Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

Роман в открытках

Дмитрий Александрович Урушев родился в 1975 году в Москве. Окончил Российский государственный гу­манитарный университет. Историк-
религиовед, публицист, писатель.
Автор статей и книг по истории старообрядчества. Печатался в «Независимой газете», в газетах «Культура», «Община», «Россiя», в журналах «Грани», «Неопалимая ку­пина», «Истина и жизнь», «Русский мир» и др.
Лауреат первой премии Москов­ской Митрополии за вклад в пуб­лицистическую, творческую, инфор­мационную и просветительскую деятельность, посвященную теме старообрядчества (2007).
Член Союза писателей Москвы. Член Союза журналистов России.
В журнале «Москва» публикуется впервые.

Любите ли вы романы в письмах? например, «Бедных людей» Достоевского? Но согласитесь, человеческие судьбы запечатлены не только в письмах. Они также записаны на старых почтовых открытках. Почему же никто еще не написал романа в открытках?

Если эти открытки перебрать, перечесть и пересказать, получится настоящий роман в открытках. Роман отчасти любовный, отчасти исторический, отчасти бытовой.

Чу, зашелестели кусочки картона с марками и штемпелями. Зашептали голоса давно умерших людей. И я спешу записать их...

Итак, наш роман начинается в Брянске — уездном городе Орловской губернии. Здесь родилась милая Шура.

У меня в руках метрическое свидетельство Орловской духовной консистории. В Покровской соборной церкви города Брянска 11 апреля 1892 года крещена раба Божья Александра, родившаяся 10 апреля. Ее родители — брянский мещанин Николай Афанасьевич Добычин и его законная жена Надежда Яковлевна. Оба православные. Крещение совершил протоиерей Василий Александров с псаломщиком Адамовым.

В Брянске Добычины не последние люди. Почтенные торговцы, известные с XVIII века. Помнят о них и в наши дни. Им посвящены исследования брянского краеведа Эльвиры Голубевой.

В 1811 году братья Семен и Иван Добычины после смерти отца, купца Никиты Михайловича, объявили капитал. По 8000 рублей на каждого. И начали самостоятельно вести дела.

Младший брат Иван Никитич хозяйничал неудачно. Два его сына — Никита и Афанасий — оказались в мещанах. Семейный дом на Авиловской улице был продан с торгов за долги Никиты.

И только сыну Афанасия, Николаю Добычину, удалось вернуться в торговое сословие. Он стал купцом второй гильдии. Дважды избирался гласным городской думы. И приобрел дом на родной Авиловской улице.

Николай Афанасьевич торговал мукой и крупой. Нанимал казенную винную лавку близ железнодорожной станции «Брянск».

В начале ХХ века Добычин испробовал новое дело. Он заключил договор с калужским Акционерным обществом Мальцовских заводов. Купец взял на себя обязательства по продаже цемента в бочках в Брянске и Брянском уезде, в городах Карачеве и Трубчевске: «В бочках весом 10 пудов 10 фунтов (нетто) по 4 руб. 50 коп. за бочку. В 10 пудов (брутто) — по 4 руб. 30 коп. за бочку».

Старший сын Никиты Михайловича, Семен, торговал мясом. Ему принадлежали лавки, скотобойня и при ней салотопенный завод. Дело велось с размахом. В 1833 году Семен Никитич — купец третьей гильдии. В 1851-м — первой, высшей.

В следующем году Добычин претендовал на почетное гражданство. И даже получил его, но лишился по доносу завистников. От огорчения купец умер.

Его состояние было разделено между детьми. Среди них Адриан. Его сын — врач Иван Адрианович, отец странного писателя Леонида Добычина (1894–1936).

Имя Добычина мало известно сегодняшнему читателю. Впрочем, его плохо знали и современники. Ведь он написал и опубликовал немного: роман «Город Эн» и несколько сборников рассказов.

Но это немногое оставило заметный след в русской литературе. Своеобразный стиль, запоминающийся язык. Необычные герои в обычной, повседневной, будничной обстановке. Кем он был? Новым Гоголем? Достоевским? Чеховым? Эту тайну Леонид Иванович унес в неизвестность.

