* * *
А быть счастливой так легко!
Открою вам секрет:
как в кофе льется молоко,
во тьму вливаю свет.

Пусть жизнь порой как ночь черна,
не видишь ни аза,
но есть же у нее луна
и звездочек глаза...

А если чувствую, что я —
ну всё, не потяну, —
беру улыбку за края
и до ушей тяну.

Так можно и границы дня
раздвинуть, и любви.
Представь, что мир тебе родня,
и каждый взгляд лови.

Пусть будет в сердце целый склад
улыбок, взоров, слов.
На свой их переделай лад,
и это твой улов.

И будет с черной полосой
день белый незнаком...
Мешай улыбку со слезой,
как кофе с коньяком.


* * *
Я душу нарежу свою на полоски,
косички сплетая из грез.
Мне нравится жить так эскизно, неброско
и, в общем, не очень всерьез.

В сердцах календарь обрывать, как ромашку,
считать по пути фонари,
брести по аллее с душой нараспашку,
с улыбкою алой внутри...


* * *
Не смотреться в ночные окна,
ни в витрины, ни в зеркала,
там расплывчато все и блекло,
там я прежняя умерла.

Не искать потерянным взглядом
лиц знакомых в чужой толпе,
ибо все находится рядом
из того, что нужно тебе.

Пусть без горечи даже дня нет,
ты надеждам себя доверь.
Ведь закрытую дверь сменяет
пусть другая, в другое дверь.

И прорежется луч в тумане,
и слова уже не болят,
если светится пониманьем
чей-то встречный случайный взгляд.

И со мною в сухом остатке —
то, что сумрак не погасил, —
в сердце рвущемся звезд заплатки
и любовь из последних сил.


* * *
Когда тоскливо и бескрыло,
я карточку достать спешу,
где я лицо в цветы зарыла,
но глазом на тебя кошу.

И в этом ореоле света
сквозь дней унылый марафон
мне видится лишь наше лето,
а все иное только фон.

Жизнь будет медленно влачиться,
пока в мою еще-не-ночь
заката кровь не просочится
и утру будет не помочь.

Но во вселенской круговерти
наверняка ведут учет,
когда срок годности у смерти
моею кровью истечет.

Мы встретимся с тобой в нирване,
где Бог скучает, нелюдим.
Мы отдохнем, как дядя Ваня,
в алмазы елку нарядим.

Ты все мои залечишь ранки,
чтоб не осталось ни одной.
Ну а пока со стен из рамки
гляди, присматривай за мной.

Я в поле твоего привета
и все сумею превозмочь...
Не отпускай меня из света.
Еще не ночь. Еще не ночь.


* * *
И радость в прошлом, и ты далече,
но так мечталось мне в час любой,
что кто-то скажет, обняв за плечи:
«Да, все хреново, но я с тобой».

Жизнь, я сдалась бы тебе без боя
лишь в тот, единственный только час,
когда мне скажешь ты: «Я с тобою», —
улыбкой солнечною лучась.


* * *
Наряды сбросив старомодные,
стоят деревья-оборванцы,
а листья с лицами свободными
танцуют медленные танцы.

Мне жить с души моей питомцами,
покуда не покинут сами,
и породниться с незнакомцами,
и повстречаться с мертвецами.

И буду я читать романчики,
глядеть, как в окна лезут птицы,
а также солнечные зайчики,
мои домашние любимцы.


* * *
Не надо мне большого счастья,
оно бывает только раз.
Я буду рада малой части
того, что радовало нас.

Тем, чем когда-то дорожили,
тащили в милую нору,
тем небом, под которым жили
и любовались поутру,

и книгами в твоих пометках,
намеками о тех деньках,
и праздником в сосновых ветках
в веселых детских огоньках...

Все неприятности отринув,
иду, гляжу на белый свет,
и отражения в витринах
мне улыбаются в ответ.

И знаю я, что, где б ты ни был,
ты освещаешь горизонт
и надо мною держишь небо,
как будто разноцветный зонт.