— Что с вашими плечами? — выкрикнула женщина. — Лариони, плечи!

Худощавый мужчина скривился и опустил напряженные руки. Седые пряди выбивались из общей, пока еще густой массы русых волос и падали на высокий лоб. Серо-зеленые глаза устало и недовольно смотрели на женщину. Лариони замер; казалось, он мог простоять так посреди репетиционного зала до самого вечера.

— Да продолжайте вы, что замерли? — громко скомандовала ярко одетая дама невысокого роста.

Лариони вновь поднял руки и плавно поводил ими в воздухе. Его тело раскачивалось в такт музыке. Сперва туловище уводило фигуру вперед. Сделав шаг, Лариони замирал. Затем слегка отклонялся назад, чтобы вновь поспешить вернуться, он вел себя справа налево, затем обратно и успокаивался к центру. Руки поднимались связными дугами, тряслись, разрезали воздух то быстро и отрывисто, то нежно и бережно. Длинные пальцы изредка смыкались в полусферы.

— Что с лицом? — надрывно спросила женщина.

Лариони расслабил все мышцы и сделался абсолютно безучастным.

— Да вы не проживаете музыку, Марчелло, вам же будто что-то прищемили!

Женщина поднялась со стула и встала совсем близко к ученику. Лариони с опаской взглянул на даму, вновь скривился и закусил нижнюю губу. Он побаивался госпожу Новак с того самого дня, как эту экспрессивную женщину представили ему как будущего преподавателя. Она могла сказать что угодно, выбирая при этом самые насмешливые выражения. Из-под копны пышных пшеничных волос, тщательно и аккуратно уложенных в стиле пятидесятых годов, на Лариони смотрел пытливый взгляд, цепкий, ироничный, уничтожающий.

— Губы не кусать! — звучным голосом отрезала учительница. — Расслабить рот!

Мужчина вытянул губы трубочкой и продолжил ритмичные движения руками.

— Так-так, — кивала головой Клара. — Стоп! — вновь выкрикнула она и щелкнула пультом. — Смотрите, что вы делаете! — Учительница подняла руки и провела в воздухе дугу странной траектории. — Думаете, вы их этим удержите? — Она кивнула на пустые стулья напротив. — Приказываете им одно, а лицом противоречите! Что за удивленная гримаса? Чему вы сейчас удивились? Командуете «начинаем!», а лицом этот факт опровергаете!

— Клара, уважаемая, я и лицом вполне начинаю, — неуверенно промямлил Лариони.

— Так лицом не начинают, Марчелло, так им дивятся! «Неужели пора начинать?!» — вот что написано на вашем лице! — Клара удивленно приподняла брови.

— Так и вы тоже удивились!

— Я удивляюсь вашей безответственности к собственному лицу! Вот чего я жду. — Клара застыла, изображая радостное предвкушение. — А вы что делаете?

— То же самое.

— Вы недоумеваете: начнут ли? а если и начнут — не перестанут? а затаят что-то свое? а вас застыдят? Так вы дождетесь лишь разнобоя! А нужно... — Клара вновь приподняла брови и восхищенно взглянула на пустые стулья. — Уяснили?

Лариони скопировал радостно-удивленную гримасу.

— Так немного лучше, — недовольно буркнула Клара и щелкнула кнопкой на пульте.

Руки вновь причудливо замелькали в воздухе. Лицо замерло в сладостном предвкушении. Тело закачалось, а тонкие кисти задвигались по диагонали.

— Так, я сейчас прекращу всякие церемонии, Марчелло. — Учительница выключила звук. — Они давно уже и начали, и усилились, а вы застыли! Вы лицом сильно тормозите, — цокнула Клара и развела руками. — Будем тренировать.

— Ну Клара! Уважаемая! — простонал Лариони.

— А что делать? Лицо в вашем деле иной раз даже важнее. Давайте, давайте. Иначе вас просто не примут и не поймут, а если и поймут, то вовсе не так, как вы того желаете. Отчего же вы такой лицом недоразвитый?

— Да обычный я лицом!

— Понаблюдайте за мной, Лариони. — Клара указала на себя. — Начнем с малого. Я называю эмоцию, вы изображаете.

— Помилуйте! Мы лишены возможности так бездарно проводить время!

Клара резко встала. Крупные серьги в ее ушах затряслись. Грудь бурно вздымалась, негодуя вместе с владелицей. Педагог поджала красно-коралловые губы и картинно подняла глаза к потолку:

— Вы молоды и неопытны. А сказанное лишь убеждает меня в том, что проблема в голове, Марчелло. Мы займемся лицом непременно, и прямо сейчас. Я Левшинскому за вас поручилась. — Она важно подняла палец. — Безэмоциональный пень! — ткнула она Марчелло в грудь. — Талантливый, но абсолютно невозбудимый!

— Ах так! Не туда тычете, — усмехнулся мужчина.

— Лариони, какой вы смелый на словах и слабый на лицо! — заключила Клара.

— Да что вы к лицу моему придираетесь, я вполне симпатичный! — попытался защититься мужчина.

Клара скорчила недовольную гримасу.

— Обрадуйтесь мне, Марчелло! — приказала женщина. — Будто долго ждали и наконец меня встретили.

— Вы унижаете меня. Радость не выйдет искренней.

— Так сыграйте! Вы обязаны играть!

