Форсированная индустриализация Сталина

Юрий Михайлович Барыкин родился в 1965 году в Чите. Учился на историческом факультете Читинского педагогического института. Независимый историк и публицист. Автор многочисленных публикаций по истории России 1892–1953 годов, в частности книг «Красная ложь о Великой России» (2017), «Яков Свердлов. Этапы кровавой борьбы» (2019), «Интернационал приходит к власти» (2020). Живет и работает в Москве.
Реалии Российской империи
Чтобы разобраться в причинах, подтолкнувших «товарища» Сталина к проведению «форсированной индустриализации», нам для начала необходимо зафиксировать реальное положение дел в Российской империи накануне Первой мировой войны, в 1913 году, а также в общих чертах посмотреть, как развивалась промышленность Советской России и СССР в годы вплоть до 1928-го — перед самым стартом этой самой индустриализации.
Затем мы уже более внимательно рассмотрим саму индустриализацию, кто и какими силами ее проводил, кто планировал и руководил строительством заводов и фабрик непосредственно, за счет чего финансировалось сие грандиозное мероприятие, как оно отразилось на уровне жизни рабочих, занятых в промышленности, а также всего населения СССР в целом.
Итак, обо всем по порядку.
На сегодняшний день вышло достаточное количество исследований, посвященных положению в крупнейших экономиках мира в начале ХХ века, которые позволяют констатировать, что Российская империя уверенно входила в лидирующую группу стран.
ВВП стран в 1913 году, млн международных долларов 1990 года (24, 570–571)[1]
США517 383
Великобритания
(включая Индию)428 860
Российская империя
(включая Финляндию) 238 740
Германия237 332
Франция144 489
Италия 95 487
Япония 71 653
Заметим, что показатели Великобритании резко понизились после 15 августа 1947 года — даты обретения Индией независимости от Британской империи. Что же касается остальных стран, представленных в таблице, то мы видим, что даже Германия в 1913 году отставала от России, не говоря уже о Франции, Италии и Японии.
Теперь посмотрим на ситуацию в промышленности.
Динамика роста физического объема производства важнейших видов промышленной продукции, % (32, 43–44)
Производство |
Годы (в среднем за год) |
||||
1907–1909 |
1910 |
1911 |
1912 |
1913 |
|
Добыча каменного угля |
100 |
94,7 |
107,0 |
117,0 |
132,0 |
Производство кокса |
100 |
105,9 |
125,5 |
105,9 |
– |
Добыча нефти |
100 |
112,5 |
106,1 |
108,7 |
107,3 |
Производство |
100 |
127,7 |
142,2 |
159,0 |
– |
Производство кирпича |
100 |
125,8 |
150,7 |
166,6 |
– |
Производство |
100 |
136,7 |
171,4 |
210,6 |
– |
Выплавка чугуна |
100 |
108,1 |
127,8 |
149,3 |
164,8 |
Выплавка стали |
100 |
120,3 |
134,1 |
153,0 |
167,0 |
Производство проката в том числе рельсов |
100 100 |
120,5 128,7 |
132,6 136,7 |
148,8 167,5 |
161,3 163,6 |
Выплавка меди |
100 |
141,9 |
162,5 |
212,5 |
210,5 |
Производство двигателей |
100 |
191,6 |
237,4 |
326,9 |
383,5 |
Производство плугов |
100 |
– |
171,3 |
173,9 |
194,7 |
Производство сеялок |
100 |
– |
237,1 |
253,3 |
213,1 |
Производство уборочных машин |
100 |
– |
242,1 |
236,9 |
237,4 |
Производство молотилок |
100 |
– |
197,8 |
288,7 |
660,6 |
Как видно из приведенной таблицы, наименьший прирост с 1907 по 1913 год дала — страшно сказать — добыча нефти. Во всем остальном значительный рост.
Причину такого подхода к добыче нефти сформулировал великий русский ученый Д.И. Менделеев (1834–1907) в 1906 году: «Добывать только сырье — значит отказываться от сливок, довольствуясь снятым молоком, потому что сырье само по себе часто не потребляется людьми, и его отправка, переделка и обработка требуют труда не меньшего, чем сама добыча сырья. А так как добывать сырье может и дикарь, ценность своего труда мало ценящий, обработка же производится приемами, доставляемыми образованностью, ценящей свой труд, даже подготовительный, то крупнейшие заработки во всех отношениях достаются на долю лиц обрабатывающих, а не на долю добывателей сырья» (20, 117).
Сравним с другими государствами: за период 1885–1913 годов среднегодовые темпы роста промышленного производства в России составляли 5,8%, в США — 5,2%, в Германии — 4,5% (4, 11).
Итог усилий правительства Российской империи подвел председатель синдикальной палаты парижских биржевых маклеров М.Вернайль, приезжавший летом 1913 года в Петербург для выяснения условий предоставления России очередного займа. Он предсказывал неизбежный в течение ближайших 30 лет громадный подъем российской промышленности, который можно будет сравнивать с колоссальными сдвигами в экономике США в последней трети XIX века (32, 4).
А в 1914 году французский экономист Эдмон Тери констатировал: «Если дела у великих европейских наций в 1912–1918 годы будут идти так, как они шли в 1900–1912 годах, то к середине века Россия будет доминировать в Европе как с политической точки зрения, так и с точки зрения экономико-финансовой» (48, 309).
1920–1928 годы
После отстранения от власти императора Николая II и большевистского переворота в 1917 году Россия погрузилась в самую страшную из войн — Гражданскую, которая сопровождалась массовым голодом среди населения, эпидемиями испанского гриппа («испанки») и брюшного тифа.
Катастрофические изменения в России произошли и в промышленности и экономике в целом.
Вот цифры, характеризующие положение в промышленности к 1921 году.
Добыча угля в Донбассе:
в 1916 году 140–160 млн пудов
в месяц,
в 1920 году 18 млн пудов в месяц (9, 36).
Добыча нефти в довоенное время составляла 526 млн пудов, в 1920 и 1921 годах — 230–242 млн пудов (39, 477).
Выплавка чугуна в 1914 году — 249,4 млн пудов, в 1921-м — 7,5 млн.
Добыча железной руды в довоенное время — 550 млн пудов, в 1921-м — 13 млн.
Химическая промышленность в 1922 году составляла 15% довоенной нормы (39, 478).
Продукция всей промышленности в довоенное время равнялась 4,5 млрд золотых рублей, в 1921 году — 650 млн золотых рублей, то есть 15% (39, 477).
Схожее положение было и в сельском хозяйстве.
Сбор льна:
в 1913 году 31,9 млн пудов,
в 1920-м 2,0 млн пудов,
в 1921-м 1,5 млн пудов (39, 476).
Поголовье крупного рогатого скота сократилось на 50% по сравнению с довоенной нормой, молодняк — на 50–60%, число свиней — на 60%, овец — на 70%, лошадей — на 50–60% (39, 476).
В 1913 году в почву было внесено около 700 тыс. тонн удобрений, а в 1921-м — около 20 тыс. тонн. Посевные площади сократились с 214 млн акров в 1916 году до примерно 133 млн в 1922 году.
В общем, пришлось В.И. Ленину (1870–1924) вместо проводимой большевиками политики «военного коммунизма» объявлять НЭП (новую экономическую политику), что означало для деревни замену продразверстки (изымалось 70% зерна) продналогом (около 30%), признание разных форм собственности, использование рынка, а главное, привлечение иностранного капитала в форме концессий.
15 марта 1921 года, выступая на Х съезде РКП(б), Владимир Ильич лично признал необходимость сотрудничества с западными капиталистами: «Удержать же пролетарскую власть в стране, неслыханно разоренной, с гигантским преобладанием крестьянства, также разоренного, без помощи капитала, — за которую, конечно, он сдерет сотенные проценты, — нельзя. Это надо понять. И поэтому — либо этот тип экономических отношений, либо ничего» (18, 68).
В ночь на 16 марта около 300 делегатов съезда отправились лично штурмовать восставший против большевиков Кронштадт, а те из делегатов, кому повезло вернуться после этого кровавого мероприятия в зал съезда, смогли лично поучаствовать в формальном провозглашении НЭПа.
А далее, несмотря на окончание Гражданской войны, НЭП и благие пожелания новой власти, ситуация в экономике и в стране в целом продолжала ухудшаться.
«Рост уровня цен в России в 1913–1923 годах (на 1 октября)
1913 1,0
1917 7,55
1918 102
1919 923
1920 9620
1921 81 900
1922 7 340 000
1923648 230 000» (26, 371).
Обратим внимание на разницу между 1922 и 1923 годами. Нужно ли тут что-то комментировать?
Большевистские лидеры, в отличие от рядовых партийцев, частенько возмущавшихся НЭПом, прекрасно понимали необходимость «частичного возврата к капитализму» и «углубленному сотрудничеству с империалистами».
В марте 1923 года председатель Революционного военного совета (РВС) Л.Д. Троцкий (1879–1940) в своих «Тезисах о промышленности» писал: «Необходимы дальнейшие систематические мероприятия, направленные на привлечение к промышленности иностранного капитала во всех тех формах, целесообразность которых уже обнаружилась до настоящего времени: концессии, смешанные общества, аренда» (2, 46).
В мае 1924 года для закупок и переговоров в США было создано советское акционерное общество «Амторг».
«Амторг трейдинг корпорейшн» в Нью-Йорке — торговое представительство СССР в США (единственный покупатель для СССР). Несмотря на то что «Амторг» официально не представлял советское правительство, он контролировался Наркоматом внешней торговли и до установления дипломатических отношений между США и СССР в 1933 году фактически выполнял функции торговой делегации и квазипосольства. Главным финансовым консультантом и банкиром «Амторга» был Национальный банк «Чейз», одним из крупнейших акционеров которого в 1930 году стал Джон Д. Рокфеллер-младший.
Первым директором «Амторга» стал Исай Яковлевич Хургин (1887–1925). Год спустя, летом 1925 года, в США прибыл новый директор — Эфраим Маркович Склянский (1892–1925), ближайший соратник Троцкого.
Интересно, что уже 27 августа 1925 года Склянский и Хургин отправились кататься на лодке по озеру Лонглейк в штате Нью-Йорк.
В отсутствие волнения лодка каким-то образом опрокинулась. На помощь никто не пришел, выплыть самостоятельно у двух здоровенных мужчин в самом расцвете сил не получилось. Тела утонувших были вскоре найдены. В смерти Склянского и Хургина многие заподозрили «руку Сталина», однако доказать что-либо оказалось невозможно.
Следующим директором «Амторга», возглавлявшим организацию в 1925–1926 годах, стал малоизвестный «товарищ» А.В. Пригарин. В эти годы «Амторг» не проявлял повышенной активности. Все изменилось в 1927 году, с назначением уже четвертого по счету директора, которым стал Саул Григорьевич (Шойл Гершкович) Брон (1887–1938). Более подробно о его деятельности ниже.
А пока, 24 июля 1924 года, нарком внешней торговли СССР Л.Б. Красин (1870–1926) пишет Троцкому:
«Увеличение производительности труда в государственном масштабе есть в первую и главную очередь вопрос радикального переоборудования всей почти промышленности.
Наши орудия производства уже не способны дать дешевый продукт, даже при хорошем управлении. Без займов и без радикального изменения концессионной политики вопрос неразрешим» (2, 106).
Кстати, в том же 1924 году (последнем году жизни Ленина) в СССР было выработано 1,6 млрд кВт/час электроэнергии. При этом в Российской империи в 1913-м было выработано 2 млрд кВт/час (3, 48).
Таким образом, воспетая советскими историками и пропагандистами знаменитая ленинская «электрификация» стала не «прорывом» в будущее, а всего лишь частичным восстановлением созданного в Российской империи и разрушенного в ходе прежде всего Гражданской войны.
Назначенный в мае 1925 года на должность председателя Главного концессионного комитета при Совнаркоме Троцкий развил бурную деятельность.
За 1925 год были рассмотрены 253 концессионных предложения, за первые восемь месяцев 1926-го — свыше 400. В разных стадиях разработки находились концессионные предложения американской нефтяной компании, концерна «Ford» о постройке тракторного завода, фирмы «Ундервуд» о строительстве завода пишущих машинок и т.д. (50, 147).
В это же время Троцкий поддержал и еще двух американцев — Джулиуса (отца) и Арманда (сына) Хаммеров. Именно при содействии Льва Давидовича Хаммеры получили несколько концессий. Главной из них была карандашная фабрика в Москве, которая почти сразу начала приносить высокую прибыль и которая стала, по сути, первой «жирной» ласточкой советско-американского экономического взаимодействия.
На основе концессионного договора, заключенного между Правительством СССР и Правлением американской концессии в лице А.Хаммера и утвержденного СНК 22 сентября 1925 года (Протокол № 119, п. 14), в 1926 году в Москве был открыт Московский завод пишущих принадлежностей имени Сакко и Ванцетти (итальянских анархистов, приговоренных к смерти в США за двойное убийство в ходе вооруженного ограбления). Заметим, кстати, что Джулиус Хаммер сам отсидел 3,5 года в тюрьме Синг-Синг в 48 км от Нью-Йорка за непредумышленное убийство.
В 1930 году, после высылки Троцкого из СССР, концессионный договор с Хаммерами был расторгнут. С 15 марта 1930 года стала действовать Государственная карандашная фабрика имени Сакко и Ванцетти (которых в США успели казнить на электрическом стуле в 1927 году). Национализированная карандашная фабрика почти сразу стала убыточной.
Очевидно, осознав, что управление производством дело «хитрое», советское руководство не стало окончательно рвать с Хаммерами. Предприимчивого Арманда позднее даже наградили орденом Дружбы народов (19 мая 1978 года), а все руководители коммунистической партии СССР, от Ленина и вплоть до Горбачева, удостаивали его личных аудиенций.
В целом можно констатировать, что хотя Новая экономическая политика несколько оживила экономику СССР, в целом те годы не стали «золотым веком» ни для города, ни для деревни. Относительное благополучие в годы НЭПа — бледная тень того, что имело место в Российской империи в пресловутом 1913 году. А хоть какие-то темпы роста экономики в годы НЭПа были достигнуты лишь за счет возвращения в строй довоенных мощностей.
Для сравнения приведем несколько цифр, опубликованных ЦСУ СССР в 1928 году (22, 2–28).
Сравнение некоторых цифр из сборника статистических материалов за 1928 год
Промышленная |
1913 год |
1926 год |
Продукция угля и лигнита, тыс. метр. тонн |
36 010 |
26 298 |
Производство стали |
4918 |
2855 |
Производство чугуна |
4635 |
2439 |
Добыча железной руды |
9525 |
2500 (1925 год) |
Добыча марганцевой руды |
1310 |
406,7 |
Продукция золота, кг |
39 885 |
17 850 (1924 год) |
Мировая продукция машиностроительной промышленности, % к мировой продукции |
3,5 |
1,8 |
Мировой торговый флот, тоннаж брутто в тыс. регистровых тонн на 01.07 (22, 291)
Страна |
1914 |
1925 |
1926 |
Британская |
21 045 |
22 222 |
22 270 |
Германия |
5459 |
3074 |
3111 |
Норвегия |
2505 |
2681 |
2842 |
Франция |
2319 |
3512 |
3490 |
Италия |
1668 |
3029 |
3240 |
США |
5368 |
15 377 |
14 879 |
Япония |
1708 |
3920 |
3968 |
СССР |
1308 |
432 |
421 |
Как видим, в 1914 году Российская империя отставала от Японии в 1,3 раза, а от США в 4,1 раза.
Но вот к власти пришли «модернизаторы России» — большевики. И в 1926 году отставание СССР от той же Японии составляло 9,4 раза, а от США — 35,3. Более того, за 12 лет СССР умудрился отстать от «застывшего кадра» Российской империи в 3,1 раза!
При этом показатели СССР в 1926 году меньше, чем годом ранее.
Не слишком впечатляло и состояние сельского хозяйства.
Движение цен на говяжье мясо (Индекс 1913 = 100, в твердой валюте) (22, 631)
Страна |
1913 |
1915 |
1924 |
1926 |
США |
100 |
100,4 |
120,6 |
120,8 |
Англия |
100 |
127,3 |
154,5 |
152,5 |
Франция (Париж) |
100 |
78,91 |
112,1 |
89,3 |
СССР |
100 |
95,4 |
119,6 |
182,9 |
Движение цен на масло (Индекс 1913 = = 100, в твердой валюте) (22, 632–633)
Страна |
1913 |
1915 |
1924 |
1926 |
США |
100 |
92,5 |
132,3 |
137,3 |
Англия |
100 |
123,4 |
152,7 |
142,8 |
Окончание |
||||
Франция |
100 |
106,0 |
101,5 |
94,8 |
СССР |
100 |
149,3 |
167,7 |
183,5 |
Движение цен на сахар (Индекс 1913 = = 100, в твердой валюте) (22, 634–635)
Страна |
1913 |
1915 |
1924 |
1926 |
США |
100 |
130,2 |
174,5 |
127,9 |
Англия |
100 |
165,9 |
186,9 |
113,9 |
Франция (Париж) |
100 |
149,5 |
161,1 |
120,4 |
СССР |
100 |
134,4 |
206,7 |
206,7 |
Прошло еще два года, и уже высшее партийной руководство забило тревогу.
Так, 30 сентября 1928 года член Политбюро ЦК ВКП(б), «любимец партии», по ленинскому определению, Н.Бухарин (1888–1938) приводит следующие цифры, рисующие мрачную картину реального положения в стране.
Баланс строительных материалов на 1928/29 год (5, 413)
Материалы |
Емкость |
Производство |
Дефицит |
Цемент, тыс. биг-бэгов* |
15 100 |
13 460 |
–1640 |
Кирпич, |
2677 |
2445 |
–232 |
Алебастр, |
335 |
281 |
–54 |
Известь, |
734 |
700 |
–34 |
Мел, тыс. т |
250 |
252 |
+2 |
Окончание |
|||
Огнеупорные материалы, |
758 |
683 |
–45 |
Лес пиленый, тыс. куб. м |
10 368 |
10 191 |
–177 |
Стекло оконное, тыс. т |
184,8 |
158,2 |
–17,4 |
Балки швеллера, тыс. т |
208,8 |
147 |
–61,8 |
Проволока катанка, тыс. т |
157,3 |
122 |
–35,3 |
Сортовое желе-зо, фасонный прокат* и сталь, тыс. т) |
1246,6 |
958 |
–288,6 |
Контрольные цифры баланса черных металлов на 1928/29 год (5, 414)
Раздел |
1926/27 |
1927/28 |
1928/29 |
% удовл. потребн. |
|||
Транспорт |
95,1 |
91,0 |
87,0 |
Наркоматы и учреждения |
97,5 |
96,0 |
78,5 |
Металлопром. ГУМП |
91,5 |
87,4 |
77,2 |
Металлопром. мест- |
75,2 |
87,2 |
66,0 |
Производство неметаллической промышленности |
81,3 |
81,8 |
77,5 |
Коммуналь-ное хозяй-ство и стро-ительство |
79,4 |
73,6 |
57,7 |
Кустарная промышленность |
62,4 |
67,8 |
48,5 |
Окончание |
|||
Индивиду-альные по-требности города и села |
68,2 |
60,5 |
56,6 |
Итого |
82,3 |
80,0 |
71,0 |
В целом масштабным планам развития советской экономики препятствовала реальность — в СССР не было капитала на модернизацию экономики, почти полностью отсутствовали инженерные кадры, а система высшего образования, до революции дававшая множество высококвалифицированных специалистов, была полностью уничтожена.
