Покаяние

Нас, как траву косою — вжик! —
Вождь скашивал без сожаленья,
Ведь жил беспаспортным мужик,
А значит, он — трава. Растенье.

Мы всем народом на кресте —
Рабы величья — находились,
Уравненные в нищете,
О жизнь в покорной простоте,
Как бабочки о стекла, бились.

Все — так. И чем щедрее кровь
Им — величавым — проливалась,
Тем безогляднее любовь
К нему умело прививалась.

Я видел: мать рвалась из сил.
«Беги от гибели...» — сказала.
Я убежал. Но ложь — достала, —
И я о нем стихи сложил —
Как покаянье запоздало!

...Я не искал от жизни льгот —
Но ложь стишка бежит по следу,
Как будто предал я народ.
Отца. И маму. Память — предал.


Космическая баллада

Веет с луга веселым покосом —
Поднимается первый стожок, —
Перекличкою ранней по косам
Торопливый стучит молоток.

У меня — молодая сноровка.
Мне и в этот покос повезло, —
Добровольное дело — стоговка.
Волокуша. И конь. И седло.

И заглянет мне солнышко в душу,
И средь света вселенской игры
Млечный след поведет волокуша,
Осыпая созвездий миры.

И, пьянен этим ранним азартом,
Я едва ли в покос понимал,
Что тогда уже был космонавтом,
Если голосу Неба внимал;

Если звездные эти покосы —
Ах, как росы сияли тогда! —
Предвещали гагаринский Космос —
И ракетой вставали стога.

Значит, стоит гордиться и стоит
Вспоминать об отбитой косе —
Если первый полет я готовил,
Волокушу ведя по росе...


* * *
Одаряет поле хлебом
Хлебороба, — сладок пот.
Одаряет синим небом
Тот, Кто свет Земле несет.

И затем его сиянье
Льется утром с высоты,
Чтоб в росинке Мирозданье
Разглядели я и ты.


Только поле

Памяти Н.Н. Лузина

Я долго жизни пил отраву,
Блуждая мыслью в небесах.
И вот лежу в траве —
                               на травах —
И звезды слышу на руках.

И рук они не остужают.
Тепла — душа. Тепла — земля.
И все миры ко мне стекают
Чрез торсионные поля.

И свет процеживают веки
Решительно и наугад,
И Мира Тонкого парсеки
Ко мне,
                как ангелы,
                               летят.

Я сам — судьба моя и доля,
Сознанье, атом и геном, —
Все — только поле,
                               только поле
И информация о нем.

И эта неземная странность,
Струящаяся через тьму,
Математическую данность
Несла великому уму.

И я лечу к судьбе заветной —
Мне дети скорби
Не пример! —
Чтоб стать, по Лузину,
                               бессмертной
Вселенской музыкою сфер.


* * *
Пред самым голубым рассветом,
Уже предчувствуя рассвет,
Звезда высказывалась светом,
Как Словом — истинный поэт.

Еще не скрыта небосводом,
Пока не грянул солнца луч,
Она высказывалась водам,
Полям и гребням горных круч.

На горизонте, рядом с кромкой
Земли, лежащей вниз лицом,
Она высказывалась громко,
Как будто пред своим концом.

Она дышала настоящим,
Ей было дело — до всего...
И только людям, тихо спящим,
Не говорила ничего.


* * *
Горя снегами голубыми,
Сугробы бросив на плетень,
Февраль с дорогами кривыми
Обрушил на сердце метель.

Его вечерняя холодность,
Его качающийся свет
Кладет мечты моей бесплодность
Дорожкою, как лунный след.

И мир состарится лет на сто,
Пока, проснувшись раньше трав,
Пробьется озимь из-под наста,
Губами лунки продышав.

И первую береза почку,
Когда слезу стряхнет стреха,
Поставит радостною точкой
В концовке этого стиха.


* * *
Пустынные березняки.
И ветер туч покинул стадо...
Молчу. И в сердце — ни строки.
А может, это так и надо.

Устал. Душа не задает
Вопросов, разум понимая...
Устала даже ось земная.
А как же Тот не устает,
Кто все, что я задумал, знает,
И каждой твари счет ведет,
И даже Вечность созидает...