Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

Из истории московской милиции

Москву еще весной 1917 года, когда из тюрем были выпущены не только политические, но и уголовные преступники, захлестнула волна преступности. Многие из безнаказанно проживающих в городе дезертиров тоже встали на путь грабежа и насилий.

Временное правительство упразднило Департамент полиции и вместо него образовало Главное управление милиции. Полицейские чины в Москве были заменены милиционерами, выбранными из рабочих и тыловых солдат, ничего не смысливших в деле охраны общественного порядка.

После победы Октябрьской революции, когда город был буквально напичкан вооруженными людьми, с наступлением темноты обыватели уже боялись появляться на улицах, а двери своих квартир запирали на все засовы. Но это не спасало. Вооруженные налеты даже среди бела дня на квартиры и государственные учреждения, сопровождавшиеся человеческими жертвами, стали обычным явлением.

Постановление Наркомата внутренних дел от 28 октября 1917 года «О рабочей милиции» — день рождения советской милиции. Постановление предусматривало организацию рабочей милиции, которая должна была находиться «всецело и исключительно в ведении Совета рабочих и солдатских депутатов». Из милиции в недельный срок были уволены все лица, служившие ранее в полиции.

Первым заведующим Управлением милиции Наркомата внутренних дел стал большевик Андрей Дижбит. В Москву на следующий день прибыли отряды матросов Балтийского флота для борьбы с нарастающей преступностью и для охраны жизни и имущества москвичей. Руководить этими отрядами назначили начальника уголовно-розыскной милиции Москвы Карла Петровича Маршалка, служившего в дореволюционное время начальником московского сыска.

Бандитов и убийц, которые остались верными своей прошлой профессии, стали вылавливать и рассаживать по тем же царским тюрьмам, из которых их недавно выпустили в пылу революционного экстаза.

Преступный мир наглел.

Газета «Русские ведомости» 13 января 1918 года сообщала: «Вечером на Ярославском вокзале задержаны трое мужчин, двое были одеты в солдатскую форму. За один вечер они совершили пять краж. При обыске у них было найдено более 600 рублей. Ночью красногвардейцы вывели арестованных на железнодорожное полотно и расстреляли».

Газета «Московский вечер» 26 марта 1918 года сообщала: «Сегодня ночью в Знаменском переулке, прилегающем к Петровскому и Цветному бульварам, слышалась ожесточенная перестрелка. Оказалось, что шайка грабителей, произведшая поблизости разбойное нападение, скрываясь от преследования ночного сторожа и милиционера, открыла по ним стрельбу. Милиционер отвечал и был ранен, а сторожа грабители расстреляли. Выяснилось, что четверо вооруженных бандитов ограбили на Петровском бульваре, в доме 15, квартиру, занятую Пшебыльским, Левицким и Занцевичем. Грабители стреляли и ранили прислугу. Вещей и денег забрано на 30 000 рублей. В Сокольническом переулке, в доме 11, шайка вооруженных грабителей произвела сегодня ночью нападение на квартиру греческого подданного В.Ф. Парлика и Е.Л. Урбанова. Грабители забрали деньги, бриллианты и ценные вещи на 140 000 рублей и скрылись в поджидавшем их автомобиле. Сегодня ночью бандою вооруженных грабителей произведено разбойное нападение на квартиру одного из домовладельцев на Ивановской улице в Сокольниках. Жертвою бандитов стал не только сам квартирохозяин и его домашние, но и бывшие у него гости. Забраны деньги, ценные и золотые вещи на 60 000 рублей. Грабители скрылись. На окраине Москвы, прилегающей к линиям Московско-Курской и Нижегородской железных дорог, обнаружен ряд разбойных нападений на квартиры мирных граждан. В большинстве случаев грабителями являлись лица, наряженные в матросскую форму».

