Доктор В.Н. Деревенко
Михаил Иванович Давидов родился в 1954 году в Пермском крае. Окончил Пермский медицинский университет. Служил в армии на Байконуре, работал врачом. Сейчас доцент ПГМУ им. Е.А. Вагнера, кандидат наук.
Автор 460 научных работ. Более 40 лет в свободное время занимается историей медицины и литературы. Автор восьми книг, документальных повестей и статей о жизни и смерти Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Льва Толстого, Маяковского, опубликованных в журналах «Москва», «Наука и жизнь», «Урал» и других изданиях.
Включен в Энциклопедию успешных людей России за 2010 год (Who is who в России).
Доктора звали Владимир Николаевич Деревенко. Дворянин, доктор медицины, талантливый врач и прекрасный хирург, истинно верующий в Бога человек, регулярно посещающий храм и соблюдающий все церковные обряды, он шесть лет верой и правдой служил императорской семье Романовых, исполняя нелегкие обязанности лейб-хирурга.
Деревенко родился 29 июня 1879 года в Бессарабской губернии. Окончив 1-ю классическую гимназию в Кишиневе, Володя приехал в Санкт-Петербург, чтобы исполнить свою мечту — стать врачом. Поступил в Военно-медицинскую академию (ВМА), которую окончил в 1904 году с отличием. Имя В.Н. Деревенко занесено на мраморную доску конференц-зала ВМА. Как лучший выпускник на курсе, Владимир Николаевич был удостоен премии имени выдающегося хирурга И.Ф. Буша и оставлен для совершенствования хирургической и научной деятельности в ВМА.
Однако разразилась Русско-японская война, и в мае 1904 года Деревенко добровольцем уезжает в действующую армию на Дальний Восток, принимает воинскую присягу и служит младшим полевым врачом на передовой линии. Молодой военный врач нередко, проявляя героизм, выполнял перевязки и остановку кровотечения под убийственным огнем неприятеля. Деревенко находился на фронте до конца войны, только чудом избежав ранения.
После окончания Русско-японской войны В.Н. Деревенко вернулся в ВМА и продолжил работать ординатором в госпитальной хирургической клинике, которой заведовал С.П. Федоров — ученый с мировым именем. Профессор Федоров вскоре оценил талант и трудолюбие молодого врача и взял его в свои ассистенты. Владимир Николаевич быстро научился выполнять сложные хирургические вмешательства и освоил все операции, внедренные в клинике, превратившись, по отзыву профессора, в самого способного его ученика.
В 1908 году Деревенко защитил диссертацию на тему «К вопросу об оперативном лечении невралгий тройничного нерва» и стал в 29 лет доктором медицины. Его солидная диссертация имела большое значение, а разработанная операция на Гассеровом узле вошла в учебники и получила распространение во всех странах мира.
После защиты диссертации он, как молодой талантливый ученый с большим будущим, по существовавшей тогда практике, был на два года на государственные средства отправлен в научную заграничную командировку. Деревенко совершенствовался по хирургии и урологии в лучших клиниках Европы: в Берлине, Париже, Вене, Лозанне, Берне, Тюбингене и Фрейбурге. Посещал лекции и операции выдающихся хирургов: Бира, Кохера, Краузе.
По возвращении в декабре 1910 года из-за рубежа В.Н. Деревенко продолжил работу в госпитальной хирургической клинике профессора С.П. Федорова. После чтения двух пробных лекций он получил звание приват-доцента. Владимир Николаевич совершал обходы пациентов в палатах, являясь признанным мастером осмотра больных, искусно выполнял перевязки и инструментальные вмешательства, лабораторные и гистологические исследования с использованием микроскопа, блестяще производил сложные операции на любых органах человека: желудке, легких, сосудах, почках, мочевых путях, конечностях.
Известны десять наиболее крупных научных печатных работ В.Н. Деревенко столичного периода его деятельности, из которых три были напечатаны на немецком языке в иностранных журналах. Опубликованные ученым статьи имели мировое значение и были посвящены опухолям почек, мочеточников и мочевого пузыря, перитониту (воспалению брюшины), аневризмам сосудов, туберкулезу легких и другим актуальным проблемам медицины.
