Великая Победа русского народа со слезами на глазах
Михаил Борисович Смолин родился в 1971 году в городе Ленинграде. Окончил исторический факультет Санкт-Петербургского государственного университета. Кандидат исторических наук. В 2010–2016 годах — заместитель директора РИСИ, начальник Центра гуманитарных исследований, в 2017–2021 годах — заместитель главного редактора телеканала «Царьград», с 2020 года — доцент МГИКа. Подготовил и издал более ста книг из наследия русских консерваторов, как церковных, так и политических. Автор 12 книг и более 700 статей. Член Союза писателей России.
1. Великая Победа русского народа со слезами на глазах
Победа над гитлеровской Германией заняла достойное место в исторической череде славных побед русского оружия: начиная с разгрома Хазарии в X столетии, уничтожения монголо-татарского ига, покорения Казани царем Иоанном Грозным, победы над поляками в Смутное время, разгрома Карла XII нашим Петром I и кончая изгнанием Наполеона и взятием Императором Александром Благословенным Парижа в 1814 году.
Русский народ всегда с особым трепетом относился к защите своего Отечества. И воинская слава всегда была наиболее уважаема в памяти потомства.
В Отечественной войне 1941–1945 годов русский народ, осознав смертельную национальную опасность в экспансии гитлеризма, смог уничтожить очередного претендента на мировое господство. Народ воевал, как и в старые добрые времена за свою Веру, за свое Отечество, за свою землю.
Это хорошо понимали большевики в лице Сталина. В сентябре 1941 года в разговоре с американским представителем в СССР А.Гарриманом он признавал: «У нас нет никаких иллюзий, будто бы они сражаются за нас. Они сражаются за мать-Россию».
И это была абсолютная правда. Русский народ сражался не за партию Ленина и Сталина, а за свою тысячелетнюю Родину — Россию, несмотря даже на отсутствие этого славного исторического имени в названии Советского союза.
В 1941–1942 годах практически вся кадровая советская армия комсомольских возрастов либо пала в боях, либо попала в плен. Победное шествие от Волги до Берлина осуществляла уже другая армия, армия в основном тридцатипяти–сорокапятилетних мужчин. Шестьдесят процентов участвовавших в войне солдат и офицеров были рождены и воспитаны еще в Российской Империи. Многие прошли школу Русской Императорской армии. Почти все Маршалы победы были бывшими русскими офицерами или унтер-офицерами Императорской армии.
Основные тяготы этой войны вынес русский народ на своих могучих плечах. Численность русских в Красной армии существенно превышала долю русского (великорусского) народа в населении СССР. Например, на 1 апреля 1943 года эта цифра составляла почти 66%, не считая украинцев и белорусов, которых советская идеология считала отдельными народами.
Советской власти хватило ума или, точнее, политической хитрости на время отодвинуть свои ленинские лозунги и говорить с русским солдатом на понятном его сердцу имперском патриотическом языке.
В первый период войны (1941–1942) партийное руководство убедилось, что классовый, марксистский подход не является действенным для мобилизации русского населения, и стало открыто использовать русский национальный фактор. Во второй период войны (с осени 1942 года до начала 1944 года) эта риторика советскими пропагандистскими структурами использовалась максимально. В 1943 году из армии были убраны даже коммунистические политруки. Офицеры получили погоны, а сама армия была переодета на имперский манер. Возрождалась атрибутика старой Императорской армии.
В заключительный период (1944–1945), когда перелом в войне уже произошел, советское руководство стало пропагандировать, что «только наличие советского социалистического общества могло спасти человечество от порабощения немецким фашизмом». Именно тогда стали склоняться к концепции «советского народа как новой исторической общности», впервые отчетливо высказанной на совещании историков в ЦК ВКП(б) летом 1944 года.
После войны партия в лице Сталина подняла тост за русский народ — народ-Победитель, но уже в 1948 году перестала праздновать победу, отменив в этот день выходной.
В нашей памяти Великая Победа русского народа над Германией навечно будет сохраняться как героическая страница русской истории, продолжившая славную тысячелетнюю традицию русских побед.
2. Гуманизм как мировоззрение, ведущее к революции
Я бы хотел показать те корни «благих намерений» многоголосых проповедников «социального добра», «социальной справедливости», всевозможных свобод, равенств и братств, которые в своем практическом применении познакомили нас с кровавыми ужасами XX столетия.
