Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

Там, в небесах...

Юрий Иванович Воротнин родился в 1956 году в пос. Пирово Тульской области. Окончил строительный факультет Тульского политехнического института и был направлен на работу в Московскую область.
Заслуженный строитель России, президент футбольного клуба «Истра», генеральный директор ОАО «ПСО¬13».
Печатался в журналах «Поэзия», «Наш современник», «Молодая гвардия», «Сибирские огни», в альманахе «Поэзия», в «Литературной газете», в газете «Московия литературная».
Автор книг стихотворений «Стихотворения 1973–2005» (2006), «Осень в райских садах» (2006), «На вечной дороге» (2010), «Небесный щит» (2013).
Кавалер Золотой Есенинской медали, лауреат премий им. Роберта Рождественского, им. Ярослава Смелякова.
Член Союза писателей России.
Живет в Дедовске Московской области.

Скоморох

Мне родина рюмку нальет,
Я выпью и стыд потеряю,
Губною гармошкою рот
Расквашу от края до края.

На слово последнее скор,
Подхваченный резвым мотивом,
На всех заведу разговор
О нашем житье терпеливом.

Под горку покатится речь
И враз опрокинет границы.
Коль слово от слова зажечь,
Все дальше само разгорится.

И выгорит в памяти путь,
Родимый, былинный, заветный,
Он рядом — ладонь протянуть,
Но вдруг зашатаюсь под ветром.

Не стану раскачивать Русь,
Пожухну, как травы к Успенью,
И правду, которой боюсь,
Опять рассказать не сумею.

С размаху шагну в забытье
И стану в смятенье минутном
Смотреть, как дыханье мое
Густеет во времени смутном.


* * *
Живу, умру, воскресну —
Как соблюду обряд,
У заглянувших в бездну
Навек тяжелый взгляд,

Проверенный ожогом,
Проникший под ледник.
Всю жизнь живем под Богом,
А рядом только миг,

Когда встают отвесно
На землю небеса,
Когда выходит бездна
Смотреть глаза в глаза.


* * *
Закрыть бы свинцовые веки
И слушать всю жизнь напролет,
Как бьются подземные реки
В корнями затянутый свод.

Не ведать бы вечной мороки,
Концы расплетая в узлах,
А зреть, как древесные соки
Восходят в отвесных стволах.

Лицо не кривить в укоризне
На злое житье и бытье,
А плыть по течению жизни,
Сливаясь с теченьем ее.

И знать, что во странствиях долгих
Хоть раз, хоть бы взглядом одним
Бог встретит тебя среди многих
И вздохом проводит своим.


Вера и Правда

Кровь перегружена ртутью,
Ходики вязнут в борьбе,
Каждый из нас в перепутье
Правду нашел по себе.

Каждый в просторах небесных,
В богоявленном краю,
Стоя в шеренгах железных,
Выстоял правду свою.

Как же нам тягло земное
Вытянуть тягой одной,
Чтобы ты рядом со мною,
Чтобы я рядом с тобой?

Крутится жизнь жерновами,
Жертву низводит обряд,
Вечной стеной между нами
Вера и правда стоят.


* * *
Кричу, когда огонь прожжет
Меня дыханием луженым:
Бог береженых бережет,
А каково небереженым?

Мне эхо катится в ответ,
Ожоги сушит и нарывы:
Не береженных Богом нет,
Одни — мертвы, другие — живы.

Смиряюсь, верю и огня
Я не страшусь проникновенья,
И Бога, спасшего меня,
Оберегаю от забвенья.


* * *
Сколько духа хватает — мороз и мороз,
Сколько зренья — снега и снега.
Я сквозь мерзлую землю корягой пророс
И у черта зажил на рогах.

Я бы сгинул во тьме и исчез без следа,
Кровь моя захрустела б стеклом,
Но вцепилась в меня, как в живого, звезда
И вскормила небесным теплом.

Я рожденьем своим был уже виноват,
Но на то был взыскующий перст,
И струился огонь от макушки до пят,
И земля расцветала окрест.

Знаю, пламя меня изведет изнутри,
Надломлюсь на прожогах в коре,
Но успею увидеть, идут косари
Звездопад собирать на заре.


Видение

И дрожала земля, как тесовый настил,
И кричал он в простор необъятный:
«Если был бы живой, всех на свете б простил,
И остался б один виноватый».

Колыхнулась толпа: «Выше меры хватил!
Так и мир может быть опрокинут!»
Забросали камнями, никто не простил.
Знали, мертвые сраму не имут.


* * *
Вдруг через горы и долины
Рвануться в доблестном броске,
Чуть ноги вытянув из глины,
Увязнуть в илистом песке,

Дойти до моря, путь верстая,
Простор размашисто обнять,
Но, муть соленую глотая,
Тяжелой жажды не унять.

Припомнить чай в саду, из блюдца,
Как не доел и не допил
И испугаться, что вернуться
Не хватит времени и сил.


* * *
Спотыкаюсь, стреножусь на каждой версте,
Вбита в землю по горло верста,
А тому, кто хоть раз повисел на кресте,
Даже дня не прожить без креста.

Не жалею себя, и к другим без щедрот,
И смотрю до окалин в глазах,
Как качается гать от совиных болот
До совиной звезды в небесах.

Ни прощеньем твоим, ни слезой на ветру
Не унять мне тоски ломовой,
И с размаху вбиваю в пространство версту,
Чтоб не кончился путь столбовой.


* * *
Вечный дождь, беспросветная слякоть,
Приболела земля от воды,
Так и хочется жизнь перепрятать,
Залатать за собою следы.