Советские критики обвинили его в «мещанстве», «пустословии» и «эпигонстве». Началась травля. В ленинградском Доме писателя 25 марта 1936 года состоялось собрание, на котором творчество Добычина было объявлено «классово враждебным».

Леонид Иванович присутствовал на собрании. Выслушал, встал, сказал, что для него мнение критиков «неожиданно и прискорбно». И ушел.

Потом Добычин пропал. Последним, кто его видел 28 марта, был сосед. Леонид Иванович передал ему ключи от своей комнаты и сказал, что больше в квартиру не вернется. После этого никто никогда не видел писателя ни живым, ни мертвым. Поговаривали, что он утопился в Неве.

Конечно, купец Николай Афанасьевич знал о троюродном брате — докторе Иване Адриановиче. Это для современного человека троюродное или четвероюродное родство — неблизкое. А в старину говорили: родство люби счесть и воздай ему честь.

Во всех русских семьях родство считали и почитали. Так делали не только дворяне, составлявшие родословные, но и крестьяне, мещане, купцы. Добычины не исключение.

Дочь Николая Афанасьевича — Александра была четвероюродной сестрой Леонида Добычина. Наверное, Шура слышала о брате Лене. И не только слышала. Возможно, общалась с ним, когда писатель жил в Брянске.

Жизнь Александры начиналась счастливо. Богатая купеческая усадьба на Авиловской горе. Заглянем в этот русский дом Belle epoque[1].

Плюшевые красные диваны, фотографии мужчин с усами, пальмы и фикусы в кадках, канарейки и чижики в клетках, тяжелые занавеси на окнах, кровати с блестящими шишечками. В столовой изразцовая печка, лампа под вишневым абажуром, стол, накрытый скатертью с кистями, в горке тоненькие рюмочки, золоченые чашки, серебро, а на почетных местах самовар и граммофон.

В этом уютном доме жила большая дружная семья: родители, братья Афанасий, Георгий, Иосиф и сестры Александра, Анна, Вера, Клавдия, Прасковья.

Шура получила хорошее образование. В августе 1902 года поступила в Брянскую женскую гимназию и окончила ее в 1909-м. Затем год училась в дополнительном классе «для специального изучения русского языка» и окончила его со званием домашней учительницы. Некоторое время Александра преподавала в Брянской соборной школе.

От той поры сохранилась почтовая открытка «Mode 1909/10»: девушка в мехах, огромная шляпа с перьями. На обороте кривые, старательные строчки:

«Дорогую нашу учительницу Александру Николаевну поздравляем с днем ангела и желаем всего наилучшего. Ученицы соборной школы».

И дети, и взрослые — все любили Шуру. На столетних фотографиях улыбается завидная невеста — Александра Добычина. Милая Шура. Кавалеры от нее без ума. Сохранились открытки от ее многочисленных поклонников.

Особой настойчивостью отличался Василий Трунов из города Дмитровска. Это недалеко от Брянска — менее 100 километров. Василий засыпал даму сердца письмами и открытками. Но она не отвечала на эти послания. Трунов не сдавался. Например, 24 декабря 1907 года он шлет открытку:

«Здравствуй, Шура! Поздравляю вас с праздником и желаю получше повеселиться. Шура! Меня страшно удивляет молчание ваше на мое письмо. До свидания. Вася Т.».

А через несколько дней, 1 января 1908 года, новая открытка:

«Поздравляю вас с Новым годом и желаю повеселей провести его. Шура! Ждал! Ждал от вас ответа и не дождался. Неужели вы не ответите? Вася Т.».

Романтическая барышня, Александра мечтает о любви и о замужестве, но не о Васе Т. На бланке центрального склада Акционерного общества Мальцовских заводов Шура пишет:

«Молодые люди, выбирайте себе жену по месяцу ее рождения. Вот совет одного знаменитого астролога...»

Совет прост: все женщины красивы, все умны, все добры. Но у каждого месяца свои особенности. Например, Александра родилась в апреле: «Непостоянная, но добрая женщина. Характер приятный».