Я хотел бы обозначить идейную и одновременно духовную суть тех «идеологов», которые обошлись человечеству дороже любых «завоевателей», напомнив об этом всем присутствующим словами знаменитого военного теоретика А.А. Керсновского, утверждавшего, что «последователями Руссо пролито больше крови, чем ордами Тамерлана».
Для этого необходимо задаться вопросом: какой же процесс разрушал Христианский мир и боролся с христианскими Алтарями и Тронами Монархов?
Процесс этот можно описать как рационализацию (в противовес сакрализации) отношений человека с Богом, процесс автономизации (отхода) человека от Бога и неизбежное следствие такого отпадения — самообожение человека, укрепляющаяся вера человека в самого себя как мера всех вещей.
Первородство в этом процессе среди людей надо отдать римо-католичеству с его идеей папства как наместничества или заместительства Христа в лице папы и его церкви-государства.
«Следствием такого духовного узурпаторства, — пишет протоиерей Иоанн Арсеньев, — явилось то, что (если и не в теории, то, во всяком случае, на практике) папский Рим впал в серьезную догматическую ошибку, смешав вместе царство благодати с царством славы и стремясь усвоить первому многие черты второго. С этой точки зрения папа является не только земным наместником Христа, но и полновластным распорядителем и будущей судьбой верующих в жизни загробной, причем такая власть простирается у него даже над подвигами и добродетелями тех членов церкви, которые уже переселились из земной ее половины в небесную и сделались согражданами ангелов... После всего этого... папе многие из наиболее последовательных римских канонистов прямо усваивали наименование “видимого Христа вселенной” и доходили даже до того, что кощунственно называли папство новым видом воплощения Христа Сына Божия в церкви?..»
Такое самообожествление одного папы-человека довело римо-католиков до догматического творчества по своему разумению и введению уже как догмата непогрешимости римских пап.
Протестантское начало, появившееся на Западе задолго до Лютера, было просто другой, «обратной стороной католичества», которая провозгласила чистый субъективизм, а в дальнейшем абсолютизировало личное мышление как новую меру всех вещей.
Таким образом, католицизм в своем развитии дошел до абсолютизма одного человека — папы, а протестантизм абсолютизировал само личное мнение, всякого человека.
Вся эта борьба мнимых противоположностей в европейской мысли привела к общему охлаждению к христианскому мировоззрению и крайней рационализации христианской доктрины в сектантских учениях.
Католики и протестанты, и те и другие рационалисты, вместе привели европейскую мысль к гуманизму, который провозгласил полную самостоятельность человека, его автономность от Бога.
«Гуманизм полагает и утверждает человека, делает его самостоятельным центром и самоцелью». А человек, ощущающий себя самого как самоцель, уже не может служить ни высшим началам (для этого у него нет веры), ни земным властям (для этого у него нет никакого желания), и он может подчиняться только силе численного большинства, то есть демократической республике. Каковая форма власти и не заставила себя долго ждать в XVIII столетии.
Вот где-то на этом переходе от мистического рационализма протестантизма к окончательно побеждающему гуманизму с его социальными утопиями Россия и стала вовлекаться в европейские дела.
В свою очередь, уже наше духовное «омертвение началось с того момента, когда вся наша общественная культура была оторвана от питающего и образующего начала... от религиозного источника. Процесс начался при Петре и закончился к началу нашей революции».
Феномен русской интеллигенции здесь сыграл роль носителя всевозможных разрушительных вирусов.
«Большевизм», собственно, и есть «доведенный до абсурда, до конца гуманизм интеллигенции... Большевизм нашел для себя... живого носителя и, доведя интеллигенцию до конца», уничтожил «ее как живую историческую силу» во время революции.
Бунт интеллигенции против Православной России и был самой революцией, то есть бунтом человека против своего призвания, освобождение от службы, дезертирство.
Наша Историческая действительность начинает разрушаться задолго до захвата власти и продолжает разрушаться еще долгое время после. Захват власти разрушает, быть может, какую-то наиболее важную, ключевую точку обороны, после овладения которой сопротивление революционерам отнюдь не прекращается, а гражданское сражение принимает как раз еще более кровавый вид — вид избиения побежденных, но не сдавшихся...
3. Империя как высшее состояние государства
Каждая нация, доросшая до великой мировой роли, стремится построить свою Империю, свой мир, свою цивилизацию, которая предъявляется остальному миру как высшее развитие национально-государственного таланта. Империя развивает национальные идеалы до некой универсальности, внутри которой могут свободно чувствовать себя и все другие народы. Имперское сознание вырабатывает особую ответственность перед Историей — ответственность хранителей идеалов христианской государственности. Имперское сознание появляется как результат осознания нацией своей великодержавной миссии — идеалы правды, порядка и справедливого общежития.