Но куда бы ни шел я вовеки
По следам из родных бочагов,
Все текли полноводные реки
И не знали своих берегов.


* * *
Даже если уже не проснуться без болей в суставах,
Даже если без болей в суставах уже не уснуть,
Погуляю во сне на проросших подшерстком отавах,
Помытарю глазами росы зазеркальную ртуть.

Костяная нога достучит до полян костяники,
Но едва приголублю мерцающих ягод живьё,
Раскромсают мой сон петушиные красные крики
И закатится явь леденцами под сердце мое.

Из угодий ночных, из оконца дворца лубяного,
Из­за веток стальных, из забытого всеми угла
Посмотрю на себя, и не мертвого, и не живого,
Пожалею тебя, что меня до сих пор сберегла.


* * *
Ласточки ниже и ниже,
Крыльями режут траву,
Я никого не обижу,
Если свой век доживу.

Солнце уже не согреет,
Холод уже не возьмет,
Что же все ласточки реют,
Что же все дождь не идет?

Или небесная сила
Выдала нам оберег,
Или мгновенье застыло,
Остановилось навек,

Чтобы все вместе присели
Мы на дорожку рядком
Вспомнить, что было доселе,
Думать, что будет потом.


* * *
Не то чтоб сеял зло,
В необъяснимой страсти
Звериное число
Раскладывал на части.

Мне ночью не спалось,
Мне днем не просыпалось,
Я чувствовал, как ось
Земная напрягалась,

Как шли материки
Открыто друг на друга,
Как солнце вопреки
Сойти пыталось с круга.

Я понимал, игра
Моя давно за краем,
И знал, земля сыра,
А рай необитаем.


* * *
Вот и кончилось время прощаний,
Обустроен последний приют,
Мы уходим туда не с вещами,
Вещи дольше обычно живут.

Их удел средь завалов подённых
Больше века из рук не сходить,
Чтоб еще на земле не рожденных
И уже неживых породнить.

Чтобы утром в тягучем тумане
Слышал я сквозь столетний гранит,
Как у прадеда в чайном стакане
Колокольчиком ложка звенит.


* * *
Небеса надо мной то белы, то свинцовы, то сини,
А земля подо мной то прозрачна, то яро черна,
И дрожит моя жизнь между ними, как тощий осинник,
И плывет моя жизнь между ними на легких челнах.

Загляжусь в облака, раскачает мне голову ветер,
Загулял бы, запел бы, но корни сцепились с травой.
Кто за царство земное моею судьбою ответил,
Как за Царство Небесное сам я ответил судьбой.

Как зависимо все, как загадано, спаяно прочно!
Жизнь из праха встает и опять обращается в прах!
И трепещет осинник от света звезды полуночной,
И подземные воды качают звезду на весах.


* * *
Убежали из Рязани,
Укатили из Твери,
Вслед за нами, как цыгане,
Потянулись пустыри.

Мы бежали из Смоленска,
Из Калуги и Орла,
Нас в чужое тягло с треском
Смута горькая впрягла.

Вольность темного разгула,
Обращая нас в рабов,
Своротила Туле дуло,
Загнала в леса Тамбов.

А увенчанный расстрига
С беглым чертом за плечом
Откровенья в Божьих книгах
Правил масляным квачом.

В эти дни я жил и не жил,
Небо попусту коптил,
И слезился глаз медвежий
И за мной из тьмы следил.

И одно меня держало,
Всем законам вопреки:
Знал я, Минин на державу
Собирает медяки.


* * *
Тяжелый дождь над нашей стороною
Идет, бредет, качается, ползет,
То вдруг застынет каменной стеною,
Да так, что птицы тянутся в облет.

И не утихнет этот дождь до снега,
Расквасит землю, небо раздерет,
Зато какое время для побега,
Размокший след собака не берет.


* * *
Жизнь свою сомненьем отягчаю,
Колочусь в закрытые врата
И обряд от веры отличаю,
Как нательный крестик от креста.

За своих чужих не принимаю,
Душу синим пламенем палю,
Так смотрю, что все запоминаю,
И боюсь, что вдруг заговорю.


Угра

Мы проданы в зимнее иго,
Глаза открываем с трудом,
И наша Велесова книга
Железным запаяна льдом.

Хватило бы силы небесной,
Хватило бы веры земной,
Чтоб выдержать холод отвесный,
Чтоб наст продышать крепостной.

И, путь начиная от печки,
Увидеть сквозь снег и пургу:
Войска наши встали у речки,
А враг на другом берегу.


Отцу

Вот она, последняя дорога,
По листве опавшей, в благодать,
И рукой уже подать до Бога,
До небес уже рукой подать.

Я тебя жалею с опозданьем,
Мне немного выпало успеть:
Целовать последним целованьем
И последней жалостью жалеть.


* * *
Нет, не всегда, лишь от случая к случаю,
Вижу, сжимая виски,
В Царстве Небесном, за тучей тягучею,
Бабушка вяжет носки.

Нет, не всегда, только изредка­изредка
Вижу, со звездных крылец
Смотрит в печали, как будто сквозь изгородь,
Как виноватый, отец.

Там, в небесах, перед взорами Божьими,
В вечной тоске по своим,
Молят они, чтоб родные, пригожие
Не поспешали бы к ним.


* * *
Спасенный небесною твердью,
Земною затянутый в жгут,
Живу между жизнью и смертью —
Так многие нынче живут.

И в храмах по дням поминальным
Ловлю себя на ворожбе,
В старанье движеньем случайным
Поставить свечу по себе.





Сообщение (*):
Комментарии 1 - 0 из 0