Недавно издательство «У Никитских ворот» в серии «Академия поэзии. Поэтическая библиотека России» выпустило книгу стихов Марины Котовой «Сквозь вещий шум дубрав».

Наталья Егорова в предварительной статье характеризует Марину Котову как «одного из самых ярких и значительных поэтов, работающих сегодня в русской литературе». И это действительно так. Своими стихами М.Котова продолжает линию развития классической русской поэзии в лучших ее образцах, представленных М.Лермонтовым, Ф.Тютчевым, И.Буниным, C.Есениным, П.Васильевым, Н.Рубцовым. Главное в ее стихах — глубинное ощущение своей русскости, неразрывной связи с родной землей, ее историей, народом, характер которого во многом был сформирован вольным духом бескрайних равнин и могучих лесов (о чем очень хорошо сказано в статье Н.Егоровой). Но ко всему этому следует добавить еще несколько существенных, на наш взгляд, замечаний. Прежде всего следует сказать, что в новом сборнике стихов М.Котова раскрывается как гражданский поэт, понимающий свою миссию как служение России и ее народу. В этой связи книга М.Котовой становится довольно интересным явлением. Поэт, создавший множество замечательных стихов-прозрений о жизни души, ее порывах к прекрасному и к вселенской гармонии, заговорил о вопросах общественных, волнующих всех нас.

Открывает книгу примечательное стихотворение, в котором М.Котова описывает состояние современного мира, как она его видит и понимает:

Как лес, источенный угрюмым
                                                     короедом,

Больной и чахлый, с сердцевиною
                                                         гнилой,

Мир, вынесший тысячелетий беды,

Сегодня рушится, становится трухой.

Все сдвинулось, горят костры
                                                       кочевий.

Бегут, стреляют, подрывают, жгут.

Лениво ждут обильной пищи черви,

И тянет сладким смрадом новых
                                                              смут.

Зияют реки черной рваной раной,

Срывают вихри почв отравленный
                                                         покров,

Трещит кора земная, копят гнев
                                                       вулканы,

Не влагу облака несут, а кровь.

Но зачумленным все прикол да лажа.

И день и ночь, пресытившись игрой,

Дикарь гигантским пальцем тычет
                                                       в гаджет,

Ждет откровений ленты новостной.

И страшно жить средь общего
                                                         распада,

И как представишь, прошибает пот:

Чернорабочих ангелов бригада

В спецовках грубых только знака
                                                              ждет.

Повырубят, сожгут — следа
                                               не сыщешь —

С нездешней яростью в пылающих
                                                               очах,

Чтоб новое взросло на черном
                                                     пепелище,

Как на горельниках кровавый
                                                      иван-чай.

27 октября 2015

Это ощущение близящегося краха, переустройства мира, социальной катастрофы заставляет автора пристально всматриваться в окружающее, чтобы понять дух времени.

Душевное состояние современников, пожалуй, более всего беспокоит поэта. Притупленность реакций, безотчетность действий, дремотность сознания хорошо обрисованы в стихотворении «Спит черный люд в электричке рабочей...». Здесь «никто не возропщет», хоть в вагоне и «душно и смрадно», «дремлет сознание в коконе ватном».

В стихотворении «Шпиль Ярославского призрачен в мороси...» дано точное определение этих бесчувственных масс — «человеческий жмых», «выжатый, вымотанный, одурманенный», мечтающий «только б до места скорее добраться, / Плюхнуться, шлепнуться, тяжко осесть». «Движутся толпы без лиц и без голоса, / Встроены в ритм привокзального космоса, / Зельем нечувствия опоены». Ничто не отзывается в них при виде «поруганной новейшим печенегом», «запроданной» земли за окном поезда: «Молча, привыкшая к рабству и горю, / Смотрит истерзанная земля».

Закономерно, что стремление к быстрому обогащению, подражание чужому образу жизни, поклонение золотому тельцу привело не только к эмоциональной глухоте, черствости сердец, но и к настоящему безумию — братоубийственной войне. Эгоизм и самоволие — также характерные черты современника.

Мир обезумел. Брат идет на брата.

Родная кровь теснит родную кровь.

И ради чего был разрушен создававшийся нашими отцами и дедами мир? Сочны и ироничны социальные зарисовки с натуры:

Орут в лицо рекламные щиты,

Бросаются собаками цепными.

В витринах манекены восковые

И те нездешней злобой налиты.