Империя — это царский путь между двумя крайностями. Путь между «глобалистской» крайностью — уничтожения самобытных национальных организмов в едином «мировом государстве» с единообразным «мировым порядком» — и «изоляционистской» крайностью — замыканием одной нации сугубо в своих этнических границах и интересах. В первом случае нация теряет свое национальное лицо и свою самобытную жизнь, во втором — она без великих исторических порывов, постепенно духовно и физически чахнет, зарывая свои национальные таланты в землю ради мнимой экономии сил и материального спокойствия.
В Империях благополучно решается неразрешимый дуализм национального (почвы) и всемирного (мiра) без смерти первого и тотального господства второго, уравновешивается глубина национального начала и широта вселенского.
Империя — это высшее состояние государства, рождающееся из иерархии человеческих союзов (семьи, рода, сословия) и перерастающее свои национальные границы как проект государственного и культурного объединения для внешних народов. В состав Империи входят как те территории и народы, которые завоевываются (либо для достижения «естественных геополитических границ», либо для обуздания «неспокойных соседей»), так и те, которые добровольно принимают тот идеал человеческого общества, которым живет сама Империя.
Империя как государственный каркас пронизывает всю Русскую цивилизацию. Государство в формате Империи дорастает до цивилизации, до целого автаркийного государственного и культурного мира. Империя становится универсальным государством. И универсальность его заключается в том, что объединяющей основой, общим мировоззрением становится вероисповедание — религия, а не секулярная политико-экономическая идеология. Религиозное мировоззрение не заменяет национальное, а возводит его как часть в более высокий принцип — вероисповедный, могущий духовно объединить другие народы, усвоившие его с господствующей в Империи нацией.
Совершенно очевидно, что каждое государство наделено особым национальным духом, и в Империи этот «дух нации» получает выход на мировую арену как главное действующее лицо человеческой истории. Империя дает возможность нации стать творцом мировой истории. Все же остальные народы довольствуются ролью зрителей или участников различных «массовок» в великой трагедии мировой истории.
Так, внутри Православной традиции в одной и той же роли носителя Православной Империи на протяжении двух тысячелетий играли три великих творца истории — Римляне, Византийцы и Русские, каждый в свое время. В эти два тысячелетия Православная Империя в человеческой истории не сходила со сцены. Играть и дальше эту роль в мировой исторической трагедии наш священный национальный долг, долг перед нашими предками, перед нашими предшественниками (римлянами и византийцами), долг перед Православным миром, долг гражданский и религиозно-миссионерский. Далеко не в последнюю очередь Православие как вера принималась другими народами и отдельными людьми из-за величия и красоты образа Православной Империи.
Православная Империя — это попытка построить наиболее воцерковленное человеческое общество для различных народов, как бы являясь для них преддверием Царства Небесного. Православная Церковь, Имперская государственность, русская нация, крепкая многодетная семья — эти консервативные основы являются базовыми для империализма как политического идеала.
4. Не деликатесный атеизм Познера
Завершая один из выпусков (от 15.05.17) своей «деликатесной» (как он ее сам воспринимает) программы, Владимир Познер приготовил нечто «жареное». Он объявил, что его, как атеиста, теперь, «возможно, привлекут к суду и приговорят к сроку». И публично попросил дать ему «исчерпывающее разъяснение: исповедуя этот взгляд», нарушает ли он Уголовный кодекс РФ?
Вопрос, хоть и поставлен истерически, по своей сути является абсолютно лукавым. Познер нашел инфоповод в очередной раз рассказать о том, что в православной стране он не любит именно Православие и солидарен с атеистическими хулиганами.
Это не новость. Странно, почему он ссылается на 248-ю статью, определяющую наказание при нарушении «правил безопасности при обращении с микробиологическими либо другими биологическими агентами или токсинами». Может быть, он готовился выступить, что его могут привлечь к суду за пропаганду легализации наркотиков? Так и здесь эта статья не подходит?! Не о том она совсем.
Видимо, атеистическое раздражение затуманило его профессиональное сознание, и он все перепутал. Хотел приправить свое телевизионное «блюдо» перчиком, а добавил какой-то «микробиологии».
