонтов» немецкой политики, как Г.Коль, Х. Д. Геншер, Г.Шрёдер.

В связи с этим не случайно присутствие на презентации книги «Холодный друг. Почему нам нужна Россия» бывшего министра иностранных дел ФРГ Ф. В. Штайнмайера. Экс-глава МИДа расценил новую работу А.Рара как попытку разрушить бытующие в Германии стереотипы о России. К последним прежде всего следует отнести укоренившийся среди европейцев штамп, будто бы Россия не демократичная страна. Приверженцам русофобских взглядов Рар отвечает ставшей уже своего рода девизом книги фразой: «Учить Россию демократии — безнадежное дело» («Russland Demokratie zu lehren ist ein hoffnungsloses Unterfangen»).

Важно отметить, что, в отличие от своих прежних книг, в книге «Холодный друг. Почему нам нужна Россия» А.Рар подробно останавливается на ценностном компоненте общеевропейской политики в отношении постсоветских стран. Автор в целом скептически оценивает взятый ЕС курс на «НПО-низацию» внешней политики, который привел к образованию в СНГ демократических институтов без демократического содержания.

В отношении России Брюссель «вообще утерял свою традиционную “realpolitik” и попытался воспитать ее в духе демократических ценностей». В результате конфликт по линии «ценностей» стал главным водоразделом между Россией и Западом.

Для А.Рара неэффективность применяемой Евросоюзом политики «насаждения демократии» в своих восточных партнерах очевидна: культурная общность России и Европы не может быть создана в том числе и в силу того, что пропагандируемые западные ценности не столь универсальны, как христианские. В связи с этим он выдвигает свою формулу успешного взаимодействия России с европейцами. Россия, по его мнению, не станет полноценной энергетической сверхдержавой без развитой экономики, а ЕС в свою очередь не может претендовать на статус индустриальной сверхдержавы без энергетических ресурсов. Фактически А.Рар приравнивает по значимости энергетический фактор к культурному, при этом перспектива интегрирования энергетических комплексов для него гораздо более реальна, чем объединение на основе предлагаемых Западом демократических принципов.

Россия для А.Рара — перестраивающаяся страна, и его задача с позиции европейца — пробудить к ней интерес западной аудитории. В связи с этим его членство в Валдайском клубе, продвигающем российские интересы за рубежом, выглядит вполне закономерным.

Не случайно также и то, что А.Рар именно как немец открывает возможности России перед Западом. Автор в своих работах (и «Холодный друг. Почему нам нужна Россия» не исключение) выделяет особую роль Германии в диалоге ЕС с Москвой. Он не без гордости отмечает, что со времени окончания холодной войны немцы после белорусов стали одной из любимых русскими наций. Доверие к немцам и немецкому качеству, по его мнению, привело к тому, что Германия стала «самым почитаемым партнером в деле модернизации России».

За вклад в развитие немецко-российских отношений А.Рар в 2003 году был награжден орденом «За заслуги перед Федеративной Республикой Германией». Однако не только с помощью своих книг автор создает в России позитивный имидж Германии и Запада в целом. Будучи почетным профессором МГИМО(У) и ВШЭ, он не упускает возможности лоббировать немецкие интересы в широкой университетской среде.

Немецкий политолог вхож в международное экспертное сообщество, светский лев политологической тусовки ежегодно принимает участие в работе «Балтийского форума», состоит в Совете директоров Ялтинской европейской стратегии (Yalta European Strategy) — международной независимой организации, объединяющей представителей бизнес-кругов и интеллектуальной элиты Восточной и Западной Европы. Его часто можно встретить как в либеральных, так и в демократических кругах российского общества. В частности, А.Рар много лет знаком с И.Юргенсом, и, помимо тесных контактов по линии ВШЭ, их объединяет общий бизнес.

Александр Рар также охотно сотрудничает с российскими некоммерческими организациями. Так, например, в Фонде Карнеги он возглавляет подразделение по исследованиям России и СНГ. С работой на американские гранты А.Рар совмещает участие в Попечительском совете Фонда Льва Гумилева.

В России, да и на Западе сегодня сложно найти такого универсального политолога, который мог бы одновременно работать с представителями разных, конкурентных идеологических направлений. Однако именно этот универсальный стиль сотрудничества и есть ключ к разгадке «феномена Рара». Заявляя о себе как о западнике в России и русофиле на Западе, А.Рар создал себе реноме посредника между Россией и Западом. Возможно, чтобы не стать заложником этой ситуации, он, как дипломат старой школы, часто избегает резких оценочных суждений, а отсутствие ссылок в его книгах вообще не позволяет понять, высказывает ли он свое мнение или повторяет чужое. По манере повествования А.Рар — синтезатор западной и восточной мысли. Являясь «человеком беседы», он словно возрождает салонную культуру, игравшую когда-то огромную роль в формировании мировоззренческих взглядов общества. При этом нельзя не отметить, что А.Рар хочет понравиться всем, и пока ему это удается...

