Время синих самолетиков

Не на шутку распогодилось.
Мы с тобой пошли на озеро.
Мы с тобой пошли по берегу.
Лист качался на волне.
А по небу самолетики
Нерастраченными гроздьями.
А по небу самолетики —
Словно бабочки во сне.

Было время, было солнечно.
Это время перепрыгнуло
Через детство, через пасеку,
Где копился в ульях мёд.
А по небу самолетики
Пролетают на Попасную.
А по небу самолетики,
Их давно никто не ждет.

День за днем устало катится.
Мы опять идем на озеро.
Мы опять идем по берегу.
Лист опавший утонул.
И когда оно закончится,
Время синих самолетиков,
Время девочек и мальчиков,
Проживающих войну?


Доползти бы мне до рощи

Коротая ночь босую
На нескошенном лугу,
Я подсолнух нарисую.
Я сумею. Я смогу.

Будет мой подсолнух ярким,
Словно желтая медаль.
Нарисую рядом чарку
С белой водкой, как всегда.

К полной чарке непременно
Нарисую мужика.
Он совсем не современный,
Разухабистый слегка.

Он со мной друзей помянет
Белой водкой, как всегда.
Солнца вставшего румянец
Нарисует города.

Нарисует остановку,
Двухэтажный старый дом.
Ночь босая, я неловкий,
Карандаш держу с трудом.

Автомат? Вот тут попроще.
С автоматом мы друзья.
Доползти бы мне до рощи
Да послушать соловья.


А где-то ждет меня...

А где-то Караулов делит Польшу,
А я иду по улице один.
Осенний ветер облака полощет
В огромном небе. Нужный магазин
Давно закрыт. Истертая дорога
Ведет меня неведомо куда.
Быть может, в ночь, где я увижу Бога.
Быть может, в день, где яркая звезда
Горит на небе, вопреки прогнозам.
Листва кружится, падает к ногам.
А где-то Караулов пишет прозу,
А где-то ждет меня не допитый «Агдам».


Мне снится мама

Как будто уставшая птица
Упала на майский простор.
Мне жутко. Мне ночью не спится
Средь полузаснеженных гор.

Не вижу тебя я, не слышу.
Твой крик растворился в ночи.
Растрепанным мальчиком вышел
Я к дому, где тополь ворчит,

Где ветер скулит монотонно
На мелкий невидимый дождь,
Где мокрые черные клены
Скрывают вселенскую дрожь.

Не падай, ты слышишь, не падай.
Не смей приближаться к земле.
Усну я, ночную прохладу
Оставлю на темном стекле.


Мелодия без нот

Ах, этот бесконечный черный дым,
Танцующий в развалинах и скверах.
Как мне вернуть потерянную веру?
Где мне найти глоток живой воды?

На улице не видно ребятни.
Немые розы пахнут антрацитом.
Пришедший день по-новому прочитан,
А с неба к нам летят огни, огни.

Донецк не плачет, слезы — пустота.
Донецк кричит, ругается безбожно.
Рисует дым, непризнанный художник.
Рисуем мы, засохшие цветы.

Прилет, прилет, еще один прилет.
Куда укрыться от звенящей боли?
Как сердце опечаленное колет.
Как город растревоженный поет.

Опять пишу мелодию без нот...


На рынке продавались ордена

На рынке продавались ордена!
Сутулый старичок в потертой куртке
Стоял молчком... Облезлая стена.
Разбросанные грязные окурки.

Лежали на ладони швы дорог.
Печальный Киев, Минск, Смоленск сожженный,
Врагом подбитый танк и друг без ног,
Нестройные штрафные батальоны.

Держал старик Победу и Рейхстаг,
Те крохи, что страна дала солдату.
А дома умирала медсестра,
Сумевшая спасти его когда-то.

Чтоб ей помочь, он память продавал,
Безудержную боль и сердца раны.
И тот забытый Господом подвал,
В котором расстреляли брата с мамой.

Шумел «Привоз», бежал людской поток,
Бросая равнодушный взгляд на руки.
Еще спокойно жил Юго-Восток,
Не прыгали «бандеровские» внуки.

Ни слова. Ни полслова. Тишина.
Сердечный нерв натянут до предела.
На рынке продаются ордена!
И снег кружится бесконечно белый.


Ты слышал звуки тишины?

Ты слышал звуки тишины?
Когда опавший лист ложится
На крылья задремавшей птицы.
Когда прозрачный свет луны
Касается озерной глади.
Когда туман дорогу ладит.
Стекают на подушку сны.
Ты слышал звуки тишины?

Ты слышал музыку заката?
Суровую и озорную,
Восторженную, внеземную...
Она плывет небесным скатом,
И закрываются глаза.
Ты слышал звезд уставших залп,
Летящих в марево степное?
Ты видел, как встают стеною
Растрепанные облака?
Как ветрено дрожит рука,
Записывая стих прощальный.
И кажется таким печальным
Твой одинокий неуют.
Ты слышал, как цветы поют?..


За линией Маннергейма

А за линией Маннергейма не рождаются Гегели.
А за линией Маннергейма не осталось гениев.
Только воют тоскливо овцы серые
Да текут прегрешения откуда-то с севера.

А китайцы кочуют за стеной китайской.
И летит им под ноги снег отчаянно майский.
И летит им под ноги дождь бесконечно слезливый.
А за линией Маннергейма все березы ивы.

А в России холодно, не пугает.
Если снег идет, значит, зима живая.
Если русские плачут, значит, победили.
А за линию Маннергейма мы уже ходили.


А птенчики кричат

Как благостные птенчики кричат.
Смотрю на небо и не вижу звезд.
Они появятся, как только станет поздно.
Скрипит калитка в неизвестный сад.
А птенчики кричат. Так жалостно, так слезно.
Разрушенная церковь на холме,
И нет ни одного живого дома.
Война закончится, все будет по-другому.
Ну а пока я вижу на стене
Портрет из солнечных восьмидесятых,
На нем гопак танцуют местные ребята,
А дивчины им хлопают. Во тьме —
Скрипит калитка, птенчики молчат.
Там за рекой по-русски говорят,
Ругаются по-русски матом
Поверившие недругам солдаты,
Такие же советские солдаты.
Они когда-то были братья мне.
Да ладно, на войне как на войне.