В 1912 году доктору медицины Деревенко выпала честь стать лейб-хирургом царской семьи. Эту должность он добросовестно и ответственно исполнял в течение последующих шести лет, до дня расстрела царской семьи в Екатеринбурге. Владимир Николаевич лечил Николая II, его жену — императрицу Александру Федоровну и их дочерей — Ольгу, Татьяну, Марию и Анастасию, сына Алексея от заболеваний хирургического профиля. Работы у него было значительно больше, чем у второго лейб-медика, терапевта Е.С. Боткина, так как на попечении В.Н. Деревенко был единственный тяжелый больной в царской семье — наследник престола Алексей, страдавший гемофилией.
Впервые Деревенко был вызван к семилетнему цесаревичу Алексею, у которого открылось внутреннее кровотечение, в октябре 1911 года по рекомендации профессора С.П. Федорова. Интеллигентный, эрудированный, благонадежный врач дворянского происхождения понравился Николаю II и императрице. Оба обратили внимание на то, что Владимир Николаевич был верующим человеком. Это было немаловажно в выборе семейного врача, ибо венценосная семья Николая Романова строго придерживалась канонов Православной Церкви. Все члены семьи, включая принявшую Православие бывшую лютеранку Александру Федоровну, были набожными и неукоснительно соблюдали посты и другие религиозные обряды Православия.
С 1912 года назначенный лейб-хирургом царской семьи и личным врачом наследника Алексея Деревенко постоянно живет при венценосной семье в Царском Селе, лишь в редких случаях в свободные часы посещая клинику госпитальной хирургии, а с началом Первой мировой войны, с 1914 года, по совместительству заведуя специализированным хирургическим госпиталем в Царском Селе.
Некоторые горе-историки путают лейб-хирурга Владимира Николаевича Деревенко с матросом Андреем Еремеевичем Деревенько — боцманом царской яхты «Штандарт», состоявшим в свите царской семьи в качестве «дядьки» — прислужника у Алексея Николаевича. Между прочим, матрос Деревенько обязан был оберегать мальчика от падений и ушибов, в чем он не преуспел. В 1917 году за воровство был отлучен от царской семьи и сразу записался в партию большевиков, хуля и проклиная императорскую семью, и заодно больного Алексея.
Николай II частенько страдал от головных болей, которые доктор Деревенко связывал с последствиями черепно-мозговой травмы, полученной будущим монархом в 1891-м в городе Оцу от удара по голове саблей японским фанатиком-полицейским. Но в целом Николай II, занимавшийся греблей на байдарке и теннисом, обладал вполне удовлетворительным здоровьем. Александра Федоровна страдала тяжелым депрессивным синдромом, связанным в основном с переживаниями за единственного сына, имевшего неизлечимое заболевание врожденного характера, то есть полученное, как она по наитию считала, по ее вине.
Доктору Деревенко, проводившему в молодости экспериментальные научные исследования по образованию тромбов в сосудах и хорошо знавшему механизмы свертывания крови, была понятна причина заболевания Алексея Николаевича. Он страдал роковым недугом гессенских герцогов, к семье которых принадлежала носительница патологического гена Александра Федоровна, уже унесшим из жизни ее дядю, брата и двух племянников. У Алексея Николаевича была гемофилия — передающееся по наследству заболевание, при котором резко нарушается свертываемость крови вследствие отсутствия в организме VIII и IX факторов свертывания. В итоге любой ушиб, простой порез, царапина или ссадина, что для здорового ребенка является пустяком, при гемофилии вызывает трудно останавливаемое длительное кровотечение. Интересно, что гемофилией страдают только мужчины, а передается она через женщин — носительниц патологической гемофильной X-хромосомы.
Вообще, у Деревенко была труднейшая задача, ибо в 1912–1918 годах, когда ему довелось лечить цесаревича Алексея, гемофилия была малоизученным и совершенно неизлечимым заболеванием. Поскольку наукой еще не было разработано переливание крови и трансфузия (внутривенное введение) препаратов крови, содержащих недостающие VIII и IX факторы свертывания, остановить развившееся кровотечение было невероятно трудно. В начале XX века только 12% больных гемофилией достигали зрелого возраста, остальные погибали от кровотечений в детстве.
