Свободное плавание Бориса Хлебникова
Диляра Тасбулатова родилась в Алма-Ате. Кинокритик. Кинообозреватель журнала «Итоги». Сотрудничала со многими изданиями. Обозреватель крупных кинофестивалей — в Канне, Берлине, Венеции.
Лауреат премий «Критик года» и «Лучший киножурналист России».
Член Союза кинематографистов России.
Живет в Москве.
Борис Хлебников принадлежит к новейшему поколению молодой режиссуры России — а тон в этом поколении как раз задают сорокалетние.
Счастливый возраст: накоплен и профессиональный, и житейский, личностный опыт; многое пережито, прочитано, даже, скажем так — выстрадано (хотя они, эти сорокалетние, патетики не признают).
А силы, идеи, желание — жить, творить, осмыслять — еще есть. (Другой вопрос, что существовать в нашей системе кинопроизводства — отдельный подвиг, но речь сейчас не об этом.)
Итак, Хлебников. Мальчик из хорошей московской семьи, которому была уготована нормальная интеллигентская «карьера» (биофак МГУ, потом, видимо, работа в научной лаборатории), вдруг этот самый биофак бросает и поступает во ВГИК, на киноведение. Не знаю, как на этот его шаг отреагировали родители (Боря, хотя общается охотно, человек очень сдержанный) — ибо в начале девяностых, когда он так резко переменил свою участь, ВГИК вовсе не являлся пределом мечтаний молодого человека: некогда прославленный вуз начал резко снижать свой рейтинг.
Да и профессия киноведа не слишком «мужская», не слишком востребованная: область узкая — чтобы сделать карьеру, нужно обладать особой хваткой...
Кто ж знал, что киноведение, кинокритика — всего лишь первая ступень в его поступательном движении к режиссуре? А режиссерами, скажу вам по секрету, мечтают стать все, однако получается это у одного из миллиона...
Так вот, у Бориса — получилось.
Причем почти сразу: их совместный с Алексеем Попогребским дебют, фильм «Коктебель» — о странствованиях неприкаянной пары, отца и сына, «бомжей», путешествующих по Крымскому побережью, — что называется, «хватал за душу».
Фильм получил целую охапку призов, молодые критики буквально зашлись от восторга, даже скептики, которые вечно всем недовольны, признали за дебютантами не только несомненный талант, высокую кинематографическую культуру, но и определенную социальную хватку.
Но — не только.
В этой картине определенно был свой парадокс, что-то, что не укладывалось в привычные рамки кино «морального беспокойства».
На первый взгляд вроде бы ничего особенного: обычное роуд-муви, в меру лирическое, очень сдержанное, без пережимов, патетики, взвинченности и обличительного пафоса. Кто они, эти двое, мальчик и его отец? Почему стали неприкаянными, отверженными, почему потеряли дом? Об этом мы узнаём как-то вскользь, да это и неважно. Отец вроде попивает: мальчик из-за этого сильно расстраивается... Жена, видимо, ушла к другому, более благополучному, — вот они и отправились автостопом в Крым: вдогонку за своей мечтой, Коктебелем...
Эта негромкая драма «маленького человека», пусть безвольного, не умеющего устроиться, будто растворена в чуде самой жизни: несмотря ни на что, герои абсолютно свободны и могут передвигаться в пространстве в любом направлении, без руля и ветрил. В этом фильме само понятие времени приобретает иной характер: это время, пожалуй, даже и не «историческое» и время не «социальное», — это время физическое, время как таковое, время, которое может поглотить только пространство. Время, не имеющее границ и условностей «режима дня» и «рабочего распорядка» — то есть, по сути, мифологическое.
Молодые авторы почувствовали энергетику и романтику этой внутренней свободы, и на фоне остро социальных фильмов их молодых коллег это прозвучало свежо и неожиданно.
Вторая картина, «Свободное плавание», была сделана Хлебниковым уже без участия Попогребского, а в главной роли здесь снялся будущий «талисман» молодого режиссера — актер Саша Яценко, один из лучших, если не лучший в созвездии нового актерского поколения.