Несомненно, А.Рара следует считать «агентом влияния» в обе стороны, однако в большей степени он все же формирует привлекательный образ Запада в России. Несмотря на попытки транслировать западнофильские, и прежде всего германофильские настроения российскому обществу, последнее остается для него все еще закрытым. Однако автор не теряет надежды, и книга «Холодный друг. Почему нам нужна Россия» прямо свидетельствует об этом.

Светлана Тихонова


Столыпин и Николай II были единой командой

Струков Д.Б. Столыпин // «Великие исторические персоны» (серия). М.: Вече, 2012.

В 2012 году исполнилось 150 лет со дня рождения Петра Аркадьевича Столыпина (1862–1911). К юбилейной дате издательство «Вече» в серии «Великие исторические персоны» выпустило в свет объемную монографию Д.Б. Струкова, посвященную одной из самых спорных личностей в истории России — председателю кабинета министров Российской империи в 1906–1911 годах. В книге рассказывается о том, как Николай II и его первый министр П.А. Столыпин предприняли попытку остановить соскальзывание Российской империи в бездну большевистского провала, произошедшего в начале XX столетия. По мнению автора, попытка эта успехом не увенчалась потому, что стимулируемые и поддерживаемые Западом антироссийские либеральные силы, накапливавшие мощь со времен Крымской войны, оказались сильнее тандема царя и премьер-министра.

О Столыпине в последние годы опубликовано немало книг и статей столичных авторов, эта же вышла из-под пера провинциала — гимназического учителя истории и обществоведения из Тулы. Наверное, ему бывший первый министр Николая II ближе, чем столичным авторам, поскольку П.Столыпин хоть и родился в Дрездене, в семье командира армейского корпуса, но все свое детство и юность провел в провинциальных селах и небольших городках Западной России. Лишь в студенческие годы жил он в Санкт-Петербурге, но по окончании учебы сразу же вернулся «на землю» в качестве предводителя дворянства в Ковно, а затем губернатора Гродненской и Саратовской губерний. Оттуда император призвал его занять высшие государственные должности: сначала министра внутренних дел империи, а вскоре и первого министра российского правительства. Шаг этот для Николая II был необычным (ни до, ни после он не назначал провинциалов на такие должности), но экстраординарная революционная ситуация в империи диктовала ему экстраординарные же меры по обузданию революционной смуты. Дальнейшие события показали, что император в П.Столыпине не ошибся. И сегодня, через 102 года после его трагической гибели от руки революционера-террориста, можно предположить, что если бы Петр Аркадьевич оставался в своей должности до 1917 года, то, как знать, может быть, не было бы екатеринбургского расстрела царской семьи, а большевики во главе со своим Лениным так бы и остались в истории России второразрядной политической партией марксистского толка. Это к вопросу о роли личности в истории.

То, что книга создана жителем глубинной России, просматривается во всем тексте. Язык, которым изложена монография, от начала и до конца произведения остается свежим, сочным, не засоренным публицистическими штампами, что так редко встречается у столичных авторов. Тульский автор стремится показать эту очень непростую историческую фигуру во всем ее величии. Столыпин предстает перед нами равно политическим и административным руководителем, духовным вождем нации, опирающимся на веру в Бога и государя.

Интерес к фигуре Столыпина понятен: Российская Федерация переживает в настоящее время сложный исторический период, в чем-то сходный со столыпинским временем. С одной стороны, наше общество вроде бы преодолело смуту 90-х годов прошлого века, а с другой — политологи наперебой пишут о том, что страна никак не может определить вектор и направление дальнейшего развития. Как выразился председатель правительства РФ Д.Медведев 19 мая 2013 года в Сочи, «ситуация средненькая, не происходит ничего сверхдраматичного, но и ничего хорошего, и это, наверно, больше всего всех раздражает».

В таких условиях творческая мысль патриотически настроенных российских граждан лихорадочно ищет историческую фигуру, оттолкнувшись от деяний которой можно нащупать пути выхода из постигшего нас состояния, близкого к прозябанию. В этом плане работа Д.Струкова пытается ответить на вопросы, на которые сама история в начале ХХ века ответа так и не дала: каким путем должна была пойти Россия в начале прошлого века, чтобы в конце концов не растерять все свои национальные окраины, чтобы, как сказал президент Франции Ф.Миттеран, не «съежиться до размеров России времен Петра Первого»? Многим патриотически настроенным русским гражданам кажется, что фигура П.Столыпина и его деяния помогут нам найти ответы и на наши сегодняшние вопросы.