Газета «Московский вечер» 27 марта 1918 года сообщала:

«При совершении вооруженных ограблений бандиты в последнее время именуются анархистами и, прикидываясь их именем, производят налеты не только с целью схватить большую добычу, но даже и мелкий куш. Вчера вечером в магазин Розумова, на углу Большой Никитской улицы и Леонтьевского переулка, явились трое неизвестных, которые потребовали себе четыре пары штиблет. Примерив их, грабители остались в новых штиблетах, забрали четвертую пару и свои опорки, заявив: “Мы — анархисты”. С этими словами они направились к выходу.

— Господа, — сказал приказчик. — Анархисты — идейные люди, они за все платят деньги!

— А вот видали, — ответил один из именующихся анархистами и показал бомбу. — Магазин мгновенно взлетит на воздух.

— Дальше идти некуда, — сказал приказчик.

— Конечно, придется летать, — ответили “анархисты” и поспешно скрылись.

Аналогичный случай произошел вчера же вечером в магазине готовой обуви фирмы “Фортуна” на Тверской улице. Сюда явилось семеро вооруженных людей, которые, именуясь анархистами, забрали двенадцать пар женских и мужских ботинок, пригрозили взорвать магазин бомбой и скрылись со своей “покупкой” по направлению к Охотному ряду».

Но грабежами занимались не только преступные и «контрреволюционные» личности, но и преданные делу революции красноармейские части. Приказ гражданского комиссара Москвы от 23 апреля 1918 года о том, что милиционеры обязаны не допускать избиения арестованных и уличенные в этих деяниях будут предаваться суду, только обозлил милиционеров, беззащитных (в отличие от чекистов) от преступников.

Газета «Трудовая копейка» 10 мая 1918 года сообщала: «Когда в булочной Филиппова близ Яузского моста производилась раздача хлеба, туда явились девять красноармейцев, которые потребовали десять пудов хлеба. Так как выдача хлеба этим красноармейцам должна была производиться в другом районе, служащие булочной им отказали. Красноармейцы подняли шум. Когда же на крики пришли милиционеры, красноармейцы избили и милиционеров, и служащих, захватили тринадцать пудов хлеба и ушли».

Наркоматы внутренних дел и юстиции 12 октября 1918 года утвердили инструкцию «Об организации советской рабоче-крестьянской милиции», в которой указывалось, что основная обязанность милиции — охрана революционного порядка и гражданской безопасности. Согласно инструкции в милицию принимали граждан РСФСР, достигших 21 года, признававших советскую власть, грамотных и пользовавшихся избирательным правом по Конституции РСФСР. Поступавший в милицию гражданин давал подписку прослужить в ней не менее шести месяцев. Но многие покидали ряды сотрудников охраны порядка раньше этого срока. Тогда СНК РСФСР 3 апреля 1919 года издал декрет «О советской рабоче-крестьянской милиции», по которому работники милиции не подлежали призыву в Красную армию. В милиции вводились военная дисциплина и обязательное обучение военному делу.

В ночь с 15 на 16 января 1919 года чекисты и милиционеры произвели повальный обыск на Хитровом рынке и задержали около тысячи подозрительных человек, многие из которых имели уголовное прошлое.

Около 7 часов вечера 24 января 1919 года близ Румянцевского музея бандой грабителей было совершено вооруженное нападение на автомобиль Военно-окружного комиссариата. На подножку тихо ехавшей машины вскочили несколько бандитов. Шофер вынужден был остановиться. Сотрудник комиссариата Казначеев хотел отстреливаться, но получил два выстрела в упор. Захватившие автомобиль бандиты, сильно пьяные, продолжали бесчинства, произвели несколько ограблений прохожих, не брезгуя никакими суммами. Пытавшиеся задержать их милиционеры были обстреляны. Пострадало семь человек. В тот же вечер другой бандой грабителей были захвачены в городе еще два автомобиля.

