Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

Беседа с Олжасом Сулейменовым

Вячеслав Киктенко: Олжас Омарович, ваша книга «Аз и Я» в середине 70-х годов прошлого века наделала столько шума среди историков, литераторов, лингвистов, общественных деятелей всего Советского Союза, что отголоски его слышны и сегодня. Более того, некоторые вопросы, поднятые в этой книге, сегодня приобрели даже более обостренные черты, чем в то время. Как теперь, спустя почти полвека, вы можете объяснить этот феномен?

Олжас Сулейменов: Что могло так встревожить научную общественность? Конечно, то, что я вступил в полемику с ведущими специалистами по «Слову о полку Игореве» — с академиком Дмитрием Сергеевичем Лихачевым и Борисом Александровичем Рыбаковым. Рыбаков — тогда не только главный археолог, он к тому же написал книгу о «Слове».

И вдруг в Алма-Ате появляется критик, который не соглашается с положениями их книг. Я не соглашался потому, что они не понимали тюркизмов, которые я обнаружил в тексте «Слова». Я увидел, что «Слово»-то было создано двуязычным автором и для двуязычного читателя. Иными словами, я сказал, что часть читающего населения Киевской Руси XII века было двуязычно — настолько тесно было общение кыпчакской степи в XII веке с Русью. Общение это протекало не только в виде военных действий, но и мирных, культурных связей. Нередки были отношения родственные. Даже сын Игоря сосватал дочку Кончака. И автор «Слова» называет князя Игоря и хана сватами.

«Слово» читали в XIX и XX веках ученые, которые уже не знали тюркского языка. А я оказался единственным читателем, который прочел, понимая, естественно, русский и, естественно, тюркизмы, которые там сохранились. И это вызвало возмущение: как это так, древнерусский язык был в такой тесной паре с тюркским! До этого никто не заявлял об этом. А я показал, что «Слово о полку Игореве» — это явное свидетельство двуязычия, билингвизма. Такое открытие возмущало многих, других удивляло, и только третьих заставляло внимательней приглядеться к той эпохе.

Первыми прочли книгу «Аз и Я» Константин Симонов и Эдуардас Межелайтис. Константин Симонов очень теплое прислал письмо, сказал: «Я вижу, что книга вызовет определенный протест, но я буду на вашей стороне». А Межелайтис написал: «Насчет науки я не знаю, но книга гениальная». Такие письма воодушевляли, придавали уверенности. Запас оптимизма мне пригодился чуть попозже, когда в декабре вышла статья Кузьмина, доктора наук. Историк Кузьмин навешал «измов» всяких на меня в журнале «Молодая гвардия». С этого началась кампания, которую подхватил Юрий Селезнев в журнале «Москва», в третьем номере за 1976 год. Селезнев круто там пошел, чуть ли не в фашизме обвинил автора, даже сионизм был обнаружен в книге. Потом были другие журналы. В «Неве» выступил Лихачев со статьей «О заблуждениях Сулейменова».

Рыбаков заявил: «В Алма-Ате вышла яростная антирусская книга». Вот как! Потом узнал — причина его яростного заявления была, оказывается, в том, что он претендовал на великую премию в том году. Его книга о «Слове о полку Игореве» была выдвинута на Ленинскую премию.

В.К.: А каким образом ему «переехало дорогу» издание вашей книги?

О.С.: Он себя считал специалистом по «Слову» даже выше, чем Дмитрий Сергеевич Лихачев, а я не соглашался с ними обоими.

В.К.: И ему не дали Ленинскую премию?

О.С. Почему? Возможно, и благодаря моей книге ему присудили Ленинскую премию. Да, после выхода «Аз и Я» и яростной реакции Рыбакова на нее Суслов очень поддержал его кандидатуру.

В.К.: Ваша книга прогремела на весь мир, лучшей рекламы нельзя было и желать! Но я понимаю ваше состояние тогда.

О.С.: Конечно, не сладко в тот момент было и, безусловно, опасно, потому что из-за выхода книги шла яростная атака на Кунаева. Суслов хотел на съезде партии, собиравшемся в начале февраля, организовать переизбрание Кунаева. Казахстан уже числился как «лаборатория дружбы народов» (так назвал нас еще Хрущев), и вдруг появляется книга «оголтело националистическая»! Суслов собирался вынести Постановление ЦК КПСС, и оно ударило бы по руководству Казахстана, которое позволяет выпускать такие книги.

В.К.: Брежнев это как-то сгладил? Они же с Кунаевым дружили...

О.С.: Да! Кунаев отвез Брежневу «Аз и Я». И накануне съезда попросил эту книгу прочесть. Был 1976 год, Леонид Ильич прочитал, и, как в воспоминаниях Кунаева значится, перед съездом Кунаев ему позвонил: «Леонид Ильич, вы прочли книгу, которую я вам занес?» «Ну, прочел», — сказал он. «Есть там то, что заметил Суслов Михаил Андреевич?» — «Ничего там такого нет». Эти слова стали лучшей рецензией для моей книги и спасением для республики. И Кунаев тогда попросил: «Леонид Ильич, разрешите, я тогда хулигана этого в состав ЦК введу?» «Вводи, конечно». Кунаев говорит: «Но Суслов будет против». «А при чем тут Суслов? Ты же в республике хозяин». И меня ввели в состав ЦК. Благодаря этому, по существующему положению, человека, оказавшегося в партийной элите, уже нельзя было «привлекать».

