Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

Патриот русской провинции

Борис Федорович Морозов родился в 1940 году в Киргизии, в селе Каганович. Окончил геологический факультет Казанского университета. Работал геологом-геофизиком.
Печатался в журналах «Роман-газета», «Русская провинция», в аль­манахах «Литера», «Тверь» и «Литературный факел». Автор книг «Хро­ника надежды», «Драгоценный камень», «Заколдованный круг», «За­ветное наследство», «Подарок», «Бу­кет серебристой полыни».
Лауреат премий «Факел» и нескольких региональных литературных премий.
Член Союза писателей России.
Живет в городе Кимры Тверской области.

Михаил Григорьевич Петров запомнился мне в свитере, джинсах и куртке, всегда готовый в путь. Рослый, худощавый, подвижный, легкий на подъем, он побывал во всех уголках Тверской области, выискивая то интересных людей, то любопытные краеведческо-исторические факты. Рютино, Спирово, Кимры, Лихославль, Вышний Волочек, Селижарово, село Ивановское под Старицей, село Расторопово Сандовского района — продолжать можно до бесконечности, и всюду герои очерков и рассказов становились вначале его добрыми знакомыми, а затем и близкими друзьями. В их числе и крестьяне, и писатели, и художники, и музейные работники, дружба со многими длилась долгие годы, потому-то очерки о них всегда такие сердечно-доверительные. Кроме того, многократные с ними встречи позволяли писателю быть в курсе проблем, которые провинция переживала в «лихие девяностые» и последующие годы.

Очень жаль, что его не стало...

В это не верится, поскольку еще за четыре месяца до смерти Михаил Григорьевич приезжал в Кимры, надписал свою новую книгу «Мост через бездну» мне, художнику Константину Паку и для центральной городской библиотеки. К библиотекам он всегда относился с заботой и любовью.

От нас Михаил Григорьевич поехал в поселок Белый Городок, к давнему другу — художнику Владимиру Маслову, даровал и ему новую книгу, а жене, Наталье Айги, — раритетный журнал «Русская провинция» за 2002 год с ее повестью «Богомаз». Зашел он и в белогородскую библиотеку, где члены литературной группы показали ему сигнальный экземпляр альманаха «Здравствуйте!» и пригласили на презентацию, которая намечалась через две недели.

Он сдержал слово, а заодно осуществил давнюю мечту — побывал в Талдомском литературно-художественном музее и доме-музее поэта Сергея Клычкова. Разглядывая выцветшие фотографии и документы, он задавал экскурсоводу много вопросов про местных старообрядцев.

По пути из Талдома в Белый Городок я удивился: откуда у него такие глубокие познания о раскольниках? Перестав любоваться мелькающими за окном заснеженными полями, он ответил:

— Меня давно интересует эта тема, поскольку моя бабушка староверка, она крестилась двумя перстами. А в этих местах была одна из крупнейших в России общин.

К нашему краю у Михаила Григорьевича особое отношение, ведь его жена родом из Кимрского района, и здесь семья была вынуждена какое-то время жить после переезда из Омска. Неспроста в его очерках той поры часто мелькали названия местных деревень: Печетово, Яковлево, Симоново, Неклюдово... Поэтому он охотно приезжал в наш город — то в качестве члена жюри конкурса чтецов, то на ежегодные традиционные Феодоровские чтения в память кимрских новомучеников, то собирая материалы для очерка об Иване Абаляеве, резчике по дереву... «Бывая в Кимрах, всегда стараюсь зайти в местный музей, посмотреть Абаляева, найти людей, сохранивших о нем память... Собранные вместе, работы Абаляева могли бы составить целый музей деревянной скульптуры, стать душой и изюминкой Кимр. Но пока его лучше помнят за рубежом, чем на родине...» — сокрушается он в очерке «Тверская провинция».

Мне нравится все написанное им! А горестные мысли в очерке «Прощание с “Русской провинцией”» созвучны мне полностью: «У прежней власти тоже не находилось достаточных средств на ремонт музеев, картинных галерей, памятников архитектуры... Тогда нехватка средств на культуру объяснялась тем, что шли они на строительство электростанций, заводов, железных дорог, военного комплекса... Сейчас в стране ничего не строится, кроме коттеджей для нуворишей... И что с народным хозяйством? С экономикой? С нашими надеждами? Со страной? Да, не было времени в России хуже, бездарней и подлей».

После закрытия журнала в 2003 году Михаил Григорьевич собрал опубликованные в разных журналах очерки в сборник с евангельским названием «Отвергнутый камень». Этот сборник пронизан болью за состояние культуры и сельского хозяйства тверской провинции, на каждой странице плач по забытым именам и промыслам.