Из обзора о работе секции МЧК по борьбе с уголовными преступлениями: «24 января 1919 года банда, разъезжая на двух закрытых автомобилях по улицам города, в течение нескольких часов убила 16 человек постовых милиционеров в районах Долгоруковской улицы, Оружейного переулка, Лесной улицы и Тверской заставы. Обычно налетчики подзывали постового к машине, справлялись у него, как проехать в какой-нибудь переулок, и в тот момент, когда милиционер раскрывал рот, чтобы дать нужную справку, производили в упор в голову несколько выстрелов. Это событие породило среди московского населения уродливые слухи о черных мстителях, убивающих всех прохожих. Милиционеры отказывались стоять на постах в одиночку, что вызвало соединение нескольких сторожевых единиц в пикете».

Из обзора о работе секции МЧК по борьбе с уголовными преступлениями: «На Сокольническом шоссе близ Краснохолмского моста бандой Кошелькова был остановлен автомобиль, в котором ехал председатель Совета народных комиссаров Владимир Ильич Ленин. Бандиты под угрозой оружия отобрали у Ленина автомобиль, револьвер системы браунинг, документы и скрылись. Узнав, что сотрудник уголовного отдела МЧК Ведерников содействует органам власти в его поимке, Кошельков совместно с несколькими сообщниками из своей банды явились на квартиру Ведерникова, в присутствии родных последнего устроили над ним суд и, вынеся ему смертный приговор, расстреляли здесь же, в квартире».

Комендант Кремля П.Д. Мальков вспоминал: «Все думали, что это просто проверка документов. Такие проверки устраивались в те тревожные времена постоянно. Ильич вышел из машины и предъявил свое удостоверение, а ему приставили револьвер к виску, удостоверение отобрали, даже не прочитав, высадили остальных пассажиров и шофера, сели в машину и удрали. Хорошо еще, обошлось без стрельбы... В ту ночь по Москве была произведена массовая облава на бандитов, и среди арестованных оказались такие, которым история с угоном машины была известна. Одного они не знали — чья это машина, и удивлялись, почему ее ищут так упорно, с таким рвением. Кто-то из задержанных сообщил, что история с машиной — дело рук Королькова, известного тогда в Москве уголовника-рецидивиста. За поимку Королькова взялся Уткин, мужественный и инициативный чекист, бывший питерский рабочий. Ему-то и удалось вскоре выследить и захватить этого бандита. Всех подробностей я не знаю, но, как мне рассказывали, Корольков оказал при аресте отчаянное сопротивление. Его взяли лишь после того, как он расстрелял всю обойму своего маузера, и то пришлось бросить гранату. При обыске у Королькова нашли записку, подтвердившую, что бандиты не имели представления, кто едет в машине, и не узнали Ильича».

21 июня 1919 года был выслежен и попал в засаду бандит Кошельков, ограбивший В.И. Ленина. В завязавшейся перестрелке он и его сподручный Емельянов были убиты. При обыске трупа Кошелькова у него были найдены удостоверение и браунинг В.И. Ленина.

Из оперативной сводки секции МЧК: «По вечерам в центре Москвы происходит массовое ограбление прохожих. Особенно характерен случай на Воздвиженке. 1 мая 1919 года, в седьмом часу вечера, пять человек налетчиков, заранее подготовив автомобиль, отправились от Арбатских ворот по Воздвиженке. Бандиты следовали по обеим сторонам улицы, останавливая и грабя всех хорошо одетых прохожих, шедших навстречу. Одежда потерпевших складывалась в машину, двигавшуюся медленным ходом по мостовой. Дойдя до Моховой улицы, налетчики прекратили грабеж и скрылись, завязав перестрелку с милицией и убив трех милиционеров, высланных на их задержание».

