* * *
Я вдруг остановился за углом.
Передо мной морщинистым фасадом
В январь уткнулся почерневший дом.
Он умирал за каменной оградой.

Он губы подоконников кривил,
Ладонью дверь упавшая желтела.
Казалось, покидал остаток сил
Его большое каменное тело.

И, всхлипывая кровельным листом,
Он уходил, как в вечность, —
        в этот вечер...
Я никогда не видел, чтобы дом
Был разрушеньем так очеловечен.


* * *
Собачьих слез не видит человек.
Ему хватает собственных печалей.
И тихо плачет в почерневший снег
Щенок бездомный в дремлющем квартале.

Он так стерег людскую тишину,
Он так старался людям быть полезным,
Что даже ночью тявкнул на луну,
Когда она в хозяйский дом залезла.

И вот, пронзенный холодом насквозь,
Среди людей он не находит близких,
И месяц в небе стынет, будто кость,
Что из собачьей выброшена миски...


* * *
Рассвет был ясен и упруг,
Когда во дворик сонный
Вошел скрипач слепой
И друг
Его с аккордеоном.
На башмаках лежала пыль
У них,
И неказисто
Торчал под мышкою костыль
У аккордеониста...
А в кухнях пели примуса,
И в верхних окнах где-то
Толкались злые голоса
Враждующих соседок...
Но замер коммунальный быт,
Лишь только скрипка тонко
Заплакала,
Как будто бы
Вдова над похоронкой.


* * *
Банальная история какая:
С деревьев листья падают опять.
И многие цыплят уже считают,
А нам с тобою нечего считать.

Я вновь один,
И ты одна, наверно.
Нам души обволакивает мгла,
И в скверах городских
Сегодня скверно,
И дождь такой,
Что не хватает зла.

Проспект лежит асфальтовой равниной.
Как вышло, что с тобой мы нынче врозь?..
За все, что было, —
Отвечать мужчинам.
А женщинам —
За все, что не сбылось.


* * *
Даже дух перевести не смею.
Я об этом дне мечтал давно.
В Дрезденской картинной галерее
Красками мерцает полотно.

Я стою у мраморной колонны,
И бегут мурашки по спине,
Оттого что со стены Мадонна
Сходит легкой поступью ко мне.

Боже, до чего Она живая!
Ты Россию нашу обойди —
Разве в нашем крае прижимают
Иначе детей своих к груди?

В горле стало горячо и сухо,
И всего меня кидает в жар.
Почему-то вспомнилась Красуха
Псковская, Хатынь и Бабий Яр...

Рядом слышу возглас чей-то ломкий...
Льется свет из-за оконных рам...
Как по снегу, женщина с ребенком
Босиком идет по облакам.


* * *
Наступает грустная минута.
Не пройти ей, видно, стороной.
Входит в дверь из уличного гуда
Женщина, не встреченная мной.

Расправляет платье на коленях,
Сев у захламленного стола,
Смотрит на меня одно мгновенье
И уходит, вспомнив про дела.

Но сейчас же из пустой прихожей,
С волосами, легкими, как дым,
Выбегает звонкий и пригожий
Тот, кто сыном должен быть моим.

Я его хочу обнять рукою,
Но мальчишки след уже простыл...
И качает под окном листвою
Дерево, что я не посадил.


* * *
Ни лгать,
Ни фальшивить построчно
Уже не имея в виду,
Я в город уйду полуночный
И больше домой не приду.
И ветры тяжелые с веста
Навалятся на плечи мне.
Отрывки далекого детства
Пройдут на кирпичной стене.
Всю жизнь без прикрас и без грима
Увижу я ночью слепой.
Людей дорогих и любимых
Почувствую рядом с собой.
Но город, шагнув из тумана,
Меня призовет одного...
И я в нем не сгину,
А стану незримой частицей его.


* * *
Много, мало ли осталось...
Время каждому свое.
Обустраиваю старость,
Будто новое жилье.

И хоть в нем не до улыбок,
Все равно не загрущу.
Старый хлам былых ошибок
За собой не притащу.

Заживу я, как ни странно,
Так, как не жил до сих пор.
Душу, словно фортепьяно,
Я настрою на мажор.

Пусть насмешничают люди:
«Расшалился старый черт...»
Верю в то, что ярким будет
Заключительный аккорд.