Об «Отвергнутом камне» я написал в нашу районную газету и организовал презентацию в краеведческом музее. Автор не успевал давать автографы. Кимрских читателей эта книга задела за живое, было много желающих выступить, кто-то сравнил Михаила Петрова с героем замечательного очерка «Жизнеописание Дмитрия Шелехова»: «Автор так же бьется за преобразования, но его никто не слышит. Мы надеемся, что книгу прочитают руководители страны, тогда начнутся действенные меры по спасению глубинки, которая и есть Россия».

В то время Михаил Григорьевич преподавал в Тверском университете и руководил издательством «Русская провинция». Я попросил издать свою биографическую повесть «Заветное наследство» подарочно, для родственников, то есть на хорошей бумаге, крупным шрифтом и с твердой красивой обложкой.

Он прочитал текст, написал аннотацию, придумал оформление, а художник Игорь Бучнев по его эскизу нарисовал на обложке огромный зубчатый диск, рассекающий многодетную семью. Я похвалил рисунок, мол, идеально объясняет содержание повести, а в ответ услышал радостный, слегка грассирующий голос Михаила Григорьевича:

— Твой отец плотник, это и подсказало мне образ пилы-циркулярки. Поздравляю, твое искреннее драматическое повествование можно смело отнести и к литературе, и к истории, поэтому я предложил выдвинуть книгу на премию Союза тверских литераторов.

Когда по финансовым причинам закрыли журнал «Русская провинция», он учредил литературный еженедельник «Отражение». Как и в журнале, там печатались лучшие произведения тверских писателей и поэтов, да и финансовые проблемы были такие же. Я помогал распространять еженедельник. Бывая в командировках, заходил в тесную комнатушку редакции, покупал пачку газет, а в Кимрах реализовывал их через краеведческий музей и выставочный зал. Таких волонтеров, как я, было много, что позволяло «Отражению» расходиться по всей области.

Работоспособность Михаила Григорьевича восхищала всех. Даже в многолюдной больничной палате ракового корпуса он умудрялся писать повесть «Cancer (История одной болезни)».

Эту книгу он подарил мне в ноябре 2009 года с оптимистической надписью: «Дорогому одноокопнику с ожиданием новых встреч в Твери и Кимрах. Боря, тучи пронесет!..»

Как и предыдущие книги, «Cancer» тронула меня до глубины души. Впечатлениями я поделился с читателями районной газеты «Кимрский вестник»: повести «Сто долларов на черный день», «Последний дозор» и «Смёртные ключи» взывают: посмотри, читатель, какое страшное заболевание постигло страну! Особенно заглавная повесть «Cancer». Богатая действием, она читается на одном дыхании: человек сдал анализы, а на снимке флюорографии темное пятно. Достоверно показана предоперационная тревога и послеоперационные муки в переполненной палате, все пережито автором, поэтому цепляет читателя.

Несмотря на оптимистическое тучи пронесет, Михаил Григорьевич не дождался чуда. Операция и тяжелая болезнь беспокоили его до конца дней. Тучи, увы, продолжают плотно укрывать небо России. Все же, надеясь достучаться до власть имущих, писатель одновременно показывает свет в конце тоннеля, ибо, как и его любимый Чехов, верит в созидательные силы и светлое будущее России. Недаром на одной из фотографий он запечатлен «под Чехова» — в галстуке, с темной бородкой и в небольших тонких очках, напоминающих пенсне.

Он присылал мне новые рассказы и очерки, биографии друзей и тексты восточных религий, писал письма. Не могу удержаться, чтобы не показать несколько последних:

...Пробивался я долго, из глубинки и сам. Первая публикация в «Нашем современнике», в 1978 году, была из почты. Будучи студентом, занес вместе с однокурсниками «Сны золотые» и оставил. Через полгода звонок: «Приезжайте в редакцию, Сергей Викулов отобрал вашу повесть для печати, нужно сделать из нее рассказ, сократить процентов на тридцать». Так и напечатался. После публикации проснулся «знаменитым». Рассказ заметили и в стане образованцев, то бишь в журнале «Знамя», что сыграло положительную роль. А там — пошло. Сейчас в редакциях сидят уже другие люди, поэтому приходится все повторять заново: посылаю по почте, жду. Стучите и обрящете. Всем это говорю, и тебе тоже.

