Часть 1

В это раннее-раннее победное (но о том вот-вот еще только должна была узнать деревня Шахановка) утро 9 мая 1945 года одинокая Калиста молилась в пустой избе, время от времени смахивая натруженными руками выбегающие из старческих глаз слезинки.

— Матушка, пресвятая Богородица! Владычица, заступница! Дай ты мне силушки, жить мочи нет боле! Годочков будет скоро шесть десятков. А помощники мои, сыночки родимые, на клятой войне с немцем сгинули. Господи! Упокой душеньки рабов твоих, на поле брани убиенных.

Медленно перебрала она семь похоронок:

— Кузьмы, Ивана, Андрюшеньки, Никиты, Павлуши, Степана, Иосифа. Да и супруга моего Кузеньки — Кузьмы, на Финской безвестно пропавшего. — Калиста перекрестилась, тяжело вздохнула. — Ничего не поделаешь, надо жить дальше, надо... В колхозе робить. Вот, слава Богу, Пасху два дня назад встретила.

Пара яичек припасена была. одним в Светлое воскресенье разговелась, другое пока целое. Пускай лежит. Полюбуюсь еще на него.

Так она размышляла, собираясь на работу. Оповязала старый темный платок на голову. Руки сунула в рукава ватной фуфайки серого цвета, застегнула ее на три большие пуговицы.

В 6 часов утра в деревне начинала вещать черная тарелка громкоговорителя. Когда Калиста наконец вышла на крыльцо, она поняла, что радио уж сколько времени работает — издалека доносились невнятные звуки.

— Ну вот, паполза!

Ругала она себя, осторожно спускаясь с крыльца.

— Чего там вначале-то сказали и не слыхала.

Мимо избы стрелой летела худющая соседская девчонка. Еле успела окликнуть ее Калиста:

— Эй, Манюшка! Што там делается ныне на свете?

— Побе-е-е-да!!! Бабушка Калиста! По-бе-да!!! — что есть мочи заорала Манька.

— Охти мнеченьки!

Калиста грузно осела на старую кособокую скамейку рядом с крылечком. Обхватив голову двумя руками, она сидела несколько минут молча, покачиваясь из стороны в сторону. Затем с трудом поднялась и побрела обратно в избу.
 

Часть 2

В тот день, когда в деревню пришла весть о Победе над Германией, в одних домах стали петь и плясать от радости — близка встреча с родными фронтовиками, — а в других — голосить по тем, кто уже никогда не вернется.

Лишь в доме Калисты Соболевой было тихо.

И вдруг люди увидели, как она медленно направилась к сельсовету. Зайдя туда, стала звать всех к себе:

— Кровиночки мои вернулись домой, праздник у меня, пойдемте!

Хоть и знала деревня о семи похоронках, да отказать Калисте Павловне было нельзя. Пошли. По дороге до дома все молчали.

А в доме на большом столе — бутылка горькой, фотографии сынов напротив тех мест, где они сидели за столом. У каждой — наполненная стопка, прикрытая корочкой ржаного хлеба.

— Вот мои сыночки, все дома!

На эти слова солдатской матери людям не нашлось что ответить.
 

Часть 3

Велик твой материнский подвиг, Калиста! Самое дорогое, что у тебя было, ты отдала Родине — семь своих сыновей!

Да только вот награды никакой за него при жизни ты не имела. Шесть рублей, а после восемнадцать, колхозной пенсии, лапти на ногах да картошка, посаженная сердобольными соседями.

Одна надежда, что на небе Господь не оставил тебя своею милостью.