И вот на «специалистах», несколько забегая вперед, нам придется остановиться подробнее.
«Кадры решают всё»
В годы развязанной большевиками Гражданской войны 1917–1922 годов из России эмигрировало около 2 000 000 человек (55, 19).
Среди бежавших от большевиков — люди наиболее перспективные, талантливые, работоспособные, в том числе ученые, инженеры, конструкторы, управленцы.
Крупнейшими центрами сосредоточения русских эмигрантов были Германия — 600 000 человек к декабрю 1922 года, Франция — 400 000 к середине 20-х годов, в то же время в Маньчжурии — 100 000, в США — около 30 000 на начало 20-х (53, 22–23).
Точное количество русских эмигрантов в Чехословакии к 1921 году не установлено, однако именно в этой стране, в Праге, 17 марта 1921 года было создано Объединение российских земских и городских деятелей (Земгор). Чехословацкое правительство всячески поддерживало как данную организацию, так и прочие объединения русских эмигрантов.
Было подсчитано, что всего в рамках помощи различным эмигрантским организациям в Чехословакии было выплачено: в 1921 году — более 10 млн крон, в 1922-м — около 50 млн, в 1923-м — более 65 млн, в 1924-м — около 100 млн крон (53, 83).
С помощью Земгора и других благотворительных организаций создавались русские школы по типу старых гимназий и реальных училищ. Русская гимназия в Париже, начавшая работать осенью 1921 года, просуществовала 40 лет.
Русский научный институт в Белграде установил в эмиграции в 1930 году примерно 500 ученых, в том числе около 150 бывших профессоров российских университетов и высших школ. В Праге, Париже, Белграде, Софии, Харбине и других центрах эмиграции создавались различные научные общества, учреждения, учебные заведения. Например, общество инженеров в Париже насчитывало более 3000 членов, общество химиков — более 200, общество врачей — несколько сот (53, 94).
Чтобы оценить ущерб, нанесенный их отъездом России, а заодно и пользу для стран их нового пребывания, приведем краткие данные наиболее выдающихся эмигрантов.
Так, Пастеровский институт в Париже был тем научным центром, в работе которого принимали участие многие русские ученые.
Например, Сергей Николаевич Виноградский (1856–1953) — микробиолог, основатель экологии микроорганизмов и почвенной микробиологии. В 1894 году стал членом-корреспондентом Императорской Санкт-Петербургской академии наук. Несмотря на многочисленные предложения переехать в Цюрих или Париж, работал в Санкт-Петербурге, в Институте экспериментальной медицины, занимаясь изучением опасных инфекций (в 1902–1905 годах — директор института).
Покинул Россию после большевистского переворота 1917 года. В 1922-м по предложению директора Института Пастера Эмиля Ру создал при институте отдел агробактериологии. Иностранный член Лондонского королевского общества и Французской академии наук. В 1923 году стал почетным членом Российской академии наук (единственный в ее истории случай избрания эмигранта).
В том же Институте Пастера работал над проблемами иммунитета ученик И.И. Мечникова и И.П. Павлова профессор зоологии Сергей Иванович Метальников (1870–1946), покинувший Россию в 1919 году.
При жизни Метальников опубликовал более 250 научных работ на русском и западноевропейских языках. Он принимал активное участие в работе русских эмигрантских организаций. На 1-м съезде Русского национального объединения (Париж, июнь 1921-го) входил в состав Избирательной комиссии съезда вместе с И.А. Буниным, князьями Долгоруковыми, И.С. Васильчиковым, Г.Н. Трубецким, В.Д. Набоковым, М.И. Ростовцевым, А.И. Куприным.
Научную школу в области почвоведения создал во Франции профессор Валериан Константинович Агафонов (1863–1955). Участвовавший по молодости лет в эсеровском движении, он не вернулся в Советскую Россию из командировки в Париж в 1921 году.
Под его руководством была составлена первая почвенная карта Франции и частично Северной Африки. В 1936 году был опубликован его фундаментальный труд «Почвы Франции».
Константин Николаевич Давыдов (1877–1960) — известный зоолог, покинул Россию в декабре 1922 года. Член-корреспондент Французской академии наук, исследователь фауны Индокитая, автор капитальных трудов по сравнительной эмбриологии.
Михаил Михайлович Новиков (1876–1965) — профессор, доктор зоологии Московского университета, доктор естественных и философских наук Гейдельбергского университета, покинул Россию в сентябре 1922 года. Руководитель кафедры зоологии в Карловом университете в Праге.
Борис Петрович Уваров (1886–1970) — энтомолог, зоогеограф, в 1920 году выехал в Великобританию. В 1929–1945 годах руководил Международным центром изучения саранчи. Член Лондонского королевского общества. В 1959–1961 годах — президент Королевского энтомологического общества.
Степан Прокофьевич Тимошенко (1878–1972) — ученый-механик, в 1906–1911 годах — профессор на кафедре сопротивления материалов Киевского политехнического института, в 1913–1914 годах — заведующий кафедрой теоретической механики в Петербургском институте путей сообщения, в 1917 году принимает участие в организации украинской Академии наук под руководством В.И. Вернадского и становится одним из первых ее академиков. В марте 1920 года выезжает в Сербию, в 1922-м — в США. С 1927 года — профессор на кафедре механики Мичиганского университета, с 1936-го — профессор Стэнфордского университета. Автор множества трудов в области механики сплошных сред и сопротивления материалов, член 17 академий и научных обществ мира, иностранный член АН СССР (с 1958 года). В Стэнфордском университете создана мемориальная комната С.П. Тимошенко. В 1957 году Американское общество инженеров-механиков (American Society of Mechanical Engineers (ASME)) установило почетную награду — медаль Тимошенко. Учреждение медали Тимошенко — знак признания его мирового авторитета в своей области. Медаль вручается ежегодно за выдающиеся достижения в области прикладной механики.
Питирим Александрович Сорокин (1889–1968) — социолог и культуролог, один из основоположников теорий социальной стратификации и социальной мобильности.
В 1914 году окончил юридический факультет Санкт-Петербургского университета, оставлен на кафедре уголовного права для подготовки к профессорскому званию. С 1915 года — редактор газеты «Народная мысль» (вместе с П.Витязевым и А.Гизетти).
Осудил большевистский переворот 1917 года. Был избран депутатом Учредительного собрания от Вологодской области по списку партии эсэров. В конце 1918 года отказывается от членства в партии эсэров и сосредотачивается на научной и преподавательской деятельности, публикует двухтомную «Систему социологии».
В 1920-м была уничтожена подготовленная к печати книга Сорокина «Голод как фактор». В 1922 году по постановлению Коллегии ГПУ Сорокин выслан из Петрограда на поезде, став одним из тех, кого стали ассоциировать с «философским пароходом».
В 1923 году приезжает в США. В 1931-м основал социологический факультет в Гарвардском университете и руководил им до 1942 года. В 1931–1959 годах — профессор Гарвардского университета. В 1965-м — президент Американской социологической ассоциации. Автор фундаментальных трудов по правоведению и социологии. Лекции Питирима Сорокина в Гарварде слушали дети президента Рузвельта, а также будущий президент Джон Кеннеди, с которым впоследствии Сорокин состоял в переписке.
Игорь Иванович Сикорский (1889–1972) — авиаконструктор. В 1907 году поступил в Киевский политехнический институт, где существовала воздухоплавательная секция механического кружка. В 1911 году получил диплом летчика. В 1912–1914 годах создал самолеты «Русский витязь» и «Илья Муромец». В 1915 году создал первый в мире серийно выпускавшийся истребитель сопровождения — С-ХVI для совместных действий с бомбардировщиками «Илья Муромец». В феврале 1918 года через свободный от большевиков Архангельск выехал из России. С 1919 года жил и работал в США.
До 1939 года создал около пятнадцати типов самолетов. С 1939-го перешел на конструирование вертолетов одновинтовой схемы с автоматом перекоса, получивших широкое распространение. Первый вертолет «Vought-Sikorsky 300», созданный в США, оторвался от земли 14 сентября 1939 года. По существу, это был модернизированный вариант его первого российского вертолета, созданного еще в 1909 году. На его вертолетах были впервые совершены перелеты через Атлантический (S-61; 1967) и Тихий (S-65; 1970) океаны (с дозаправкой в воздухе).
В 1963 году награжден высшей научной наградой Американского общества инженеров-механиков — медалью ASME.
Владимир Козьмич Зворыкин (1888–1982) — один из изобретателей современного телевидения. В 1912 году с отличием окончил Санкт-Петербургский технологический институт, получив диплом инженера-технолога. В 1912–1914 годах продолжил обучение в Париже, в Коллеж де Франс.
Во время Первой мировой войны служил в войсках связи. Во время Гражданской бежал от большевиков в Омск, столицу Белого движения в Сибири, где занимался оборудованием радиостанций, ездил в командировки за рубеж. В 1919 году, во время поездки в Нью-Йорк, правительство Колчака пало, и Зворыкин остался в США.
В 1923 году подал патентную заявку на телевидение, осуществляемое полностью на электронном принципе. В 1929 году разработал высоковакуумную телевизионную приемную трубку — кинескоп. В 40-е годы разбил световой луч на синий, красный и зеленый цвета и получил таким образом цветное телевидение.
Во время Второй мировой войны занимался разработкой приборов ночного видения и авиабомб с телевизионной наводкой. В 50–60-х годах работал в области медицинской электроники. Ему принадлежат более 120 патентов на различные изобретения.
В 1967 году 36-й президент США Линдон Джонсон вручил В.К. Зворыкину Национальную научную медаль США. В 1977 году избран в Национальную галерею славы изобретателей.
Отто Людвигович Струве (1897–1963) — астроном, один из крупнейших астрофизиков ХХ века. С отличием окончил Харьковскую гимназию № 3. В 1915-м поступил на физико-математический факультет Харьковского университета. В 1916 году добровольно прервал учебу в университете и после ускоренного курса обучения в Михайловском артиллерийском училище в Санкт-Петербурге отправился на Турецкий фронт. За боевые заслуги произведен в подпоручики. После подписания Брестского мира демобилизован. В Харькове сдает экзамены за полный курс обучения и получает диплом 1-й степени, а также предложение остаться в университете для подготовки к профессорскому званию.
В июне 1919 года вступает в Добровольческую армию А.И. Деникина. В составе частей Русской армии П.Н. Врангеля эвакуировался из Крыма в ноябре 1920 года.
Осенью 1921 года Отто Струве приезжает в США. В 1923 году получает докторскую степень в Чикагском университете. С 1932 по 1947 год — профессор астрофизики Чикагского университета и директор Йеркской обсерватории. В 1947 году возглавил астрономическое отделение Калифорнийского университета (в Беркли). Первый директор Национальной радиоастрономической обсерватории США в Грин-Бэнке. Член Национальной академии наук США. Президент Американского астрономического общества в 1946–1949 годах. Президент Международного астрономического союза в 1952–1955 годах.
Армаис Арутюнов (1893–1978) — изобретатель. Учился в тифлисской русской гимназии, получил высшее образование в Санкт-Петербургском лесотехническом институте, окончив его досрочно, за три года. В 1911 году основывает фирму «Российское электрическое динамо компании Арутюнова». В 1916 году разработал первую установку погружного электроцентробежного насоса, используемого для нефтедобычи. В 1919 году выехал в Германию. В 1923 году эмигрировал в США и в 1928 году основал фирму «Bart Manufacturing Company», которая в 1930-м была переименована в «REDA Pump» (аббревиатура от «Russian Electrical Dynamo of Arutunoff»), которая многие годы была лидером рынка погружных насосов для нефтедобычи. Во время Второй мировой войны США поставили в СССР 53 насоса REDA, с которых впоследствии были созданы советские образцы. Всего Арутюновым было получено более 90 патентов. Его портрет находится в Зале Славы Оклахомы.
Григорий Порфирьевич Чеботарев (1899–1985) — инженер-строитель, автор многих научных трудов, профессор Принстонского университета, в котором преподавал строительную инженерию. В 1920 году эвакуировался из Новороссийска вместе с Донским кадетским корпусом. Работал инженером в Германии и Египте. В 1937 году переехал в США.
Саймон Смит Кузнец (1901–1985) (до эмиграции — Семен Кузнец) — экономист, статистик, демограф и историк экономики. Существенно повлиял на макроэкономику ХХ века. Родился в Пинске Минской губернии Российской империи, учился и работал в Ровно и Харькове. В 1922 году эмигрировал. Стал гражданином США. Профессор Пенсильванского университета, преподавал в Университете Джона Хопкинса и Гарвардском университете. После окончания Второй мировой войны был советником по экономике правительств Тайваня, Японии, Индии, Южной Кореи и Израиля. В 1971 году получил премию по экономике памяти Альфреда Нобеля.
Были крупные ученые, которые бежали из СССР и после основной волны эмиграции.
Владимир Николаевич Ипатьев (1867–1952) — генерал-лейтенант Российской Императорской армии, доктор химических наук, профессор, академик Санкт-Петербургской академии наук, Академии наук СССР. В 1921 году становится членом Президиума ВСНХ и членом Госплана. Выехав на Международный энергетический конгресс в Германию в 1930 году, в СССР не вернулся. Жил в США. Стал профессором Северо-Западного университета в Чикаго. Член Национальной академии наук США. Его крупнейшим открытием стал в 1936 году каталитический крекинг, позволивший намного увеличить выход бензина при переработке нефти. Это изобретение немедленно было использовано промышленностью. Вторым прославившим его изобретением стал высокооктановый бензин, позволивший американским самолетам добиться решающего перевеса в скорости во время Второй мировой войны. Особенность такого бензина — стойкость к детонации, возможность форсировать режим работы двигателя, что особенно было важно в авиации.
На фоне массовой эмиграции выдающихся ученых старая техническая интеллигенция попала в разряд «классовых врагов». В 1928 году началось «Дело об экономической контрреволюции в Донбассе» («Шахтинское дело») по обвинению большой группы руководителей и специалистов угольной промышленности из Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ), треста «Донуголь» и шахт во вредительстве и саботаже.
Еще в 1923 году в небольшом поселке Шахты, входившем с 1920 по 1924 год в состав Украинской ССР, горняки Власовско-Парамоновского рудника, доведенные до отчаяния голодом и безденежьем, обратились к властям с петицией, в которой требовали повышения зарплаты, соблюдения техники безопасности, улучшения условий труда. Началась забастовка, около 10 000 шахтеров приняли участие в манифестации, которая направилась к зданию местного ГПУ. Митингующие были встречены солдатами, открывшими огонь. Было много раненых, об убитых не сообщалось. Наиболее активные участники протестов были арестованы. Была изменена административная принадлежность всего Шахтинского района, ставшего частью Северо-Кавказского края РСФСР.
В мае 1927 года массовые недовольства повторились, вызванные на этот раз введением нового коллективного договора, повышавшего нормы выработки и понижавшего расценки на труд, в результате чего зарплата шахтеров упала почти вдвое.
Таким образом, сцена для очередного кровавого представления в большевистской постановке была готова.
Первые аресты инженеров и управленцев Донецко-Грушевского рудоуправления «Донугля» произошли в июне-июле 1927 года. К марту 1928 года, когда члены Политбюро были проинформированы о раскрытии «заговора», прошло несколько волн арестов.
Всего по делу было арестовано несколько сот человек. Часть их была отпущена, 82 человека осуждены во внесудебном порядке Коллегией ОГПУ. В итоге на открытый судебный процесс «Об экономической контрреволюции в Донбассе» были выведены 53 человека.
Судебное разбирательство прошло с 18 мая по 6 июля 1928 года в московском Доме Союзов. Всем обвиняемым были предъявлены обвинения во вредительстве и саботаже. Кроме того, представителей старой — дореволюционной технической интеллигенции обвинили в создании контрреволюционной организации, связанной с зарубежными антисоветскими центрами.
Весь процесс за отсутствием улик строился на компрометирующих показаниях и самооговорах. Дело несколько осложнялось присутствием среди обвиняемых трех граждан Германии — инженера Н.Отто, техника Дж. Майера и горного техника и технического специалиста В.И. Бадштибера. Первые двое категорически отвергли все обвинения. Например, Майер, которому прокурор А.Я. Вышинский (1883–1954) предъявил его собственное признание, сделанное во время следствия, заявил, что подписал оное, будучи измученным ночными допросами и не имея представления о содержании документа, так как не владел русским языком. Лишь Бадштибер дал те признания, да и то частично, которые от него требовались.
Ссориться с Германией в эти годы было признано нецелесообразным, поэтому те ее граждане, которые своей вины не признали, были гуманным советским судом оправданы. А Бадштибер, сболтнувший лишнее, получил символический год условно.
Не то было с советскими подданными. 6 июля 1928 года суд приговорил одиннадцать обвиняемых к «высшей мере социальной защиты» — расстрелу. 9 июля пятеро были расстреляны. Для шести других расстрел был заменен десятью годами заключения. Четверо обвиняемых, в том числе двое граждан Германии, были оправданы. Еще четверо, в их числе Бадштибер, были приговорены к условным срокам заключения. Все остальные получили реальные сроки — от 1 года до 10 лет заключения с поражением в правах на срок от 3 до 5 лет.
В апреле 1929 года Иосиф Виссарионович прокомментировал эти события: «Нельзя считать случайностью так называемое шахтинское дело. “Шахтинцы” сидят теперь во всех отраслях нашей промышленности. Многие из них выловлены, но далеко еще не все выловлены. Вредительство буржуазной интеллигенции есть одна из самых опасных форм сопротивления против развивающегося социализма. Вредительство тем более опасно, что оно связано с международным капиталом. Буржуазное вредительство есть несомненный показатель того, что капиталистические элементы далеко еще не сложили оружия, что они накопляют силы для новых выступлений против Советской власти» (41, 14).
Подтверждая мысль вождя, советские «недремлющие органы» вскоре после процесса арестовали около двух тысяч «буржуазных спецов» (38, 53).
24 февраля 1930 года писатель и публицист М.М. Пришвин (1873–1954) записал в своем дневнике: «Самых хороших людей недосчитываемся: честнейший человек в уезде, всеми уважаемый, описанный мною в “Журавлиной Родине” А.Н. Ремизов сидит в тюрьме. Академик Платонов, которого я слушал когда-то... И какая мразь идет на смену. Так создается новое время, и новые хорошие люди не будут, как мы, вверять себя: они будут знать, что вокруг них мразь, а свое упование будут охранять в недоступных тайниках личности...» (28, 41–42).