Долгожданный наследник престола родился 30 июля (12 августа) 1904 года. Гемофилия проявилась у него уже через месяц, когда внезапно возникло кровотечение из пуповины. Алексей рос очень живым мальчиком, постоянно прыгал, скакал, устраивал бурные игры. При малейших ушибах или порезах, а иногда и без видимой причины у него возникали сильные длительные кровотечения: подкожные, межмышечные, носовые, желудочно-кишечные, почечные и другие. Кровь даже из мелкого поврежденного сосуда сочилась целыми сутками, изливалась в ткани, образуя кровяную опухоль (гематому). Эти гематомы рассасывались очень медленно, в процессе рассасывания их больной страдал от лихорадки и ознобов. Особенно беспокоили несчастного мальчика внутрисуставные гематомы преимущественно локтевых и коленных суставов. Кровь туго заполняла полость сустава, вызывала сильные, упорные боли в колене или локте, нарушение функции ноги или руки, которые деформировались и изгибались в вынужденном положении. Согнутая больная нога временами изгибалась так, что коленом прижималась к груди. Мальчик не мог ходить, согнуть руку в локте и двигать ею.
Деревенко в течение всех шести лет прикладывал немалые усилия для остановки многочисленных кровотечений у цесаревича, ускорения рассасывания гематом, профилактики и лечения тугоподвижности суставов с помощью массажа, физических упражнений, горячих грязевых ванн, изобретенных лично им оригинальных металлических ортопедических приспособлений.
Для остановки самих кровотечений В.Н. Деревенко и вызываемый к наследнику в исключительных случаях профессор С.П. Федоров использовали давящие повязки, холодные примочки, тампонирование носовых ходов и другие методы.
На здоровье цесаревича благотворно и целебно влиял своими молитвами преданный друг царской семьи и верноподданный государю Григорий Ефимович Распутин-Новых. Иногда «необъяснимым образом» кровотечение, которое не могли остановить медицинскими способами С.П. Федоров, В.Н. Деревенко и Е.С. Боткин, останавливалось после молитв и внушений Г.Е. Распутина. Профессор Федоров, который не мог этого объяснить с позиции науки, тайно ненавидел Григория Ефимовича, а доктор Боткин к тому же еще и побаивался «старца».
Между Деревенко и Распутиным не было каких-либо конфликтов, а существовал некий паритет. Владимир Николаевич понимал, что наука не все может объяснить. Науке неподвластно божественное. Деревенко лишь мог предполагать, что Распутин обладает данным ему свыше божественным, сверхъестественным гипнотическим даром и путем психологического воздействия останавливает кровь и снимает болевые ощущения у наследника. Кроме того, «старец» Божьим словом устранял фобии и психическое напряжение у Александры Федоровны и Николая II, внушая им веру в исцеление сына.
Постоянно находясь у постели больного, Деревенко приметил, что Г.Е. Распутин не гнушается применять и некоторые эффективные методы народной медицины. Так, однажды при носовом кровотечении у цесаревича Григорий Ефимович разварил в кипятке ком дубовой коры и покрыл этой массой все лицо больного, за исключением глаз и рта. Кровотечение остановилось. Помимо дубовой коры, Г.Е. Распутин использовал другие кровоостанавливающие народные средства, приготовленные ему из сибирских и китайских трав тибетским врачом Д.Бадмаевым. Вскоре фитотерапию стал использовать в лечении наследника и сам доктор Деревенко. Современная наука может объяснить механизм действия подобных трав, содержащих витамины К, С и рутин. Витамин К усиливает свертываемость крови за счет синтеза протромбина печенью, а витамин С и рутин укрепляют сосудистую стенку и уменьшают ломкость сосудов.
Деревенко, живший при венценосной семье, ежедневно и ежечасно заботился о здоровье наследника и других ее членов. В царской семье и ее свите все очень любили и уважали доктора Деревенко, включая самого Николая II, Александру Федоровну и всех их дочерей, которых он лечил от порезов, ушибов, мелких травм и нарывов. Дочь Е.С. Боткина — Татьяна Мельник в мемуарах свидетельствует о всеобщей любви членов императорской семьи к Владимиру Николаевичу, особенно выраженной со стороны Алексея. «При обострениях гемофилии, — вспоминала она, — доктор Деревенко находился при мальчике неотлучно, и Алексей Николаевич очень привязался к нему».