Познеру кажется, что он своими словами нанес нечто вроде «моральной пощечины деспотизму», условно пожурив очередного «богохульника». Здесь уместно вспомнить исторический анекдот про прогрессивную писательницу Цебрикову, которая написала гневное «Открытое письмо Александру III» и очень гордилась своей общественной смелостью. Император же наложил на этот эмансипированный анекдот свою лаконичную резолюцию: «Отпустите старую дуру».
Журналистам вообще свойственно самим назначать себе роль и без всякой на то санкции от общества начинать эту роль яростно исполнять. То они объявят себя органом «правды» в обществе, то возведут себя в ранг честных информаторов, а то и безжалостных обличителей. При этом всегда обижаются, если кто-то в эту «роль» или «игру» не верит или тем паче находит ее вредной.
Помню, лет двенадцать назад меня удивило одно высказывание Познера. Он заявил: «Только урод может не любить свою Родину. Но он может ее бичевать — именно потому, что он ее любит». Про урода согласиться можно, но вот бичевать свою Родину, как правило, берутся не праведные Пророки, которым Бог указал свою Волю обличать народы, а самозваные негодяи и эгоисты, которые понятия не имеют о любви, имея на всякий случай по три гражданства.
Так вот про любовь к России. Однажды Познеру пришлось отвечать и на этот вопрос. Он весьма откровенно сказал, что «я никогда не чувствовал, что это мой дом, и не чувствую до сих пор... Для меня в гораздо большей степени дом — это Франция... и Нью-Йорк, где я вырос... [Россия] это не мое. Я все равно чувствую себя чуть-чуть чужим».
Пожалуй, именно это ощущение чужеродности и одновременная попытка навязать свое мнение нашему обществу и является тем нравственным диссонансом, отдающим неприятным послевкусием после не деликатесного атеизма Познера, когда он говорит что принятие Православия «одна из величайших трагедий для России» или «что Русская Православная Церковь нанесла колоссальный вред России».
При этом он понимает что с православной доминантой в нашей национальной психологии ничего «сделать нельзя» и «страна неизменяема». Что же тогда заставляет его продолжать говорить о своем резко отрицательном отношении к тому, что так дорого для большинства населения нашей страны?
Думаю, что на это Познера толкают его атеистическая вера и глубокая обида на Россию, которая так не близка ему, а работать и кормиться приходится здесь. Это такая своеобразная «униженная ненависть» наемника к господину, который его кормит. И ненавидишь, и приходится смиряться, чтобы зарабатывать. И себя ненавидишь за то, что приходится смиряться, и обманываешь себя, что ты счастлив. И от этого еще более раздражаешься.
В атеистах вообще нет вырабатываемой религиозными нормами сдержанности, особой культуры промолчать, чтобы не обидеть. Никогда не видел скромного атеиста. Атеисты — это, как правило, люди из породы категоричных, глубоко пораженных гордостью и эгоизмом.
Атеистические плевки Познера в Православие неприятны, но есть хороший исторический анекдот о некоем мужике, наплевавшем на портрет Государя и которого посадили в тюрьму. Когда об этом доложили Александру III, то он рассмеялся и сказал: «Он наплевал на мой портрет, и я же за это буду еще кормить его шесть месяцев?.. Пошлите его к чертовой матери и скажите, что и я в свою очередь плевать на него хотел».
Господь сказал: Мне отмщение и Я воздам. Бог по-своему осудит богоборцев, нам надо только перестать их прикармливать.
5. Гонения на Православие на Украине
Украина, по всей видимости, решила окончить свою жизнь самоубийством. Как и советская власть, она решила потягаться силами с Самим Богом, начиная политику гонения на каноническое Православие на Украине.
То, что происходит на южнорусских землях, носящих волей коммунистов странное имя Украина, является результатом прежде всего глубокого религиозного кризиса.
Украина в своей религиозной деградации дошла до важного рубежа, когда она решила из страны антирусской стать еще и страной богоборческой.
Украина расколота в религиозном смысле на несколько сообществ, каждое из которых склонно считать земли Украины своей канонической территорией.
Начиная с самого первого президента независимой Украины ставился вопрос о необходимости выдавить Русскую Православную Церковь с территории самостийного государства. Со временем созрел проект так называемой «Единой поместной Церкви», то есть создания с помощью государства на базе раскольнических структур единой Украинской Православной Церкви. Для всевозможных неканонических структур это шанс, хоть и призрачный, попытаться легализоваться в Православном мире. Для украинской же власти это серьезный шаг в сторону окончательного разрыва цивилизационных связей Киева и Москвы.