18 августа 1930 года сотрудники ОГПУ арестовали профессора Евгения Сергеевича Каратыгина (1872–1930), ученого-экономиста, одного из авторов Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона. Его обвинили в руководстве «организацией вредителей рабочего снабжения», на которую списали плохое обеспечение населения продуктами питания. По постановлению Коллегии ОГПУ от 24 сентября 1930 года профессор Каратыгин расстрелян вместе с 47 другими «вредителями».
Русский и франкоязычный писатель, революционер и деятель Коминтерна Виктор Серж (Кибальчич) (1890–1947) вспоминал: «Не хватало мяса — казнь профессора Каратыгина и еще 47 человек за саботаж в снабжении мясом. Казнь без суда. В вечер казни этих 48 человек Москва принимала Рабиндраната Тагора, и на торжественном собрании много говорилось о новом гуманизме» (36, 299).
А 25 ноября — 7 декабря 1930 года состоялся еще один крупный судебный процесс по делу о вредительстве в промышленности — Дело контрреволюционной организации Союза инженерных организаций (Промышленной партии), сокращенно «Дело промпартии».
Хотя в обвинительном заключении было сказано, что в подпольной Промпартии состояло 2000 человек, перед судом предстали всего восемь. Все обвиняемые признались в заговоре с целью захвата власти. В случае успеха они якобы намеревались сформировать контрреволюционное правительство. Его премьер-министром должен был стать П.А. Пальчинский (осужденный и расстрелянный еще до начала суда), министром внутренних дел — бывший банкир и промышленник П.П. Рябушинский (умерший во Франции 18 июля 1924 года, до «создания» организации), а министром иностранных дел — академик Е.В. Тарле.
Пятеро обвиняемых были приговорены к расстрелу, а трое — к 10 годам лишения свободы.
Однако в этот раз ЦИК СССР по ходатайству осужденных заменил расстрел на десятилетнее заключение и снизил срок заключения другим осужденным с 10 до 8 лет.
Интересно, что в ходе процесса по делу Промпартии прямо в зале суда был арестован первый заместитель председателя Госплана (1921–1929) и один из общественных обвинителей на «шахтинском процессе» П.С. Осадчий. Ему вменили в вину участие в «шпионской деятельности» Промпартии. 18 марта 1931 года Осадчего приговорили к расстрелу, расстрел заменили на десятилетнее заключение, а в итоге досрочно освободили в 1935 году.
Не обошлось без «наведения порядка» в Академии наук (АН) СССР, так называемой «перестройки» академической науки. От русских ученых требовался переход на «марксистско-ленинскую методологию» научных исследований. Не желающих перестраиваться увольняют.
В 1928 году был составлен партийный список из десяти кандидатов в действительные члены АН. В октябре того же года оставшийся после 1917 года в России лауреат Нобелевской премии 1904 года по физиологии академик И.П. Павлов (1849–1936) вышел из состава комиссии по назначению новых академиков, протестуя против ее «явно политического» характера. На другой день он послал руководству академии письмо с просьбой включить в официальный протокол следующее: «Впервые в истории нашей академии, сколько я знаю, правительство перед выборами заявляет о желательности для него определенных кандидатов. На получении этого желания часто грозно настаивают все органы правительства (печать, теперешние представительства высших учебных заведений и общественных учреждений). Мне представляется, что это подрывает достоинство академии и тяжело ляжет на академиков» (46, 41).
В январе 1929 года академики демонстративно провалили трех кандидатов-коммунистов, баллотировавшихся в состав АН, но уже в феврале, в условиях сильнейшего давления, они были вынуждены пересмотреть свое решение.
Подключается ОГПУ. Создается Особая комиссия по выявлению заговора в академии, куда входят, в частности, печально известные Я.Х. Петерс (1886–1938) и Я.С. Агранов (1893–1938).
В августе в Ленинград направляется правительственная комиссия, непосредственно занявшаяся «чисткой» АН. В июне–декабре по решению комиссии были уволены 128 штатных сотрудников из 960 и 520 сверхштатных из 830.
В октябре 1929 года с поста непременного секретаря смещен фактический руководитель академик Ольденбург, отстаивавший независимость своей организации.
Для справки. Сергей Федорович Ольденбург (1863–1934) — русский и советский востоковед, один из основателей русской индологической школы. С 1889-го — приват-доцент факультета восточных языков Санкт-Петербургского университета, с 1897-го — профессор. Академик Императорской Санкт-Петербургской академии наук (1903), непременный секретарь академии в 1904–1929 годах. Родился в селе Бянкине ныне Нерчинского района Забайкальского края, более чем в 5000 км от Санкт-Петербурга.
Вот как описывает происходящее Иван Петрович Павлов в своей речи в декабре 1929 года по случаю 100-летия со дня рождения И.М. Сеченова: «Мы живем в обществе, где государство — всё, а человек — ничто, а такое общество не имеет будущего, несмотря ни на какие волховстрои и днепрогэсы» (1, 25).
Но никакие самые жесткие оценки самых прославленных ученых ничего изменить, естественно, не могли.
За год, с декабря 1929 по декабрь 1930 года, по сфабрикованному ОГПУ «Академическому делу» было арестовано более 100 человек. В их числе в январе 1930 года в Ленинграде был арестован выдающийся русский историк академик С.Ф. Платонов (1860–1933). Также были схвачены А.И. Андреев, С.В. Рождественский, А.И. Заозерский, Ф.П. Покровский, Н.В. Измайлов, В.Г. Дружинин, академики М.К. Любавский, Н.П. Лихачев, Е.В. Тарле, член-корреспондент В.В. Срезневский и многие другие, главным образом историки, архивисты, этнографы, музееведы, краеведы.
Открытый процесс по делу не состоялся. 8 августа 1931 года Коллегия ОГПУ во внесудебном порядке признала 29 обвиняемых виновными в организации вымышленного «Союза борьбы за возрождение свободной России», готовившего установление конституционного монархического строя. Все они были приговорены к различным срокам тюремного заключения и ссылки. Значительная часть осужденных была вторично репрессирована в 1937 году.
Кстати, оба активных «чистильщика» академии от ОГПУ — Петерс и Агранов — в 1938 году были расстреляны.
К концу 20-х годов назрела необходимость найти некую «золотую середину» между уничтожением особо ценных ученых, особенно занимавшихся военной и специальной (используемой спецслужбами) техникой, и оставлением оных на свободе, что грозило бегством «умов» за границу. И выход был найден. Он заключался в создании знаменитых сталинских «шарашек»...
Корни Особых и Специальных конструкторских бюро восходят все к тем же 1928–1930 годам, к начавшейся «кампании по борьбе с вредительством», включавшей в себя уже упоминавшиеся нами процессы — Шахтинский и Промпартии.
В результате в заключении оказались массы высококвалифицированных специалистов, использование которых для физического труда было признано нерациональным — уж слишком слабоваты были эти очкастые инженеры и профессора.
15 мая 1930 года председатель ВСНХ В.В. Куйбышев (1888–1935) и заместитель председателя ОГПУ Г.Г. Ягода (1891–1938) подписали «Циркуляр Высшего совета народного хозяйства и объединенного государственного политического управления» об «использовании на производствах специалистов, осужденных за вредительство». Таким образом, «на правительственном уровне узакониваются Особые конструкторские бюро (ОКБ) ОГПУ: «Использовать вредителей... таким образом, чтобы работа их проходила главным образом в помещении органов ОГПУ» (37, 7).
Вот документ, позволяющий представить размах деятельности «органов» на первоначальном этапе.
ОГПУ Секретариат коллегии
7 сентября 1931 г. № 40689
ЦК ВКП(б) тов. КАГАНОВИЧУ
Конструкторские бюро при ОГПУ созданы и работают в Москве, Ленинграде, Западной Сибири и Ростове-на-Дону.
Направляя Вам для ознакомления справку о проделываемой в этих бюро работах, считаю необходимым подчеркнуть, что в составе Конструкторских бюро находится:
Шпионов 74 чел.
Террористов 9 чел.
Руководителей
организаций 98 чел.
Диверсантов 44 чел.
Членов промпартий 14 чел.
Активных
контрреволюционеров 184 чел.
Из общего числа (423)
подследственных 160 чел.
Вполне естественно, что освобождение руководителей контрреволюционных организаций, шпионов, диверсантов и террористов не представляется возможным.
В равной степени не могут быть до окончания следствия освобождены 160 человек, по коим дела еще не закончены.
Кроме того, подавляющее большинство работ будут закончены в первой половине 1932 года, почему освобождение специалистов в данный момент не целесообразно, тем более если учесть, что подавляющий процент работ носят оборонный характер. В Ростовском же ОКБ значительная часть специалистов — ирригаторы и для ВСНХ ценности не представляют.
Справку посылаю Вам до совещания с тов. Орджоникидзе в порядке личной информации.
Зам. Пред. ОГПУ
АКУЛОВ (23)
И опять судьба упомянутых «создателей шарашек» оказалась незавидной: Куйбышев и Орджоникидзе умерли при крайне подозрительных обстоятельствах в 1935 и 1937 годах соответственно, Акулов расстрелян в 1937 году, Ягода — в 1938-м.
Интересно, что 4 мая 1935 года в своей речи в Кремлевском дворце Сталин авторитетно заявил: «Надо, наконец, понять, что из всех ценных капиталов, имеющихся в мире, самым ценным и самым решающим капиталом являются люди, кадры. Надо понять, что при наших нынешних условиях “кадры решают всё”» (43, 62).
Под «кадрами» понимались инженеры, управленцы и прочие специалисты. Однако даже после этих несколько неожиданных слов вождя количество «обитателей шарашек» не прекратило своего роста. Перечислим некоторых из «вновь прибывших».
Авиаконструктор Андрей Николаевич Туполев (1888–1972) был арестован по обвинению во «вредительстве» 21 октября 1937 года. Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила его к 15 годам исправительно-трудовых лагерей. Однако в июле 1941 года Туполев от дальнейшего отбытия наказания был освобожден со снятием судимости.
Во время заключения Туполев работал в ЦКБ-29, в народе — «Туполевская шарага». Кроме Туполева, она включала в себя коллективы еще трех главных конструкторов: В.М. Петлякова (1891–1942) (арестован в ноябре 1937 года), В.М. Мясищева (1902–1978) (арестован 4 января 1938 года) и Д.Л. Томашевича (1899–1974) (арестован 20 декабря 1938 года). Сюда же в 1940 году был направлен и С.П. Королев (1907–1966), будущий основоположник практической космонавтики.
Сергей Павлович Королев был арестован по стандартному обвинению во «вредительстве» 27 июня 1938 года. Подвергнут пыткам — ему сломали обе челюсти. По воспоминаниям жены конструктора Нины Ивановны, ее муж до конца жизни не мог широко открыть рот. Приговор: 10 лет исправительно-трудовых лагерей, 5 лет поражения в правах. Прошел Бутырку в Москве, пересыльную тюрьму в Новочеркасске, Колыму, где трудился на золотом прииске Мальдяк. 23 декабря 1939 года направлен во Владлаг (Владивостокский исправительно-трудовой лагерь), входивший в структуру ГУЛАГ НКВД СССР. В марте 1940 года прибыл в Москву, где и направлен в ЦКБ-29.
Список закрытых НИИ и КБ тюремного типа, существовавших в СССР, поражает.
О ЦКБ-29 мы уже говорили.
Кроме того, существовали:
— ЦКБ-39 — авиация, первоначально располагался в Бутырской тюрьме, затем переведен на Московский авиазавод № 39, где работали Н.Н. Поликарпов и Д.П. Григорович;
— ОКБ-16 в Казани — по ракетным двигателям, с ноября 1942 года здесь трудился переведенный из Москвы Королев;
— ОТБ-82 — по авиационным двигателям, здесь работал главный конструктор А.Д. Чаромский;
— суздальский Покровский монастырь — центр микробиологического оружия;
— Кучино под Москвой — радиотехника (прослушка, оперативная связь и т.п.);
— НИИОХТ — создание химического оружия, здесь трудился член-корреспондент АН СССР з/к Е.И. Шпитальский;
— особое военно-химическое бюро ОГПУ;
— особое техническое бюро (ОТБ) НКВД — работы над новыми образцами боеприпасов;
— ОТБ-40 в Казани — разработка и освоение порохов;
— автотракторное ОКБ в Подольске — разработка плавающих танков Т-27 и Т-37;
— особое геологическое бюро в Мурманске;
— ОТБ-1 в составе Главенисейстроя в Красноярске;
— Сухуми — атомный проект, там после 1945 года работали вывезенные из Германии специалисты, в том числе профессор Густав Герц, племянник Генриха Герца;
— ОТБ-569, с апреля 1945 года — НИИ 862, позднее НИИПХ в Загорске, куда 6 марта 1947 года был этапирован А.И. Солженицын (как математик);
— ОКБ-172 при ленинградской тюрьме «Кресты» — разработка новых образцов военной техники и многие другие...
Ликвидация «шарашек» началась 30 марта 1953 года, через 25 дней после смерти Сталина, когда был расформирован 4-й спецотдел МВД СССР.
Известная результативность работы «закрытых НИИ и КБ тюремного типа», безусловно, была, но кто возьмется доказать, что работа за решеткой продуктивнее свободного труда в комфортной обстановке?
Специалист по истории науки, профессор, почетный член Российской академии образования Михаил Григорьевич Ярошевский (1915–2001) писал: «Не подсчитано, сколько талантов было уничтожено, и, конечно, мы никогда не узнаем, сколько их было задушено в зародыше, не успевших сказать свое слово в науке. Мы лишены возможности назвать их поименно: “Да отняли список, и негде узнать” (Ахматова). Но по трагическим судьбам тех, кому выпало на долю вписать свое имя в летопись науки, можно составить представление о том, как работала адская машина репрессий. Одни были сосланы, расстреляны, сгнили в лагерях, другие — затравлены идеологической инквизицией, третьи — загнаны в “шарашки”, четвертые оказались без учеников, попавших в несметное число “врагов народа”, пятые спасались бегством в эмиграцию. Перед нами беспрецедентный в истории человеческой культуры феномен репрессированной науки» (29, 10).
Итогом «кадровой политики» большевистского руководства стал тот факт, что заменить изгнанных, уничтоженных и отправленных в лагеря специалистов-соотечественников оказалось невозможно. Пришлось звать на помощь «капиталистов» и их «пособников».
Американский экономист Э.Саттон (1925–2002) писал:
«В начале 20-х годов Советский Союз был на грани развала. Единственной промышленной структурой была та, что осталась от царей. Промышленность бездействовала, а не была разрушена, как хотели бы нас заверить советские пропагандисты.
Инофирмы, главным образом американские и германские, пришли, чтобы разбудить спящую царскую промышленность, и остались строить пятилетние планы. Почему? Потому что Советы уничтожили квалифицированных инженеров и управляющих, необходимых для руководства промышленностью.
Вот как обрисовал эту проблему комиссар Красин: “Любой может помочь сломать дом, а восстановить его могут лишь некоторые”. В России таких оказалось намного меньше, чем где-либо» (34, 148).
Форсированная индустриализация
В декабре 1925 года XIV съезд ВКП(б) провозгласил курс на индустриализацию страны, впервые назвав «товарища» Сталина главным вождем партии.
Под индустриализацией понимался процесс форсированного наращивания промышленного потенциала СССР с целью сокращения отставания советской экономики от экономики развитых капиталистических стран.
Позднее, 5 февраля 1931 года, И.В. Сталин заявил на 1-й Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности: «Мы отстали от передовых стран на 50–100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут» (42, 39).
Кто же довел страну до такого кошмарного отставания, если еще 18 лет назад (в 1913-м) Россия фактически отставала только от США и Великобритании, превосходя их по темпам развития? Ответа на этот вопрос Иосиф Виссарионович не дал.
А пока в декрете СНК от 8 июня 1927 года была обозначена задача использовать все ресурсы страны для развития индустрии, в первую очередь тяжелой и военной.
2 декабря 1927 года на XV съезде ВКП(б) были приняты «Директивы по составлению первого пятилетнего плана развития народного хозяйства СССР».
Вообще-то еще в начале 1917 года в Российской империи внедрялась система обеспечения заводов пятилетними планами — предприятия получали долгосрочные заказы, что должно было способствовать стабилизации загруженности и более эффективному использованию производственных мощностей (3, 15).
Но о такой мелочи предпочитали не вспоминать, гордо объявив, что первый пятилетний план (1928–1932) — это чисто советское изобретение.
Надо сказать, что со второй половины 20-х годов в СССР начались первые попытки сворачивания НЭПа, что привело к разочарованию: экономика несколько ожила, но так и не достигла дореволюционных показателей, а нужен-то был «прорыв».
Заметим еще, что непосредственным поводом для полной отмены НЭПа послужил срыв государственных хлебозаготовок в конце 1927 года. В конце декабря по отношению к кулачеству впервые после окончания «военного коммунизма» были применены меры принудительной конфискации хлебных запасов. Летом 1928 года они были временно приостановлены, но возобновились осенью того же года.
В октябре 1928 года началось осуществление первого пятилетнего плана. Курс на форсированную индустриализацию и коллективизацию означал фактический конец НЭПа, хотя формальной отмены не было.
При этом социальная напряженность в стране нарастала. Вслед за ползучей ликвидацией НЭПа в городе происходило сокращение рабочих мест, закрывались частные металлургические заводы, типографии, издательства, пищевые предприятия, кооперативные лавки; трудовая занятость населения сильно снизилась, начался рост безработицы.
На 1 августа 1929 года на биржах труда в СССР было зарегистрировано 1 298 000 безработных. Из них чернорабочие составляли 60%, люди интеллектуального труда — 18,2%, а лица индустриальной квалификации всего 16,3%. В общем составе безработных женщин было 43,6%, подростков — 14,8% (11, 73).
И вот тут-то «товарищ» Сталин «вытащил из рукава» скрываемый до поры до времени козырь. А именно — на помощь советской промышленности пришли «проклятые капиталисты».
Еще в сентябре 1927 года в Политбюро ЦК ВКП(б) предусмотрительно была создана постоянная комиссия по техническим и научным связям с США.
Пригодились и уже упоминавшийся нами «Амторг», и ее четвертый директор — С.Г. Брон. Именно последний 8 мая 1929 года подписал исторический контракт на участие в советской индустриализации с ведущим американским промышленным архитектором из Детройта Альбертом Каном.
Для справки. Альберт Кан (1869–1942) — американский индустриальный архитектор. Родился в семье раввина в Раунене (Германия). Эмигрировал с родителями в США в 1880 году. Учился архитектуре в Детройте — центре американской автомобильной промышленности. В 1919 году спроектировал штаб-квартиру компании «General Motors». В 1928 году направлен в СССР для участия в индустриализации.
31 мая 1929 года ВСНХ СССР и американская фирма «Ford Motor Company», руководимая капиталистом из капиталистов Генри Фордом (1863–1947), заключили соглашение о технической помощи по организации и налаживанию массового производства легковых и грузовых автомобилей.