Среди уездных кавалеров офицеры пехотных полков — 143-го Дорогобужского и 144-го Каширского. Полки, расквартированные в Брянске, вносят разнообразие в жизнь города: парады и крестные ходы с оркестром. При участии офицеров и их жен — благотворительные сборы и бесплатные обеды, помощь местному отделению Красного Креста.

Милой Шуре сделал предложение подпоручик Каширского полка Павел Иванович Костелецкий — дворянин, уроженец города Холм Люблинской губернии.

К сожалению, о нем мало что известно, хотя Павел — едва ли не главный герой нашего романа. На помощь приходят открытки. Они рассказывают, что в сентябре 1907 года Костелецкий получил звание юнкера Тифлисского пехотно­юнкерского училища. Судя по всему, его отец к этому времени умер — в открытках упоминаются только мать и сестра Женя. Они жили небогато. Павел часто высылал им деньги и получал благодарные ответы. например, такой:

«Дорогой Павлуша! Получила твое письмо. Маме передала. Сказала, что еще имеет и просит тебя не беспокоиться. Мне тоже пока еще не нужно. Все находимся в здравии и благоденствии и ждем с нетерпением тебя на Пасху. Севериан приедет 23 марта. Когда ты приедешь? Целуем все и ждем к себе. Женя».

Открытка отправлена 7 марта 1911 года. Ну а кто такой Севериан, я расскажу ниже.

Подпоручик сделал предложение купеческой дочери 10 января 1913-го. В этот день он подарил невесте свою фотографию с надписью:

«Милой и дорогой Шуре. До скорого счастья. Павлуша».

Между помолвкой и свадьбой целая вечность. Александра успела поступить на курсы Общества распространения между образованными женщинами практических знаний.

Сохранился экзаменационный лист от 15 мая 1913 года. У Добычиной пятерки по товароведению, гигиене, счетоводству, кройке и шитью платья, кройке и шитью белья, вязанию и черчению. Четверки по белой глади и изящному рукоделию.

Александра окончила курсы уже во время войны. Вот свидетельство от 29 января 1915 года, в нем одни пятерки. Шуре присвоено звание учительницы рукоделий в женских гимназиях и прогимназиях.

Наконец свадьба!

Передо мной выписка из метрической книги Николаевской церкви, что при Московском публичном и Румянцевском музеях: 20 октября 1913 года подпоручик 144-го пехотного Каширского полка Павел Иванович Костелецкий взял за себя дочь брянского купца Александру Николаевну Добычину. «Венчал протоиерей Владимир Попов».

Храм Николы Чудотворца в Старом Ваганькове достоял до наших дней. Но зачем подпоручик и дочь купца приехали венчаться сюда?

Они приехали к протоиерею Попову, служившему в Николаевской церкви с 1910 года. А до этого отец Владимир жил в Брянске и был настоятелем Покровского собора. Горожане любили его.

Кстати, протоиерей доводился дядей Михаилу Булгакову. Попов был женат на Ольге Михайловне — сестре Варвары Михайловны, матери писателя.

Костелецкие венчались в Москве, но стали жить в Брянске. В конце 1913 года скончался Николай Афанасьевич. Только смерть помешала ему стать купцом первой гильдии.

Большая часть наследства досталась сыну Афанасию. Александре — винная лавка. Впрочем, в декабре 1914 года лавка была закрыта.

Тихую жизнь офицерской семьи нарушила война. Ее скорбная летопись — открытки и фотографии. Наш любовно­бытовой роман превращается в военно-исторический.

Костелецкий на фронте. В 1915 году его повышают в чине. Теперь он поручик 8-й роты 73-го пехотного запасного батальона.

Весной батальон стоит в Минске, на станции Серебрянка. Сюда, к мужу, приезжает Шура. Сюда приходят открытки от родственников и друзей.

Среди друзей — прапорщик Юрий Владиславович. Свою фамилию он никогда не писал — наверное, считал неблагозвучной. Лишь однажды назвался: «Прапорщик Сук...»