Украина сегодня стоит на самой границе начала войны с Богом, широкомасштабной войны с канонической Православной Церковью. Украинская власть хочет через юридическую реформу, путем перерегистрации приходов передать храмы Московского патриархата разным раскольническим структурам. Выдавив тем самым каноническое православие из Украины.
Напомню, что на сегодня Украинская Православная Церковь Московского Патриархата имеет более 11 тысяч приходов, Украинская Православная Церковь Киевского патриархата (раскольника Денисенко) — менее 3 тысяч, Украинская Автокефальная Православная Церковь (так называемые самосвяты) — около тысячи, а у католиков около четырех тысяч греко-католических общин и чуть более тысячи римо-католических.
То есть украинский режим задумал выдавить из страны самую многочисленную и самую древнюю религиозную организацию. Им не привыкать идти против рожна, против силы неодолимой. Они так же борются и с русским языком, который является родным почти для всего населения.
Такой идеологизированный подход к религиозной жизни порождает принятие в «украинство» не только католицизма и униатства, а и всего религиозного разнообразия вне православия. Отсюда и широта привлечения сектантов в «украинское движение», и особое распространение сектантства на Украине в целом.
В сегодняшней религиозной жизни Украины все оценивается по самостийной шкале преданности «украинству». Если какое-то религиозное образование поддерживает «украинский» проект — оно хорошо, если нет — его надо «украинизировать», а ежели оно не поддается этому — то уничтожить.
Такая постановка вопроса выводит нас на главную дилемму развития южнорусского мира: либо Православие, либо «Украина»; либо южнорусское население сохранит Православие, либо станет «украинцами».
Поистине это иудино предательство, еще более ста лет назад метко прозванное «мазепинством», тащит нас в кровавый мир церковных гонений и гражданских войн. Нас все время приглашают в Гефсиманский сад, для иудиных поцелуев, после которых будут пытки и Голгофа Православия на Украине.
Борьба украинского государства с Православием откроет настоящую эпоху гражданской войны по всей Украине. Это тот пункт противостояния, который должен всколыхнуть огромную толщу южнорусского населения и окончательно уничтожить единство украинского государства. Туда ему и дорога.
Будем надеяться на Бога. Он поругаем не бывает. И что все богоборцы одинаково плохо кончат.
6. Кому выгодна Монархия, а кому Республика?
Что побуждает меня выступать за Монархию? Как у представителя среднего слоя нашего общества, у меня нет ярких талантов обирать ближнего, подминать слабого или обманывать глупого. Но одновременно и мне не хочется стать объектом обирания, подминания или обманывания со стороны сильных и хитрых нашего общества.
И здесь у любого думающего человека встает вопрос: если власть в обществе неуничтожима, какой строй ни установи, если в человеческих сообществах неизбежна психологическая система властвования и подчинения, то кто защитит слабого от сильного, доброго от злого, простого от хитрого?
Республика на этот вопрос отвечает, что защитит закон, на страже которого стоит суд. Но законы в республиках чаще всего пишутся в интересах богатых и хитрых, да и суды зачастую не способны противостоять власти денег.
Как показывает история, Республика «золотое время» для всевозможных частных могуществ, партийных тоталитаризмов, культов личности и денежных олигархов, а также подходящий момент для различных сепаратизмов и разделов великих стран на частные владения местными князьками.
Про Монархию коммунисты и либералы нам говорят, что она и есть власть богатых и хитрых, что сам Монарх олицетворяет этих людей во власти.
На самом деле большинство Монархов на протяжении своей жизни только и занимались, что борьбой с неуемной жаждой сильных мира сего завладеть властью в государстве и поработить нас с вами. На этой неблагодарной «работе» многие Государи сложили свои головы.
В истории есть очень немного примеров, когда бедные слои были недовольны властью. Богатые и сильные были недовольны Монархией почти всегда именно потому, что, властвуя, она ограничивала свободу и тех и других в их стремлении обобрать и подчинить слабых. Именно богатая знать, будучи ближе всего к Монарху, испытывала на себе тяжелую державную руку своих Государей. Именно поэтому всякой знати, и особенно денежной, было выгодно ограничить власть Монарха законами.
Писаные законы, получившие чрезвычайную силу в республиках, управляют бедными классами, богатые же управляют самими законами.
