Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

Русские на Святой земле

Дмитрий Михайлович Володихин родился в 1969 году. Окончил МГУ имени М.В. Ломоносова. Профес­сор ис­торического факультета МГУ. Автор более 400 научных и на­учно-популярных работ, рецензий, в том числе 30 книг по истории России (монографии, справочники, сбор­ники статей, учебные пособия). Лауреат премии Президента РФ в области образования, Макарь­евской премии, премии имени А.С. Хомякова, кавалер Карамзинского крес­та.

С древности  до петровской эпохи

 

За несколько десятилетий до гибели Российской империи началась эпоха массового паломничества на Святую землю. На русские деньги там строились храмы и гостиницы. Императорская фамилия вкладывала в них огромные средства, а порой ее представители и сами совершали пилигримаж в Палестину. Родилось знаменитое Императорское православное палестинское общество. Эта блистательная эпоха достойна восхищения. Но странным образом для многих она застилает тот факт, что русские появились на Святой земле отнюдь не столетие и не полтора столетия, а почти тысячу лет назад. Задолго до Петра I они изучили здесь каждое святое место.

 

На Руси интерес к Святой земле появился в связи с крещением страны при великом князе Киевском Владимире, в конце X века. На протяжении нескольких десятилетий общество проходило христианизацию и освоение христианской культуры во всей ее сложности и многообразии. Только после того, как минимум необходимых знаний был усвоен, могло появиться стремление совершить паломничество на Святую землю.

Первое посещение Святой земли паломником из русских земель, о котором можно говорить как о твердо установленном факте, состоялось в 60-х годах XI века. Сын знаменитого полководца и государственного деятеля Яна Вышатича — Варлаам, глава киево-печерской иноческой общины, затем настоятель монастыря Св. Димитрия. Он два раза путешествовал на Восток — в Иерусалим и Константинополь, — как по личному влечению, так и для блага Церкви. Иначе говоря, его поездки носили не только паломнический характер, они имели также просветительское значение: по всей видимости, Варлаам изучал устои Церкви, монашеские уставы, правила, возможно, богослужебную практику. Около 1065 года Варлаам скончался, возвращаясь из второго путешествия.

На протяжении нескольких столетий посещение подданными русских князей Святой земли все же носили по преимуществу именно паломнический характер.

Они породили богатую литературу: паломники создавали описания своих путешествий, давая им характерные названия — «хожение» («хождение»), «путник» или «странник». Подобного рода памятники духовной литературы известны с начала XII столетия по XVIII век. Даже в Петровскую эпоху они продолжали создаваться, притом во многом по древнерусским образцам. Так, в первой четверти XVIII века возникли «Хождение в Святую землю» московского священника о. Иоанна Лукьянова, который в 1701–1703 годах совершил паломничество на христианский Восток (его путевые записки впоследствии были литературно обработаны ветковским старообрядцем Леонтием); «Пелгримация, или путешественник, честного иеромонаха Ипполита Вишенского во святый град Иерусалим» (1708), написанная насельником Борисоглебского монастыря Черниговской епархии; «Путешествие посадского человека Матвея Нечаева в Иерусалим» (конец 10-х — начало 20-х годов XVIII столетия).

Итак, паломничество на Святую землю сделалось частью культуры Древней Руси в XI–XII веках и тогда же стало восприниматься как форма выражения христианского благочестия, которая не вызывает удивления, как редкое и тяжелое, но все же ставшее частью общественной нормы дело. Практика паломнических поездок продержалась до времен Российской империи, несмотря на то что падение королевств, образованных на Святой земле крестоносцами, а затем и Византии до крайности усложнило подобного рода путешествия.

Самым древним и самым известным памятником русского пилигримажа стало «Житие и хождение игумена Даниила из Русской земли». Оно сыграло роль образца для более поздних «хожений» и «странников», хотя от норм, заданных этим образцом, отходили все дальше и дальше.