Теперь по требованию американской стороны нужно было составить генеральный проект создания всесоюзной промышленности. Выбор проектировщика был очевиден, им стал человек, который фактически и построил заводы Форда в США. 9 января 1930 года все тот же Брон подписал второй контракт с Каном — на то, чтобы его фирма стала консультантом архитекторов для всего промышленного строительства в Советском Союзе.
Для справки. Саул Григорьевич Брон (1887–1938) — с 1913 года член Еврейской социал-демократической партии Украины, с 1919-го — в ВКП(б). С 1922 года — в ВСНХ, с 1926-го работает в Наркомате внешней торговли СССР. В 1927 году назначен председателем «Амторга» после подписания в мае 1929-го и январе 1930-го контрактов с А.Каном. В мае 1930 года Брона перевели в Лондон, где он был назначен главой торговой делегации СССР в Великобритании, а заодно председателем советской хозяйственной организации «ARKOS». В 1931 году отозван в СССР с назначением председателем Торговой палаты СССР и заместителем наркома внешней торговли. Все заслуги перед советской властью не спасли «гражданина» Брона от зорких глаз НКВД. В октябре 1937 года он был арестован по обвинению в принадлежности к антисоветской террористической организации. А 21 апреля 1938 года расстрелян.
«Ассоциация Альберта Кана» («Albert Kahn Associates») согласилась создать офис со своими архитекторами и инженерами в Москве для подготовки советских специалистов, а также для надзора за проектированием промышленных объектов в рамках первого пятилетнего плана СССР (1928–1932).
Пакет заказов предусматривал гонорар в два миллиарда долларов — сумму по тем временам умопомрачительную (7, 21–22).
Фактический филиал компании Альберта Кана в Москве для секретности носил название Государственное проектно-строительное бюро (Госпроектстрой). В новоиспеченной организации работали 25 американских и 2500 советских инженеров, изучавших западный опыт проектирования и строительства промышленных объектов.
Для непосредственного руководства офисом был выбран Мориц Кан, инженер и один из трех братьев Кан. Джордж Скримджер, еще один гражданин США из Ассоциации А.Кана, был назначен главой Госпроектстроя.
В 1929–1932 годах в СССР было развернуто строительство около 1500 промышленных предприятий, 50 из которых поглощали почти половину всех капиталовложений. Буквально во всех стройках были задействованы иностранные специалисты, а непосредственно фирма Кана спроектировала и запустила в работу 571 предприятие, включая практически все крупнейшие.
Это в первую очередь тракторные (то есть танковые) заводы в Сталинграде, Челябинске, Харькове; автомобильные заводы в Челябинске, Москве, Сталинграде, Нижнем Новгороде, Самаре; кузнечные цеха в Челябинске, Днепропетровске, Харькове, Коломне, Люберцах, Магнитогорске, Нижнем Тагиле, Сталинграде; станкостроительные заводы в Калуге, Новосибирске, Верхней Салде; прокатный стан в Москве; литейные заводы в Челябинске, Днепропетровске, Харькове, Коломне, Люберцах, Магнитогорске, Сормове, Сталинграде; механические цеха в Челябинске, Люберцах, Подольске, Сталинграде, Свердловске; сталелитейные цеха и прокатные станы в Каменском (с 1936 года Днепродзержинск), Коломне, Кузнецке, Магнитогорске, Нижнем Тагиле, Верхнем Тагиле, Сормове; Ленинградский алюминиевый завод; Уральская асбестовая фабрика и многие другие.
Когда в 1932 году контракт с фирмой Кана не был продлен, а ее сотрудники покинули Москву, само имя Альберта Кана на долгие годы было вычеркнуто из истории советской архитектуры и промышленности, так же как и название филиала фирмы Кана — института Госпроектстрой.
Интересно, что еще одна проектная компания — «Demag», уже немецкая, также располагала офисом в Москве, скрывавшимся под названием Центральное бюро тяжелого машиностроения.
Теперь рассмотрим несколько наиболее интересных примеров участия «буржуазных» зарубежных специалистов в развитии советской промышленности. И начнем с Ярославля, где американцы «отодвинули» немцев и использовали наработанную последними базу.
Ярославский автомобильный завод (ныне ПАО «Автодизель») был основан в 1916 году русским промышленником В.А. Лебедевым (1879–1947) в рамках правительственной программы создания в России автомобильной промышленности. Было организовано акционерное общество по выпуску автомобилей по лицензии британской фирмы «Crossley». Предполагалось выпускать по 750 грузовых и легковых машин в год. Пуск завода состоялся 20 октября 1916 года, однако условия войны и российской смуты так и не позволили предприятию заработать. После большевистского переворота завод получил название Первый государственный авторемонтный: на нем производился только ремонт автомобилей. В 1925 году начато производство грузовиков Я-3 с двигателями АМО-Ф-15, однако машина получилась не слишком удачной.
История ярославских «мерседесов» началась зимой 1928 года. Тогда в Германию направился председатель Автотреста М.Л. Сорокин. 23 апреля 1928 года между торговым представительством СССР в Германии и заводом «Daimler-Benz» в Гаггенау был подписан договор. По контракту фирма «Daimler-Benz» предоставляла лицензию на изготовление грузовой машины «мерседес-бенц» Л-2 на два года, была обязана осуществлять техническую поддержку и принимала на себя обучение рабочих и инженеров.
В августе-сентябре 1928 года был построен первый опытный автомобиль с мотором «мерседес-бенц» М-26. Автомобилю присвоили название Я-4. Выпуск Я-4 продолжался до июня 1929 года. Всего за 1928/29 год было изготовлено 136 единиц этой модели: 66 грузовых и 70 шасси.
С июня 1929 года на завод начали поставляться американские двигатели «Геркулес», и машина получила новый индекс Я-5. Несмотря на то что оба мотора были примерно одинаковы, предложение американцев было много дешевле, чем у завода «Daimler-Benz».
В итоге ярославский завод полностью переориентировался на американскую модель производства.
Для справки. Марк Лаврентьевич Сорокин (1892–1941) родился в Ростове-на-Дону, в еврейской семье. В 1906–1910 годах учился в гимназии, был членом РСДРП. В 1915 году переехал в США. С июня 1920 года по март 1921 года инженер-строитель Пенсильванской железной дороги. В 1921 году возвращается в Советскую Россию, вступает в ВКП(б). На руководящих должностях в промышленности. С октября 1925 года по июнь 1927 года заместитель председателя общества «AKROS» в Великобритании. С сентября 1927-го председатель Автотреста. После декабря 1929 года побывал членом коллегии Народного комиссариата внешней торговли, членом комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б), заместителем заведующего Промышленным отделом ЦК ВКП(б). А затем... 29 декабря 1938 года Сорокин арестован сотрудниками НКВД, а 30 июля 1941 года расстрелян.
Еще один пример — Завод имени Лихачева (ЗИЛ).
Завод основан в 1916 году как Товарищество на паях Автомобильного московского общества (АМО) в рамках правительственной программы создания в России автомобильной промышленности.
15 августа 1918 года ВСНХ на основании декрета СНК от 28 июня 1918 года объявил все имущество завода АМО собственностью республики. В 1925 году завод АМО переименован в 1-й Государственный автомобильный завод. В 1927 году директором был назначен И.А. Лихачев (1896–1956). Завод выпускал полуторатонные грузовики АМО-Ф-15. Однако стоимость машины, содержавшей большое количество деталей из цветных металлов и изготавливавшейся кустарными методами, была непомерно велика: в 1927/28 году себестоимость АМО-Ф-15 составляла 8500 рублей, в то время как автомобиль «Форд» в агрегатах с доставкой в страну стоил 800–900 рублей.
В 1930 году Автотрест купил лицензию для производства на АМО американских грузовиков Аутокар-5С. После локализации в 1931 году и запуска конвейера (первого в СССР) он был переименован в АМО-3. После модернизации в 1933 году грузовик был переименован в ЗИС-5.
В 1936 году на АМО начался выпуск легкового автомобиля высшего и представительского класса ЗИС-101. В основе конструкции ЗИСа были американские «бьюики» моделей 1932–1934 годов, в частности, от них советский автомобиль унаследовал восьмицилиндровый мотор «Buick-
345». Рулевое управление и задняя подвеска были позаимствованы у моделей американской же фирмы «Паккард».
Так как кузов «бьюика» уже не соответствовал моде середины 30-х годов, понадобилось заново спроектировать и его. Эту работу поручили опять же американскому кузовному ателье «Бадд» («Budd Company»), которое на основе советских эскизов спроектировало элегантный и внешне современный для тех лет кузов, а также поставило всю необходимую для серийного производства оснастку. Это обошлось CCCР в полмиллиона долларов и заняло 16 месяцев.
Были и заводы, которые строились с нуля.
Сталинградский тракторный завод имени Ф.Э. Дзержинского. Введен в строй 17 июня 1930 года.
Проектирование Сталинградского тракторного завода (СТЗ) было заказано Амторгом Альберту Кану в 1928 году. Завод был спроектирован в кратчайшие сроки, сооружен в Чикаго (США), затем разобран, перевезен в СССР на 100 грузовых кораблях и за шесть месяцев собран под наблюдением американских инженеров во главе с руководителем строительства служащим «Ford Motor Company» Джоном Найтом Калдером (1882–1946).
СТЗ был оснащен станками 102 американских фирм.
24 июля 1930 года на Сталинградском тракторном заводе произошло примечательное событие. Роберт Робинсон, чернокожий рабочий завода, прибывший на производство из США за два дня до того, был остановлен двумя другими, белыми американцами, трудившимися на предприятии. Их звали Лемюэл Льюис и Уильям Браун — их, как и самого Робинсона, пригласили на работу в СССР после визита советской делегации на завод «Ford Motor Company» в Детройте.
Льюис и Браун (которые, кстати, были нетрезвы к концу рабочего дня) заявили Робинсону, что он должен поскорее убраться с завода. Стоя у столовой, они кричали на Робинсона, требуя отвечать им вежливо — как черный белому. «Ты должен знать свое место! Не уедешь через три дня — утопим тебя в Волге!» Словесная перепалка вскоре переросла в драку, разнять их удалось лишь русским рабочим, прибежавшим на место конфликта. Белые американцы хохотали под одобрительные крики своих соотечественников и продолжали угрожать Робинсону.
В первые дни после инцидента ничего не происходило — с Льюисом и Брауном пообщались в отделении милиции и отпустили. Лишь после того, как 9 августа во всесоюзной газете «Труд» написали статью о произошедшем, разразился скандал. Тему подхватили все крупные советские издания — американцев обвиняли в национальной ненависти, на передовицах публиковались письма рабочих, негодующих из-за проявления расизма. Особенно активно выступали рабочие Московского электрозавода — в те годы это было образцово-показательное коммунистическое предприятие. Там даже прошел митинг, рабочие позвали выступить на нем чернокожего американского коммуниста Джеймса Форда.
В конце концов Льюиса и Брауна арестовали, возбудив уголовное дело за хулиганские действия. Вскоре состоялся и суд: он начал свою работу 22 августа прямо на Сталинградском тракторном заводе. В состав судебной коллегии вошли советские и иностранные рабочие со всего СССР: Озеров из редколлегии издания «Труд», Кириллов из ЦК профсоюза металлистов, сталинградский американец Беккер, Эраст, латыш с Харьковского электротехнического завода, Гаврилов из ЦК Международной организации помощи борцам революции, Кондратьев с Харьковского тракторного завода, Блайх из Сельмашстроя в Ростове-на-Дону, Родзинская, работница Московского электрозавода, Фердинанд Кнут, немецкий бетонщик из Ленинграда.
Все вместе они довольно быстро вынесли приговор американцам: обоих признали виновными, приговорили к двум годам тюрьмы, а после суда выслали из страны (запретив на 10 лет въезд в СССР). Роберт Робинсон стал героем советской прессы, его превозносили за отвагу перед лицом расистов. Через несколько лет Робинсон переехал из Сталинграда в Москву, а в 1934 году его даже избрали депутатом Моссовета. Он жил в СССР до 1974 года, когда смог получить право на выезд в отпуск в Кампалу, столицу Уганды. В СССР он больше не возвращался и вскоре приехал в США, где опубликовал книгу о своей жизни в России. Там он ругался на отвратительный климат, нездоровую и несправедливую политическую систему, антирелигиозность и лицемерие.
Несмотря на столь досадные инциденты, 20 апреля 1932 года СТЗ вышел на проектную мощность. С конвейера сходило 144 трактора в сутки. В том же году на заводе был создан специальный конструкторско-экспериментальный отдел (СпецКЭО) во главе с Н.Д. Вернером, а вскоре начат серийный выпуск танка Т-26, в свою очередь созданного на основе британского танка «Vickers Mk E» (известного также как «Виккерс 6-тонный»).
Горьковский автомобильный завод (ГАЗ) — автомобилестроительное предприятие, расположенное в Нижнем Новгороде (с 7 октября 1932 года по 22 октября 1990 года город Горький). Вступил в строй 1 января 1932 года под первоначальным названием НАЗ.
Завод полного цикла был спроектирован Ассоциацией Кана по образцу комплекса «Ривер-Руж» — автомобильного завода «Ford Motor Company», расположенного в городе Дирборне, штат Мичиган, США.
Строительный проект ГАЗа выполнила фирма «The Austin Company» (Кливленд, штат Огайо, США). Оборудование поставило предприятие «Ford Make».
Близ Нижнего Новгорода в то время даже существовал американский заводской поселок. Все строительство сопровождалось конфликтами между иностранными специалистами и представителями советского «Автостроя». Намеченные сроки не выдерживались, сметы повышались из-за нехватки строительных материалов и неэффективного использования рабочей силы. В одной из своих жалоб в Москву инженер Гарри Майтер писал: «Нам пришлось работать больше, чем нужно при выполнении подобных проектов в Америке. Ни один проект не стоил нам больших денег и времени, чем этот». Несмотря на все негативные оценки, руководивший строительным сектором ВАТО инженер Макаровский назвал роль «The Austin Company» в строительстве завода решающей: «Без них мы так бы и топтались на одном месте».
В 30-е годы этот завод выпускал до ста тысяч автомобилей в год. За выполнение своей части сделки Форд получил 30 млн долларов, кроме того, советское правительство оплатило стоимость оборудования и строительства завода (51, 115).
Из воспоминаний В.Н. Глушкова, одного из тех, кто был командирован в США для приобретения опыта работы по выпуску автомобилей и проектированию кузнечного цеха: «Помню напутствие Степана Дыбеца: “Берите все как есть. Запомните, что здесь все продумано, все проверено жизнью в течение многих лет. Если есть чурбан — берите его и везите в Союз: длина, ширина и высота чурбана проверена годами и напряженной работой. Вы думаете, что сами сделаете такой чурбан дома, но он все же будет иной, и в связи с этим будет иная производительность. Запомните, вы приехали учиться, а не изобретать”» (47, 2).
Для справки. Степан Семенович Дыбец (1887–1937) — уроженец Херсонской губернии, участник революционного движения, с 1907 года жил в США. После февраля 1917 года возвращается в Россию, с ноября 1919 года в аппарате ВСНХ РСФСР, затем СССР. В 1929–1932 годах — начальник строительства и директор Нижегородского завода, в 1932–1934 годах заместитель начальника, а с августа 1934 года начальник Главного управления автотракторной промышленности НКТП СССР. 4 октября 1937 года С.Дыбец арестован как троцкист, вредитель и участник антисоветской террористической организации. 26 ноября 1937 года расстрелян.
На время строительства ГАЗа (1929–1932) ВСНХ принял решение построить завод по «отверточной» сборке «фордов». Этим предприятием стал Государственный автосборочный завод имени Коммунистического интернационала молодежи (КИМ) — фактически филиал ГАЗа. Его возвели по проекту Альберта Кана как точный аналог одного из заводов компании «Ford» (США). Начал работу 06.11.30.
Самостоятельным предприятие станет в 1939 году, а в 1945 году сменит название на Московский завод малолитражных автомобилей. С 1968 года — Автомобильный завод имени Ленинского комсомола (АЗЛК).
Магнитогорский металлургический комбинат (ММК, Магнитка) — металлургический комбинат в городе Магнитогорске Челябинской области.
В 1899 году в ходе обследования Урала комиссия под руководством Д.И. Менделеева побывала на горе Магнитной и пришла к выводу о необходимости повысить «эксплуатацию Магнитной». В 1911–1912 годах профессор А.Н. Заварицкий (1884–1952) провел геологические исследования и определил минимальные запасы руды в 5 млрд пудов.
В апреле 1925 года XIV партконференция РКП(б) постановила первоочередной задачей строительство нового металлургического завода на Урале, у горы Магнитной. 31 января 1929 года приказом ВСНХ СССР № 375 создан Магнитострой, начальником которого назначен С.М. Зеленцов (1889–1932).
Проект комбината разрабатывали специалисты А.Кана. Прототипом завода стал металлургический комбинат «U.S. Steel Corporation» в городе Гэри (штат Индиана, США).
На строительстве знаменитой Магнитки (Магнитогорского металлургического комбината) трудились более 800 иностранных специалистов из США, Германии, Англии, Италии и Австрии.
Центральная электростанция комбината строилась немецкой компанией AEG, огнеупорное производство налаживалось немецкой «Krupp & Reismann», а горнорудное — британской «Traylor». Доменную печь для Магнитки создала компания Фрейн Инжиниринг из Чикаго.
31 января 1932 года была запущена первая доменная печь комбината, летом того же года дала чугун вторая домна, еще через год — домны № 3 и № 4, также были запущены четыре мартеновские печи. В августе 1934 года был введен в действие первый сортовой прокатный стан «500».
Заметим еще, что наиболее заметный вклад в строительство Магнитки с советской стороны внесли Яков Семенович Гугель (1895–1937) — начальник треста Магнитострой в 1931–1933 годах и Лазарь Миронович Марьясин (1896–1937) — начальник строительства коксохимического производства Магнитостроя в 1929–1933 годах (руководитель строительства Уралвагонзавода в 1933–1936 годах). Оба расстреляны в 1937 году.
Сложнее была история сооружения Днепровской гидроэлектростанции (Днепрогэс) на реке Днепр в городе Запорожье.
Еще в 1914 году в Государственной думе рассматривалась возможность выделения средств на сооружение судоходных шлюзов и гидроэлектростанции в районе Днепровских порогов по проектам А.П. Розова и Б.А. Бахметьева. В 1916 году проект Розова был утвержден, но не был реализован в условиях продолжавшейся Первой мировой войны.
Летом 1925 года группа инженеров под руководством И.Г. Александрова (1875–1936), основательно ознакомившегося со строительством ГЭС в США, представила на экспертизу вариант проекта Днепровской гидроэлектростанции. Для его рассмотрения специально созданная комиссия выехала в августе того же года в Качкас на Днепре для проверки будущего створа гидроэлектростанции и уточнения предложений группы Александрова. Здесь-то и развернулась ожесточенная борьба.
В Москве председателю ВСНХ Ф.Э. Дзержинскому (1877–1926) была представлена докладная записка о несвоевременности и ненужности строительства гидроэлектростанции на Днепре. Однако Феликс Эдмундович придерживался другого мнения.