Кто же защитить средний класс от богатых и хитрых? Коммунисты обещают нам равенство. Но пока они своими кровавыми методами будут равнять общество, у нас останутся только бедные. Либералы обещают нам экономическое процветание. Но в реальности они же оберут нас до нитки, потому что отстаивают процветание только для богатых и хитрых. Коммунизм и либерализм — это две дороги к одному обрыву, о которых писал еще Игорь Шафаревич.
Часто то, что хорошо для богатых и хитрых, плохо для основы народа, для ее толщи. Среднему классу, тем слоям, которые можно назвать ядром, большинством народа, необходима защита. Все социальные слои должны иметь определенную свободу для своего развития.
Монархия — единственная система власти, способная ослаблять давление сильных на слабых и богатых на бедных.
Власть Монарха — единственная власть на земле, которую нельзя купить. Именно поэтому Самодержавие на протяжении более чем тысячелетия регулировало, примиряло и соглашало между собою всевозможные и зачастую разнонаправленные социальные силы в русском государстве. Все народы и народности, сословные и родовые интересы, аристократические и демократические принципы находили свое место, свой смысл, свою службу в многосложном политическом организме Русской монархии. Государи выступали беспристрастными третейскими судьями, сдерживавшими аппетиты сильных и хитрых в их ненасытных стремлениях подмять, обмануть или обобрать нас с вами.
Богатые стремятся обобрать средние классы, вогнав их в бедность, тем самым подчиняя себе. Беднота, чернь, или, иначе, асоциальные элементы, всегда с легкостью подкупаются богатыми в своих интересах.
Среднее сословие можно сравнить с крепостью, осажденной богатыми и хитрыми, а Монарха — с войском, которое деблокирует крепость от этой изнурительной блокады.
Долго ли мы сможем продержаться в наших осажденных крепостях без Монархии?
Именно исходя из стремления к свободе от сильных и богатых, нам и нужна Монархия.
Монархия выгодна средним слоям населения, республика — богатым.
А пока у нас «ни Царя, ни закона», как говорили наши предки про власть богатых и хитрых.
7. Должно ли 12 июня быть днем России?
Должно ли 12 июня считаться днем России? Что, собственно, произошло в этот июньский день, что можно охарактеризовать как праздник?
Нам объясняют, что в этот день в 1990 году Первый съезд народных депутатов РСФСР принял Декларацию о государственном суверенитете РСФСР, и в тот же день в следующем, 1991 году был избран первый президент России Б.Н. Ельцин. Этого оказалось достаточным, чтобы в 1992 году день 12 июня стал праздником с официальным названием День принятия Декларации о государственном суверенитете Российской Федерации.
Интересно, что если посмотреть текст этой Декларации, то в ней нет никакой России или, на худой конец, Российской Федерации. Там заявляется о «решимости» Российской Советской Федеративной Социалистической республики создать государство в «составе обновленного Союза ССР».
Не правда ли странно праздновать днем России событие, произошедшее с РСФСР как частью Советского Союза, в 1990 году?
Уже давно нет ни СССР, ни РСФСР, а праздник есть!
За некую искусственность этого праздника говорит даже то, что название этого праздника за небольшое прошедшее время уже претерпело изменение. С 2002 года праздник официально именуется Днем России. Речи о Декларации уже нет.
В связи с этим встает вопрос: есть ли в истории России даты, более соответствующие содержанию дня России?
Собственно, днем России может считаться только день ее рождения как исторического феномена, существующего уже более тысячи лет.
Мне кажется, есть только две даты, которые могут быть названы днем России. Одна посвящена началу русской государственности, относимой нашей историей к 862 году, приходу к власти династии Рюриковичей. И другая — дата духовного рождения России в 988 году, как цивилизационного явления — то есть Крещения Руси.
Собственно, эти даты и есть естественные исторические события, которые нужно считать началом России. Как в жизни человека есть два рождения: естественное, от своих родителей, и духовное, через церковное крещение, так и у России как человеческого сообщества, государства есть две даты основания: один день — государства России и второй день — Крещения Руси.
Таким образом, день России может быть двусоставным, совмещающим в себе две даты: 28 июля — как День Крещения России и 21 сентября — как День государственности России.
Хочется надеяться, что в будущем историческое сознание победит сиюминутные решения девяностых годов и мы будем праздновать как день России даты ее реального государственного и духовного рождения.