Деревенко сопровождал Алексея во всех его поездках, в том числе в 1915 и 1916 годах, во время длительного пребывания наследника в Ставке в Могилеве. Он нередко упражнялся вместе с Алексеем-подростком в стрельбе из винтовки в цель, тем самым обучая военному делу молодого воина, который уже числился шефом Волжского и Финляндского полков. Сын доктора, гимназист Коля Деревенко, был главным и самым большим другом цесаревича Алексея. Они вместе играли и проводили время в Царском Селе и затем в ссылке в Тобольске.
Деревенко связывали теплые отношения с Александрой Федоровной. Немногие знают, что она в годы Первой мировой войны вместе с двумя старшими великими княжнами — Ольгой и Татьяной прошла курсы сестер милосердия, сдала экзамен и получила соответствующий аттестат, а затем, подавая пример бескорыстного служения России, в царскосельском госпитале многими месяцами выполняла функции операционной хирургической сестры. Заведующим госпиталя в Царском Селе в то время по совместительству являлся Деревенко. Стоя у операционного стола вместе с хирургом (нередко им оказывался сам Деревенко), государыня, как самая обыкновенная операционная сестра, подавала ему инструменты. Она умело перевязывала раны, не гнушалась в госпитале черновой работы, стойко выносила запах гноя, ужасные картины крови, ампутированных конечностей и последних минут умирающих. Сотрудники госпиталя — свидетели ее работы в качестве операционной сестры отмечали, что Александра Федоровна была прирожденной сестрой милосердия и имела большие способности к хирургии.
Добрые отношения учителя и ученика связывали профессора С.П. Федорова и В.Н. Деревенко. Владимир Николаевич во многих сложных ситуациях, не стесняясь, вызывал Федорова в Царское Село, к наследнику, и консультировался с ним. В 1916 году Александра Федоровна, опекавшая медицину, задумала создать в Санкт-Петербурге специальный научно-лечебный Институт С.П. Федорова. По поручению императрицы В.Н. Деревенко и архитектор императорского двора Сильвио Аброс Данини разработали план строительства этого медицинского учреждения. Однако началась революция, и проект создания института не удалось претворить в жизнь.
Мало кто знает, что при отречении Николая II от престола учитывалось состояние здоровья наследника. На железнодорожной станции Дно 2 марта 1917 года Николаю II пришлось дважды отречься от престола, в первый раз — в пользу наследника, сына Алексея. Однако сразу же вслед за этим в царском вагоне состоялась беседа Николая Романова с профессором Федоровым. Сергей Петрович напомнил царю о том, что наследник неизлечимо болен. Во-первых, он мог прожить очень недолго, во-вторых, существовала угроза вырождения императорского дома Романовых, если бы царский род продолжился по линии Алексея. Гемофилией страдают лица мужского пола, которые имеют преимущество над женщинами по закону о престолонаследии. Но по законам генетики все потомки Алексея мужского пола были бы обречены иметь гемофилию. Трагично, но гессенская принцесса Аликс (Александра Федоровна) внесла в семью Николая Романова и его потомков ген вырождения.
Продолжение царского рода по линии младшего брата Николая — Михаила Александровича не грозило гемофилией и другими наследственными заболеваниями.
По медицинской рекомендации Федорова, а также по политическим соображениям членов Временного правительства Гучкова и Шульгина Николай II в тот же день переписал отречение, назвав нового преемника — Михаила II (великого князя Михаила Александровича). При этом он не спросил мнения несовершеннолетнего Алексея Николаевича, которого в это время лечил в Царском Селе от тяжелой формы кори его личный врач В.Н. Деревенко.
Деревенко неотлучно находился с царской семьей в ее ссылке в Тобольске. Там свита царской семьи составляла более 40 человек. Но когда семью бывшего императора двумя группами перевезли в Екатеринбург, члены Уралсовета разместили в Ипатьевском доме вместе с семью членами семьи Николая Романова только четырех человек обслуги. Уменьшая царскую свиту, Уралсовет сокращал расходы на питание «нахлебников» в такое голодное время, облегчались охрана арестованных и тайное выполнение задуманного расстрела. Именно это спасло В.Н. Деревенко от гибели (точнее, отсрочило его мученическую смерть до 1936 года).