Паломничество Даниила не имеет четкой датировки. Мнения разных специалистов сводятся к датировке между 1104 и 1115 годами. Автор «Хождения» посетил Яффу, Вифлеем, Хеврон, Акру, был на Мертвом море и Тивериадском озере, совершил путешествие в Галилею, осмотрел Фавор, Назарет, Кану Галилейскую. В Иерусалиме, в лавре Св. Саввы, он прожил 16 месяцев, получив возможность досконально осмотреть все иерусалимские святыни.

«Хождение» Даниила четко показывает, что все мысли паломников из русских земель были устремлены именно к святыням. Даниил описывает их с необыкновенной подробностью, считая, что его труд может быть ценен только этим.

Так, например, описания Гроба Господня и всего храма Воскресения Господня в Иерусалиме даны с мельчайшими нюансами. Их можно привести здесь как пример того, чем в основном наполнен труд игумена Даниила: «Церковь Воскресения Господня такова: по форме она круглая; в ней двенадцать круглых цельных столпов, а шесть сложенных; она красиво вымощена мраморными плитами; дверей у нее шесть; а на хорах у нее шестнадцать столпов. А над хорами на потолке мозаичное изображение святых пророков — как живые стоят, над алтарем мозаикой изображен Христос. В алтаре же великом мозаика изображает воздвижение Адама, дальше кверху — мозаичное изображение вознесения Господня; на обоих столпах по сторонам алтаря изображено мозаикою Благовещение. Верх же церкви не до конца сведен камнем, но расперт каркасом из тесаного дерева, так что она без верха, ничем не покрыта. Под самым же тем непокрытым верхом — Гроб Господень. Гроб же Господень собою таков: это как бы маленькая пещерка, высеченная в камне, с небольшими дверцами, через которые может, став на колени, войти человек. В высоту она мала, а в длину и в ширину одинаково четыре локтя. И когда входишь в эту пещерку через маленькие дверцы, по правую руку — как бы скамья, высеченная в том же пещерном камне: на той скамье лежало тело Господа нашего Иисуса Христа. Сейчас та святая скамья покрыта мраморными плитами. Сбоку проделаны три круглых оконца, и через эти оконца виден этот святой камень, и туда целуют все христиане. Пять больших лампад с маслом висят в Гробе Господнем, и горят беспрестанно лампады святые день и ночь. Скамья ж та святая, где лежало тело Христово, в длину четыре локтя, в ширину два локтя, а по высоте пол-локтя. Перед дверьми пещеры лежит камень — на расстоянии трех стоп от тех пещерных дверец: на том камне, сидя, ангел явился женам и благовестовал им о воскресении Христовом. Пещерка же та святая отделана снаружи красным мрамором наподобие амвона, и столбики из красного мрамора стоят вокруг числом двенадцать. Сверху же над пещеркой построен как бы теремец красивый на столбах, сверху он круглый и окован позолоченными чешуями; а наверху того теремца стоит Христос, изваянный из серебра, выше человеческого роста; это фряги сделали; и ныне Он стоит под самым верхом тем непокрытым. Есть три двери у теремца того, устроенных хитро — как решетка из крестов; через те двери люди входят к Гробу Господню... Церковь же Воскресения по форме круглая, а в длину и в ширину равно имеет тридцать саженей. В ней устроены просторные помещения, и там наверху живет патриарх. Расстояние же от дверей Гроба до стены великого алтаря двенадцать саженей. Здесь же, за стеной, вне алтаря, находится Пуп земли; над ним сделан свод, и сверху мозаикой изображен Христос, и надпись гласит: “Вот пядью моей я измерил небо и землю”».

Даниила очень мало занимают государственное устройство, политические и военные условия жизни Святой земли, он совершенно не интересуется обычаями народов, ее населяющих. Он также почти не обращает внимания на произведения искусства, разве что иногда выражает восхищение их великолепием — но только в тех случаях, когда они прямо связаны с евангельскими сюжетами и жизнью древней Церкви.