8. Путин и «Двуглавый Орел» против Каляева и революций
Общество развития русского исторического просвещения «Двуглавый Орел» распространило свое «Обращение к главам городов и других населенных пунктов Российской Федерации» с призывом «переименовать разбросанные во множестве по всей стране улицы», связанные своим названием с деятельностью террориста Каляева.
Инициатива общества «Двуглавый Орел» связана с восстановлением Креста на месте террористического акта, совершенного Каляевым и унесшего жизнь Великого князя Сергея Александровича.
На открытии восстановленного Креста В.В. Путин назвал убийцу Великого князя террористом, а само деяние — преступлением. В 2017 году и ранее президент неоднократно отрицательно высказывался о революции, о Ленине, о сталинских репрессиях.
Пафос президента и поддержавшего его общества «Двуглавый Орел», возглавляемого генералом Л.П. Решетниковым, в том, что терпимость ко злу революции, к социальным экспериментам, сопровождавшимся «массовыми преступлениями против собственного народа», есть псевдодобродетель людей без совести и без убеждений.
Интересно, что в 1918 году к уничтожению этого Креста приложил свои руки тот самый Ленин, памятники и бюсты которого до сих пор стоят на русской земле в количестве более 20 тысяч штук. По воспоминаниям тогдашнего коменданта Кремля П.Малькова, Ильич лично накинул веревку с петлей на памятник и вместе с другими руководителями большевистской партии и правительства повалил памятник на мостовую.
Царская власть, которую свергли в 1917 году, не была нашим завоевателем, она была добровольно принимаема нашими предками на протяжении тысячи лет. Монархия, выросшая вместе с русским народом, срослась с ним в родственное органическое единство, как нервная система с мускульной силой в человеческом организме. Государи были истинными отцами нации, будучи одновременно и объединителями, и накопителями, и стимуляторами народной силы в деле создания Великой России.
В двадцатом столетии революционеры использовали мускульную народную силу во всевозможных советских экспериментах, без разбора растрачивая накопленную в имперские времена мощь.
Современное безразличие и духовная теплохладность в оценках «национальной катастрофы» в XX столетии создают почву для новой революционной истерии в нашем обществе, которая становится на глазах вполне осязаема. Подготавливаемое врагами России очередное революционное преступление наше Отечество не переживет.
Революции — это социальное зло, и лимит на них в русском обществе закончен. Необходимо вместо советских революционных имен возвращать исторические названия, воспитывая новые поколения в стойком неприятии революционных путей для будущего развития России.
А потому я целиком присоединяюсь к призыву «Двуглавого Орла» в ближайшее время отказаться от любого использования имени Каляева, а также других революционных деятелей в названиях улиц и других элементов городской инфраструктуры.
9. Гитлер вел Германию к самоубийству
Приход к власти национал-социалистов в Германии происходил в атмосфере восторженного мифотворчества, которым была заражена вся немецкая нация. Немцы жили мифами о случайном проигрыше Германии в Первой мировой войне, о «монгольской» низшей расе на русском востоке, об СССР как «колоссе на глиняных ногах», о гниющей демократии на европейском и американском Западе, о величии германского гения и прочих идеологических туманах, закрывших от немцев реальную историческую действительность.
Национал-социалистическая Германия Гитлера все двенадцать лет своего существования шла к самоубийству, тщательно его готовя. Была создана легенда о всесокрушающей мощи армии Третьего рейха, хотя эта армия не дотягивала по своей силе даже до армии Вильгельма II, проигравшей Первую мировую войну. В сознание немцев было вбито, что они являются обладателями гигантской военной машины, которая сможет покорить весь мир. Этот миф и погубил Германию, решившую, что она может воевать одновременно и с Францией, и с Англией, и с Советским Союзом, и с США, и с католиками, и с евреями, и даже со своими протестантами.
Поражение Германии было неизбежно из-за той идеологии, которую нес национал-социализм всем народам, считая их неполноценными.
У Германии Гитлера не было никаких шансов, потому что, с одной стороны, военные силы Германии были не безграничны, а с другой — геополитика и геостратегия Германии страдали манией величия и нереальностью рекомендаций. Основное положение этих теорий сводилось к тому, что наука о войне требует предельной беспощадности. Продемонстрированная беспощадность в реальной действительности вызвала вооруженный отпор всего мира и привела Германию к безоговорочной капитуляции.
Каковы же были корни этого катастрофического мифотворчества в Германии?