Чекисты решили, что «бывшему царю Романову» достаточно одного врача. Их выбор пал на Е.С. Боткина, у которого жена еще в Санкт-Петербурге сбежала с молодым студентом, и он жил при царской семье один. Что касается Деревенко, то он в царской свите имел большую семью: мать, жену и сына-подростка Колю, что создавало дополнительные сложности с их содержанием под арестом и запланированным расстрелом.
Деревенко нанял в Екатеринбурге квартиру, где проживал вместе с семьей, и начал заниматься частной врачебной практикой, чтобы иметь средства на пропитание в голодном городе. Но Владимир Николаевич не бросил царскую семью в это трудное время. Он ежедневно навещал Романовых в Ипатьевском доме и продолжал их лечить на собственные средства. Владимир Николаевич приносил с «воли» медикаменты, еду повкуснее; ему даже удавалось проносить записки сочувствующих. Питание узников Ипатьевского дома было скудным. Именно Деревенко договорился с комендантом дома Авдеевым, чтобы из женского монастыря царской семье приносили продукты: молоко, сливки, яйца, колбасу, овощи.
Много усилий доктор прилагал к лечению 13-летнего Алексея. Обострение болезни у него началось еще 30 марта 1918 года в Тобольске. Катаясь вниз по ступенькам лестницы в деревянной лодке на полозьях, Алексей получил легкие ушибы. У него сразу появились кровоизлияния в паху и коленном суставе. Огромные гематомы плохо рассасывались, что задержало на месяц перевоз мальчика из Тобольска. После переезда в Екатеринбург нога продолжала сильно болеть в коленном суставе. Лечение Алексея в Ипатьевском доме контролировалось чекистом Юровским, фельдшером по образованию, который иногда даже осмеливался давать медицинские советы доктору медицины, приват-доценту Деревенко. Для уменьшения болей в коленном суставе Деревенко прямо в Ипатьевском доме наложил на ногу Алексея временную гипсовую повязку. После снятия гипса ходить мальчик все равно не мог.
Он лежал в постели в угловой комнате Ипатьевского дома и никак не мог поправиться. Священник Иоанн Сторожев, служивший в Ипатьевском доме обедню, свидетельствовал: «Алексей Николаевич лежал в походной постели и поразил меня своим видом: он был бледен до такой степени, что казался прозрачным, худ... Вид он имел до крайности болезненный, и только глаза его были живые и ясные».
Доктор Деревенко, а иногда и сам бывший император на руках выносили больного мальчика на прогулки в сад. Алексей с надеждой смотрел на доктора, а Владимир Николаевич, не догадываясь о задуманной чекистами казни, всячески поддерживал веру больного в исцеление.
Но ничто не тронуло зачерствевших душ палачей, стрелявших в упор 17 июля 1918 года в изнуренного, невероятно исхудавшего мальчика, страдавшего неизлечимой болезнью. После первых залпов были убиты его отец, мама и сестры. А он, самый слабый здоровьем в семье, получивший с близкого расстояния одну или несколько пуль, все никак не мог умереть, лежал и тихо стонал. Тогда бывший фельдшер Янкель Юровский, «черный человек» с вечно мрачным выражением лица, не торопясь подошел к нему и, приставив дуло кольта к голове мученика, хладнокровно нажал на курок...
Однажды при тяжелом обострении болезни семилетний Алеша Романов попросил у родителей: «Когда я умру, поставьте мне в парке маленький каменный памятник».
Отец и мать не смогли выполнить просьбу, так как приняли мученическую смерть на минуту раньше своего сына. Но кто мешает нам возвести памятник, который напоминал бы современным молодым людям, как нужно бороться за жизнь, находясь постоянно на краю могилы, как нужно страдать и жертвовать собой...
Царскосельские учителя говорили об Алексее: «В душе этого ребенка не заложено ни одной порочной черты; душа его — самая добрая почва для всех добрых семян; если суметь их насадить и взрастить, то русская земля получит не только умного государя, но и прекрасного человека».