Наверное, поэтому автор много внимания уделяет описанию духовно-нравственных позиций премьер-министра, стремится показать, из чего тот исходил, осуществляя жесткие, а временами и жестокие меры борьбы с многочисленными крестьянскими бунтами 1905–1906 годов.

Первую часть книги («Петр Столыпин: с надеждой на Бога и Царя») автор посвятил исключительно описанию прочного духовного союза Столыпина и Николая II, который держался на их беззаветной верности православию, верности божественному предначертанию. «Что я такое — я не знаю, — цитирует автор слова П.Столыпина. — Но я верю в Бога и знаю наверное, что все мне предназначенное я совершу, несмотря ни на какие препятствия, а чего не назначено — не совершу ни при каких ухищрениях...» Он и не совершил, а всего лишь попытался подвести Россию к радикальной реформе ее политической, экономической и социальной систем. И ушел, можно сказать, только приступив к выполнению своих планов.

Обращает на себя внимание справедливое стремление автора монографии показать, что, придя по воле монарха к управлению страной, П.Столыпин, образно говоря, встретил уже в значительной степени «засеянное поле». «Государство, — пишет Д. Струков, — (при Николае II. — В.К.) поощряло трудолюбие и предприимчивость русских людей. Низкие налоги, дешевые кредиты, государственные субсидии, бесплатная приватизация земельного фонда — вот только часть мер, проводимых государством для развития народной инициативы. По качеству жизни российские граждане вплотную приблизились к передовой Европе».

Однако фактом было и то, что одновременно с этими, позитивными моментами в стране «продолжали расти корни человеческой ненависти. В новых местах и в новых формах зло вновь и вновь вырывалось на поверхность, сея раздор, смерть и разрушение. На смену массовым стачкам и восстаниям приходил индивидуальный террор... С февраля 1905 года по май 1906 года революционеры-боевики совершили 15 покушений на губернаторов и градоначальников, 267 — на строевых офицеров. Радоваться убийству стало в обычае общества, террор становится божеством».

У читающего эти строки, естественно, возникает вопрос о причинах такой ситуации: на какой почве выросла эта коллизия? Если жизнь у основных слоев населения становилась все лучше, тогда почему ненависть к царской власти становилась все сильнее? Не напоминает ли это чем-то и наше время?

Основную причину такого положения автор видит в том, что «русское общество (в этот период. — В.К.) начало уходить от Бога, нравственность лишалась духовных корней. Добро слабело, деструктивные элементы усиливались». Эти деструктивные элементы пользовались мощной поддержкой Запада. «Царство Запада, — пишет Д. Струков, — вросло в сердце России. Левиафан либерализма проник во все этажи власти, стал дирижировать общественным мнением, поразив умы русской интеллигенции. На него работали западные и русские банки, ему сочувствовали промышленные круги, в его нештатных сотрудниках состояло почти все революционное подполье».

В этих условиях «революционная ситуация в стране вынуждала власть идти на радикальные преобразования, осуществление которых в спокойном адаптационном режиме едва ли было возможным».

Поэтому одним из «ключевых направлений правительственной работы Столыпина», как только он пришел на пост первого министра, стала «модернизация монархической политической системы», но не в плане «ослабления монархии, а как перераспределение ее сил, ее прав и обязанностей с целью достижения лучшего управленческого эффекта и возвышения личного авторитета самого самодержца».

Вся вторая часть монографии («На пути к великой России») полностью посвящена анализу реформаторской деятельности П.Столыпина. Суть этой деятельности автор выразил несколькими строками: «Отвергая парламентаризм и конституционализм как чуждые исторической традиции принципы государственного устроения, П.Столыпин фактически предложил новую, но глубоко национальную модель государственного устройства, которую сам называл представительной монархией».

Именно П.Столыпин, пишет автор, «стал первым премьером, открыто и последовательно проводившим линию на развитие и укрепление представительного строя».

Но основным итогом государственной деятельности П.Столыпина, пока ее, эту деятельность, не прервал выстрел эсера Багрова, была, конечно, Земельная реформа — главное столыпинское детище. Противников ее проведения было немало. Суть их возражений сводилась к тому, что Столыпин, как они говорили, разрушает основу основ русской национальной жизни — сельскую общину. Да и нынешние критики столыпинских начинаний ставят ему в вину разрушение крестьянского быта через разрушение общины. Автор достаточно убедительно оспаривает этот тезис.