Вот характерное в этом смысле описание: «Церковь Святая Святых чудесно и искусно построена, украшена изнутри мозаикой, и красота ее не передаваема словами. Построена она круглой по форме, снаружи расписана изображениями искусно и несказанно, стены ее облицованы мраморными плитами другого мрамора; и вымощена она красиво мраморными плитами».

Автор «Хождения» до крайности мало пишет о собственных словах и поступках, нарочито выводя собственную личность за скобки святоземельского контекста. Таким образом проявляется монашеское стремление к умалению собственной воли и избавлению от всяких проблесков гордыни.

Единственное, что его всерьез интересует, помимо святынь, — это мате­риальные условия пилигримажа, но безо всякого касательства к удобствам или тяготам его собственных передвижений. Даниил сознательно пишет своего рода «путеводитель» для паломников, которые придут сюда после него, а потому с большим старанием излагает, скажем, где в изобилии есть вода, а где она в недостатке и следует ею запасаться; где небезопасно; где путь затруднен по чисто географическим причинам; каково расстояние от одной святыни до другой, от одного города до другого. Более того, он стремится избавить паломников от лишних трудностей, сообщая, где уже нет важных и знаменитых святынь и, следовательно, нет смысла туда идти. В частности, он пишет о плачевном положении Вифлеема: указано местонахождение города, а также то, что в древности тут был монастырь Пречистой Богородицы, но после утраты контроля над Святой землей со стороны Византии обитель подверглась разорению.

В этом смысле Даниил чрезвычайно предупредителен. Вот его описание Яффы — морских ворот Святой земли: «Яффа... город на берегу, недалеко от Иерусалима, оттуда посуху надо идти к Иерусалиму. По полю десять верст ходу до Святого Георгия: тут была большая церковь, построенная во имя святого Георгия, там же и гроб его был в алтаре, тут ведь и замучен был святой Георгий. И воды там много; и там отдыхают странники, у той воды, но — с большим страхом, ибо место это пустое и близок город Аскалон, а оттуда выходят сарацины и избивают странников на тех путях, так что очень боязно от места того входить в горы. От Святого Георгия до Иерусалима двадцать больших верст, но все в горах каменных. Путь тут и тяжел, и очень страшен».

Для удобства пользования «Хождение» разбито на краткие главки, посвященные отдельным святыням и городам: «О церкви Святая Святых», «О доме Соломона», «О селе Вифания», «О селе Гефсимания», «О месте погребения святой Богородицы», «О горе Елеонской», «О пещере, где был предан Христос» и т.п.

«Хождение» Даниила получило широчайшую популярность на Руси, до наших дней дошло около 150 (!) списков.

 

На протяжении нескольких десятилетий после паломничества игумена Даниила Святая земля, по всей видимости, посещалась паломниками из русских земель с большой интенсивностью. Здесь даже возник «русский монастырь» или скорее несколько обителей, существование которых оплачивалось выходцами из Руси. Появились они, по всей видимости, не раньше середины XII века: Даниил их еще не знает, а вот знаменитая паломница святая Евфросиния из полоцкого княжеского рода, посетившая Святую землю то ли в конце 60-х, то ли в начале 70-х годов XII столетия и там упокоившаяся, уже имела возможность жить в одном из таких монастырей.