Батальон хотят перевести в Скобелевский лагерь под городом Барановичи Минской губернии. Прапорщик едет туда, хлопочет об устройстве быта командира и его супруги:

«Скоро придет в баталион карта расположения лагеря с указанием офицерских бараков на руки вам. Вместе с указанием, сколько комнат в каждом бараке. Какой желаете, напишите мне с указанием № барака. И я уже его вскрою. Напишу вам, какие вещи находятся там. Какой желаете, с небольшим огородом или может не быть? В каком пункте? Коломенские бараки в старом лесу сосновом. А серпуховские в молодом. Рота 8 будет в серпуховском лагере. Собрание, командир баталиона и канцелярия тоже. Как уж хотите, выбирайте и напишите... Лучше всего приезжайте сами и осмотрите».

Поручик не приехал. Но написал, что желает барак с огородом. И чтобы было хорошее освещение! Прапорщик снова хлопочет:

«Сердечно благодарю за поздравления. Почему не приехали? Лампа одна висячая уже есть. Еще кое­что найдем. Какие цветы побольше любите? Землянику уже посадил вам. Пока одну грядку. Барак капитана Земеля вы занимаете. Всего лучшего. Всех благ. Алекс[андре] Ник[олаевне] ручки целую. Уважающий глубоко вас. Юрий Владиславович».

Потом прапорщика отправляют с эшелоном за Урал. Он скучает, с каждой станции пишет Костелецким.

Из Пензы:

«Многоуважаемый Павел Иванович! Пока все благополучно. Мало удирают, болеют, мороз, снега, вьюга и т.п. наслаждения эшелонной жизни. Скука адская. Если бы знал, что так будет, сам не поехал бы. Привет рукопожатия. А Александре Ник[олаевне] ручки целую. Еще напомним о себе. Пока достаточно. Ваш Юрий Владиславович».

Из Челябинска:

«“Семечки” — Минск и его скука в сравнении с тем, что теперь. Павел Иванович, если когда­нибудь поедете в такую дорогу, как я, ради Бога не поезжайте сами. Иначе... Сижу на задней площадке последнего вагона и “полным-полна слез ресница моя, есть и скука и печаль”. Александре Николаевне ручки целую. Да здравы и сильны будете, Павел Иванович. С почтением. Юрий Владиславович».

В июле поручик Павел Костелецкий в Ковне (Каунасе). Его супруга в Брянске получает открытку с видом — мост на Немане:

«Милая, дорогая Шурочка! Шлю тебе вид города, который при мирной жизни, по-видимому, очень хороший. Сейчас он опустелый. Заброшен. Лавки, магазины все еврейские закрыты. Надо пройти довольно много, чтобы встретить магазин. Со вчерашнего дня, наверно, еще больше опустел. Потому что был приказ о выселении. Я живу все еще так же. Молитвами твоими я буду здоров и жив. Целую котичку твою. Павел».

Осенью Павел Иванович в Твери — командир 8-й роты Каширского батальона. С ним верная Шура. Юрий Владиславович снова в батальоне Костелецкого. Дарит свою фотографию — молодой прапорщик, тщательно причесанный, с усиками. На обороте стихи:

«Я тот, которому смеялись
Вы с выговора русского его,
Вместо того, чтоб постарались
Об устранении недостатка сего.
Тверь. 19/XI 1915. Юрий Владиславович».

В Твери встречают новый год. Сестра Прасковья поздравляет:

«Милая Шура! Я и Ф.А. шлем тебе наше поздравление и пожелание счастливого года. Передай мой привет и поздравление Павлу Ивановичу. Как живешь? Я завалена работой, а в общем, живу недурно. Целую тебя. Паня».

В январе 1916 года Костелецкого переводят на новое место. Александра возвращается в Брянск. С дороги поручик шлет открытку с видом Гатчины:

«Дорогая Алечка! Сейчас приехали в Гатчино. 8 час[ов]. Вечер 28 января. Через 2 ч[аса] уедем дальше. Завтра будем на месте. Надеюсь получить от тебя письма. Зима здесь суровая. Много снега. Сейчас снег кончился. Целую. Павел».

В апреле 1916 года супруги Костелецкие в действующей армии. Из Москвы приходит открытка:

«Христос воскресе, дорогие Павел и Шура! Севериан и Анна Климюки».

Севериан Климюк — личность любопытная. Родственник и земляк поручика, сын сельского псаломщика из Люблинской губернии, воспитанник духовной семинарии в Холме. В 1912 году Климюк — студент юридического факультета Варшавского университета.