Сам же Хлебников, пустившись в одиночное, «свободное» плавание, оказался навигатором хоть куда: «доплыл» и до Венеции, и до Варшавы (где получил один из главных призов), и до нашего «Кинотавра», где был объявлен лучшим режиссером. Более того, суровые наши критики, народ все больше насмешливый да неподкупный, картину Хлебникова расхваливали на все лады, а один из них, человек уже в возрасте и весьма опытный, назвал «Свободное плавание» лучшим фильмом киносезона. Критическая же молодежь сравнивала манеру Хлебникова с поздним Джармушем и ранним Иоселиани, справедливо отдавая дань высокому мастерству молодого режиссера...
В чем же дело? О чем, собственно, эта картина, снискавшая целый шквал восторгов? Вы будете смеяться, но о... безработице. О русской провинции, о косноязычной нашей глубинке, где люди — как и в «Эйфории» Ивана Вырыпаева (снявшего ее в 2006-м, в один год с Хлебниковым) — никак не могут выразить себя. Ну разве что общими местами, самопародийными речевыми штампами, невнятным мычанием или, на худой конец, матом. Прорывающимся даже в минуты нежности: главный герой картины, паренек Леня, никак не может объясниться со своей возлюбленной без умильного, беззлобного матерка. Правда, в отличие от того же Кена Лоуча, певца рабочего класса, человека серьезного и социально озабоченного, Хлебников — на драматическом в общем-то материале — снимает комедию абсурда. И абсурд этот вырастает не из лабораторного, придуманного за письменным столом материала, но как бы из самой нашей жизни, непонятной любому иностранцу. Недаром на просмотре в Венеции западные критики хохотнули лишь однажды — когда один пьяный никак не мог прицелиться, чтобы прикурить у другого; иные же трагикомические ситуации им были явно недоступны, ибо художественная правда этой картины корнями прорастает в нашу грустную действительность, в родную почву берез и осин, которую никаким умом, тем более рациональным западным, не понять, не измерить. Тем более когда дело касается речевой оркестровки: скажем, безумного, чуть ли не гоголевского, монолога мошенника-бригадира.
Третья картина, «Сумасшедшая помощь», чьи герои — полоумный (но милый и интеллигентный) старик, его дочь и прибившийся к дому белорусский гастарбайтер — вновь «маленькие люди», беззащитные на сей раз перед ментовским беспределом и жестокостью нашей жизни. Этот фильм кому-то из критиков показался вторичным, кому-то, наоборот, стилистически новаторским (вашему покорному слуге в том числе).
Хлебников как раз и ценен тем, что все время пытается менять регистры, «углы атаки», манеру съемки и круг очерчиваемых проблем: как он это сделал в своей последней, честной, бескомпромиссной социально-криминальной драме «Долгая счастливая жизнь», повествующей о молодом фермере, который поначалу решает отдать скупщикам свои земли, взятые было под освоение, потом — под нажимом нанятых им рабочих — меняет свое решение и в конце концов, всеми преданный, остается в одиночестве...
Столкнувшись с бандитами (Хлебников прямо поименовывает их «происхождение» — из партии власти), герой идет ва-банк, защищая и земли, и — шире — чувство собственного достоинства, и — еще шире — изначальную идею русского крестьянства, связанного с землей настолько, что оно готово жизнь положить за свой надел. В прямом, а не переносном смысле: фильм кончается перестрелкой, в которой гибнут все до одного — и сам герой, и его противники.
Фильм до сих пор замалчивается: мало того, что у него был ограниченный прокат, его не поняли на Берлинском фестивале (ни одного приза), он не получил даже второстепенной награды и на «Нике»: что в общем-то весьма симптоматично, ибо это одно из самых сильных высказываний за последнее время. Если другие арт-режиссеры из новой поросли берут для рассмотрения более частную проблему экзистенциального ужаса перед жизнью, то Хлебников снял как раз такую социальную драму, где эта самая экзистенция — на самом острие нашей жизни.
Как ни странно, редкий жанр по нынешним временам: ну а то, что проходит под его грифом, не всегда, к сожалению, является таковым.
Боюсь, что деньги на новую картину этому талантливому режиссеру найти будет трудно: в соответствии с новыми пожеланиями властей предержащих «лакировать» действительность будут востребованы сценарии и проекты другого типа.
Ну а на компромисс он, думаю, не пойдет...