В начале 1926 года в США командировали особую комиссию во главе с И.А. Цишевским (1876–1938) — главным энергетиком Главного управления металлургической промышленности Наркомата тяжелой промышленности СССР. Членом комиссии был и Александров.
Комиссия проехала по США, посетила все крупные гидротехнические строительства и привезла решение рекомендовать в качестве эксперта полковника Хью Линкольн Купера (1865–1937), который был известен в Америке как выдающийся эксперт в области строительства гидроэлектрических станций. С его именем связаны, например, гидростанция Керкук на Миссисипи и знаменитая плотина Вильсона на реке Теннесси (16, 336).
По настоянию Дзержинского проект Александрова был направлен на экспертизу в Нью-Йорк, строительной фирме «H.L. Cooper & Co», где получил одобрение американских специалистов.
Летом 1926 года Х.Л. Купер, сопровождаемый ведущими инженерами своей фирмы, прибыл в Запорожье, чтобы ознакомиться с конкретными условиями строительства. Для консультации по проекту была приглашена также немецкая фирма «Siemens— Bauunion» (9, 59).
Инженер Василий Эмильевич Спроге (1893–1980), получавший образование еще в Институте путей сообщения в Москве во времена Российской империи, вспоминал:
«Американцы приехали летом. Было решено, что я буду работать вместе с инженерами Днепростроя во время американской экспертизы, — считалось, что мое знание проекта и английского языка облегчит и ускорит работу. Никто из днепростроевцев по-английски не говорил.
Мы встретились впервые на харьковском вокзале. Американцев сопровождал заместитель главного инженера по административной части Д.К. Жабицкий, руководителем американской группы был инженер М.Томпсон (доверенный Купера), главным проектировщиком — Ф.Файфер, инженер Хаккет был электриком» (16, 338).
Проверка проекта на месте закончилась достаточно быстро, и вскоре Жабицкий и Томпсон поехали в Москву встречать Купера. Тот приехал вместе с женой.
После получения личного согласия Х.Л. Купера на строительство требовалось окончательно согласовать вопрос с советскими инстанциями. Это заняло больше времени. Сначала Купер с сопровождающими предстал перед председателем СНК А.И. Рыковым (1881–1938) в Доме отдыха членов правительства в Крыму. Затем в Москве трое — Купер, Цишевский и Спроге — отправились к председателю ВСНХ В.В. Куйбышеву (1888–1935). Но окончательно вопрос все еще не был решен. Оставалась последняя инстанция.
В.Э. Спроге вспоминал:
«— Кто это — Сталин? — спросил меня Купер. — Я должен сегодня ехать к нему.
Хотя это был уже конец 1926 года, я услышал это имя в первый раз. Ленин, Троцкий, Ворошилов, Рыков и другие, более мелкие звезды советского политического экрана были мне известны. Дзержинский, Менжинский не давали забыть о себе. Но Сталин... Никогда не слыхал!..
— Слушайте, Дмитрий Константинович, — обратился я к вошедшему в этот момент Жабицкому, — Купер меня спрашивает, кто такой Сталин. Можете ли вы объяснить ему?
Жабицкий сказал, что Сталин — это Первый секретарь партии. Практически главное лицо в ней. Все кардинальные решения правительства согласуются с ним. Я передал Куперу содержание объяснений Жабицкого...
На другой день я смог наконец возвратиться в Харьков... Решение о Днепрострое было принято и объявлено официально» (16, 361–362).
22 декабря 1926 года СТО принял постановление о создании управления Днепровского строительства Днепрострой с непосредственным подчинением Президиуму ВСНХ СССР.
Однако на этом сложности не закончились.
В.Э. Спроге: «К моему удивлению, оказалось, что Купер не единственный иностранный консультант. Помимо него, была привлечена консультация немецкой фирмы “Сименс-Бау Унион”. Это казалось тем более странно, что Купер должен был не только консультировать, но и руководить всеми работами, снабжая строительство даже рабочими чертежами... Мне известно, что по договору он должен был получить 5 млн долларов, которые ему потом и уплатили. Несуразность приглашения второй консультации объяснялась обычным советским недоверием и... системой перекрестного контроля. Назначенный начальником работ А.В. Винтер, имевший большие партийные связи и к тому же сам бывший служащий “Сименса”, был, несомненно, виновен в этом. Как показало будущее, не только 800 тысяч рублей золотом, заплаченные “Сименсу”, были выброшены бесполезно, но и упрямые попытки Винтера протащить идеи “Сименс-Бау” хотя бы частично обошлись очень дорого строительству. Не менее пары миллионов, если считать только заказ ненужного оборудования» (16, 365–366).
Скорее поздно, чем рано, было созвано заседание технического совета под председательством Александрова. По его ходу «американским и германским консультантам было предложено попытаться согласовать по возможности их планы. Консультанты удалились. Когда они вернулись и заседание возобновилось, Купер заявил:
— Мы совещались с “Бау Унионом” и в результате пришли к полному согласию! Мы единодушно согласились, что наши планы так же невозможно смешать, как воду и масло!
Результатом заседания технического совета стала резолюция о принятии в основу плана американской консультации и о заказе оборудования, намеченного этим планом» (16, 367–368).
В итоге плотину и гидротехнические сооружения проектировала, а затем контролировала ход строительства инженерно-строительная фирма «Cooper Engineering Company» (США). Турбины для ГЭС построила компания «Ньюпорт Хьюз» (США).
Торжественная закладка Днепрогэса состоялась 8 ноября 1927 года. Первый агрегат Днепровской гидроэлектростанции дал ток 1 мая 1932 года, а 10 октября того же года состоялось торжественное открытие Днепрогэса.
В тот же день, 10 октября, 67 человек были награждены правительственными наградами. Среди них — начальник строительства А.В. Винтер (1878–1958) и главный инженер Б.Е. Веденеев (1884–1946), оба получившие образование до революции.
Главный инженер-консультант проекта Хью Линкольн Купер был награжден за свою работу орденом Трудового Красного Знамени.
Интересно, что Х.Л. Купер являлся «человеком твердых антикоммунистических взглядов», что не помешало ему деятельно руководить строительством, встречаться лично с «товарищем» Сталиным и стать первым иностранным гражданином, награжденным орденом Трудового Красного Знамени. Преградой для такого признания не стала для американца даже его критика безразмерных советских административных штатов, не имевших, по его мнению, аналогов во всей истории строительства электростанций.
И еще. Глава комиссии, посещавшей США в 1926 году, Цишевский был расстрелян 25 января 1938 года. А 15 марта того же года был расстрелян согласовывавший план строительства Днепрогэса Рыков.
Количество жертв среди строителей никогда не привлекало такого внимания историков, как смерти руководителей. Тем большего внимания заслуживает свидетельство В.Э. Спроге: «Американская статистика показывала, что на гидротехническом строительстве погибает обыкновенно в среднем один человек на каждый миллион стоимости работ. По американской смете, Днепрострой должен был стоить 75 млн долларов. Фактические затраты достигали суммы примерно 100 млн. Число погибших от несчастных случаев во время постройки было действительно около 100 человек, что подтвердило правильность прогноза. Эта цифра стала мне известна, но я сомневаюсь, что ее можно было бы найти в официальной советской отчетности...» (16, 373–374).
Челябинский тракторный завод имени И.В. Сталина (ЧТЗ).
9 мая 1929 года Совет Народных Комиссаров принял постановление о строительстве тракторного завода на Урале. Место для этого было идеальным. Копейск должен был обеспечивать завод дешевым топливом, ЧГРЭС — необходимой энергией, а сооружавшийся невиданными темпами Магнитогорский металлургический комбинат — чугуном и коксом. В ноябре 1929 года приказом ВСНХ СССР утвердили, что будущий ЧТЗ должен стать первым в стране заводом по крупносерийному выпуску гусеничных тракторов. Производственная мощность завода была запланирована на уровне 40 000 машин в год. В качестве прототипа первого трактора был выбран американский трактор «Caterpillar 60».
Проектирование завода осуществлялось фирмой А.Кана.
Так же в Детройте было организовано проектное бюро «Челябинск тракторплэнт», в котором 40 советских и 12 американских специалистов с марта по июнь 1930 года совместно работали над генеральным планом ЧТЗ. А уже 10 августа 1930 года в торжественной обстановке заложили литейный, кузнечный и механосборочный цеха.
В оснащении Челябинского тракторного завода оборудованием принимали участие 307 фирм из Германии, Франции, Англии и США при живейшем участии специалистов фирмы «Caterpillar».
На строительство ЧТЗ ушло всего три года. 15 мая 1933 года из ворот сборочного цеха вышел первый гусеничный трактор «Сталинец-60» (С-60). Однако официальный пуск ЧТЗ — крупнейшего проекта в СССР — состоялся 1 июня 1933 года.
Харьковский турбогенераторный завод (ХТГЗ).
Вот как вспоминает С.З. Гинзбург (1897–1993) о начавшемся в 1929 году строительстве ХТГЗ — одного из гигантов советской пятилетки:
«На меня как на начальника Главстройпрома была возложена ответственность за проектирование и строительство этого завода. Технологический проект завода предусматривал размещение всех цехов, электрических подстанций, контор и бытовых помещений в одном комбинированном здании, которое вследствие этого достигало грандиозных размеров — превысило миллион кубических метров...
Проект здания, как и технический проект, был заказан в Соединенных Штатах Америки, и поэтому конструкция была решена чисто по-американски: весь скелет здания, не исключая конторских и бытовых помещений, был запроектирован из металла. Проект этот, выполненный фирмой “Дженерал электрик” и принятый в сентябре 1930 года, требовал около 19 тысяч тонн высококачественного металла специальных профилей» (9, 110–111).
Изготовление отдельных фрагментов здания, их перевозка в СССР и последующий монтаж заняли три с половиной года.
Благодаря совместным усилиям советских строителей и американских консультантов ХТГЗ был запущен в работу 31 января 1934 года и стал одним из крупнейших в мире турбостроительных предприятий, которое осуществляет полный цикл производства: проектирование, изготовление, поставка, наладка, фирменное обслуживание турбинного оборудования для всех типов электростанций.
Еще одна область, в которой помощь «капиталистов» трудно переоценить, — нефтехимия. За 1929–1932 годы американская «Winkler-Koch Engineering Company» из Уичито, штат Канзас, построила в СССР 15 современных НПЗ (нефтеперерабатывающих заводов).
Возглавлял компанию из США Фред Чейз Кох (1900–1967), инженер-химик и предприниматель, окончивший в 1922 году Массачусетский технологический институт по специальности «химическое машиностроение».
Сотрудничество омрачил тот факт, что несколько советских инженеров, прошедших обучение в структурах «Winkler-Koch», были подвергнуты репрессиям со стороны НКВД. Кох был глубоко потрясен этим опытом и позже сожалел о своей работе в СССР.
Тем не менее советско-американское сотрудничество в области нефтехимии продолжалось. Подтверждением этому служит тот факт, что до 1938 года в СССР были не способны производить бензин с октановым числом 87–94 для использования в авиации. Проблему решили лишь гидрогенные заводы, построенные фирмой «Universal Oil Product» из Чикаго, которые превращали бензин-85, полученный в Саратове и Грозном, в авиационный (34, 149).
Так как нашей задачей не является описание обстоятельств строительства всех советских промышленных объектов, созданных при содействии капиталистических стран, мы позволим себе ограничиться приведенными примерами, обобщив все вышесказанное следующей цитатой.
В коллективном труде Центра экономической истории (ЦЭИ) при историческом факультете МГУ читаем: «Архивные документы содержат достаточно фактов, говорящих о западных источниках модернизации советской экономики. Импорт технологий имел решающее значение в первую пятилетку, когда создавались, один за другим, первенцы советской промышленности... Едва ли можно усомниться в том, что модернизация большинства отраслей советской промышленности полностью или в основном зависела от получения западных технологий и ноу-хау. Попытки самостоятельно проектировать и строить быстро и качественно крупные и технологически сложные предприятия не удавались» (54, 189–190).
Говоря об участии иностранных специалистов в советской индустриализации, заметим, что если в начале 1931 года их количество приблизилось к 10 тысячам человек, то уже через год их работало больше 42 тысяч.
В общей же сложности за 10 лет в СССР поработало около 200 тысяч американских инженеров и техников, а американские профессора и преподаватели подготовили на рабфаках 300 000 квалифицированных специалистов, то есть практически все кадры для советской промышленности на долгие годы вперед.
Особенно важно, что американские специалисты оставили всю проектную документацию, которая использовалась для дальнейшего строительства заводов и фабрик в советское время.
Однако у последнего обстоятельства была и оборотная сторона: когда ты покупаешь готовое производство, ты обрекаешь страну на выпуск в течение долгих лет продукции, которая уже морально устарела.
Метро
Еще одной областью, при касательстве к которой советские «историки» и пропагандисты не уставали попрекать Российскую империю «отставанием», являлось строительство метрополитена. Вот, мол, пришли большевики, и тут же появились подземные дворцы необыкновенной красоты. Но не все так просто.
Напомним, что первая линия метрополитена была запущена в Лондоне 10 января 1863 года. Второй метрополитен был открыт в Нью-Йорке в 1868 году. Затем последовал перерыв почти в тридцать лет. И наконец, в конце ХIХ — начале ХХ века метро открывается сразу в нескольких городах: в Глазго и в Будапеште в 1896 году, в Париже в 1900-м, в Берлине в 1902-м, в Гамбурге в 1912-м.
Казалось бы, отставание Российской империи налицо. Однако...
Д.И. Менделеев в 1906 году выделял «три невыгодные стороны, относящиеся к распределению земель для промышленных целей России»: «Отдаленность расстояний, малость морских границ, пригодных для мореходства, и климатические условия». В таких условиях промышленность всех видов может развиваться «в данном крае в широких размерах только при условии легкости сношений его с другими краями и со всем светом».
Вывод, который делает Д.И. Менделеев: «Отсюда становится понятным то явление последних 40 лет, что Россия, имея в виду современное положение вещей, главные свои средства — займов и остатков — посвящает сооружению железных дорог, а имея в виду свое будущее, должна не останавливать и впредь своего железнодорожного строительства...» (20, 447).
В сравнительно маленькой территориально Европе железные дороги соответственно были небольшой протяженности. В европейских странах после удовлетворения потребностей населения в дальних перевозках было совершенно естественно взяться за благоустройство городов.
Другое дело в России. Если протяженность российских железных дорог в 1850 году составляла чуть более 500 км, в 1880 году — 23 426 км, в 1890-м — 32 126 км, то в 1916 году — уже 85 426 км (40, 17).
На стыке веков, в те самые годы, когда в Европе строили перегоны метро общей длиной в лучшем случае несколько десятков километров, в России шло строительство Транссибирской магистрали (1891–1916), протяженность которой составила 7416 км, с многочисленными мостами и тоннелями, в несравненно худших по сравнению с европейскими климатических условиях.
На Парижской выставке 1900 года Комитету Сибирской железной дороги и Российскому министерству путей сообщения присудили Гран-при.
Когда 21 октября (3 ноября) 1901 года движение поездов по гигантской магистрали было открыто, мировая пресса по своему значению приравняла это событие к открытию Америки.
Регулярное сообщение между Санкт-Петербургом и тихоокеанскими портами Владивосток и Порт-Артур было установлено в июле 1903 года, хотя через Байкал поезда приходилось переправлять на специальных паромах. Эта проблема была решена в 1905 году, после принятия в эксплуатацию Кругобайкальской железной дороги, после чего регулярные пассажирские поезда впервые в истории получили возможность следовать только по рельсам, без использования паромных переправ, от берегов Атлантического океана (из Западной Европы) до берегов Тихого океана.
Так что, как мы видим, Россия нисколько не отставала от Европы в железнодорожном строительстве, скорее наоборот. При этом правительство Российской империи, ставя перед собой первоочередные цели дальнейшего непрерывного развития страны, совершенно справедливо исходило из отнюдь не европейских размеров возглавляемой им державы.
Не нужно забывать и о том, что в 1908 году железные дороги Московского узла были соединены между собой Окружной линией, предназначенной для осуществления грузовых перевозок между всеми магистральными железнодорожными направлениями.
А в 1913 году в Петербурге постройкой рельсового полукольца, включавшего железнодорожный мост через Неву, были соединены железные дороги на правом и левом берегах реки.
Возвращаясь к метрополитену, отметим, что необходимость его строительства в крупнейших городах Российской империи совершенно не отвергалась.
В 1911 году инженер путей сообщения Ф.Е. Енакиев (1852–1915) вместе с известными архитекторами Л.Н. Бенуа и М.М. Перетятковичем разрабатывали комплексный проект преобразования Петербурга, неотъемлемой частью которого был выбор трассы метрополитена.
Предлагались и проекты строительства метро в Москве. «История Московского метро» сообщает, что в 1913 году Московская городская управа разработала собственный проект подземной железной дороги, состоящей из трех подземных диаметров: Таганско-Тверского (от площади Тверская Застава до Калитников), Арбатско-Мясницкого (от Каланчевской площади до Брянского вокзала) и Виндавско-Замоскворецкого (от Виндавского вокзала до сегодняшней платформы ЗИЛ). Проект строительства, намеченный на 1914–1920 годы, был утвержден Городской управой. Строительству помешала начавшаяся Первая мировая война.
Потом добавились война Гражданская, исход из страны специалистов, массовый голод 20-х и начала 30-х годов...
2 октября 1931 года Совнарком СССР утвердил положение о Метрострое (официально Управление ударного строительства Московского метрополитена при президиуме Моссовета).
Заметим, что первым секретарем Московского областного, а затем и городского комитетов партии в апреле 1930 года становится Лазарь Моисеевич Каганович (1893–1991), превратившийся в июне того же года из кандидата в полноправного члена Политбюро ЦК ВКП(б).
Строительство метро в Москве получило статус ударной стройки, рабочие и финансовые планы Метростроя должны были утверждаться Советом Труда и Обороны, руководитель Метростроя и его заместитель назначались Совнаркомом СССР. Первым начальником и главным инженером Метростроя стал П.П. Роттерт.
Для справки. Павел Павлович Роттерт (1880–1954) учился в Санкт-Петербургском институте гражданских инженеров императора Николая I, получил премию за конструктивное черчение и работу по расчету мостов. По окончании института был удостоен медали за блестящую работу «по приложению строительной механики к строительному искусству». В 1927 году был заместителем главного инженера, позднее — главным инженером Днепростроя. В 1930 году направлен в заграничную командировку по Соединенным Штатам Америки и Западной Европе для ознакомления с методами строительства гидротехнических сооружений, высотных зданий, больших мостов, а также метрополитенов в Нью-Йорке, Детройте, Филадельфии, Париже и Берлине.
Как свидетельствует С.З. Гинзбург, разработанный московскими специалистами проект метрополитена был дан на экспертизу четырем иностранным фирмам: немецкой, французской, английской и американской. С учетом их замечаний был утвержден заключительный проект первой очереди длиной 11,6 километра (9, 137).