В том же году он становится секретарем «палаты» варшавского отдела Русского народного союза имени Михаила Архангела. Менее чем через год — товарищем (заместителем) председателя «палаты». Также Климюк был членом Всероссийского Дубровинского союза русского народа.

Сохранилась фотография Климюка. На обороте надпись изящным почерком:

«12 марта 1916 года, г. Москва. На долгую, добрую память дорогим Павлу и Шуре от крепко любящего брата Севериана».

С фронта Александра возвращается в Брянск. Война далеко, но и здесь неспокойно.

Передо мной полис страхования от огня в Орловском губернском земстве, выданный 3 августа 1916 года госпоже Костелецкой. На 3000 рублей застрахована «домашняя движимость» в доме и амбаре Надежды Яковлевны Добычиной.

Между тем Павла Ивановича снова повышают в чине — теперь он штабс­капитан. А война идет своим чередом. И где­то на военных страницах нашего романа затерялось знакомство штабс­капитанского семейства с Софией Арцишевской — дочерью известного русского военачальника полковника Иосифа Арцишевского.

Сохранилась открытка от 29 декабря 1916 года — свидетельство этого знакомства:

«Милая Александра Николаевна! Поздравляю вас с Новым [годом] и желаю благополучий и всяких радостей, связ[анных] с ним. Почему, родная, не откликнулись на мое письмо. Где вы? Что с вами? Как П[авел] Ив[анович]? Жду с нетерпением письма. Целую. С.Арцишевская».

В начале 1917 года Александра уже в Москве. В апреле получает последнюю весточку от мужа. Открытка с видом Двинска (Даугавпилса), того самого города Эн из романа писателя Добычина.

«Дорогая Алечка! Сейчас 1 час дня. И сижу на ст[анции]. Жду поезда, с которым проеду часть пути до позиций. А там пойду пешком. Здесь идет дождь, и очень сильный. И прошлые дни был дождь и снег. Так что мое отсутствие было незаметно, вероятно. Приеду домой, напишу все подробно. Ты сегодня уже начала свою нормальную жизнь. А я все еще путешествую. Скучно. И положение неопределенное. Хочется конца скорее. И ехать к Алечке своей. Целую тебя крепко-крепко. Павел».

Поцеловал и пропал, ушел в дождь и снег. Шура осталась одна. Хотя нет, не одна. Она беременна.

В Москве у Костелецкой «нормальная жизнь» — она устроилась на работу в МГУ — Московскую городскую управу. Но, поработав недолго, бросила все и уехала в Брянск.

Вскоре на Авиловскую улицу пришли три открытки. Июньская открытка доброжелательна:

«Милой, дорогой Шурочке! Получили вы деньги 100 руб[лей]? Сообщите мне, пожалуйста. Я поеду в Ташкент 23-го июля. Вы, вероятно, получите еще жалованье с 1-го июня по 1-е июля. Так и напишите в доверенности. С 1-го по 1-е. Я думаю, что за 20 дней, кот[орые] вы будете в отпуске, не стоит ходатайствовать о деньгах. Потом после напишите прошение об увольнении вас со службы. Целую вас. Лиза».

Июльская открытка написана карандашом, выцвела и читается с трудом:

«Милая Александра Николаевна! На службе все благополучно. Никто ничего про вас не говорит. Сейчас многие в отпуску. И не все возвращаются к сроку, т[ак] ч[то] с этой стороны вы не беспокойтесь. Прибавку нам сделали с апреля 100 руб[лей]. Но пока что все на бумаге. Хотя за апрель выдали 100 руб[лей]. И я видела вашу фамилию в списке рядом с моей. Если вы ее не получили, то вы не получите ее также за...»

Августовская открытка строга:

«Милая Александра Николаевна! Со дня вашего отъез[да] прошло уже 4 м[есяца]. Срок, котор[ый] превзошел норму положения Г.У. Если вы думаете служить, благоволите явиться в  М.Г.У. 1-го сентяб[ря] и предоставить мед[ицинское] свид[етельство] болезни. Если не будете служить, пришлите прошение об увол[ьнении] до 1-го сентября. До сих пор вы не прислали ничего, кроме 1-го свидетельст[ва]. Всего доброго. О.Михалевская».