В.К.: Я, мои друзья, другие писатели, долго гадали, бились над авторством «Слова о полку Игореве». Кто автор? Моя версия, что тут и гадать не надо, об этом написано в самом начале, кто автор, — сам князь Игорь. Потерял армию из-за гордыни своей, но написал великую покаянную песню. А ваше мнение, Олжас Омарович?

О.С.: Нет, я думаю, что, судя по содержанию, это был человек, который смотрел на все происходящее с более высокой точки зрения. Другой масштаб личности. Предполагали, что да, может быть, и князь Игорь сам написал, когда вернулся и переживал потом там, у себя. Но не думаю все-таки. Написал, конечно, русский человек. Судя по всем нюансам, которые там, по «Слову», разбросаны, русский, но — двуязычный. Вот мы с тобой двуязычные. Точно так же в XII веке были двуязычные русские. Я могу показать на отдельных словах русских, в какие периоды они создавались.

Были периоды германо-славянского двуязычия. И славяно-романского. Например, русские слова, которые лишены гласного окончания, они прошли через эпоху подавляющего влияния германского языка. Тема интересная. Периодов билингвизма не избежал ни один развитый язык.

В.К.: Еще один вопрос: я знаю, что исторически «Алматы» значит «Яблочное», да?

О.С.: Но более по-казахски и фонетически, и исторически звучит «Алма-Ата», которое в 1993 году без всенародного обсуждения, наспех, решением нового градоначальника заменили на кургузое диалектное «Алматы». Китайский суффикс прилагательного «-ты» во всех тюркских давно заменен суффиксом «-лы». «Алматы» в других тюркских уже давно — «Алмалы», то есть «Яблочное», «Яблоневое». Совет аксакалов сейчас выступает за то, чтобы вернуть общеказахское «Алма-Ата» — «Яблоко-Отец».

В.К.: А вернут ли?

О.С.: Вернем. Самое древнее яблоко, — оно до сих пор растет у нас в предгорьях Алатау, — условно называют «яблоко Сиверса». Наши предгорья — родина яблок. Отсюда по древнейшим шелковым путям оно разошлось по миру. Английские и французские ученые недавно подтвердили это. Научно-популярные фильмы в Лондоне и Париже вышли.

В.К.: В начале 70-х годов я работал в издательстве «Жалын» и был редактором вашей поэтической книги «Трансформация огня». Там среди поэтических разделов был один прозаический. Эссе «Золотая латынь». Казахстан сегодня переходит от кириллицы на латиницу. Вы уже тогда чувствовали, предвидели или уже твердо знали, что рано или поздно нечто подобное произойдет? Чем латиница для казахов лучше кириллицы?

О.С.: Во-первых, начну с того, что я сразу выступил в печати против перехода на латиницу. Через кириллицу мы познали мировую культуру, литературу, и отказываться от этого не надо, это не благородно и не благодарно. А если сказать по-рыночному, просто невыгодно.

В.К.: Значит, вы все-таки против того, чтобы была введена латиница вместо кириллицы?

О.С.: Конечно. Я считаю, что кириллицу надо оставить. И добавить латиницу. Образованный человек ныне и в России, и в Казахстане должен знать оба алфавита.

В.К.: А откуда тогда пошли эти веяния? Зачем переделывать кучу учебников?

О.С.: Советский Союз бездарно разрушился, мы начали ученически подражать Америке, всему Западу. Раньше кириллица и русский язык для нас были выходом в мир. Теперь надеются, что Америка и Запад помогут нам поглубже войти в этот мир. Не верю, что наше солнце встает на западе. Что значит заменить алфавит? Это отказаться от всей литературы, которая была создана за годы советской власти. Основная наша литература писалась кириллицей, через кириллицу мы прочли всю мировую литературу, не говоря уже о великой русской литературе. И вдруг заменить вот этот привычный алфавит на латинский скриптум!..

И потом, латиницу трудно адекватно использовать для казахского языка, в котором много шипящих и других специфических звуков. Это будет искаженная картина, освоить которую нам запросто не удастся, — вот узбеки еще не освоили. С 1991 года у них узаконен переход на латиницу. Вгорячах приняли указ — переходим. «Хватит России! Теперь — только Америка!» Ну и перевели. Названия нескольких газет — на латинице, а все тексты продолжают — кириллицей. Книги, стихи — все продолжается на кириллице, потому что народ не читает иначе. Это советники нашего первого президента, безграмотные политики насоветовали ему, убедили: вот она, Америка, процветание, рукой подать. Сейчас новый президент критикует варианты казахо-латинского алфавита, которые ему предлагают. Безграмотные варианты, потому что наши специфические звуки никак не удается точно передать латиницей. Например, мягкие гласные и согласные.

В.К.: Другими словами, кириллица гармоничней и ближе казахам?

О.С.: Конечно. Кириллица — это памятник письменности тюрко-славян, славяно-тюрков. Этимологу это легко доказать. Надо только обратиться к настоящей этимологии, которой пока нет ни в России, ни в Казахстане. Другими словами, к универсальному этимологическому словарю «1001 слово». Он скоро выйдет, надеюсь!

10 ноября 2019 года

Алма-Ата

Беседу вел Вячеслав Киктенко.





Сообщение (*):

Евгений

13.01.2020

Олжас Омарович абсолютно прав, особенно насчёт латиницы. Дай Бог, чтобы его разумные доводы были услышаны и признаны во властных структурах.

Комментарии 1 - 1 из 1