Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

О московских католиках и не только...

Алексей Александрович Минкин — сотрудник газеты «Московская правда» — родился в 1968 году. Публиковался в газетах «Православная Москва», «Православный Санкт-Петербург», в «Московском журнале», журнале «Божий мир».Лауреат Международной премии «Филантроп». Живет в Москве.

Малая Грузинская, д. 27 — этот адрес хорошо знаком испанской, армянской, корейской, африканской, русской и, конечно, польской московским общинам. Когда к концу XIX века численность московских католиков, в первую очередь поляков, увеличилась настолько, что церковь Петра и Павла в Милютинском в праздничные дни не вмещала всех желающих, решено было обратиться к властям и возвести вторую церковь для польской диаспоры. Намерение в 1894 году одобрил и прихожанин Петропавловского храма педагог Московского училища живописи, ваяния и зодчества Фома Иосифович Богданович­Дворжецкий, который разработал оригинальный проект в псевдоготическом вкусе, прообразом чего послужил облик Вестминстерского собора. Созидательные работы велись достаточно долго — с 1901 по 1911 год — и обошлись собиравшим средства католикам различных национальностей в 300 тысяч рублей золотом.

В день празднования Непорочного Зачатия Приснодевы, 8 декабря 1911 года, новую римскокатолическую церковь Москвы освятили. В 10х годах ХХ столетия в храме на Пресне, в Грузинах, звавшемся иногда РождествоБогородицким, священствовал поэт и публицист С.Соловьев, племянник мыслителя В.Соловьева. А что же за праздник установлен 8 декабря? Он воспевает само событие — Зачатие Девы Марии, при котором зачавшейся, как утверждает римская догматика и с чем не соглашается православная догматическая школа, уже искупился первородный грех, с бременем какового выходит на свет все человечество. Так или иначе, храм, освященный в честь знаменательного явления, действовал до 1931 года. Потом его, как велось, затворили. Алтарь, ориентированный на запад, разграбили, похитили орган, изящную чугунную ограду работы Л.Ф. Даукши частично выломали, а внутренний церковный объем разгородили тремя этажами. Еще выломали витражи, обезобразили фасад, продырявили под вентиляцию стены и уничтожили шпиль. 15 лет внутри уникального московского сооружения ютилось строительное общежитие, позже — склады овощебазы и ремонтностроительное управление. В 80х годах витала неплохая по своему времени задумка приспособления обездоленного храма под зал органной музыки, но и она захлебнулась. В 1990м, когда численность только московских поляков превышала 20 тысяч, при закрытом костеле была зарегистрирована католическая община, и 8 декабря того года священник Тадеуш (Пикус) провел на ступенях храма первую мессу. С июня 1991 года воскресные мессы превратились в еженедельные. Правда, шли они во дворе церкви: слишком уж упирался последний из храмовых временщиков с громоздким и труднопроизносимым именем «Мосспецпроект». Невзирая на строгие предписания градоначальства, лишь в январе 1996 года после нешуточной борьбы с потасовками и ОМОНом временщики покинули изуродованные стены. В декабре 1999 года вслед за серьезной реставрацией прошло очередное освящение «Непорочного Зачатия», ставшего кафедральным храмом московских католиков, как и у православных, здесь с куполом собора Петра в Риме, который, «устремляясь к небу, никогда не отрывается от земли».