10 декабря 1931 года во дворе дома № 13а по Русаковской улице начались первые работы по созданию Московского метрополитена. Однако в силу ряда объективных и субъективных причин строительство затягивалось, производительность труда рабочих была низкой.
Летом 1932 года было проведено несколько семинаров с участием представителей европейских фирм, а весной 1933 года ЦК принял решение нанять семь крупных иностранных специалистов для постоянной работы в Метрострое и отправить десять инженеров за границу для обучения технологиям строительства метро.
В качестве куратора строительства Московского метро Л.М. Каганович, чтобы завершить стройку в рекордные сроки, предусмотрел беспрецедентные темпы: 70 000 мужчин и женщин должны были трудиться круглосуточно, в три смены. Был составлен необычайно жесткий график. Насколько интенсивно приходилось вести работы, видно из выступления Кагановича в канун нового, 1933 года перед руководителями стройки и бригадирами: «Мы должны заявить со всей остротой, что нынешнее положение со строительными работами не может обеспечить завершение первой очереди метрополитена к 7 ноября 1934 года. Главная задача — ускорить темпы строительства... В кратчайшие сроки мы должны увеличить скорость проходки в 5 раз и скорость строительства туннеля в 10 раз» (13, 165).
Это был приказ, не подлежащий обсуждению, иначе...
Широкая сеть информаторов быстро выявила рабочих, недовольных неминуемым отказом от существующих правил техники безопасности, затягивающих пресловутые сроки. Многие недовольные были арестованы, некоторые расстреляны. Все прикусили языки.
И все же метрополитен не удалось открыть к намеченной дате. Помешало отсутствие эскалаторов, которые делали лишь две фирмы в мире. Метрострой в экстренном порядке приобрел за 200 000 золотых рублей один эскалатор, чтобы разобрать его и скопировать, увеличив длину лестниц. В итоге советские эскалаторы появились в январе 1935 года, 4 февраля по построенной трассе прошел первый тестовый поезд, а 6 февраля диковинные самодвижущиеся бесступенчатые дорожки опробовали 2000 делегатов VII Всесоюзного съезда Советов.
Несмотря на задержку строительства, И.В. Сталин остался доволен. Туннели пролегали на глубине более 100 метров. Станции напоминали дворцы, их украшали античные скульптуры и мозаичные панно. Кругом светильники, порфир, мозаика полов.
В здании Моссовета был устроен ужин в честь иностранных инженеров, руководивших строительством. Игравший на празднестве первую скрипку Каганович отметил в своей речи: «Мы не имели опыта в строительстве метро. Нам приходилось вначале вместе с инженерами, техниками разбираться досконально во всех вопросах. Мы, организаторы, учились технике, а инженеры учились у нас, большевиков, напористости и организаторскому искусству» (14, 425).
Это был звездный час Лазаря Моисеевича.
Сам Сталин объявил, что метрополитен будет носить имя Кагановича и оно будет красоваться над входом на каждой станции.
И действительно, 13 мая 1935 года ЦИК СССР постановил: «в соответствии с желанием строителей <...> присвоить Московскому метрополитену имя тов. Кагановича Л.М.» (14, 425).
Так что с 1935 по 1947 год подземка носила название Московский метрополитен имени Л.М. Кагановича, а после награждения метрополитена орденом Ленина — Московский ордена Ленина метрополитен имени Л.М. Кагановича (с 1947 по 1955 год).
14 мая 1935 года в Колонном зале Дома союзов состоялось торжественное заседание, посвященное пуску метро. В присутствии 2000 лучших ударников Метростроя и столичных предприятий П.П. Роттерт зачитал рапорт партии и правительству об окончании работ.
Для граждан Московский метрополитен был открыт 15 мая 1935 года.
«Зрелища и хлеб»
Покончив с тяжелой промышленностью и строительством метро, скажем несколько слов о сотрудничестве с США в тех сферах, важную роль которых подчеркивал еще древнеримский поэт-сатирик Ювенал. Начнем со «зрелищ».
В 1933 году в кинотеатре «Ударник» открылся фестиваль американских мультфильмов, на котором произвели сенсацию картины «Пароход Вилли» и «Три поросенка» студии Уолта Диснея.
Посмотрел мультфильмы и «товарищ» Сталин. Особенно сильное впечатление на него произвел Микки-Маус, «отец народов» был буквально очарован мышонком. Настолько, что на прошедшем в том же году первом Всесоюзном совещании по кинокомедии чуткие к капризам вождя советские кинематографисты выдвинули единогласный лозунг: «Даешь советского Микки-Мауса!»
По счастью, еще с 1926 года в США действовало советско-американское акционерное общество «Амкино» («Amkino Corporation») (буквально — «американское кино»). В 1934 году его управляющему В.Ф. Смирнову (1896–1946) поручили изучить производственный процесс на студиях «Дисней», а заодно братьев Флейшер.
Изучив процесс и возвратившись в СССР в 1934 году, Смирнов был назначен руководителем созданной при Главном управлении кино— и фотоэкспериментальной мультстудией. Тут внедряли поточный метод производства «смешных» мультиков, и единственным режиссером был сам Смирнов. Через год студия была объединена с коллективом аниматоров «Мосфильма».
В 1935 году творчество Диснея было признано официально. На первом Московском международном кинофестивале показали три мультфильма — «Три поросенка», «Необычные пингвины» и «Микки-дирижер». Жюри, куда вошли С.М. Эйзенштейн, А.П. Довженко и В.И. Пудовкин, присудило им Малый серебряный кубок и отметило музыкальность и графическую культуру диснеевской анимации.
А 10 июня 1936 года Главным управлением кинофотопромышленности была создана студия «Союздетмультфильм» (20 августа 1937 года переименована в «Союзмультфильм»). Причем первые советские мультфильмы были почти что копиями диснеевских: герои были такими же округлыми, мультфильмы — наивными и добрыми.
После окончания Второй мировой войны в СССР показали мультфильм «Бэмби», подаренный Диснеем Советскому Союзу как стране — союзнику в войне. Но настроение вождя изменилось, что немедленно уловили и советские мастера культуры. В рамках борьбы с космополитизмом раздались речи про «североамериканского империалиста Диснея», а заодно и про «человеконенавистнический фильм “Бэмби”» (15).
В.Ф. Смирнов в 1946 году был арестован по обвинению в антисоветской агитации и пропаганде и приговорен к трем годам заключения в исправительно-трудовых лагерях. Скончался 20 октября 1946 года от рака печени.
А советская мультипликация, как и весь кинематограф, с тех пор пошли собственным, особым путем.
А теперь о «хлебе», то есть о пищевой промышленности.
Еще в 1930 году советское правительство командировало специалистов Союзмяса в Чикаго (США) для ознакомления с опытом мясопереработки и организации колбасного производства.
Однако «товарищ» Сталин требовал системного подхода. И Иосиф Виссарионович нашел тот самый «кадр», который «решил всё» на том месте, куда его поставил вождь.
22 ноября 1930 года существовавший в СССР наркомат внутренней и внешней торговли был разделен на Наркомат внешней торговли и Наркомат снабжения, который возглавил А.И. Микоян (1895–1978). В свою очередь Наркомат снабжения 29 июля 1934 года был разделен на Наркомат внутренней торговли и Наркомат пищевой промышленности. Микоян встал во главе последнего.
Сам Анастас Иванович вспоминает: «Я, конечно, не был специалистом или инженером, но был политическим деятелем и организатором. Для успеха начатой работы я направлял наиболее способных и знающих людей за границу, чтобы они изучили опыт лучших предприятий Европы и особенно Америки, чтобы перенести на советскую почву все передовое и лучшее. Кроме того, приглашал иностранных специалистов, с которыми консультировался, например, в деле строительства мясокомбинатов. Так, Московский мясокомбинат был построен после того, как группа советских специалистов и проектировщиков побывала в Америке и оттуда также прибыла к нам группа американских проектировщиков, — так был разработан проект строительства Московского мясокомбината. Затем по его образцу были построены Ленинградский, Семипалатинский, Бакинский и другие комбинаты» (21, 297).
Добавим, что все девять цехов Московского мясокомбината начали работу 31 декабря 1933 года. А еще через год предприятию было присвоено имя Микояна.
В 1936 году Анастас Иванович предпринял длительную поездку в США для знакомства с различными видами и технологией пищевой промышленности. Вместе с ним в Америку выехали «управляющие Зотов (Московский трест хлебопечения) и Исаев (Рыбсбыт), инженеры Этлис и Ойхман (Главрыба и Главконсервы), инженер ленинградской литографии Родионов, директора Московского мясокомбината Юрисов и Московского пивкомбината Максимов». Поехал и секретарь Микояна Барабанов (21, 302).
Приведем еще несколько фрагментов из воспоминаний Микояна:
«За два месяца пребывания в США я побывал во многих городах, покрыв в поездах и автомашинах более чем 12 тыс. миль. Среди осмотренных мною предприятий пищевой индустрии были: холодильники по хранению рыбы и мяса; фабрики мороженого; завод по замораживанию уток; заводы по производству мясных и рыбных консервов; хлебопекарный завод; завод по производству сухарей и бисквитов; заводы по производству сухого молока и майонезов; завод по производству хлопьев и взорванных зерен; комбинат по производству шоколада и конфет и упаковке кофе, чая, какао; свеклосахарный завод; заводы по производству яблочных и апельсиновых соков и томатных продуктов; заводы замороженных и консервированных фруктов; завод по производству шампанского; заводы пивоварения и безалкогольных напитков; ряд птицеферм и чикагские скотобойни.
Из смежных отраслей, обеспечивающих пищевую промышленность, мы повидали завод жестяной тары для консервов, завод по производству металлических крышек, завод пластмассовых изделий для тары, фабрику гофрированного картона, стекольный завод, завод по производству упаковочных машин и завод эмалированных емкостей и посуды.
Ознакомился я с деятельностью и нью-йоркских кафетериев, и знаменитого универмага “Мэйсис”, и магазинов розничной продажи гастрономических товаров...
Большое впечатление произвела на нас отличная организация управления предприятиями, четкая слаженность производственных операций, а также минимальное количество работающих, и в первую очередь — служащих и администраторов. Штат управляющих и конторского персонала по своей численности был раза в три меньше, чем на подобных же предприятиях у нас. Как было досадно осознавать, что в СССР допускаются такие большие излишества в штатах по управлению производством!..
Привлекло наше внимание массовое машинное производство стандартных котлет, которые в горячем виде продавались вместе с булочкой, — так называемые “хамбургеры” — прямо на улице в специальных киосках. Я заказал образцы машин, производящих такие котлеты, а также уличных жаровен. В 1937 году мы перенесли этот опыт в некоторые наши крупные города — Москву, Ленинград, Баку, Харьков и Киев...
Довольно подробно я ознакомился также с предприятиями молочной промышленности штата Висконсин. Мы посетили ферму с механизированной дойкой коров (чего в СССР тогда еще не было), опытные заводы и экспериментальные лаборатории. Все это помогло нам потом в разработке проектов и строительстве в стране заводов по изготовлению сгущенного и сухого молока...
Много интересного мы узнали и в области холодильного хозяйства... Вернувшись из США, в беседе со Сталиным я поставил вопрос о том, чтобы приступить и у нас к массовому производству домашних холодильников...» (21, 305–309).
Отдельно подчеркнем роль «товарища» А.И. Микояна в развитии в СССР упомянутого им самим производства мороженого.
Напомним на всякий случай, что еще 24 января 1921 года в США было запатентовано изобретение Кристиана Кента Нельсона — облитый шоколадной глазурью брикетик мороженого, получивший название «эскимо пай» («эскимосский пирог»). С тех пор 24 января в США и некоторых других странах отмечается неофициальный праздник, известный как Международный день эскимо.
В середине 30-х годов по производству мороженого СССР уступал США в 100 раз. И именно Анастас Иванович, используя американский опыт, помог быстрому развитию искусственного холода и разных видов мороженого, которым он неподдельно увлекался (19, 178).
В 1939 году на ВДНХ, в самом конце выставки, за прудами, появился павильон Главхладопрома, построенный по проекту архитектора А.А. Бельского. Там продавалось то самое американское лакомство, пришедшееся по вкусу советским гражданам.
Кстати, существуют свидетельства, что первоначально крышу павильона с мороженым должен был украшать пингвин. Однако один из «ответственных товарищей», посетивший стройку, выяснил, что пингвины обитают в основном у берегов Южной Америки, Австралии и Новой Зеландии, и потребовал замены этого «несоветского» животного на белого медведя.
А павильон Главхладопрома в 1954 году был разобран и перенесен на новое место, уже под названием «Мороженое» и с морским котиком на крыше. Правда, и этот павильон был ликвидирован во второй половине 80-х...
Чтобы оценить полезность и значимость для СССР сотрудничества с США, на примере поездки микояновской группы «товарищей», вновь процитируем Анастаса Ивановича, написавшего в конце 70-х годов:
«Вряд ли за два месяца можно было сделать больше, чем это удалось нашей группе. Но каждый из нас впоследствии, а порою даже и сейчас — сорок лет спустя! — находит в жизни родной страны какие-то приметы, отзвуки, следы той работы, которая была нами проделана в результате командировки в Соединенные Штаты осенью 1936 года.
Пребывание в США оказалось для меня универсальным курсом в области пищевой промышленности и американской экономики. Не имея законченного высшего образования, я вернулся оттуда как будто обогащенным, со значительными знаниями и с планом перенесения в нашу страну опыта развитой капиталистической страны» (21, 315).
Источники финансирования
Пришло время рассмотреть важнейший вопрос: где советское правительство черпало средства на столь глобальный проект?
Источником финансирования индустриализации первоначально являлись поставки за рубеж нефти и других полезных ископаемых, добыча которых постепенно увеличивалась. Если в период 1924–1928 годов среднегодовой экспорт товаров из СССР в физическом выражении составлял 7,86 млн тонн, то в 1930 году он увеличился до 21,3 млн тонн, а в 1931 году — до 21,8 млн тонн.
Дальнейшее наращивание добычи при существовавшем технологическом укладе было практически невозможно, поэтому был найден другой выход. Теперь основной акцент был сделан на продукцию сельского хозяйства.
В августе 1930 года Сталин писал Молотову: «Микоян сообщает, что заготовки растут и каждый день вывозим хлеба 1–1,5 млн пудов. Я думаю, что этого мало. Надо поднять (теперь же) норму ежедневного вывоза до 3–4 млн пудов минимум. Иначе рискуем остаться без наших новых металлургических и машиностроительных (Автозавод, Челябзавод и пр.) заводов... Словом, нужно бешено форсировать вывоз хлеба» (44, 347–348).
И вывоз форсировали. Причем уже в 1929 году хлебозаготовки проходили с большим напряжением. И тем не менее в 1930 году СССР поставил за границу 4,8 млн тонн зерна, а в 1931-м уже 5,2 млн.
Изъятию хлеба у крестьян способствовали «сплошная коллективизация» и «ликвидация кулачества как класса». О трагедии советской деревни в 1929–1933 годах написано немало, так что ограничимся лишь общими оценками от авторитетных специалистов.
Доктор исторических наук, профессор Н.А. Ивницкий (1922–2018) писал: «Принудительная коллективизация означала коренной рубеж в раскрестьянивании деревни. Крестьянин из мелкого или среднего собственника фактически превратился в крепостного работника советского государства, он был отчужден от средств производства, лишен права распоряжаться результатами своего труда... Крестьянство в прежнем понимании этого слова перестало существовать; оно потеряло свою индивидуальность и превратилось в послушного раба тоталитарного государства» (45, 293–295).
Он же: «Колхозы же явились той организационной формой закрепощения крестьян, которая, с одной стороны, позволила государству привязывать их к земле, а с другой — облегчала изъятие хлеба и другой сельскохозяйственной продукции из деревни» (45, 362).
Обернулось все массовым голодом.
Доктор исторических наук В.Ф. Зима констатирует: «Главной причиной массового голода была сплошная коллективизация и раскулачивание в важнейших зерновых районах страны, выселение крестьянских семей в необжитые районы СССР» (11, 99).
Последствия голода были ужасны.
Н.А. Ивницкий: «В 1932–1933 годах погибли миллионы людей от голода и сопутствующих ему болезней... Основываясь на собственных исследованиях и работах других ученых, можно утверждать, что на Украине погибло в 1932–1933 годах от 3 до 3,5 млн человек, в Казахстане — от 1,5 до 1,8 млн (вместе с откочевкой за рубеж и в районы Сибири и Урала), на Северном Кавказе — не менее 1 млн человек, в Поволжье (особенно Нижнем) — около 1 млн, в ЦЧО, на Урале и в Западной Сибири — свыше 0,5 млн человек» (12, 243).
Однако, несмотря на миллионы жертв, вывоз полезных ископаемых и продукции сельского хозяйства тоже не смог в полной мере удовлетворить потребности в финансировании идущей индустриализации.
Тогда «товарищ» Сталин вернулся, так сказать, к истокам, к практике, начатой еще В.И. Лениным, а именно — к распродаже культурных ценностей исторической России.
Доктор исторических наук, профессор, академик Российской академии образования, министр просвещения РФ (2018–2020) О.Ю. Васильева и историк, писатель П.Н. Кнышевский в работе «Красные конкистадоры» приводят интересное свидетельство: «23 сентября 1920 года английская газета “Матин” (скорее всего, речь идет о французской газете «Le Matin» («Утро»). — Ю.Б.) сообщила о захвате парохода с грузом льна, шедшего из Петрограда в Стокгольм... В перехваченном судне при досмотре обнаружили тюки с большевистской литературой и невероятное количество драгоценных произведений искусства из золота, платины и серебра, судя по маркировке упаковки и сопроводительным документам, адресованных в американскую миссию в Стокгольме для последующей отправки в музеи Соединенных Штатов. По оценке английских экспертов, сокровища имели музейное и церковное происхождение. Предполагалось, что часть предметов из Эрмитажа и Патриаршей ризницы» (6, 113).
После смерти Ленина, в 1926 году, торговля обрела новый размах. Так, «девять килограммов изделий Алмазного фонда... — они шли на вес — проданы английскому антиквару Норману Вейсу за пятьдесят тысяч фунтов стерлингов. Вейс перепродал все Аукционному дому Кристи, тот разбил на лоты и выставил на торги. Самый ценный лот — брачный венец последней русской императрицы Александры Федоровны из 1535 алмазов старинной огранки. Ныне находится в музее “Хиллвуд” в Вашингтоне» (35, 47–48).
«Весной 1926 года комиссия Госфондимущества выбросила на продажу уникальную хрустальную и фарфоровую посуду из Зимнего дворца, в том числе сервиз в 600 предметов из розового хрусталя, изготовленный по заказу императора Александра I.
Той же весной на склады Госфондимущества для последующей распродажи вывезли принадлежности Гатчинского и Ропшинского дворцов: гостиную мебель и стулья эпох царствования Павла и Александра I, бронзовые изделия и ковры...