На склоне лет, чувствуя скорую кончину, святая Евфросиния решила исполнить мечту всей жизни — совершить паломничество на Святую землю. Там еще держалось Иерусалимское королевство крестоносцев, хотя Господь и отсчитывал ему последние годы существования. И полоцкая игуменья устремилась туда, щедро расходуя уходящие силы. Перед отъ­ездом она постригла во инокини двух дочерей своего брата, князя Вячеслава, и передала власть над обоими монастырями Евдокии. Вместе со святой Евфросинией в Иерусалим отправились ее брат Давыд[1] и Евпраксея. По дороге в Святую землю она встретила императора, идущего войной на венг­ров. Тот, оказав ей «великую честь», отправил в Константинополь. Ласковое отношение к Евфросинии объясняется тем, что она находилась с императором в близкой свойстве: ее тетка стала женой дяди Мануила I Комнина. Посетив столицу Византийской империи, Евфросиния обошла тамошние храмы, посетила Святую Софию и получила от патриарха благословение. Оттуда ей оставалось совсем уж недалеко до Святой земли. Подъезжая к Иерусалиму, она послала к здешнему владыке слугу с просьбой открыть ей ворота, через которые когда-то въехал сюда Христос. Слуга добился позволения.

Далее «Житие святой Евфросинии» сообщает: «Пришедших ко вратам, паде на земли, глаголющи: “Господи Иисусе Христе! Не вмени ми сего в грех, занеже изволих по стопам Твоим ходити и внидох во святый град сий!” И целовавши врата и сущии с нею, и вниде во град, и иде ко Гробу Господню. И пришедши, поклонися и целова Гроб Господень и сущии с нею. И покади Гроб Господень златою кадильницею и многоразличными фимияны, и изыде, и обита у Святое Богородици в Руском манастыри».

Где именно находился этот русский Богородичный монастырь, неизвестно, но есть версия, что это небольшая загородная обитель близ Иерусалима. В середине XIII века архиепископ Сербский жил в лавре Святого Саввы Освященного под Иерусалимом, «у святого Михаила в русском монастыре, вблизи великой церкви». Более ранний латинский источник (60-е годы XII столетия) сообщает, что Русь в ту пору содержала в Иерусалиме свои часовни и храмы. Свято-Михайловский русский монастырь был загородным, находясь на территории лавры Святого Саввы в Иудейской пустыне, между Иерусалимом и Мертвым морем. Возможно, русский Богородичный монастырь, где жила св. Евфросиния, также располагался неподалеку от Иерусалима, в сельской местности. Об этом косвенно свидетельствует тот факт, что, обитая в Богородичном монастыре, святая Евфросиния обошла все главные святыни Иерусалима и его окрестностей, но до реки Иордан добраться не смогла.

 

По всей видимости, XII столетие было «золотым веком» для русского паломничества на Святую землю. В 1204 году исчезла под ударами крестоносцев Византия, через полстолетия она возродилась, но под властью ее государей оставалась отнюдь не прежняя великая империя, а в лучшем случае крепкая региональная держава. К концу XIV века и от этого обломка прежней громадной державы осталось немногое. Восточная Римская империя почти век продержалась в шаге от военно-политической катастрофы, проявляя чудеса живучести, но все же пала под натиском турок-османов в 1453 году. Все это ухудшило ситуацию на паломнических маршрутах.

Интенсивность русских паломни­честв упала, тем не менее они не прекратились. От XIV–XV столетий до наших дней дошло несколько «хожений». В них строгая структура «путеводителя», заданная «Хождением» Даниила, постепенно «размякает»: появляются пересказ личных обстоятельств паломничества, разного рода благочестивые легенды, собранные на местах, а также публицистические отступления.

В 1348 или 1349 году некий благочестивый мирянин Стефан Новгородец посетил с паломническими целями Царьград, а оттуда отправился в Иерусалим. Во второй половине XIV века, скорее всего около 1370 года, Палестину посетил некий смоленский архимандрит Агрефений. В 1389 году диакон Игнатий вместе с епископом смоленским Михаилом и митрополитом Пименом выехал в Константинополь, где пробыл до 1393 года. Затем между 1393–1395 годами посетил Иерусалим, а с 1396 года поселился на Афоне, где, вероятно, и скончался в 1405 году. Ему принадлежит описание путешествия, которое дошло лишь в отрывках. В частности, его перу принадлежит «Хождение в Иерусалим». В 1456-м, а затем в 1461–1462 годах Иерусалим посетил киевский инок Варсонофий, составивший впоследст­вии «Хождение ко святому граду Иерусалиму».