«Сельская община в России в начале ХХ века, — пишет он, — играла уже деструктивную роль в развитии российской государственности. А те, кто сегодня идеализирует общину, не хотят видеть того, что они “апеллируют к общине феодального и полуфеодального времени — к общине XIX века, которая к началу ХХ столетия пусть не сразу и не повсеместно, но стала утрачивать привлекательные черты”. Психологические установки сельского мира: “не выделяйся”, “инициатива наказуема”, “живи как все” — все сильнее обезличивали его жителей. Во многих местностях община открыто встала на защиту человеческих пороков: лени, пьянства и грабежей».

Сам П.Столыпин обращал внимание на то, что «на рубеже XIX–XX веков эта безостановочная деструктуризация общины начинает угрожать всей русской государственности... В общине участились переделы земли, при этом наделы дробились, сильные хозяева подравнивались под общий уровень слабых». А так как «массу нельзя поднять до уровня самого способного, самого деятельного и умного, то лучшие элементы деревни, — писал Столыпин царю, — должны быть принижены к пониманию, к стремлениям худшего, инертного большинства».

Особенно раздражали П.Столыпина заседавшие в Государственной думе либералы, требовавшие всеобщего равенства. «Поймите, — убеждал он их, — нельзя ленивого равнять к трудолюбивому, нельзя человека тупоумного приравнять к трудоспособному. Вследствие этого культурный уровень страны понизится... А эта перекроенная и уравненная Россия что, стала ли бы она и более могущественной и богатой?»

«Поймите, — убеждал он депутатов, — когда мы пишем закон для всей страны, необходимо иметь в виду разумных и сильных, а не пьяных и слабых... таких сильных людей в России большинство».

Лейтмотивом всей книги выступает убеждение автора, что П.Столыпин не смог бы совершить и малой толики того, что он успел сделать, если бы не работал в самом тесном контакте с Николаем II. Все столыпинские реформы, пишет Д.Струков, «стали результатом совместного поиска и усилий царя и гениального Столыпина». Поэтому было бы неправильно абсолютизировать роль Столыпина в проводимых в те годы реформах, поскольку это была совместная деятельность царя и его первого министра.

В упрек автору монографии можно поставить, пожалуй, только то, что вся деятельность П.Столыпина выписана в монографии как бы одной краской. Формально автор вроде бы признает, что у премьер-министра были противники, но их аргументы он не анализирует.

Между тем оппонентом столыпинских реформ был сам Лев Толстой, который довольно резко возражал премьеру по поводу Земельной реформы, считая, что землю нельзя делать частной собственностью. Да, после указа от 9 ноября 1906 года о наделении крестьян правом выхода из сельской общины 2,8 млн крестьянских хозяйств подали заявления о своем выходе из общины (25% всех членов). Но ведь было немало и таких, кто не хотел этого делать, несмотря на очень энергичное подталкивание к этому со стороны самого П.Столыпина. Более того, в адрес Государственной думы шло немало наказов от крестьянских общин, в которых выражалось требование отменить указ от 9 ноября. Так, в 1907 году крестьяне Костромской губернии наказывали Госдуме «требовать отмены закона, разрешающего выход из общины и продажу надельной земли, так как... через 10–15 лет надельная земля очутится в руках купцов и кулаков-мироедов».

Ни слова не говорит автор и о том, что при всей сложности взаимоотношений между П.Столыпиным и его предшественником на посту премьера — С.Ю. Витте Столыпин в своей Земельной реформе практически шел по его следам, ведь именно С.Витте, критикуя реформу 1861 года об отмене крепостного права, справедливо указывал, что Александр II, дав независимость крестьянам от помещиков, фактически закабалил их снова, оставив над ними власть сельской общины, которая была сильнее помещичьей. Разрушая общину, П.Столыпин фактически шел вслед за идеями С.Витте.

Словом, Петр Аркадьевич Столыпин в своей реформаторской деятельности отнюдь не был безупречен. И прежде чем выбирать его деятельность в качестве примера для подражания, нам надо представлять всю сложность его натуры.

А натура была действительно богатая и сложная. Так, автор сравнительно много пишет о сугубо национальном характере столыпинской реформы (вся первая глава второй части книги так и называется — «Все это глубоко национально»), но при этом как-то очень уж изящно обходит тот факт, что современники Столыпина считали его «западником». А сам он и не скрывал, что примером для России всегда держал Германию, которую вообще считал «идеалом для многих культурных стран мира».