Действительно, благодаря католическим умам и душам мы имеем труды Фомы Аквинского и Блаженного Августина, духовную музыку Моцарта и Вагнера, первостатейные произведения классической литературы, знакомую всем часть верхней одежды (капюшон) и даже знаменитые породы собак (сенбернар) и коров (сенгертруда). Католическим священником являлся Вивальди, а из питомцев иезуитских школ вышли Мольер, Монтескье, Декарт, Руссо, Бальзак. К «меньшим братьям», то есть влиятельнейшему католическому ордену францисканцев, причисляли себя Рафаэль и Микеланджело, Колумб и Гальвани, а разъезжавшие по всему свету монахииезуиты первыми ознакомили Европу с умением в качестве специи применять ваниль, пользоваться фарфоровой посудой и зонтиками. Представители иезуитских, францисканских, доминиканских и иных монашеских католических орденов, отправляясь по свету с миссией проповеди Евангелия, становились пионерами­землепроходцами, отменными географами и первооткрывателями — католики изрядно «наследили» на географической карте: топонимы«католицизмы» всюду лежат на ее поверхности. Особенно изобилуют ими районы Латинской и Северной Америки. Да что районы — целые страны именуются в честь святых католической Церкви: Доминиканская Республика, Сальвадор, СенПьер и Мейкелон, Сент­Люсия. А уж сколько городов в испанских, португальских, французских транскрипциях носят здесь католические начала: ЛосАнджелес, СанФранциско, Сент­Луис, СанДиего, СантаБарбара (в США), Су­СенМари (в Канаде), СанЛуис­Потоси, СантаРосалия (в Мексике), СанХуан, СантаФе, СанРафаэль, СанНиколос (в Аргентине), СанСальвадор и СантаАна (в Сальвадоре), СанХосе (в КостаРике), Сантьяго (в Чили), СанХуан (в Пуэрто­Рико), СантаКлара и СантьягодеКуба (на Кубе), СантаКрус (в Боливии), СантаМарта (в Колумбии), СанПаулу (в Бразилии). Кроме того, существуют бразильская река СанФрансиску и штат СантаКатарина, города СанФернандо, СанПабло, СанКарлос и СанХосе на Филиппинах, СантаИсабель, где празднуют Пасху и Рождество, Троицу и Благовещение, но всюду своя специфика: к примеру, «пепельная среда» накануне Великого поста, с посыпанием голов пеплом, радостновосторженные прихожане и вообще более повышенный, нежели в православных храмах, общий эмоциональный фон. Окрас тому придает и использование музыки — прежде всего органа: как известно, музыкальное сопровождение богослужений в католических храмах ввел еще папа Григорий I, называемый Великим.

Велико нынче и количество притекающих на Малую Грузинскую, д. 27. Среди прочих приходят сюда и московские францисканцы — благо их община с издательством и магазином базируется рядом, в Пресненском же районе, в Шмидтовском проезде, д. 2а. О францисканцах, виднейшем и многолюднейшем католическом ордене, и их необычайном родоначальнике речь особая...

Подражая «Христу распятому, униженному и смиренному», францисканцы, или орден «меньших братьев», и ныне являют собой значительнейшее по численности и влиянию монашеское католическое сообщество. Основанное в Италии в 1207–1209 годах святым Франциском Ассизским как альтернатива официальной церкви с ее лицемерием, алчностью, равнодушием, оно спустя десятилетие уже исчислялось десятком тысяч вступивших. Около 45 тысяч францисканцев насчитывается в мире и сегодня — кроме мужского ордена «меньших братьев», существуют женские ордена францисканоккларисок и францисканок Девы Марии. А «меньшими братьями», уставные правила коих и поныне требуют жизни в нестяжательстве, бедности и в то же время радости в Господе, своих единомышленников нарек сам Франциск — он желал видеть в них «самых маленьких, смиренных и кротких». Давая монашеский обет, францисканские братья во Христе распродавали имущество и все раздавали нуждавшимся. Сами же — что стало новинкой — уходили из монастырей в мир, благодетельствовали и языком простолюдинок с радостными лицами несли Слово Божие. Бывшие до того хмурые лица монахов сменились на иные — францисканские. «Радость моя, Христос Воскресе» — так, судя по житийной литературе, встречал каждого приходящего великий подвижник Русской Церкви Серафим Саровский. Их — преподобного Серафима и святого Франциска — вообще нередко соотносят и сравнивают — в частности, русский богослов о. Василий (Зеньковский). Что же, искренне позитивный настрой францисканских братьев к людям и окружающему миру, естественно, подкупал: орден разрастался, пожертвования в него — за счет коих и жила братия — текли рекой.