«Москва». 2008

В этом обезумевшем мире, где «брат восстает на брата», «жалеть ли тварь, коль тонет мир в крови?» (этой теме в сборнике посвящен целый раздел под тем же названием). Что тут говорить о любви к земле, о жалости к зверям и птицам, когда мы не воспринимаем уже саму войну и гибель наших собратьев в Донбассе. Тем не менее поэт утверждает:

Но Русь жива, жива Святая Русь

Под темной кровоточащей коростой.

.........................................................................

В чьей памяти калиновы мосты

Из сказок слиты с песней о приволье,

Расслышит звук призывный
                                          колокольный —

Так бьется сердце русское Москвы.

«Москва». 2008

Хранители Руси по-прежнему на страже. Это и блаженная Ксения Петербуржская, утешительница: «ты здесь, живая, ходишь между нами», и Сергий Радонежский

...в валенках, в метельной тьме
                                                  кромешной

Бежит на плач спасать нас, дураков...

«Русь»,

и святой Георгий «объезжает шагом Москву небесную по склонам облаков», и сама Матерь Божия, простирающая свой плат над русским небом:

Но я верю в тебя. С этой верою жить
                                         мне не страшно.

И пока не иссякла в нас память,
                                               до этой поры

Есть защита у нас — все небесное
                                         воинство наше...

Белый плат Богородицы русскую
                                          землю накрыл...

2005

Вообще, все пространство русского пейзажа у М.Котовой одухотворено. В ее стихах земля, травы, реки, лес, небо, звезды — все живет и дышит. Здесь явственна связь с философской лирикой Тютчева, у которого природа также одухотворена и вызывает размышления о загадках мироздания, о вековечных вопросах человеческого бытия.

Прообраз нашего — нездешний
                                                   дышит мир

И с лунным светом входит в наши
                                                           мысли.

Лишь изредка, воздушный слой
                                                          пробив,

К нам забегают огненные лисы.

В их лес таинственный, как в дивные
                                                              сады,

Воротимся ль, чтоб вновь поднять
                                                     соцветья?

И зверобоем ярко-золотым

Пылают радостно высокие созвездья.

2013

Все это единый цветущий организм, дивный Божий мир, напитанный Его вечным светом. И красота — его сущностная черта. Всюду присутствие красоты говорит о присутствии Создателя, его любви и милости к своему творению. Именно так понимает М.Котова эту категорию и буквально прозревает красоту божественного замысла не только в пейзаже, природе, но и в самых естественных, повседневных вещах: в запахе буханки ржаного хлеба с прилипшим лепестком вишни, в занятиях рыбаков, развешивающих для просушки сети, в убогом быте таджикского барака:

Но виден свет. Быт обнажен убогий.

Вон кот, вон девочка сидит меж двух
                                                          старух.

Окно горит. Метет крупой с дороги.

И здесь житье, и тоже дышит дух.

«На пустыре, где рос бурьян
угрюмый...», 2015

Весь мир предстает в стихах М.Котовой одним большим храмом, в котором каждое дыхание Господа хвалит. Многие стихотворения сборника сродни фетовскому восторженному восприятию чуда жизни, его стремлению запечатлеть в слове невыразимое, прекрасные мгновения бытия природы.

Сравнения и метафоры, описывающие процесс постижения Творения через создание стихов, также заставляют вспомнить Фета: «Как беден наш язык! Хочу и не могу...»:

И представлялся мне родной язык

Шумящей глухо дебрей
                                               непролазной.

И опасаюсь лишний раз вздохнуть,

Чтоб чудо не спугнуть к досаде
                                                           вящей.

А Слово открывается как Путь,

Как просека в густой еловой чаще.

«Нет для меня загадочней минут...», 2005

Природа в стихах М.Котовой по контрасту с неустроенным миром вечно враждующего человека несет в себе светлое, жизнеутверждающее, врачующее душу, примиряющее начало. Это вообще сквозной мотив лирики М.Котовой. Она находит счастье в слиянии с природой, в естественном следовании и подчинении своей жизни всеобщим законам бытия, в ощущении себя органичной частью творения, в умении воспринимать гармонию и красоту мира и воспевать ее. Причем в ее трактовке любой человек, обустраивающий свою жизнь, будь он плотник, или рыбак, или воин — защитник родной земли, или строитель храма («Дмитриевский собор»), одухотворяющий и украшающий своим трудом землю, — каждый из них поэт в своем роде, каждый вносит посильную лепту в преображение мира:

...Пахнут доски смолой, всюду груды
                                     кудрявых опилок.