А вскоре за границу перекочевали и художественные ценности бывшего Строгановского дворца: свыше ста полотен западноевропейских художников, среди них картины Рембрандта, Рубенса, Ван Дейка и других выдающихся мастеров живописи, скульптуры, в том числе Гудона и Фальконе, иконы, фарфор, гобелены и мебель. В итоге антикварная фирма “Рудольф Лепке хаус” в 1931 году провела шикарный аукцион “Строгановский дворец”» (6, 213–214).
В 1927 году продаются знаменитые работы Фаберже, в числе проданных — «Коронационное» яйцо с копией экипажа, в котором императрица ехала на коронацию, и яйцо «Ландыш». Заодно с ними проданы еще 145 предметов.
Историк Н.К. Сванидзе пишет: «Директор Оружейной палаты Дмитрий Дмитриевич Иванов все 20-е годы пытался сохранить государственное достояние от распродажи... Директор Оружейной палаты Дмитрий Иванов бросился под поезд 12 января 1930 года и написал в предсмертной записке: “Не расхищал, не продавал, не торговал”» (35, 48).
В 1928 году было принято решение о передаче всех полномочий по продаже художественных ценностей Народному комиссариату внешней торговли и лично А.И. Микояну. Крупнейшие музеи страны, в том числе Эрмитаж и Русский музей, предоставили списки имеющегося на хранении. И началось... Со сталинским размахом.
Сначала об Эрмитаже.
«В начале 30-х годов сотни бесценных шедевров западноевропейской живописи по решению Микояна и директора “Антиквариата” Н.Ильина были проданы заграничным торговым миссионерам, в том числе 14 полотен Рембрандта, 11 картин Ван Дейка, 4 картины Рубенса, “Святой Георгий” и “Мадонна Альба” Рафаэля Санти, полотна Боттичелли, Перуджино, Хальса, Тициана, Ватто, Шардена и других...
Из запасников и залов Эрмитажа извлекалось художественное серебро, бронза, нумизматические редкости и рыцарские доспехи. Хранившаяся в эрмитажных подвалах коллекция византийских эмалей М.П. Боткина была безжалостно распродана...
Такая же участь постигла коллекцию нидерландской и фламандской живописи (свыше 700 произведений) великого русского ученого-географа и путешественника П.П. Семенова-Тян-Шанского, подаренную им Эрмитажу. В его запасниках осталось от собрания всего лишь три десятка картин» (6, 233).
Сказанное подтверждает и доктор исторических наук, профессор, академик АН СССР, в 1964–1990 годах директор Государственного Эрмитажа Б.Б. Пиотровский (1908–1990):
«В январе 1930 года начальник Ленинградского отделения Главнауки Б.Позерн известил и.о. директора Забережнева о том, что по постановлению правительственной комиссии Эрмитажу надлежит отобрать музейные ценности для экспорта через Антиквариат. Для экспорта предусматривался отбор 250 картин, “в среднем не ниже 5000 руб. каждая”, оружие из арсенала на сумму 500 тыс. рублей, скифское золото из Особой кладовой <...> и гравюры.
Это письмо было как гром при ясной погоде. Затем в том же месяце последовало письмо зам. зав. Главнаукой т. Вальтера о выделении для “нужд Антиквариата” предметов, относящихся к античному искусству, эпохи Ренессанса и готики, преимущественно изделий из золота, эмали, слоновой кости» (27, 87–88).
Интересно, что продавать ценности Эрмитажа во Франции в начале 30-х годов оказалось затруднительно из-за протестов видных деятелей русской эмиграции. По некоторым из выставленных на продажу предметов были даже возбуждены судебные дела. Аукцион, проведенный в Германии, также дал неудовлетворительные результаты.
На этом фоне весьма удачно для советского правительства выглядели крупные сделки, заключенные А.И. Микояном: сначала с известным британским миллиардером армянского происхождения Галустом Гульбенкяном (1869–1955), которому был продан ряд картин, в том числе из списка шедевров Эрмитажа. Затем аналогичные сделки были заключены с миллиардером и бывшим министром финансов США Эндрю Меллоном (1855–1937). Продажи происходили до 1936 года. Общая выручка СССР составила более 100 млн долларов (19, 177–178).
К 1932 году в Алмазном фонде останется только 71 драгоценность. Но и их решают продать. Останутся на месте лишь корона, скипетр, держава и еще 14 предметов.
В числе проданных за границу оказались и сотни тысяч уникальных изданий книг, журналов, рукописей и архивных документов. Многие из этих книг имели автографы авторов и великокняжеские экслибрисы, регистрационные номера государственных, монастырских и метки родовых библиотек (6, 236).
Как итог — «сотни книг императорской библиотеки из Зимнего дворца находятся сейчас в фондах Библиотеки Конгресса США. Основание этой коллекции положено в 20-х годах, когда Советское правительство, остро нуждаясь в валюте, само предлагало иностранцам книги, картины и другие культурные ценности. По признанию И.Перлштайна, главного поставщика книг для Библиотеки Конгресса США, книги из императорской библиотеки великих князей ему продавались на вес. В архивах Библиотеки Конгресса США сохранились счета, подтверждающие эти сделки: 318 произведений в 757 томах были приобретены за 3131 доллар, то есть немногим больше 4 долларов за книгу» (8, 44).
А еще в 1918 году в Советской России оборвались колокольные голоса, так как их пение было отнесено к разряду контрреволюционного деяния.
В конце 20-х годов специалист по церковному праву, консультант Наркомата юстиции по отделу культов, научный работник Госплана РСФСР «красный профессор» П.В. Гидулянов (1874–1937) начал перепись колоколов, признанных потенциальным «сырьем» для советской промышленности.
По данным Гидулянова, общий вес колоколов по стране к 1929 году составлял около 2 млн пудов, из которых свыше 112 тысяч приходилось на Московскую епархию, 82 тысячи — на Ленинградскую. Подсчитано было все, включая колокола православных храмов Украины, Белоруссии, Грузии и Туркестана (6, 226).
В своей книге «Колокола на службе магии и царизма» Гидулянов писал: «Волховстрою и Днепрострою нужны материалы для электролитической работы. Мы без труда получим собственную химически чистую красную медь (на электрификацию, производство тракторов и т.д.). При обработке колокольного сплава электролитическим путем СССР приобретет значительное количество металлов, входящих в состав колокольной бронзы: олова и цинка, являющихся у нас дефицитом еще с первых месяцев империалистической войны» (6, 226).
Особо ценные изделия Гидулянов предлагал реализовать по-другому: «Думается, что наиболее целесообразным выходом для ликвидации у нас уникальных колоколов является их вывоз за границу и продажа там наравне с другими предметами роскоши, искусства и т.д.» (6, 155).
15 декабря 1929 года Секретариат ВЦИКа принял постановление «Об урегулировании колокольного звона в церквах», согласно которому решение вопроса передавалось местным совдепам и комитетам.
Секретарь постоянной Антирелигиозной комиссии при Президиуме ВЦИКа Е.А. Тучков в консультативном письме ВЧК–ОГПУ был более категоричен: «При наличии соответствующих требований, идущих со стороны культурно выросших широких трудовых масс, необходимо нашим правительственным органам встать на путь применения в отношении к церковному колокольному звону строго ограничительных и даже запретительных мер...» (6, 228–229).
Поднялась волна шумных митингов и собраний. Города и веси украсились плакатами «Используем колокола на дело индустриализации!». Главным центром по переплавке колоколов был назначен Московский электролитный завод имени Молотова. Первые партии лома стали поступать туда уже в конце 1929 года.
Специалисты Гипроцветмета определили общий вес колоколов по СССР минимум в 74 600 тонн, максимум — в 97 600 тонн. Из этого количества ожидалось получить свыше 55–69 тысяч тонн чистой меди и около 12–14 тысяч тонн олова. Общую стоимость предполагаемой добычи меди и олова подсчитали в золотой валюте по ценам Лондонской биржи: 43 936–52 378 тысяч рублей (6, 229–230).
Учитывая массовое поступление колоколов в промышленную переработку, в помощь заводу имени Молотова выделили ленинградский завод «Знамя труда».
О.Ю. Васильева и П.Н. Кнышевский пишут:
«Кто знает, что ныне угрюмый Исаакиевский собор когда-то был славен чарующим “красным звоном”? Ни один путеводитель, ни один проспект храма-памятника не рассказывает о его бывших 15 уникальных колоколах. Главный из них, весом 1752 пуда, 4 аршина и 2 вершка в диаметре, был самым большим в бывшей столице. Отлил этот колокол в Охте в 1850 году валдайский мастер-кудесник Иван Макарович Стуколкин. Отлил, что называется, нетрадиционным способом — из старых медных монет, добавив в сплав значительное количество золота и серебра. Голос “певца” получился необычайно глубоким. Украшали колокол пять медальонов с изображением царских особ начиная с Петра Великого. Размещался первый красавец собора и города в башне правой стороны северного портика.
Второй по величине колокол собора, весом 978 пудов и 4 аршина диаметром, был украшен ликами евангелистов Матфея, Марка, Луки и Иоанна и занимал башню левой стороны северного портика.
Третий колокол — 663 пуда, с образами святителей митрополитов Московских Петра, Алексия, Ионы и Филиппа — располагался в левой от южного портика башне.
В четвертой башне собора находились остальные 12 колоколов. Некоторые из них также имели барельефы с изображениями великих князей Владимира и Александра Невского, преподобного Сергия Радонежского и Исаакия Долматского...» (6, 231–232).
Заметим, что ретивость с «колокольным вопросом» не спасла «товарища» Гедулянова от жерновов террора. Впервые он был арестован в начале 1933 года, отделавшись высылкой в Казахстан. Второй арест последовал 20 августа 1937 года. А 17 октября 1937 года в окрестностях Алма-Аты вместе с епископом Тихоном (Шараповым) и другими обвиняемыми Гидулянов был расстрелян.
М.М. Пришвин в своем дневнике описывает события января 1930 года в Сергиевом Посаде: «Вчера сброшены языки с Годунова и Карнаухого. Карнаухий на домкратах. В пятницу он будет сброшен на Царя с целью разбить его. Говорят, старый звонарь пришел сюда, приложился к колоколу, простился с ним: “Прощай, мой друг!” и ушел как пьяный. Был какой-то еще старик, как увидел, ни на кого не посмотрел, сказал: “Сукины дети!” Везде шныряет уполномоченный ГПУ...» (28, 8).
И еще: «11-го (суббота) сбросили Карнаухого. Как по-разному умирали колокола. Большой, Царь, как большой доверился людям в том, что они ему ничего худого не сделают, дался опуститься на рельсы и с огромной быстротой покатился. Потом он зарылся головой глубоко в землю... Карнаухий как будто чувствовал недоброе и с самого начала не давался, то качнется, то разломает домкрат, то дерево под ним треснет, то канат оборвется. И на рельсы шел неохотно, его тащили тросами... При своей громадной форме, подходящей к большому Царю, он был очень тонкий: его 1200 пудов были отлиты почти по форме Царя в 4000. Зато вот когда он упал, то и разбился вдребезги. Ужасно лязгнуло, и вдруг все исчезло: по-прежнему лежал на своем месте Царь-колокол, и в разные стороны от него по белому снегу бежали быстрые осколки Карнаухого...» (28, 9).
Еще одним источником пополнения «фонда распродаж» являлось изъятие советским государством культурных ценностей из частных коллекций граждан.
Так, знаменитый русский оперный и камерный певец Ф.И. Шаляпин (1873–1938) в своих воспоминаниях пишет, как у него отняли картины, которые он успел приобрести во время своей блистательной оперной карьеры. Об этом с Федором Ивановичем беседовал лично один из старейших соратников Ленина — Л.Б. Каменев (1883–1936), начав, впрочем, со столового серебра:
«— Конечно, тов. Шаляпин, вы можете пользоваться серебром, но не забывайте ни на одну минуту, что в случае если это серебро понадобилось бы народу, то народ не будет стесняться с вами и заберет его у вас в любой момент...
Картины, которые у меня висят, тоже народные. Почему это вы один любуетесь на них? Хе... хе... Народ тоже картины любит...
“Пожалуй, правда”, — думал я. Но, когда я затем увидал эти картины в Берлине, на выставке у антикваров, я спрашивал себя, о каком же народе он толковал: русском или немецком?» (52, 235, 236–237).
Кстати, проявленное усердие и «убедительность» не спасли «товарища» Каменева — 25 августа 1936 года он был расстрелян.
Положение трудящихся
О положении трудящихся в царской России рассказал академик С.Г. Струмилин: «Средний годовой заработок в обрабатывающей промышленности США по цензу 1914 года достигал 573 долларов в год, 11,02 доллара в неделю, или 1,84 доллара в день. В пересчете на русскую валюту по паритету дневной заработок американского рабочего составлял 3 руб. 61 коп. золотом. В России, по массовым данным 1913 года, годовой заработок рабочих деньгами и натурой равнялся за 257,4 рабочих дня 300 руб., то есть не превышал 1 руб. 16 коп. в день, не достигая, таким образом, и трети (31,2%) от американской нормы. Отсюда и делались обычно поспешные выводы о резком отставании уровня жизни рабочих России от американских стандартов. Но с учетом сравнительной дороговизны жизни в этих странах выводы получаются другие. При сравнении цен на важнейшие пищевые продукты в России и США оказывается, что в США продукты стоят в три раза дороже, чем в России. Опираясь на эти сравнения, можно сделать вывод, что уровень реальной оплаты труда в промышленности России следует оценить не ниже 85% американского» (31, 444).
Однако, добавляет Струмилин, это без учета более низкой квартирной платы, меньшей тяжести налогового обложения в России и без учета безработицы, гораздо меньшей в России.
И еще: количество выходных и праздничных дней у русских рабочих было значительно больше, чем в других странах. У промышленных рабочих число выходных и праздников составляло 100–110, у крестьян достигало 140 дней в год. К 1917 году продолжительность рабочего года в России составляла в промышленности в среднем около 250, а в сельском хозяйстве — около 230 дней. Для сравнения: в Европе продолжительность рабочего года составляла около 300 дней, а в Англии около 310 (31, 444).
Вопреки собственным обещаниям и ожиданиям легковерной части населения, большевики, требовавшие до прихода к власти немедленного введения 8-часового рабочего дня, сами его так и не ввели. До всеобщей национализации предприятий в марте–июне 1918 года Наркомат труда устанавливал иногда 8-часовой рабочий день на отдельных заводах, но исключительно в виде «наказания предпринимателей» (49, 343).
С 14 июня 1918 года декретом СНК сократили отпуска до двух недель, ввели сверхурочные работы, на бумаге ограничив их 50 днями (то есть почти всеми воскресными днями), разрешили использовать детский труд (49, 344).
«Диалектически» подошел «товарищ» Ленин и к вопросу рабочей дисциплины:
«Для учета производительности и для соблюдения дисциплины необходимо устроить промышленные суды, устроить группы контролеров не на предприятии, а со стороны, из различных профессий, с привлечением инженеров и бухгалтеров, крестьян. В декрете необходимо определенно сказать о введении системы Тейлора, иначе сказать, использовать все научные приемы работ, которые выдвигает эта система. Без нее повысить производительность нельзя, а без этого мы не введем социализма. При проведении этой системы привлечь американских инженеров. Конечно, при введении ее необходимо учесть плохое питание, поэтому норма выработки голодная должна быть принята...
Что же касается карательных мер за несоблюдение трудовой дисциплины, то они должны быть строже. Необходима кара вплоть до тюремного заключения. Увольнение с завода также может применяться, но характер его совершенно изменяется. При капиталистическом строе увольнение было нарушением гражданской сделки. Теперь же при нарушении трудовой дисциплины, особенно при введении трудовой повинности, совершается уже уголовное преступление, и за это должна быть наложена определенная кара» (17, 212–213).
В итоге при Ленине просто за «нерадение» стали увольнять как за саботаж, без выплаты денег при расчете.
При Сталине пошли еще дальше.
В июне 1929 года Политбюро приняло решение создавать самостоятельную систему лагерей, которые должны были заменить существующие места заключения по всей стране. Целью создания новых лагерей было использование трудового ресурса отбывающих наказание лиц для колонизации отдаленных и неблагоприятных земель на всей территории Советского Союза. Создание крупной сети лагерей шло параллельно с началом коллективизации и индустриализации.
11 июля 1929 года СНК СССР принял постановление «Об использовании труда уголовно-заключенных», по которому содержание всех осужденных на срок 3 года и больше передавалось в ОГПУ. Лица, приговоренные к более короткому сроку тюремного заключения, должны были оставаться в тюремной системе, которая находилась в ведении НКВД.
25 апреля 1930 года приказом ОГПУ № 130/63 было организовано Управление исправительно-трудовых лагерей ОГПУ (УЛаг ОГПУ). С 1 октября 1930 года УЛаг ОГПУ преобразовано в Главное управление исправительно-трудовых лагерей ОГПУ (ГУЛАГ).
Начиная с октября 1930 года свободное передвижение рабочей силы было запрещено, были введены уголовные наказания за нарушения трудовой дисциплины и халатность.
В 1931 году колхозникам перестали платить зарплату, начисляя вместо этого так называемые трудодни, то есть человек вместо оплаты за свой труд получал «палочку» в колхозную учетную книгу. Позже эти «палочки» могли быть обменяны на продукты, причем часть их могла быть вычеркнута за какие-либо «провинности», вроде невыполнения крайне высоких норм — за это удерживалась целая четверть трудодней.
В целом в результате коллективизации, резкого снижения уровня жизни сельского населения и увеличившегося притока крестьян в города человеческий труд значительно обесценился, что отразилось и на оплате труда промышленных рабочих.
Помимо этого, с того же 1931 года рабочие стали нести ответственность за ущерб, нанесенный оборудованию. В 1932 году стал возможным принудительный перевод рабочей силы между предприятиями, были ужесточены наказания за хищения социалистического имущества, вплоть до смертной казни за хищения в особо крупных размерах. 27 декабря 1932 года был восстановлен внутренний паспорт, который Ленин в свое время осуждал как «царистскую отсталость и деспотизм». Семидневная неделя была заменена на сплошную рабочую неделю, дни которой, не имея названий, нумеровались цифрами от 1 до 5. На каждый шестой день приходился выходной, устанавливаемый для рабочих смен, так что заводы могли работать без перерыва.
Вот пример оборотной стороны пресловутой «сталинской дисциплины», о которой не любили вспоминать советские «историки» и пропагандисты: «На текстильной фабрике “Красная роза” районный судья устроил показательный процесс над работницей, опоздавшей на работу. Женщина жила в 30 километрах от Москвы. Каждый день она со своими двумя маленькими детьми больше километра шла пешком до железнодорожной станции, садилась на электричку в Москву и оставляла детей в яслях, расположенных далеко от работы. Она пришла на суд вместе с детьми, судья занялся рассмотрением ее дела только в 11 часов вечера. Дети и мать рыдали, пока длилось разбирательство. Ее приговорили к четырем месяцам принудительных работ с вычетом 15% из зарплаты. Она вернулась домой далеко за полночь и на следующий день опять опоздала на работу» (10, 330).