Газета «Коммунистический труд» 12 февраля 1921 года сообщала: «В последнее время среди населения г. Москвы стали циркулировать слухи о том, что будто бы на улицах Москвы появились известного рода грабители, как то: одетые в белые саваны, ходящие на пружинах и т.п. Слухи эти есть чистейший вымысел, распространяемый известной категорией нашептывателей с целью вселить панику в среду мирных обывателей. Московское управление уголовного розыска (МУУР) отвергает эти слухи, так как ничего подобного нет и быть не может, и за всем происходящим по г. Москве, то есть имеющими место грабежами по квартирам и ограблениям на улицах, зорко следит Управление уголовного розыска, и грабежи эти производятся самыми обыкновенными ворами и, в большинстве случаев, карманниками».

Но нападения на квартиры и грабежи на улицах постепенно стали стихать: народ обнищал. В связи с быстрым падением ценности денег и отсутствием на рынках Москвы предметов первой необходимости преступный мир сосредоточил свое внимание на государственных складах и магазинах. Все чаще стали поступать сведения о фальшивых деньгах, изготовляемых в разных купюрах. Оставалось лишь надеяться, что молодая московская милиция даст беспощадный бой распоясавшемуся уголовному миру.

1 октября 1921 года вышло постановление Моссовета о взимании Московским управлением уголовного розыска 10% с найденного товара потерпевших при раскрытии кражи.

Начальник московской милиции Я.М. Вардзиели издал приказ: «Мною замечено, и с мест губернии доходят слухи, что на улицах, торговых площадях и других многолюдных местах Москвы и губернии появляются нищие и инвалиды, позволяющие себе не только побираться, но и преследовать прохожих назойливыми требованиями подаяния. Этим остаткам попрошайничества в Советской Республике не может быть места, так как советская власть всех граждан, не способных к труду, берет на государственное иждивение, а против бродяг и тунеядцев, зараженных праздностью, вооружается всеми мерами борьбы... Приказываю принять надлежащие меры к недопущению нищенства, привлекая виновных к ответственности».

Постепенно милиция, кроме своей основной функции, карательной, начинает выполнять еще и дополнительные. Из приказа Управления милиции НКВД РСФСР от 22 июня 1922 года: «Милиционер, поставленный блюсти общественную нравственность, прежде всего сам должен быть безупречным. Понятие и представление о милиции у населения должно быть связано только с честностью, справедливостью, законностью, вежливостью, культурностью и прочими лучшими качествами безупречных людей... Держа высоко знамя законности и порядка, милиционер будет уважаем всеми гражданами. Для этого необходимо, чтобы милиционер был хорошо грамотным и мог легко разбираться во всех вопросах, которые диктуют ему жизнь и его служба. Милиционер обязан быть хладнокровным, с твердой волей. Нервный, раздражительный, вспыльчивый, безвольный на службе в милиции терпим быть не может. Корректность должна быть неизменным спутником милиционера. Задержав вора, пьяницу, буяна, скандалиста, проститутку, милиционер сам должен к нему относиться вежливо и просить об этом же собравшуюся толпу, если она угрожает виновному».

Начальникам отделений московской милиции 30 ноября 1922 года было приказано «вменить в строгую обязанность учнадзирателей и постовых милиционеров не допускать к проезду всех замеченных лиц, висящих на подножках, с боков, на буферах и т.п., останавливая свистком при каждом таком случае трамвай, а всех виновных в нарушении езды на трамвае задерживать и направлять в отделения милиции для составления протокола».

Кузьма Рощин осенью 1923 года писал:

«Москва еще не знала ни одного дня, который прошел бы без преступлений. Их в этом огромном городе каждый день происходит 30–35, начиная с карманных краж, угона лошадей у приезжающих крестьян и извозчиков и кончая подлогами, налетами и аферами. Со всякого рода преступлениями ведет борьбу МУУР (Московское управление уголовного розыска, преобразованное из бывшего Сыскного отделения). Для удобства работы и обслуживания Москвы МУУР разбит на десять районов, сгущая свои силы там, где оперирует наибольшее число преступников. Кроме того, МУУРом выделены группы по борьбе с карманными кражами, с кражами в театрах, банках и других местах скопления публики, по борьбе с наркотиками, притонодержателями, проституцией, кражей скота и т.д. Есть в Москве целые районы, улицы и переулки, где чуть ли не в каждом домишке находится воровской или преступный притон, особенно в Дорогомилове, Грузинах и Марьиной Роще.