Марчелло изобразил восторг: лоб покрылся мелкими морщинами, белоснежный ряд зубов открылся в оскале.

— Это вы так радуетесь? — уточнила женщина. — Радоваться нужно так. — Она обворожительно улыбнулась. Обычно ледяной взгляд вдруг засиял мягким светом.

Лариони в очередной раз ужаснулся способности женщин к внезапным переменам.

— Я радуюсь вам именно так, как изображаю, уважаемая, — хмуро проворчал Марчелло.

— То есть радости я у вас не вызываю? — Клара покачала головой. — Изобразите тогда, что вызываю.

Лицо Марчелло осталось мрачным.

— А-а-а, — протянула женщина.

— Давайте другой пример, — буркнул Лариони.

— Хорошо. Вы видите Левшинского после долгой разлуки!

Лариони хмыкнул.

— А он был бы вам рад, — с укоризной заметила женщина.

— Можно, я встречу Лауру? — перебил ее мужчина.

— Да кого угодно, лишь бы в радость!

Марчелло исподлобья резко взглянул на учительницу и лукаво улыбнулся. Небольшие миндалевидные глаза еще больше сузились, плутовато блуждая по женскому лицу.

— О-о-о. Запомните, Лариони. Это никакая не радость, но мы непременно это используем! — потешалась Клара. — Проехали. Дальше. Выдайте мне грусть!

Лариони впал в уныние.

— Это тоска, а мне нужна грусть! Ну представьте, как вашу собачку сбило такси, — предложила она.

— В смысле? Жюли? — воскликнул Марчелло и сделал шаг вперед.

— О, прекрасно! Запомните! Это, конечно, не грусть, но тоже пригодится. А теперь я хочу, чтобы вы сопереживали.

Лариони построил брови домиком.

— Очень неплохо! Побольше красноречия! — похвалила Клара. — Сделайте попытку заплакать!

Марчелло удивился:

— Да что мне плакать? Я не плакал никогда, точнее, только раз!

— Когда?

— На похоронах бабушки, мне было шесть!

— Вспомните это! — безжалостно потребовала Клара.

— Но это болезненно!

— Немедленно дайте мне бабушку! — резко командовала женщина.

Лариони скривил лицо и опустил глаза.

— Хорошо, оставим. Теперь мне нужен триумф! Хоть триумф-то вы сможете мне дать?!

Лариони высокомерно поднял голову.

— Это вы что делаете?

— Торжествую.

— Вы заносчивый нарцисс? Триумф — он такой. — Клара безмятежно разгладила лицо и расплылась в торжествующей полуулыбке.

Лариони попытался повторить.

— Расслабьте подбородок, Марчелло.

Мужчина повиновался.

— Отчего опустили щеки? Почему они лежат как два кулька? Дайте мне плавный подбородок, Лариони.

— Как я могу дать отдельно подбородок, если он связан со всем остальным?! — возмутился мужчина.

— Вот этим, Лариони, и отличается талант от гениальности! — глубокомысленно заметила Клара. — Сделайтесь милым.

Лариони улыбнулся.

— Когда вы приезжаете к родителям своей подружки, вы какой?

— Я? — уточнил мужчина. — Обычно я молчу.

— Ну, это ясно, а с лицом что?

— Я и лицом молчу.

— Представьте, что выиграли в лотерею миллион! — предложила Клара.

— Это в какой валюте? — уточнил Марчелло.

— В лирах! В чем же еще? — хохотнула женщина.

— Тогда ничего, кроме милой улыбки, это и правда вызвать не сможет, — отшутился мужчина, криво растянув губы и слегка сморщив нос.

— Ладно, вернемся к подготовке. — Клара щелкнула пультом.

Марчелло занял свое место, вновь поднял руки и плавно заводил ими в воздухе.

— Жюли! — прокричала женщина.

Марчелло вытянул брови и затосковал. Клара удовлетворенно кивнула.

— Миллион лир! — вновь проорала она.

Марчелло растянул губы и сморщился.

— Да, — кивнула Клара. — Лаура, и срочно.

Мужчина игриво посмотрел на пустые стулья, поднял одну бровь, другую же, напротив, немного опустил.

— Ах, красавец! — обрадовалась Клара. — Так, так.

Лариони раскачивался назад и вперед, плавность его движений и эмоциональных порывов абсолютно точно передавала чувства автора.

— И-и-и-и-и-и-и-и-и бабушка!!! — скомандовала Клара.

Мужчина сомкнул губы и с горечью опустил глаза.

— Прелестно! О боги, это прелестно!

Огромный зал был заполнен до отказа. Слышались нестройные звуки: филармонический оркестр Ла Скала настраивался перед предстоящим концертом. Внезапно наступила тишина, и на сцену вышла женщина в длинном изумрудном платье:

— Вольфганг Амадей Моцарт. Концерт для фортепьяно с оркестром номер двадцать один, до мажор. Дирижер Марчелло Лариони!

Зал сдержанно зааплодировал. На сцену вышел молодой мужчина. Он слегка поклонился, встал на тумбу перед раскрытой партитурой и взял в руки палочку.

Оркестр скрупулезно и вдохновенно передавал все, что задумал великий композитор. Публика, затаив дыхание, следила за дирижером. В первом ряду седовласый маэстро Левшинский кивал в знак одобрения:

— Клара, это успех!