С начала XV века русские паломники, как правило, совмещают дела благочестия с иного рода деятельностью.

Так, великий князь Московский Василий первый отдал дочь Анну за византийского царевича Иоанна Мануиловича. Брак замышлялся как крупная политическая комбинация. В свите княжны находился троице-сергиевский инок Зосима. Пользуясь официальным визитом в Константинополь, он получил опыт, который пригодился ему несколькими годами позднее. Зосима, уже иеродьякон или даже иеромонах, в 1419–1420 годах совершил паломничество по православному Востоку и оставил свое обширное «хождение», названное им «Ксенос». На Святой земле, и в частности, в Иерусалиме, он прожил около года. В отличие от Даниила, Зосима часто отвлекается на бытовые зарисовки и обстоятельства путешествия. Особенно жалуется на «злых арап»: они нападали на паломнические группы и самому Зосиме нанесли увечья.

Очень хорошо видно: по прежним «хожениям» русские книжники отлично представляют себе, как выглядят святыни Палестины и что ждет там паломника. Поэтому новые составители «хожений», желая рассказать читателям нечто новое, позволяют себе уходить от сухого реестра точек, где обязан побывать благочестивый путешественник. Их сочинения пестрее, ярче, богаче посторонними описаниями, эмоциями, даже когда принадлежат перу монашествующих.

 

В XVI–XVII веках посещение русскими Святой земли чаще всего связано с правительственными поручениями. Особенно высока активность пересылок между Москвой и Палестиной во второй половине XVI столетия.

В 1556 году к Ивану IV официально обратился за помощью патриарх Александрийский Иоаким. Он молил дать милостыню древнему синайскому монастырю Св. Екатерины, пострадавшему от турок. В 1558 году из Москвы в ответ на призыв Иоакима было отправлено маленькое посольство, посетившее среди прочих мест Иерусалим. После кончины старшего лица в группе, новгородского архидьякона Геннадия, миссию возглавил смоленский купец Василий Позняков. «Хожение», составленное по итогам сего путешествия, приписывают ему, хотя точных данных об авторстве нет.

«Хожение» Василия Познякова уже резко отличается от «Хождения» Даниила. Во-первых, тем, что сама тяжелая обстановка на Святой земле, оказавшейся под властью османов, заставляет автора жаловаться на разрушения, произошедшие от турок, а также неудобства для паломников и поборы, возложенные на них иноверными властями; во-вторых, автор с безрадостным вниманием регистрирует обильные следы присутствия инославных. В России XVI века их считали еретиками. Сам факт, что они имеют какие-то права на пребывание у величайших святынь христианства, вызывал возмущение.

Вот характерные выдержки из описания Гроба Господня и Воскресенского храма в Иерусалиме: «Стоит Гроб Господень посреди большой церкви, верх церкви не покрыт — разбит погаными турками... Перед малой церковью Гроба Господня стоит престол болгарский, и над ним лампада горит день и ночь. А за тем престолом стоит церковь греческая, покрытая, длина той церкви десять сажень, ширина — пять сажень, а посреди той церкви пуп всей земли, покрыт камнем... А позади греческой церкви выкопана в земле глубокая лестница, в тридцать ступеней. И там стоит церковь во имя царя Константина и матери его Елены, в ней горят три лампады. А позади той церкви еще одна лестница выкопана в земле, в семь ступеней. Там обрела царица Елена крест Христов. Над тем местом семь лампад христианских да одна лампада латинская...»