Московское управление уголовного розыска (МУУР) в ноябре 1922 года объявило о ликвидации банды Котова–Смирнова, на счету которой было убийство 116 человек.

Со времени революции преступность возросла. В связи с НЭПом возросло число афер, подделок документов, разных мошенничеств, а растущая безработица увеличила число краж и грабежей. Честный безработный труженик может обидеться этим замечанием, но уже документально установлено, что каждый раз при задержании партии в пять-шесть человек попадаются два-три опытных старых вора и два-три человека безработных. Отчего же и как возросла преступность? Восьмилетняя война всколыхнула массы и приучила смотреть прямо в глаза смерти. А большое количество оружия, вывезенного с фронтов и находящегося в частных руках, еще более увеличивает преступность. С 1921 года и до первой половины 1922 года преступники не разбивались на категории и брались за всякое дело. Сегодня он “ходит по тихой” (в карманы), завтра грабит магазин, потом выуживает простаков на вокзале, “охраняя” их вещи так, что хозяин их потом не найдет, потом снова карманничает или угоняет лошадь. Теперь же они строго разделились по классификациям. Если он “домушник”, то и остается “домушником”, работая только в этом направлении; если “городушник” (они ходят по магазинам с большими карманами, один торгуется, другие прячут товар), так и продолжает быть “городушником”; если “берданочник” (крадет чемоданы на вокзалах), таким и остается. Эта воровская квалификация является следствием установления революционной законности, когда выработаны и введены твердые законы, предусмотрены все преступления и наказания за них и когда воры наперед знают, что их ждет, если они будут пойманы. Некоторые из опытных старых воров разбираются в законах и знакомы с Уголовным кодексом. В былое время, до введения определенных законов, за простую кражу могли расстрелять. И наоборот, с делами более крупными, если они попадали к гражданским властям, преступники отделывались сравнительно легко. Установление твердых законов вызвало их деление на квалификации, когда каждый стал “работать” согласно своих способностей и своего отношения к жизни, не кидаясь в омут очертя голову. И на “вооруженку” с револьверами идут наиболее отчаянные. На эту сторону уделено наибольшее внимание МУУРа, и благодаря отчаянным мерам число убийств с целью грабежа значительно сократилось».

Газета «Вечерняя Москва» 18 июня 1926 года сообщала: «Против Александровского сада, в нишах Манежа, на высоте трех-четырех метров нашли себе убежище беспризорные. Подложив под себя лохмотья, они лежат, играют в карты, выпивают и попутно занимаются небезызвестным спортом: плюют сверху в прохожих. Крупные ставки ставятся на более меткий плевок. Мишенью служит находящаяся как раз против ниш трамвайная остановка, где всегда толпится народ».

Газета «Рабочая Москва» 19 сентября 1926 года сообщала: «Несмотря на целый ряд принятых мер, проституция в банях по-прежнему процветает. Номера в бывших Сандуновских банях буквально заполнены проститутками, проникающими сюда под различными предлогами. Закрытие боковых проходов к Сандуновским баням не принесло пользы. Проститутки разгуливают по Неглинному проезду и предлагают свои услуги».

Начальник ударной группы по борьбе с бандитизмом Московского уголовного розыска Л.Д. Вуль в ноябре 1929 года в рапорте начальнику оперативного отдела ОГПУ К.В. Паукеру писал: «Местами сборищ проституток являются центральные улицы города, по которым с наступлением вечера невозможно пройти, не подвергаясь открытым приставаниям, сопровождающимся оскорблениями в виде площадной брани. Скопление проституток в определенных пунктах в свою очередь вызывает сборище хулиганов, большая часть которых является сутенерами и выступает в защиту своих “подруг” при столкновениях с прохожими. Это ненормальное явление вызывает нарекания рабочих на бездействие карательных органов». Вуль предлагал начиная с трех часов дня и до 12 ночи «изымать» проституток в районах Театрального проезда, Неглинной улицы, Петровки, Столешникова переулка, Тверской, Арбата, Садовой-Триумфальной и Цветного бульвара. Сотрудники милиции должны были играть роль клиентов и, пригласив проститутку в гостиницу, дорогой сдавать ее в ближайшее отделение милиции.