Когда через несколько дней после расстрела императорской семьи в Екатеринбург пришли колчаковцы, Деревенко тоже был допрошен. Он сообщил, что в последние дни его стали пускать в Ипатьевский дом с неохотой, через день, проводя к Николаю II, Александре Федоровне и Алексею, занимавшим одну комнату, под конвоем, контролируя все разговоры и его лечение Алексея. Затем и вовсе перестали пускать в особняк Ипатьева. Но он ничего не знал, а мог лишь догадываться о расстреле, произведенном тайно, в ночное время. Лишь через несколько недель после совершенного преступления следствие пришло к окончательному выводу, что все семь членов императорской семьи и четыре человека прислуги были расстреляны ночью в полуподвальной комнате Ипатьевского дома, а их тела вывезены и где-то спрятаны. Хотя убийство императорской семьи Романовых и не было в последующем признано ритуальным, вызывает удивление один факт: все 11 мучеников были православными христианами, а среди убийц, которых было более десятка, не было ни одного православного — только атеисты и иноверцы во главе с лютеранином Янкелем Юровским!
Деревенко, скорбевший об убиенных, был привлечен для опознания во время поиска тел расстрелянных. Лишь он один знал расположение и вид шрама на голове у Николая II — след сабли японского фанатика, деформацию коленных суставов и другие отметины гемофилии у наследника. Белогвардейцы вылавливали тела в городском пруду и извлекали трупы из свежих могил на кладбищах. Однако при осмотре тел Деревенко не опознал в них членов царской семьи. В заброшенной шахте в урочище Ганина Яма была обнаружена вставная челюсть. Именно Деревенко опознал, что она принадлежала доктору Боткину, а не Николаю II, как это первоначально предполагали следователи.
Русская Православная Церковь считает, что тела мучеников полностью или частично уничтожены с помощью огня и серной кислоты в районе Ганиной Ямы. На этой святой земле в 2000-х годах было сооружено восемь храмов и основан мужской монастырь в честь святых царственных страстотерпцев. На месте снесенного по воле коммунистических лидеров Ипатьевского дома ныне возвышается величественный храм на крови, а в ночь с 17 на 18 июля на месте убиения царственных страстотерпцев каждый год совершается богослужение.
Ежегодно сотни тысяч россиян посещают эти святые места — храм на крови и Ганину Яму — и скорбят о пострадавших за православную веру.
Жизнь доктора Деревенко после гибели императорской семьи была сложной. Но он не уронил чести и достоинства. Когда Екатеринбург вновь перешел к красным, Деревенко с пристрастием допрашивали их следователи. Но в чем его можно было обвинить? Он только добросовестно и честно исполнял при царской семье свой врачебный долг.
С июля 1918 года Деревенко заведовал хирургическим отделением городского лазарета в Екатеринбурге, а в мае 1919 года подал заявление на участие в конкурсе на заведование кафедрой факультетской хирургии Пермского университета — единственного тогда на Урале. Ученый совет университета присвоил В.Н. Деревенко звание профессора и тайным голосованием (как это принято в науке) избрал заведующим кафедрой факультетской хирургии.
Профессор Деревенко с 1920 по 1924 год заведовал кафедрой и клиникой факультетской хирургии с курсом урологии Пермского университета и одновременно являлся директором (главным врачом) этой клиники. С точки зрения научной деятельности это был наиболее плодотворный период жизни Владимира Николаевича. Он образцово организовал функционирование 45-коечной клиники хирургии и урологии, внедрил в ее работу все известные в мире на тот период времени методы диагностики и лечения больных общехирургического и урологического профилей, блестяще выполнял операции, читал лекции студентам. В клинике оказывалась хирургическая и урологическая помощь всему населению Пермской губернии. На операции приезжали больные из Екатеринбурга, Челябинска, Ижевска и других городов Урала и Предуралья.
Ассистентами у профессора Деревенко работали опытные врачи А.Ф. Славин, В.П. Шипицин, М.В. Алферов, ординаторами — молодые и талантливые А.А. Яковлев и А.Л. Фенелонов.
Доверительные отношения связывали бывшего лейб-хирурга Деревенко и опытного доктора В.П. Шипицина. Последнему незадолго до их знакомства довелось лечить младшего брата Николая II, Михаила Романова, который в начале 1918 года был сослан в Пермь. Великий князь Михаил Александрович много лет страдал тяжелой язвенной болезнью, о чем лейб-хирургу Деревенко было хорошо известно. Владимир Павлович Шипицин многократно осматривал его, навещая в гостинице «Королевские номера», где тот жил. Еще вечером 11 июня доктор Шипицин осматривал великого князя, у которого обострилось течение язвенной болезни желудка, и подозревал у него пенетрацию язвы и возможное внутреннее желудочное кровотечение из нее. Однако уже вечером 12 июня четверо вооруженных рабочих-большевиков насильно подняли тяжелобольного Михаила с постели и усадили в закрытый фаэтон (при этом у него наблюдалось кратковременное обморочное состояние, типичное для больного с желудочным язвенным кровотечением). Великий князь был увезен в лес, в район Красного Лога, и расстрелян вместе со своим секретарем Н.Н. Джонсоном.