Но все это, разумеется, нисколько не умаляет для нас, сегодняшних, значимости этой личности. Просто нужно принимать его таким, каким он был на самом деле, во всем богатстве его натуры.

Нет сомнения, что на книге Дмитрия Струкова осмысление российской общественностью такой сложной исторической фигуры, как Петр Столыпин, не прекратится. Появятся новые книги и новые оценки. Монография тульского учителя о великом русском реформаторе служит хорошим стимулом для этого.

Владимир Кузнечевский


По окраинным землям московским

Илышева-Введенская Н.П. Летопись района Тропарево-Никулино. М.: Проспект, 2013.

Об историческом центре Москвы написаны горы книг и статей, ведь «начинается Земля, как известно, от Кремля». О бывших станах, волостях, уездах Подмосковья, которые век за веком «глотал» город-гигант, известно меньше. А ведь они его ровесники и хранят немало исторических и культурных памятников, без которых история столицы будет неполной. А она беднеет у нас на глазах.

И хорошо, что есть люди, не только сберегающие память об истории, но и стремящиеся донести ее до других людей.

Нина Павловна Илышева-Введенская известный историк-краевед, автор книг и статей о Москве и ее окрестностях. По специальности математик в 1984 году Илышева-Введенская была включена в общественную комиссию Общества по охране памятников, состояла в международном консорциуме «Шедевры искусства», участвовала в конференциях краеведов, проводившихся по линии Института истории РАН, и серьезно увлеклась историей столицы.

Новая ее книга написана со свойственной математику скрупулезностью. Привлечен огромный исторический материал, в том числе такие уникальные источники, как писцовые книги 1687 года с описанием земель — вотчин Новодевичьего монастыря в Сосенском стане Московского уезда; метрические книги 1785 и 1812 годов; акты феодального землевладения и хозяйствования, не говоря уже о трудах И.Забелина, Н.Карамзина, В.Ключевского. Все когда-то и кем-то написанное о Тропареве и Никулине заботливо собрано и скомпоновано в единое, удивительно познавательное повествование. Как интересно узнать, например, о происхождении самого названия местности Тропарево — от имени боярина Ивана Михайловича Тропаря, грека по происхождению, профессионального дипломата, доверенного лица серпуховского князя Владимира Андреевича, двоюродного брата Дмитрия Донского. Боярин сей участвовал в подписании мирного договора Дмитрия Донского с литовским князем Ольгердом; возможно, был составителем текста. В знак признания заслуг перед княжеством Ивану Михайловичу была дана в вотчину территория, которая и стала называться Тропаревом. А деревня, что поблизости, была подарена Дмитрием Донским боярину Микуле Вельяминову, упомянутому в «Задонщине», и стала Никулином.

Автор тщательно, со множеством малоизвестных подробностей прослеживает сквозь века судьбу крохотной подмосковной местности. Век ХVI, местность Тропарево становится вотчиной Новодевичьего монастыря. В 1693 году строится главная на века, вплоть до наших дней, достопримечательность местности: каменный храм Михаила Архангела.

А повествование течет дальше. Петровские времена, борьба за трон, посланец царевны Софьи Сильвестр Медведев с неразгаданной до сих пор миссией приезжает в Никулино, навстречу своей трагической судьбе. В ходе секуляризации церковных земель при Екатерине II села Тропарево и Никулино переданы в ведение Коллегии экономии. Села эти разрушены, включая храм, во время отступления наполеоновской армии в 1812 году. После революции, в 1918 году, здесь организованы колхозы. В грозном октябре 1941 года здесь проходит часть главного рубежа Московской зоны обороны, и, наконец, в 60–90-е годы оба села вошли в черту Москвы, а с 1963 года их названия исчезают с карт. Рождается идея нового, экспериментального жилого района. Строится станция метро «Юго-Западная». В начале 1980 года неподалеку от бывшего Никулина строятся корпуса Олимпийской деревни...

Сегодня о прошлом местности напоминает лишь храм Михаила Архангела. И эта книга.

Она богато иллюстрирована художником Павлом Илышевым, доцентом художественного факультета ВГИКа. Есть даже гипотетический портрет И.М. Тропаря, а также художественно-объемная карта района со всеми ее достопримечательностями.

Олег Торчинский



[1] А.Г. Рар — автор биографии М.Гор­ба­чева и четырех книг о В.Путине.

[2] Центр по России и Евразии при Германском совете по внешней политике в 2010 году был переименован в Центр им. Бертольда Бейца по сотрудничеству с Россией, Украиной, Белоруссией и Центральной Азией.

 





Сообщение (*):
Комментарии 1 - 0 из 0