* * *

Поэтов мало, стихотворцев рать,
И это очень грустная примета.
Ведь только Бог способен выбирать
В своей Господней милости — Поэта.

Сергей Есенин — он под Богом был
И на вопрос, который не был шуткой:
«Кто в мире вы?» —
Сказал, как отрубил:
«Кто в мире я? Я просто Божья дудка!»


Варька

В холодном, пустынном углу,
                                          неприглядная, корчится,
Судьбу проклиная за кружкой паленой бурды,
Бомжиха бездомная — бывшая Варька-уборщица,
Упавшая в злую воронку российской беды.

Ей сытой не быть,
                         ей волчицей не быть, но утробою
Она ощущает несчастья в родимом краю.
Бомжиха напьется и в жизнь улетает загробную,
А утром опять прилетает на свалку свою.

С ней дружат вороны и псы, темным небом прижатые,
Им Варька бросает — замерзшими комьями — хлеб,
Почти в преисподней,
                         в огромном российском бомжатнике,
Ей — Варьке — несладко. Теплее — подвал или хлев.

Но Варька сидит
                     на картонных коробках расплющенных,
Паленую водку по кружкам разлив на троих.
И с нею бомжи, эту водку зальделую пьющие,
Собак и ворон принимают за братьев своих.

И Варька поет им про дуб и рябину-зазнобушку,
И пес подзаборный, отдав ей частицу души,
Как волк подвывает,
                            итянут с ней вместе «Коробушку»
На смятых коробках зарытые в свалку бомжи.


* * *
Еще не наступило утро,
Но в ночь прокралась синева,
И чуть заметным перламутром
Уже подернулась листва.

Еще ни шороха, ни вздрога
У темной лесополосы,
Но у Саянского отрога
Тумана выросли усы.

Вот на востоке посветлело,
Тьмы отодвинулся оплот.
Заря, как яблоня, созрела
И алый выкатила плод.


Шукшин

Хлеб славы и горек, и сладок.
Сельчане, ведь вы не враги?!
Страдал он от ваших нападок,
Придирчивые земляки.

Здесь скрыто немало загадок…
Неужто он был не любим?
Вот «срезали» Васю — и сладок
Был гонор ребяческий им.

А он разрывался душою
И думал: «Да что ж это вы?»
Стонал по ночам и межою
В поля уходил от молвы.

Под утро сидел на Пикете,
Родной невысокой горе,
В тиши и в немом полусвете,
Мечтал о вселенском добре.

Сидел среди цветиков синих,
Где солнце вставало большим,
Тревожная совесть России —
Василий Макарыч Шукшин.