И вчерашним дождем налиты
                                   на дорожках следы.

И небесный строитель, на облачных
                                          стоя стропилах,

Смотрит в сердце мое через толщу
                                          небесной воды.

«Дремлют карпы в прогретой воде...», 2005

Прекрасные пейзажные зарисовки становятся прологом к размышлению о том, что было, есть и будет на этой земле. При созерцании неизменного на протяжении многих веков пейзажа перед внутренним взором поэта возникают образы далекого исторического прошлого. История входит в ткань стиха органично, без излишнего надрыва, и растворяется в нем, углубляя смысл пейзажных зарисовок до высокого поэтического и философского обобщения, выводящего на широкий духовный простор:

Желтый берег дик,

Не птицы — время в нем пробило
                                                           норы...

И в эти временные норы поэт проскальзывает своим духовным видением и воскрешает в памяти современников героические фигуры славного исторического прошлого Руси. Лирика приобретает свойства высокого гражданского служения поэта, осознающего себя частицей великого народа, пребывающего нынче в растерянности, потерявшего ориентиры, с надеждой поглядывающего то в сторону Запада, то в восточном направлении, забыв, что русские всегда были сильны собственным умом. Историзм мышления поэта проявляется и в выстраиваемых ею параллелях и сравнениях, характерных для ситуации становления русского государства в прошлом и настоящем.

«Как перед Богом, пред равниной русской» — так называется первый раздел книги, посвященный былинным временам, походам Святослава, освободившим Русь от хазарской и византийской опеки, мести Ольги древлянам за погубленного мужа, князя Игоря. Однако история здесь вспоминается не ради красного словца, но как урок, предупреждение живым: «Мы хотим или нет, все равно нам придется сразиться».

Мы родные с тобой, мы потомки
                                        твои, Святослав!

Та же русская кровь, жарко-алая
                               кровь в наших жилах,

Та же тяга к простору и шуму
                                          зеленых дубрав,

Что сказанья хранят про славянскую
                                               гордую силу.

Святослав, 2014

Но главное, что открывается не сразу, а лишь по прочтении книги, — это цельность поэтического мировосприятия, масштаб видения М.Котовой человека как части единого, одухотворенного мира во всем его пространственном и временном измерении, в котором все подчинено единому закону творения и находится в нерасторжимой всеобщей связи. Вся природа живет и дышит, отдает любовь и тепло, и лишь человек, не зная конечной цели своего бытия и в поисках какой-то лучшей доли, не может жить в гармонии с этим миром. Он вечно бунтует, готовый поверить любому зазывале в сказочный мир всеобщего благоденствия, и вечно воюет, разрушая даже то, что создал сам, теряя завоеванное предками.

Показательно в этом отношении стихотворение «Москва. Расширение пространства»:

Каленым железом Москву выжигает
                                                             закат.

Какие пространства! Небесные
                                           стынут отроги.

Сверкающий серп, тяжкий молот
                                         сжимая в руках,

Шагают по гребням слепящим
                                           советские боги.

Над ВДНХ, проржавевшим
                                     стальным колесом

Сансары российской, над чадом
                                   и воем всегдашним

Громады проспекта, над рвущейся
                                         ввысь напролом

Обернутой светом рекламным Останкинской башней.

О, как широко, как свободно шагают
                                                                они!

За ними тучнеют стада и поля
                                                    колосятся,

Космическим ветром земные сдувает
                                                               огни,

Кричат кумачи про всеобщее счастье
                                                   и братство!

Вот-вот и очнутся, и глянут, прозрев
                                                в тот же миг,

Железные боги, внезапный
                                 почувствовав холод,

На мир бета-версий, фастфуда,
                                           убогоньких игр

С размаху, не дрогнув, тяжелый
                                     опустится молот...

2016

«Поэзия есть огонь, загорающийся в душе человека. Огонь этот жжет, греет и освещает... Настоящий поэт сам невольно и страданьем горит, и жжет других, и в этом все дело», — писал Л.Н. Толстой. Присутствие этого огня явственно ощутимо в стихах М.Котовой, которые производят сильное впечатление на читателя и вряд ли оставят его равнодушным. Хочется пожелать ей дальнейших творческих успехов и достижения новых поэтических вершин.