Популярность «меньших братьев» не умаляется и в наши дни — прежде всего благодаря личности основателя, Франциска Ассизского. Примечательно, что сам Франциск, поначалу нареченный Иоанном и переименованный отцом в честь обожаемой им Франции, родился в зажиточной торговой семье и некоторое время помогал в лавке главе семейства. Однако мировоззрение юного Франциска резко изменилось после того, как он, воспитываемый матерью еще и в духе рыцарской романтики, неудачно участвовал в междоусобных боях, был пленен и год провел вне дома и воли. Раздумывая о судьбе, он в конце концов решил посвятить себя служению Богу. Вернувшись в Ассизи, Франциск сошелся с бедняками на папертях, ходил в лохмотьях, и отец, дабы остепенить наследника, под предлогом кражи учинил над «непутевым» отпрыском суд. Собрав все остававшиеся наличные и передав их отцу, Франциск поселился в шалаше близ города, ухаживал за прокаженными и, проповедуя, странствовал. Совмещение активного и созерцательного монашеского начала было в диковинку для западной церкви. А босоногий, обернутый в мешковину Франциск собирал подле себя переросшую в орден общину и учил всех радоваться каждому мигу жизни. Строгий постник, он кормил лучшим заведшихся неподалеку разбойников и, никогда никого не осуждая, целовал землю, куда ступала нога любого священника. Со словами: «Возьми и продай — Господу будет угоднее, чем наше чтение», — он мог отдать подошедшей нищей последнее, что оставалось в общине, — книгу Новый Завет. Умилительнотрогательно святой относился к живой природе: называл горлиц «сестрицами» и собственноручно устраивал им гнезда, «братьям­голубям» и «сестрам­воронам» читал проповеди, приручил волка, убирал изпод ног дорожных червей и верил, что не напрасно прожил день, если спас хотя бы одно насекомое. Спасая, Франциск полагал, будто отнимает природу у дьявола и возвращает ее Богу, несмотря на мучительный недуг глаз, по ходу которого ему прижигали роговицу раскаленным железом и это не давало возможности безболезненно взирать на свет. Франциск сочинил удивительный гимн «брату Солнцу». Взыскуя крестного подвига, святой отправлялся к египетским мусульманам и 40 дней не вкушал пищи на горе Оливерна. За два года до смерти, в день Воздвижения Креста Господня, в образе шестикрылого Серафима ему явился распятый Христос, и изнуренное тело подвижника покрылось стигматами. А еще через 4 года, в 1228 году, Франциска Ассизского канонизировали.

Прославление монашествующих преподобных более чем типично и для православной Церкви. Нередки случаи причисления ею к лику святых государственных деятелей — князей и княгинь, монархов. Подобное встречается и в католичестве: яркий пример тому — канонизация короля Франции Людовика IX, бывшего едва ли не современником святого Франциска и входившего в сонм «меньших братьев». Рано лишившись отца, Людовик воспитывался под влиянием набожной регентши. Изучение богословских трудов, чтение служебных книг, посещение месс становились, несмотря на насмешки и презрение окружающих, любимыми занятиями престолонаследника.

Вступив в полные права монарха, Людовик IX преобразил вверенную ему Францию. Королевство при нем стало первой державой Европы. Король реформировал в нем административную и судебную системы, реорганизовал армию, запретил дуэли, учредил парламент, активно боролся с ростовщичеством и проституцией, покровительствовал искусствам и науке. Как францисканский брат, жил он, на удивление двора, чрезвычайно скромно, собственноручно ухаживал за нуждавшимися в заботе и помощи. Как истинный рыцарь своего времени, дважды отправлялся в Крестовые походы, но неудачно: в первом, египетском, был пленен, но выкуплен, во втором, тунисском, заболел чумой и в 1270 году скончался. К лику святых его причислили в 1297м.

А полвека спустя в неведомой ему «отпавшей» Москве обустроили первую французскую церковь во имя святого короля Людовика...