...Еще раз спасибо за отклик на очерк «Облака плывут по расписанию». В последнее время стало казаться, что живу в безвоздушном пространстве. Пишу тебе, чтобы поделиться приятным известием, в «Нашем современнике», № 2 за этот год, напечатали мою статью «Черная весна» — об Иннокентии Анненском. С души свалилась тяжесть, ибо все время терзался: в правильном ли направлении мыслю про бесконечно любимого мною, обидно забытого поэта? Вот, напечатали, значит, еще кто-то думает так же. В эти дни доделывал очерк о Ласточкине, правил, вписывал в проходные места оставшиеся в чернильнице мысли. Кажется, доделал, многое изменил, очерк стал стройнее, живее, весомее. На мой, конечно, взгляд. Хорошо бы дать почитать Русаковой, чтобы она включила его в «Роман-газету». Ведь Ласточкин наш современник, тема эта болевая, он человек не ординарный. Как думаешь, пройдет? Посылаю тебе самый последний вариант. Больше ничего менять не буду.

...Спасибо на добром слове, я горжусь, что у меня есть один, но зато такой умный читатель. Жаль, что мы опускаемся на дно, как донные отложения осенью. Но мы жили, видели голубое небо, солнце, мы напитались хлорофиллом, и он кому-то пригодится, когда стране будет голодно и трудно. А нет, так станем сапропелем, нас поднимут со дна и удобрят грядки, и на нас будут расти всякие вкусности, может быть, даже клубника. Обидно, что тебя продинамили в «Москве», но ты пиши! В Англии закрыли нерентабельные шахты, однако шахтеры добровольно спускаются в забой и бесплатно рубят уголек. Так и русские писатели — не могут не писать, хотя их не печатают и не платят гонорар. Ты меня взбодрил, я пошлю тебе еще одну статью. Или посылал уже? Если посылал, прости, я ее сегодня переписал и усилил.

...Завтра приезжают Татьяна Сурганова с Леной Русаковой. В 16 часов в библиотеке презентация нашего журнала «Человек на Земле». Откровенно говоря, волнуюсь как институтка. Народ в библиотеку ходит редко, все сидят по Интернетам, журчат как коростели в ночном поле. А знакомых писателей уже не осталось, все мои сверстники померли: Сигарев, Костя Рябенький, Немчинов. Пригласил Степанова из Спирово, заманил коньяком, обещался приехать. Придет и Струков, редактор тверской «Литгазеты». Приехал бы Морозов, совсем хорошо было бы. Ладно, что будет, то и будет.

...Был 15.02.15 на выставке «Неделя тверской книги». Твоя и моя книги стояли на стеллаже, но кто сегодня читает? Все только: «не читали, но готовы высказать мнение». Вчера ходил на «круглый стол», посвященный тверскому книгоиздательству и писательству. Вел Сергей Глушков. Присутствовал Редькин, пяток тверских писателей, несколько студентов, библиотекари, Ольга Сергеевна из Комитета по культуре. Были высказаны благие пожелания (ведь Год литературы!), да вот только кто будет их претворять? Власти только с починами выступают: то Год культуры, то литературы. А писатель все так же нищ, бегает с протянутой рукой по кабинетам, внятной политики в области культурного строительства нет. Досадно.

В последние годы Михаила Петрова часто публиковали журналы «Москва», «Наш современник», «Нева», «Роман-газета», но более всего его радовала постоянная работа в столичном журнале «Человек на Земле», где ему поручили заведовать разделами «Православие» и «Краеведение». Это его любимые темы, и впервые за много лет он почувствовал себя востребованным, заметно воспрял, повеселел.

Названия всех его книг говорящие, они полностью объясняют содержание: «На пустыре», «На осеннем ветру», «Отвергнутый камень», «Затяжная весна», «Cancer», «Вотчина или Отечество?». Только «Мост через бездну», казалось мне, выбивается из этого ряда. Но после похорон Михаила Григорьевича я вчитался в эпиграф к одному из очерков: «Кто смеет молвить “до свиданья” / Чрез бездну двух или трех дней?» — и вдруг понял, что и эта книга имеет провидчески верное название, ибо миновала неделя, а его и нас уже разделяет бездна.

Однако Михаил Петров всегда будет с нами, он оставил мост в виде книг, где рассказал о стране и о себе. Полагаю, наиболее автобиографическая — это «Жизнеописание Дмитрия Шелехова». Тут в каждом слове и поступке главного героя видны мысли и боль автора. Посмотрите, как проникновенно заканчивается повесть: «Меня давно волнует механизм забвения. Есть в нем что-то неподвластное ни добродетели, ни сознанию, а зачастую несправедливое — даже жестокое. Того почему-то помнят, цитируют, а этого — забыли напрочь, хотя научная или художественная ценность его работ несоизмеримо выше...»

Эти строки можно отнести и к Михаилу Петрову, писателю-патриоту, защитнику русской провинции, пока неоцененному по достоинству. Надеюсь, его замечательные книги будут постоянно востребованы, повести и рассказы порадуют не одно поколение любителей изящной словесности, а очерки помогут политикам и краеведам беречь и помнить тверскую глубинку.





Сообщение (*):
Комментарии 1 - 0 из 0