После Первой мировой войны на месте двух Монархий, русской и германской, возникли две социал-философские системы — марксизма-ленинизма и национал-социализма. Вторая мировая война столкнула их лбами. Как утверждал один русский консерватор, «гитлеровский режим в Германии был таким же результатом вековой интеллигентской традиции, как и ленинский в России».
Сила Германии заключалась в ее среднем человеке — работоспособном, дисциплинированном и технически одаренном, слабость — в ее Гегелях, которые питали нацию своими философскими мифами, в том числе и мечтами о легких победах над своими соседями.
Пытаясь пропитать жизнь всего народа национал-социалистической философией, немцы-партийцы переносили идеи о своей избранности и на войну, а с такой установкой на легкую победу поражение Германии было неизбежно.
Национал-социалистическая Германия была разбита русским народом, осознавшим смертельную национальную опасность в экспансии гитлеризма.
Русская историческая традиция победила искусственные философские конструкции национал-социалистической идеологии.
10. Нужна ли России демократия?
Нужна ли России демократия?
Вопрос не праздный, а затрагивающий напрямую будущее России.
Мы живем в мире, где демократия является «священной коровой» и от всех требуется определенное «политическое вегетарианство», оставляющее ее вне всякой критики. Демократия хороша, потому что лучше ее ничего нет. Посыл такой же, как в советские времена был в отношении учения Маркса и Ленина. Оно считалось верным, потому что позиционировалось коммунистами как правильное.
Но реальное существование демократии порождало большие вопросы даже у таких идеологов «народовластия», каким был Жан-Жак Руссо.
О демократии он писал, что «если брать этот термин в точном его значении, то никогда не существовала подлинная демократия, и никогда таковой не будет... Нельзя себе представить, чтобы народ все свое время проводил в собраниях, занимаясь общественными делами».
Невозможность чистой демократии была понятна даже самим «апостолам» народовластия. Сам Ж.-Ж. Руссо для появления демократии считал необходимым иметь несколько составляющих: во-первых, столь малое государство, чтобы «каждый гражданин... мог бы знать всех остальных», во-вторых, «отсутствие скопления дел и возникновения трудноразрешимых споров» и, в-третьих, «превеликое равенство в общественном и имущественном положении», чтобы сохранять одинаковое обладание властью.
Нетрудно увидеть, что такой социальной базы для появления настоящей демократии нет и никогда не было в развитых человеческих обществах.
Реальная, историческая демократия появилась в городах-полисах рабовладельческой Древней Греции, где на каждого гражданина, проводившего уйму времени в общественных собраниях, было минимум по два-три раба, занимавшихся его бытовыми вопросами.
Характерно, что и в Новое время демократия возродилась также в рабовладельческой среде Соединенных штатов Америки.
Демократия в том виде, в каком она практикуется в современности с ее партийными выборами и многочисленным бюрократическим аппаратом, очень тяжеловесная система и абсолютно не похожа на изначальные представления ее идеологов.
Демократическая практика показывает, что выявить народную волю почти никогда невозможно, так как обыватели в подавляющем большинстве ничего не смыслят в управлении государством. Здесь имеет значение только воля тех богатых и хитрых, которые специализируются на вопросах управления государством.
Обычно самих демократов не устраивают ни волеизъявления граждан страны, ни сами представительные учреждения, и они не стесняются руководить, направлять и даже создавать волю своего «самодержавного» в теории народа-суверена. А в случаях опасения за свою власть демократы готовы расстреливать из танков даже и свои парламенты. Вспомним девяносто третий год.
Николай Данилевский утверждал, что форма правления выбирается историей. Русскому человеку нужна персонифицированная единоличная власть, которую можно по-человечески понимать и любить. Психология русского народа, сформированная русской историей, насквозь пропитана монархическими чувствами, и ее уже невозможно переделать под демократию. Да демократия и не смогла бы способствовать выживанию русского народа и его государства в тяжелой и постоянно связанной с вооруженной борьбой русской истории.
История демократии больше похожа на борьбу богатых и хитрых за власть над народом, чем на историю народной власти.
По-настоящему народной, отеческой властью была власть Русских Государей. И монархическая «шапка Мономаха» была вовсе не так легка, как это казалось нашим либеральным носителям научных ермолок. Монархия имела своим основанием не властный произвол, а ревностное служение глубочайшей религиозной традиции, прошедшей тяжелейшую тысячелетнюю историю.
Самодержавие было олицетворением того здравого смысла, который сформировал народную русскую жизнь, выросшую из нравственных истоков Православия и гарантированную политической мощью Русской Монархии.
Подумайте над этим.