Еще один пример подобного ро­да — описание горы Голгофы и стоящего там храма: «А справа от греческой церкви гора святая Голгофа, где распяли беззаконнейшие иудеи Господа Бога нашего Иисуса Христа... На той святой горе стоит тридцать лампад, а горят день и ночь беспрестанно. И повелением благоверного и христолюбивого царя государя и великого князя всея Руси Ивана Васильевича мы поставили неугасимую лампаду и приказали игумену иверскому да казначею Галеилу ту лампаду беречь и наливать масло. А горой той святой, Голгофой, владеет Иверская земля, православные хрис­тиане, греческой веры, а язык у них свой... А церковь большая и престол греческий, основана царем Константином и матерью его Еленой, она огорожена четырьмя стенами; а столбов в ней триста, из мрамора, а владеет церковью великою патриарх Герман с христианами, и престол древний. И туда, где патриарх служит, еретики не входят. А по обе стороны великой церкви стоят престолы еретические, приделанные к стенам. А еретики, называющиеся христианами, суть латиняне, абиссинцы, копты, армяне, несториане, ариане, яковиты, тетродиты, марониты и прочие их проклятые ереси. А престолов еретических восемь. В великой церкви двое врат, одни замурованы погаными турками, а другие отворяются и стоят, запечатанные турками... В день Великой субботы поутру пришел патриарх и мы, грешные, с ним к вратам великой церкви... Патриарх же остановился перед церковью, тут же и мы, грешные, с мытниками и янычарами стояли. И пришли турки и распечатали церковные врата, и вошли патриарх с христианами в церковь. А христиане это: греки, сирийцы, сербы, иверы, русь, арнаниты, валахи. А взимают поганые турки со всякого христианина по четыре золотых угорских и тогда и в церковь впускают. И мы, грешные, дали по четыре золотых с человека. А которому дать нечего, того и в церковь не впустят. А с латинян, фрягов и с еретиков по десять золотых, а золотой по двадцати алтын; только с монахов податей не берут».

Другое путешествие московских правительственных агентов по Святой земле связано с семейными делами царя Федора Ивановича. У него очень долго не было детей, и вот наконец в 1592 году родилась дочь, царевна Фео­досия. Известия о прибавлении в семье русского государя были отправлены к иностранным дворам. Особое значение придавалось миссии Михаила Федоровича Огаркова, Трифона Коробейникова и Василия Сыдавного (январь 1593 года). Их, в полном соответствии с летописным сообщением, направили на Святую землю и к дру­гим святым местам православного Вос­тока. Представители московского государя посетили Царьград, Антиохию, Иерусалим, а также иноческие обители Египта и Синайского полуострова. Они везли для раздачи фантастически большую «заздравную милостыню» — более пяти с половиной тысяч «угорских» золотых, а также пушной товар. За такую сумму в конце XVI столетия можно было купить... город средних размеров. Или снарядить армию для дальнего похода. Или построить крепость от первого до последнего гвоздя. Размер милостыни заставляет предполагать, что царь Федор Иванович был уверен во вмешательстве Самого Бога, милосердие Которого только и позволило появиться на свет долгожданному ребенку. Сумасшедшая радость заставила его раздать столь великую «казну».

Особое «хожение», широко распространенное в древнерусской рукописной книжности XVII–XVIII веков, оставил участник миссии Трифон Коробейников (то ли купец, то ли подьячий). Он пользовался славой бывалого путешественника по землям православного Востока: Иван IV еще в 1582 году включил его в посольство купца И.М. Мишенина, отправленного в Царьград и на Афон с милостыней на помин души царевича Ивана Ивановича. Любопытно, что «хожение» Коробейникова в основе своей имеет текст «хожения» Василия Познякова и является, в сущности, его литературной обработкой.

В 30-х годах XVII столетия благочестивый купец из Казани Василий Яковлевич Гагара совершил длительное путешествие по Ближнему Востоку. В Иерусалиме он побывал дважды. Посещение святынь и древних православных обителей перемежалось у него с торговыми делами и, возможно, разведывательной деятельностью на территории недружественной для России державы — Турции. После возвращения домой обширные сведения по восточным делам доставили ему награду — перевод в почетную торговую корпорацию «гостей».