В ночь на 13 апреля 1928 года по всей стране началась массовая акция по изъятию беспризорников с улиц. К операции привлекались сотрудники ОГПУ, милиции и уголовного розыска, работники детской инспекции и комсомольцы. Изъятие беспризорников производилось сначала в крупных городах и на узловых железнодорожных станциях. Были созданы железнодорожные детские приемники, курсирующие на особо напряженных направлениях.

В конце 1928 года был открыт первый московский вытрезвитель. Задержанные могли находиться в нем не более 24 часов.

Система охраны правопорядка постепенно начинала действовать. И это несмотря на то, что работа в милиции считалась непрестижной. Если в конце 20-х годов в Москве средняя месячная зарплата промышленных рабочих составляла 81 рубль 11 копеек, учителей и медработников — 62 рубля, то зарплата работников милиции в среднем была равна 58 рублям.

Общества содействия милиции и уголовному розыску, созданные 25 марта 1930 года, в апреле 1932 года преобразованы в Бригады содействия милиции (Бригадмил).

Газета «Вечерняя Москва» 16 сентября 1932 года сообщала: «Начала вести постоянную службу мотоциклетная команда милиционеров. Пока охвачено постами три участка: Кузнецкий Мост — Петровка, площадь Революции — Садово-Триумфальная и Садово-Триумфальная — Волоколамское шоссе».

11 января 1933 года первыми получили паспорта рабочие и служащие десяти предприятий столицы — по одному в каждом районе Москвы. На предприятиях и в домоуправлениях организовали комиссии содействия паспортному отделу. По мере выдачи паспортов отделения милиции приступили к прописке москвичей.

Газета «Вечерняя Москва» 5 мая 1933 года сообщала: «Паспортизация в Москве в основном закончена. Всего выдано 2 миллиона 362 тысячи 748 паспортов».

Н.М. Любимов в книге воспоминаний «Неувядаемый цвет» писал: «В 1933 году в Москве проходила паспортизация. В начале революции паспорта были отменены и объявлены одним из орудий угнетения масс, полицейского сыска и тому подобного. Теперь в стране снова вводили паспорта — вводили главным образом с целью выявления “чужаков”. В 29–30-х годах из Москвы выселили сперва бывших торговцев, потом духовенство. Столбцы тогдашних газет были заполнены ликующими сообщениями о том, что в таком-то районе столицы выселение “нетрудовых элементов” идет бойко, и тревожными — о том, что в таком-то районе выселение идет недопустимо медленными темпами. На этом не успокоились. Решили пропустить население не сквозь решето, а сквозь сито. Лиц, которым отказывали в московском паспорте, просили о выходе из пределов столицы за столько-то километров. Прежде чем получить или не получить паспорт, москвич должен был пройти проверку: его допрашивал милицейский чин в присутствии управдома. Милицейские старались огорошить вопросами. По Москве ходила устная пародия на проверку. Мне запомнился один из пародийных вопросов: “Во сколько этажей был дом у вашей бабушки?” Потом я убедился на опыте, что пародия представляла собой почти протокол. Еще на злобу дня был пущен по Москве стишок:

У лукоморья дуб срубили,
Златую цепь в торгсин снесли,
Кота в котлеты изрубили,
Русалок паспорта лишили,
А леший сослан в Соловки».

Продолжение следует.





Сообщение (*):
Комментарии 1 - 0 из 0