В Брянске Костелецкая родила своего первого ребенка, который вскоре умер. Неизвестно, как звали малыша, был ли это мальчик или девочка.

И была весна, и было лето, и была осень.

В октябре 1917 года разверзлась бездна адова. В нее канула Россия купцов и штабс­капитанов, «домашняя движимость» и страховка. Молодую мать большевистская пропасть чудом не поглотила, но опалила огнем гееннским.

Далее линия жизни Шуры идет пунктиром. То ясно и внятно читается, то пропадает. Наш открыточный роман превращается в детективный.

Александра в Брянске. К ней вернулся пропавший штабс­капитан. В 1920 году у Костелецких родилась дочь Татьяна. Но что­то произошло, и супруги развелись. Вот замусоленная бумажка:

«1921 года сентября 6 дня. Народный судья 1-го участка гор. Брянска рассмотрел гражданское дело о расторжении брака гр. Александры Николаевны Костелецкой с мужем Павлом Ивановичем Костелецким, нашел ходатайство подлежащим удовлетворению... Определил: брак, совершенный в церкви Румянцевского музея 20 ок. 1913 г. между Александрой Ник. и Павлом Ивановичем Костелецкими, расторгнуть. Разведенной Александ. Ник. впредь наименоваться фамилией Добычина. Дочери их Татьяне (10 месяцев) носить фамилию отца Костелецкая».

Потом Шура дважды выходила замуж. Сначала за Эдуарда Викторовича Барташевича.

Сохранилось его кожаное портмоне с донельзя истрепанными бумагами. Среди них свидетельство об окончании в 1910 году Мариино-Горской сельскохозяйственной школы. Документ выдан Эдуарду Викторовичу Барташевичу римско-католического вероисповедания, сыну мещанина Минской губернии Игуменского уезда Игуменского общества.

А вот рваное временное свидетельство 1924 года. В нем Барташевич значится специалистом по животноводству. Зарегистрирован по адресу: Брянск, площадь Карла Маркса, дом 10.

Эдуард Барташевич удочерил Татьяну Костелецкую. Отныне в документах дочь штабс­капитана называется Татьяной Эдуардовной Барташевич. Ей даже на год изменили дату рождения.

В 1922 году у Барташевичей родился сын Анатолий — Тоточка. Дети были совсем маленькими, когда Эдуард Викторович умер, 27 ноября 1926 года, «от паралича сердца». Сохранились свидетельство о его смерти и фотографии похорон.

Хмурая погода, у открытого гроба родственники и соседи — герои добычинских рассказов. Венки, ветви можжевельника, ни ксендзов, ни попов, ни икон, ни свечей. Подурневшая Шура: испуганное лицо, черный платок, на руках Тоточка.

Живя в Брянске, гражданка Барташевич сменила несколько мест работы — была счетоводом, учительницей, архивариусом, библиотекарем. Однажды она подверглась «чистке» как «купчиха первой гильдии». Ни много ни мало.

Затем — пунктир. Точка — тире. Точка — тире.

Александра Николаевна в третий раз выходит замуж — за Алексея Ивановича Амосенкова.

От него сохранились членская книжка спортивного общества «Правда», зачетная книжка Всесоюзной промышленной академии имени И.В. Сталина и записка «начальнику Санупра Кремля тов. Ходоровскому:

Партком Промакадемии имени тов. Сталина обращается к вам с просьбой положить в Кремлевскую больницу тов. Амосенкова для установления диагноза его болезни. Тов. Амосенков член партии с 1918 г. Работал все время на руководящей советской и хозяйственной работе. В настоящее время тяжело болен. И до сих пор не удалось установить диагноз его болезни и методы лечения».

В 1936 году их семья оказывается в Москве, в коммуналке рядом с Никитскими воротами. С собой удалось увезти кое­какие памятки прежней жизни: родовую икону, любимые книги, почтовые открытки и вечернее платье. Теперь оно находится в коллекции историка моды Александра Васильева.

Теперь Александра Николаевна — учительница начальных классов. Преподает в школах Советского и Краснопресненского районов.