В конце 40-х — начале 50-х годов XVII столетия, при царе Алексее Михайловиче, начались споры: хорошо ли, что в богослужебном пении и совершении обрядов Русская Церковь сильно отличается от греческой? На православный Восток был отправлен старец Арсений Суханов, келарь Трои­це-Сергиева монастыря. Ему следова­ло обсудить спорные вопросы, относящиеся к богослужению и церковным устоям. Позднее ему велели приобрести множество книг и рукописей для патриаршего пользования, а более того — для «справы» изданий Московского печатного двора.

Арсений совершил несколько путешествий. В 1651 году он посетил Иерусалим. Свой представленный ца­рю и патриарху отчет Арсений поименовал «Проскинитарием» или «Поклонником». Последний состоит из трех частей: «статейного списка» (повествования о посольстве), статьи «О граде Иерусалиме» и пространного сочинения под названием «Како греки церковный чин и пение содержат».

Об Иерусалиме Арсений Суханов рассказывает дважды.

Во-первых, в повествовании о посольстве. Тут его в наибольшей степени занимает богослужебная практика иерусалимского греческого духовенства. Она описана в мелочах: кто где стоит в храме во время литургии, какие есть особенности церковного одеяния, что включается в богослужение и т.п.

Во-вторых, в особой статье «О граде Иерусалиме». Здесь Арсений Суханов создает совершенно необычное, нехарактерное для всей прежней традиции сочинение. Отличие от прежних «хожений» состоит в том, что к традиционному «реестру» святынь и кратким заметкам об их состоянии добавляются пространные указания на места в Евангелиях, которые связаны с той или иной святыней. Порой автор пересказывает соответствующий кусок из Евангелия, а порой еще и добавляет выдержки из исторических текстов и писаний святых отцов. Так, общему описанию Иерусалима предпослан большой исторический очерк, посвященный названию города и его судьбе. Подобным образом Арсений Суханов придает древнему жанру «хожения» интеллектуальную основательность, подводит под него бого­словский фундамент.

Одновременно со старцем Арсением, в 1651 году, Иерусалим посетил иеродьякон Троице-Сергиевой лавры Иона, по прозванию Маленький. Он также составил свое «хожение», более традиционное по форме, чем у Суханова и в какой-то степени более живое в описании приключений паломника, а также народов, встретившихся ему по пути.

В середине 60-х годов XVII столетия тот же Арсений Суханов опять ездил на Святую землю. Он доставил из Иерусалима заказанную по поручению патриарха Никона модель храма Гроба Господня. По образцу этой модели была построена церковь Воскресения Христова в Новоиерусалимском монастыре.

 

 

* * *

Итак, с XII века паломничество на Святую землю сделалось для древнерусского общества нормальным делом. Они совершались то более интенсивно, то менее — в зависимости от военно-политических обстоятельств на Руси, в Византии и на самой Святой земле. Однако в целом обычай совершать такие паломничества имел устойчивый характер и всегда восстанавливался — даже после больших перерывов.

Для русского книжника, или, как сказали бы в наши дни, начитанного человека, с XII века открылась возможность посетить Палестину... не выходя из дома. Возникла весьма обширная литература «хожений», отличающихся друг от друга по объему и форме изложения. Их всегда можно было найти — на любой вкус — и воспользоваться для знакомства со святынями Палестины.

С XV столетия поездки на Святую землю перестали быть чисто паломническими, отныне к ним примешивался государственный интерес. А после создания единого Московского государства общение со Святой землей становится одним из направлений российской внешней политики.

Русские люди допетровской эпохи, можно сказать, обжили Святую землю. А русские интеллектуалы хорошо знали ее по книгам, но всегда мечтали посетить ее святыни — потрогать руками древние гробницы, походить по земле, которой касались стопы Спасителя, поцеловать святые камни, история которых была ими досконально изучена.



[1] Житие не позволяет судить с точностью, но это мог быть не родной брат, а двоюродный.

 





Сообщение (*):
Комментарии 1 - 0 из 0