Событию предшествовали обращения представителей московской французской колонии к Екатерине II, но императрица рассудила латинский храм строить в Немецкой слободе, а не в центре первопрестольной. И все­таки французы, большинство из которых держали модные магазины у Кузнецкого моста и проживали там же, тронули высочайшее дамское сердце. Застолбив желанный участок меж современными Милютинским переулком, д. 7–9, и Малой Лубянкой, д. 12, они к марту 1791 года сладили скромную деревянную церковь, а подкопив средства, заказали проект каменного храма. Дата его постройки и имена зодчих разнятся: здание в виде базилики с тосканским портиком и двумя колокольнями в стиле позднего ампира относят и к 1823му, и к 1820му, и к 1836 году. Что до его авторов, то называют имена двух Жилярди: или великого Доминика, или его талантливого родственника Александра. Так или иначе, к концу XIX столетия близ церкви Людовика вновь развернулось строительство: зодчий О.Дидио возвел рядом женскую католическую гимназию во имя святой Екатерины и мужскую — святого Филиппа, нынче используемую под французский лицей. К 1885–1886 годам поднялась и богадельня святой Дарьи. А еще перед Первой мировой войной был разработан проект знаменитого архитектора Р.Клейна по возведению на месте старого строения в Милютинском, д. 9, принадлежавшего церкви многоэтажного дома с библиотекой, театром и генеральным консульством Франции. Впоследствии работы предполагалось вести московскому зодчему А.Зеленко, но разыгравшаяся война перепутала все планы. И только после революции и Гражданской войны по Милютинскому, д. 9, встало уже советское здание — образец зодческого творчества А.Лангмана.

Кстати, в советские годы храм Людовика оставался единственным действовавшим московским католическим приходом: посещали его в основном московские поляки и литовцы да сотрудники иностранных посольств. Последний факт и наличие здесь, в центре города, очага «несоветской» культуры сподвигли соответствующие органы установить во дворе церкви камеры слежения и расставить своих соглядатаев. Вообще, в те годы — я говорю о периоде так называемого «застоя» — тенденция к закрытию как православных, так и католических приходов пусть и медленно, но неуклонно ползла вверх: в 60х годах по всему СССР действовало 1097 церквей, в 1978м — 1086, а к 1986му количество их сократилось до 1068. Но уже в 1991 году число храмов достигло 1465. Храм Людовика же все эти годы оставался еще и центром примирения двух мировых политических систем, а также средоточием межнационального общения. Сюда приходил и даже вносил щедрые пожертвования будущий президент МОК, а тогда посол Испании Хуан Антонио Самаранч. Во время визитов в нашу страну церковь посещал и президент Франции Жак Ширак. Здесь можно было услышать испанскую, польскую, литовскую, итальянскую, французскую, русскую речь и молитвы на латыни. Сегодня при церкви Людовика активно действуют и развиваются русская, вьетнамская и, конечно, французская общины: католичество многообразно и многолико.

Как тут не вспомнить, наконец, и о появившемся на территории Франции, близ Шартреза (полатыни «Картрез» — отсюда и наименование), монастыре еще одного католического ордена, основанного в 1176 году и также ставшего наглядным примером многосложности католицизма: упоминаемое не раз в художественной литературе картезианское монашество. Картезианцы, принявшие обет отречения от мира, были крупнейшими феодалами средневековья, а основной их доход складывался за счет производства и продажи знаменитого ликера «Шартрез».

Повторюсь: католичество, как и любое охватывающее миллионы людей явление, неоднозначно, полифонично, многосложно. В свое время видный богослов отец Георгий (Флоровский) советовал не пренебрегать, а использовать исчисляемый сотнями лет опыт католического Запада. А отец Петр (Шипков), после Великой Отечественной войны являвшийся настоятелем соборной церкви калужского Боровска, отмечал, что на каждой литургии мы возносим молитвы и о единении церквей — значит, не правы те, кто отвергает Западную Церковь. «У них, — полагал отец Петр, — много тяжелых ошибок, но и у нас их достаточно...»

И впрямь отвергать саму мысль о диалоге друг с другом было бы попросту глупо. Соборы Московского Кремля воздвигали итальянские зодчие. Русское Православие перенимало из Западной Церкви традиции колокольного звона и многоголосное пение. Отечественная иконопись одно время пребывала под мощным воздействием итальянской живописной школы, а наши приходские храмы сооружались в пришедших с Запада архитектурных стилях. Стало быть, диалог существовал, и не скажу я ничего нового, утверждая, что у нас много общего: догматы, праздники, почитание святых древней Церкви и, естественно, вера в общего Спасителя. Может быть, эта вера оставляет надежду на то, что когда­нибудь мы научимся, уважая общие ценности, с чуть большим пониманием относиться друг к другу.





Сообщение (*):
Комментарии 1 - 0 из 0