Деревенко и Шипицина объединяло плохо скрываемое ими чувство возмущения убийствами Николая и Михаила Романовых и их родственников. По рассказам старых медсестер больницы, записанных в 50-х годах, Владимир Николаевич иногда со слезами на глазах вспоминал своего самого памятного и дорогого пациента — мальчика Алешу, не раскрывая его принадлежности к царской фамилии.
Помимо врачебной и научной деятельности, Деревенко, как директор клиники, проделывал большую повседневную административно-организационную работу. Он был скромен, вежлив, воспитан, прост в общении с больными, врачами, средним и младшим медицинским персоналом, студентами. Не бравировал своим прежним высоким положением, связанным с многолетней близостью к императору и его семье. Не терпел хамства, обмана, воровства, разгильдяйства, бездушного отношения к больным. Работал в клинике по 14–16 часов в сутки, неоднократно приезжал на экстренные операции глубокой ночью и в воскресные выходные дни. Был весьма эрудированным человеком, знал художественную литературу, разбирался в живописи, владел немецким, французским и английским языками.
Деревенко был очень религиозен. В совершенстве знал библию. Регулярно посещал церковь, открыто носил нательный крест, соблюдал посты и религиозные обряды. Не одобрял навязывания атеизма студентам и молодым преподавателям университета.
именно благодаря усилиям Деревенко в клинике был сохранен молельный зал для больных, большинство из которых усердно молились Богу, особенно перед предстоящей операцией.
Во время заведования профессора Деревенко хирургическая клиника превратилась в передовое лечебное учреждение. Вскоре после увольнения Деревенко, в 1926 году, ее посетил выдающийся ученый, профессор С.П. Федоров, который остался очень доволен состоянием лечебной, научной и учебной работы, подарив клинике свой портрет с дарственной надписью. Посетивший клинику нарком просвещения А.В. Луначарский назвал ее «жемчужиной Урала». В.Н. Деревенко воспитал хороших учеников. Все его ассистенты и ординаторы впоследствии защитили докторские диссертации и стали профессорами или доцентами, возглавив различные кафедры или хирургические отделения в Перми и других городах страны.
Однако для самого Владимира Николаевича наступили тяжелые времена. В начале 1924 года он был освобожден от работы приказом ректора Пермского университета. Формальным поводом было якобы желание Владимира Николаевича вернуться из провинциального Урала в европейскую часть страны. Однако истинные причины отставки иные. Надвигались мрачные сумерки эпохи сталинизма. Дворянин, приближенный последнего императора Николая Романова, шесть лет живший непосредственно при царской семье, человек глубоко религиозный и высоконравственный не мог нравиться новой большевистской власти, тем более на посту крупнейшей на Урале клиники.
Вернуться в Петроград или обосноваться в Москве Владимиру Николаевичу не разрешили. Через Екатеринбург он с семьей перебрался в Екатеринослав, где затем все же добился избрания на должность профессора хирургической патологии с клиникой Екатеринославского университета. Однако в дальнейшем В.Н. Деревенко был репрессирован, в качестве заключенного участвовал в строительстве Днепрогэса и, по сведениям историка Б.А. Нахапетова, погиб в одной из зон ГУЛАГа в 1936 году.
В годы советской власти имя профессора В.Н. Деревенко и его достижения в медицинской науке замалчивались. По существу, только в последние годы страна узнала об этом выдающемся человеке, большом ученом и яркой, неординарной личности. Нужно всегда помнить, что этот талантливый врач не только на высоком уровне лечил императорскую семью Романовых, но и спас от смерти и вылечил тысячи простых россиян. Преследуемый и гонимый властью в последние годы жизни, глубоко верующий в Бога человек, Владимир Николаевич Деревенко не утратил чести и достоинства. Светлый образ этого истинного православного христианина должен сохраниться в памяти людей.