Но в 1938 году сюжет нашего романа получает неожиданный поворот — объявляется пропавший штабс­капитан! Он тоже живет в Москве, на Большой Почтовой улице.

И вот исполнительный лист по делу № 32-800:

«Взыскать с Костелецкого Павла Ивановича в пользу Амосенковой Александры Николаевны на содержание дочери Татьяны по 1/4 части со всех видов заработка до окончания средней школы дочери».

Татьяна Барташевич учится на врача. Дружит с Екатериной Боднарской, дочерью Митрофана Степановича Боднарского (1870–1953), известного географа и картографа.

Любопытно, Боднарский — уроженец Люблинской губернии, как и Костелецкий. И воспитанник духовной семинарии в Холме, как Климюк. Знаменитый ученый дарит Татьяне несколько своих книг с доброжелательными надписями.

Анатолия Барташевича призывают в армию. Сначала на Дальний Восток, на границу с Маньчжурией. Потом на Украину. Жизнь Алечки вновь нарушила война. В июле 1941 года из Винницы пришла открытка от сына:

«Здравствуйте, дорогие мама, Таня и Алексей Иванович! Жив, здоров. Всем того же желаю. Нахожусь, как пишу, в Виннице. Бьем германца помаленьку. Скоро погоним его обратно. Ну, пока. До свидания. Целую. Анатолий.

P.S. Передаю открытку с гражданским. Чтобы он опустил ее в Киеве».

Это последняя открытка, затем Анатолий пропал без вести. Извещение об этом мать получила только в январе 1947 года. «Ваш сын... находясь на фронте, пропал без вести в ноябре 1941 г.».

Судьба Татьяны сложилась счастливее: воевала, уцелела, вышла замуж. В 1945-м родила дочь Наталью. Шура стала бабушкой.

И снова пунктир. Пенсия, болезни, запах лекарств в комнате. Пунктир превращается в тире между датами на могильной плите. Александра Николаевна Амосенкова­Барташевич умерла 8 июля 1960 года — «общий атеросклероз артерий».

Она лежит на Ваганьковском кладбище. Двойная фамилия двойным замком запирает тайну милой Шуры, дочери купца Добычина, супруги штабс­капитана Костелецкого, безвестной родственницы странного писателя.

Приложение

Автобиография

Родилась в 1892 году в г. Брянске Орловской области. В 1910 году окончила 8 классов Брянской женской гимназии. Поступила учительницей в начальную школу в г. Брянске, где проработала 2 года. И уехала учиться в г. Москву. Кончив курсы при Строгановском художественном училище, во время Первой империалистической войны я поступила работать в Московскую городскую управу. Проработав 2 года, переехала в г. Брянск. И с 1917 года работала в г. Брянске на педагогической работе до 1930 года. В 1930 году переехала в г. Смоленск, где работала зав. Библиотекой инженерно­технических работников до 1936 года. В 1936 году кончила курсы при Смоленском ОБЛОНО «учителей, возвращающихся на работу в школу». С 1936 года [живу] и работаю педагогом в г. Москве в начальной школе. В данной школе работаю с сентября месяца 1942 года.

А.Амосенкова­Барташевич
г. Москва. Января 10 1943 года

 

[1] Прекрасная эпоха (фр.).





Сообщение (*):

Ольга Зеленова

23.08.2017

Было интересно читать Ваш "Роман в открытках". Тем более ,что Северьян Севостьянович Климюк родной брат моего прадеда - Ивана Севостьяновича Климюка. Мне интересно взглянуть на фото Северьяна. Может быть Вы пришлете на мой е-майл сканированное фото.Иван Севостьянович окончил Киевскую духовную академию. При советской власти работал преподавателем истории.А Северьян Севостьянович жил и работал юристом в Вильнюсе.Там сейчас живут его правнуки.

Элеонора

17.07.2020

Очень интересно..Северьян это мой прадедушка)

Ольга Зеленова

18.01.2022

Элеонора, добрый день! Моя почта s9056403636@gmail.com Напишите, как нам связаться. С уважением, Ольга, правнучка Климюка Ивана Севастьяновича

Комментарии 1 - 3 из 3