Злостные «нарушители» дисциплины пополняли численность узников лагерей. Туда же отправлялись и оказывающие сопротивление коллективизации.
Доктор исторических наук Е.А. Осокина пишет: «С началом индустриализации и коллективизации стремительно возрастало число подневольных рабочих ГУЛАГа — заключенных и спецпереселенцев. Сотни тысяч крестьян, рабочих, служащих и интеллигенции оказались “за колючей проволокой”. Их роль в сталинской индустриализации огромна. Рядом с вольнонаемными рабочими они трудились на всех “стройках социализма”» (25, 127).
Так, например, при строительстве Беломорско-Балтийского канала в 1931–1933 годах использовался труд 126 000 заключенных. Для сооружения канала Москва–Волга в 1937 году был создан Дмитровлаг, в котором находились 120 000 человек. Один из очевидцев свидетельствует об этой «стройке коммунизма»: «Тысячи грязных, измученных людей барахтались на дне котлована по пояс в грязи. А был уже октябрь, ноябрь, холода стояли страшные! И главное, что запомнилось: заключенные были истощены предельно и всегда голодны». И еще: «Смотрим: то один, то другой зэк в грязь падает. Это они умирали от слабости: предел сил наступал. Мертвых складывали на тележки-“грабарки” и увозили...» «Ближе к ночи, чтоб не было случайных свидетелей... тянулись с канала целые караваны “грабарок” с трупами, облаченными в нижнее рваное белье. Лошадей погоняла специальная похоронная команда. Ямы, длинные и глубокие, выкапывались в роще заранее, днем. Людей сбрасывали в могильники как попало, один на другого, будто скот. Только уедет один караван — за ним приезжает другой. И снова сбрасывают людей в ямы» (30, 162).
Е.А. Осокина: «ГУЛАГ обеспечивал рабочей силой не только лесоповал и добычу полезных ископаемых. Дешевым трудом его рабочих производились сталь и чугун, одежда и обувь, посуда и мебель. Часть продукции шла на экспорт, обеспечивая валюту для пятилеток.
Быстрый рост лагерей требовал решения вопроса о снабжении заключенных. С конца 20-х годов в общем плане Наркомторга, а затем сменившего его Наркомснаба появилась специальная графа — “ГУЛАГ”» (25, 127).
Согласимся, что наличие такой графы в строго плановой экономике говорило о наличии плана на поступление все новых и новых «преступников» в лагеря.
Не обойдемся и без сравнения положения каторжан до «революции» и узников ГУЛАГа.
Суточная норма питания каторжанина в 1907 году составляла: 819 г ржаного хлеба, 106 г мяса, 21,6 г сала, несколько видов круп, растительное масло. На собственные, как правило, заработанные деньги можно было приобрести щи, картофель, лук. Заключенный ГУЛАГа в сутки мог получить 750 г ржаного хлеба, 21 г мяса, из круп только гречка. Каторжанин отдыхал каждое воскресенье, все православные праздники, дни тезоименитства и рождения императора и наследника, то есть около 80 дней в году. Узник ГУЛАГа не имел отдыха вообще (30, 169).
Иностранные специалисты
о СССР
Как мы уже говорили выше, за 10 лет индустриализации в СССР поработало около 200 000 зарубежных специалистов. Некоторые из них оставили воспоминания. Взглянем же на жизнь в Стране Советов глазами иностранцев, не забывая при этом, что их пригласило и финансировало именно правительство СССР.
После начала эпохи иностранных специалистов в Советском Союзе оказались несколько десятков западных архитекторов. В том числе звезды европейской архитектуры — Эрнст Май, Бруно Таун, Ганс Шмидт, Ханнес Майер. Кроме того, в СССР строились здания по проектам Эриха Мендельсона и Ле Корбюзье.
Так, за короткое время группа Мая, включавшая архитектора Вальтера Швагеншайдта, сделала проекты жилой застройки Магнитогорска, Нижнего Тагила, Щегловска, Кузнецка (Сталинска), Ленинска, Прокопьевска, Сталинграда, Автостроя (Нижний Новгород с 1932 года назывался Горький).
В годы индустриализации в СССР были созданы десятки новых «соцгородов» — замкнутых поселений с фиксированным населением при новых объектах промышленности. Как правило, «соцгорода» создавались на слаборазвитых территориях страны или на периферии существующих населенных пунктов.
Немецкий архитектор и градостроитель Вальтер Швагеншайдт писал: «В последние месяцы... я за закрытыми дверями разработал предложение для нового типа социалистического города... Исходя из реальной жизни в развивающихся районах, я говорю: Советский Союз еще долго сможет строить только примитивные бараки. Имеющиеся материалы и силы они вынуждены использовать для строительства промышленности. Люди, которые населяют социалистические города, находятся на очень низком культурном уровне, они не понимают (хотя и предполагается, что они будут строить многоэтажные дома), как в этих домах жить. А потом я предлагаю барачный город по мере поступления денег, материала и рабочей силы перестраивать, и я покажу, как его можно будет превратить в город-рай» (7, 12–13).
Швагеншайдт сделал проект «барака с растущим благоустройством». На первой стадии это одно помещение с нарами на 222 человека. На третьей — «законченный культурный барак» с уборными, умывальниками и спальнями с кроватями на 100 человек.
После отъезда Швагеншайдта в 1933 году в Германию теория «растущего благоустройства» была благополучно забыта. Люди, имевшие несчастье жить в бараках даже в эпоху «позднего» СССР, могут это подтвердить.
Интересно также, что немецкие архитекторы, очевидно, правильно понимая линию партии, проектировали города, изначально разделенные на «зоны благополучия».
Возьмем, например, Магнитогорск в 1938 году с населением в 250 000 человек. В районе Березки, где располагались дома высокого партийного, советского и энкавэдэшного начальства, а также в центральной гостинице жило 2% населения. Это был правящий слой. В Кировском районе (бывший «соцгород», объект творчества группы Мая) жило 15% населения. «Соцгород» состоял из пятидесяти трех— и пятиэтажных домов, каждый на 75–200 комнат. Селили по 3–4 человека в комнату. Но там были водопровод, отопление и электроплиты. В собственных избах жило 8%, в бараках и другом «временном жилье» — 50%, в землянках — 25% населения (7, 15).
Жизнь в Советской России шокировала многих иностранцев. Они знали, что едут в разоренную Гражданской войной страну, но не ожидали оказаться в столь плачевном положении. Иностранцы видели голодающих рабочих, которые лишь притворялись занятыми в производстве, а на деле занимались изготовлением зажигалок и ключей, чтобы заработать денег на пропитание. Многие отмечали, что таких ужасных жизненных и рабочих условий, как в СССР, они не видели в капиталистической системе.
Многих американцев особенно возмущал тяжелый физический труд женщин. Пол Макгрегор, консультировавший выпуск тракторов «Красный путиловец» в Ленинграде, писал: «За всю свою жизнь я повидал меньше девушек, занятых тяжелым ручным трудом, чем за один час, проведенный здесь» (54, 187).
Немецкий архитектор Рудольф Волтерс (1903–1983), работавший в 1932–1933 годах в СССР — в частности, над проектированием железнодорожного вокзала Новосибирска, — в своих воспоминаниях передает атмосферу советских производственных собраний, когда их ход не направляли профессионалы из США или Германии:
«...Обычно получалось так, что больше всех говорил тот, кто менее всего был обременен знаниями. Но все бы ничего, если бы речь шла о деле. Однако все регулярно забывали об обсуждаемой теме и соскальзывали совсем в другие области, не имеющие отношения к тому, что предстояло обсудить. Предположим, обсуждается расположение туалетов на каком-нибудь вокзале, но продолжается оно не долго, и вот уже народ дискутирует о том, действительно ли ватерклозет — английское изобретение или в большей степени немецкое, поскольку в Германии используется больше ватерклозетов, чем в Англии — по статистике. “По статистике — это же смешно! — восклицает кто-то. — Статистика никогда не бывает правильной, тем более в капиталистических странах”.
Затем переходят к капитализму, коммунизму, Красной армии, маньчжурскому вопросу и заканчивают неслыханным обращением японских промышленников с китайскими кули.
Разговаривают возбужденно, кто-то приходит в ярость, кто-то смеется, курят сигареты и ни к чему не приходят. Для меня это было по большей части скучное, но порой и восхитительно веселое времяпровождение» (7, 146–147).
Тот же Р.Волтерс вспоминает: «Как живут мелкие служащие и рабочие, я не хочу описывать. Мне никто не поверит, если я скажу, что холостые рабочие живут по 20–30 человек в одной комнате в казармах или бараках, многие семьи делят одну комнату и тому подобное. Я видел это сам, и я видел, что иначе не могло быть. Но я всегда поражался тому, с какой невероятной наглостью русская пропаганда работает за границей и как ей удается пару новых поселков в Москве и Ленинграде сравнить с берлинскими дачными колониями. В России пропаганда грохочет уже 15 лет так сильно и непрерывно, что товарищи действительно верят, будто по сравнению с немецкими рабочими они живут в раю» (7, 78–79).
Он же писал о снабжении продуктами питания и о питании простых работников в Новосибирске: «По сравнению с русскими мы снабжались по-княжески. Наши русские коллеги не видели ничего обидного в том, что мы, иностранцы, снабжались лучше, чем они. Напротив, благодаря нашим знаменитым продуктовым книжкам мы приобретали слишком много друзей, которые рассчитывали вместе с нами пользоваться нашими рационами. Белый хлеб, молоко, яйца, масло русские инженеры не получали вообще, а все прочие их продуктовые нормы были намного ниже норм для иностранцев. К тому же цены на продукты для наших русских коллег иногда в десять раз превышали то, что должны были платить мы, иностранцы... Такими особыми привилегиями пользовались среди русских только высшие чиновники, высокие партийные функционеры, военные и, прежде всего, ГПУ, тайная государственная полиция. У этих тоже имелись свои закрытые магазины, где могли покупать только они и только по специальным книжкам. Собственно “открытых”, то есть доступных всем жителям, магазинов было очень мало, и то, что там можно было достать, было дорогим и плохим» (7, 74–75).
Как это ни прискорбно, но именно таким остался СССР в памяти большинства иностранных специалистов, воплощавших в жизнь индустриализацию «товарища» Сталина.
Заключение
В конце 1932 года было объявлено об успешном и досрочном выполнении пятилетки за четыре года и три месяца.
Чтобы оценить степень «форсированности» индустриализации, посмотрим доступные для сравнения цифры.
Динамика роста физического объема производства важнейших видов промышленной продукции, %
Продукция |
СССР в годы 1-й пятилетки (1928–1932) |
Российская империя |
1932 к 1928, % |
1913 к 1910, % |
|
Чугун, млн т |
188 |
152 |
Сталь, млн т |
137 |
139 |
Уголь, млн т |
181 |
139 |
Прокат черных металлов, млн т |
129 |
134 |
Как видим, принципиального различия в темпах роста не наблюдается.
А в отдельных, критически важных в конце XIX — первой половине ХХ века отраслях промышленности Российская империя уверенно выигрывает соревнование с СССР.
Производство паровозов в Российской империи / СССР, тыс. шт. (3, 15)
1871–1895 (25 лет)4,0
1895–1916 (21 год)17,0
1917–1941 (25 лет)15,6
В целом не вызывает сомнения тот факт, что стабильное развитие Российской империи в конце XIX — начале ХХ века, имевшее, по отзывам европейских экономистов, прекрасные перспективы, шло с помощью преимущественно собственных специалистов, без террора против интеллигенции, массового труда заключенных, форсированного вывоза хлеба, распродажи культурных ценностей и прочих вышеперечисленных «прелестей» из советской эпохи.
Завершим наше небольшое историческое исследование оценками от самого инициатора «форсированной индустриализации» — И.В. Сталина.
Подводя итоги первой пятилетки, в отчетном докладе XVII съезду ВКП(б) от 26 января 1934 года вождь заявил, что «страна наша стала прочно и окончательно — индустриальной страной», подтвердив это следующими цифрами.
Остались, однако, вопросы:
— за счет чего так возрос процент промышленности в народном хозяйстве?
— только ли за счет успехов «форсированной индустриализации»?
— или же имело место ухудшение показателей ее «конкурента» — сельского хозяйства?
Сам Иосиф Виссарионович, коснувшись этого вопроса, несколько неосмотрительно привел, в частности, такие цифры (см. нижнюю таблицу).
На этом фоне вспомним, что в результате коллективизации 1929–1933 годов в СССР погибло 8 миллионов человек, из них 7 миллионов от массового голода 1932–1933 годов (55, 19). Безусловно, эти смерти тоже вошли в цену индустриализации.
И еще. 30 июня 1944 года посол США в СССР У.А. Гарриман (1891–1986) докладывал в Госдепартамент: «Сталин воздал должное за помощь, оказанную Соединенными Штатами советской промышленности до и во время войны. Он сказал, что около двух третей всех промышленных предприятий в Советском Союзе были построены с помощью Соединенных Штатов или при их техническом содействии» (33, 55).
Однако прошло относительно немного времени по меркам жизни государств, и при создании образа «беспримерной форсированной индустриализации, пронизанной гением Сталина и героизмом советских инженеров и строителей», подобная откровенность Иосифа Виссарионовича стала выглядеть неуместной и потому предана забвению.
Литература
1. Артамонов В.И. Психология от первого лица: 14 бесед с российскими учеными. М.: Academia, 2003. 408 с.
2. Архив Троцкого. Коммунистическая оппозиция в СССР 1923–1927: В 4 т. М.: ТЕРРА-TERRA, 1990. Т. 1. 256 с.
3. Борисюк А.А. Рекорды империи. Эпоха Николая II: Факты, цифры, фотографии. М.: Вече, 2021. 144 с.
4. Бубликов А.А. Русская революция: Впечатления и мысли очевидца и участника. 1917–1918. М.: Кучково поле, 2016. 224 с.
5. Бухарин Н.И. Избранные произведения. М.: Политиздат, 1988. 512 с.
6. Васильева О.Ю., Кнышевский П.Н. Красные конкистадоры. М.: Соратник, 1994. 272 с.
7. Волтерс Р. Специалист в Сибири / Пер. с нем. Д.Хмельницкого. Новосибирск: Изд-во «Свиньин и сыновья», 2007. 260 с.
8. Галин С.А., Александрова Е.В. Уничтожение и разграбление культурного достояния России после октября 1917 г. // Наследие предков. 2000. № 9. С. 39–46.
9. Гинзбург С.З. О прошлом — для будущего. М.: Политиздат, 1983. 318 с.
10. Голдман В.З. Террор и демократия в эпоху Сталина: Социальная динамика репрессий / Пер. с англ. Л.Сидикова. М.: РОССПЭН: Фонд «Президентский центр Б.Н. Ельцина», 2010. 336 с. (Сер. «История сталинизма».)
11. Зима В.Ф. Человек и власть в СССР в 1920–1930-е годы: Политика репрессий. М.: Собрание, 2010. 238 с.
12. Ивницкий Н.А. Голод 1932–1933 годов в СССР: Украина, Казахстан, Северный Кавказ, Поволжье, Центрально-Черноземная область, Западная Сибирь, Урал. М.: Собрание, 2009. 288 с.
13. Каган С. Кремлевский волк / Пер. с англ. Н.С. Серегина. М.: Прогресс, 1991. 304 с. (Сер. «Биографии и мемуары».)
14. Каганович Л.М. Памятные записки рабочего, коммуниста-большевика, профсоюзного и советско-государственного работника. М.: Вагриус, 2003. 672 с.
15. Красавин Ф. «Даешь советского Микки-Мауса!» К истории российской мультипликации. https://newsland.com/post/545065-daiosh-sovetskogo-mikki-mausa-k-istorii-rossiiskoi-multiplikatsii
16. Кригер-Войновский Э.Б., Спроге В.Э. Записки инженера: Воспоминания, впечатления, мысли о революции. М.: Русский путь, 1999. 520 с.
17. Ленин В.И. Полн. собр. соч.: В 55 т. 5-е изд. Т. 36: Март–июль 1918. М.: Политиздат, 1962. 768 с.
18. Ленин В.И. Полн. собр. соч.: В 55 т. 5-е изд. Т. 43: Март–июнь 1921 г. М.: Политиздат, 1963. 584 с.
19. Медведев Р.А. Они окружали Сталина. М.: Политиздат, 1990. 352 с.
20. Менделеев Д.И. К познанию России. М.: Айрис-пресс, 2002. 576 с. (Сер. «Библиотека истории и культуры».)
21. Микоян А.И. Так было: Размышления о минувшем. М.: Вагриус, 1999. 612 с.
22. Мировое хозяйство: Сборник статистических материалов за 1913–1927 гг. М.: ЦСУ СССР, 1928. 746 с.
23. Мозохин О.Б. Конструкторские бюро при ОГПУ–МГБ СССР. https://www.mozohin.ru/
24. Мэддисон Э. Контуры мировой экономики в 1–2030 гг.: Очерки по макроэкономической истории / Пер. с англ. Ю.Каптуревского. М.: Изд-во Института Гайдара, 2012. 584 с.
25. Осокина Е.А. За фасадом «сталинского изобилия»: Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации. 1927–1941. 2-е изд., доп. М.: РОССПЭН: Фонд «Президентский центр Б.Н. Ельцина», 2008. 352 с. (Сер. «История сталинизма».)
26. Пайпс Р. Русская революция: В 2 т. М.: РОССПЭН, 1994. Т. 2. 584 с.
27. Пиотровский Б.Б. Страницы моей жизни. СПб.: Наука, 1995. 288 с.
28. Пришвин М.М. Дневники. 1930–1931. 2-е изд., испр. СПб.: Росток, 2006. 704 с.
29. Репрессированная наука. Л.: Наука (Ленингр. отд.), 1991. 560 с.
30. Решетников Л.П. Вернуться в Россию. М.: Общество развития русского исторического просвещения «Двуглавый орел», Издательство М.Б. Смолина (ФИВ), 2018. 238 с. (Сер. «Двуглавый орел».)
31. Романов Б. Император, который знал свою судьбу. И Россия, которая не знала. СПб.: БХВ-Петербург, 2012. 620 с. (Сер. «Окно в историю».)
32. Россия 1913 год: Статистико-документальный справочник. СПб.: Блиц, 1995. 416 с.
33. Саттон Э. Как Орден организует войны и революции. Самара: «PER ASPERA», 2019. 176 с.
34. Саттон Э. Кто управляет Америкой? М.: Самотека, 2017. 216 с.
35. Сванидзе Н.К., Сванидзе М.С. Исторические хроники с Николаем Сванидзе: В 28 т. Т. 3: Год 1918–1920. СПб.: Амфора, 2014. 64 с. (Сер. «Исторические хроники».)
36. Серж В. От революции к тоталитаризму: Воспоминания революционера / Пер. с фр. Ю.Гусевой, В.Бабинцева. Оренбург: Оренбургская книга; М.: Праксис, 2001. 688 с.
37. Симоненков В.И. «Шарашки»: Инновационный проект Сталина. М.: ЭКСМО: Алгоритм, 2011. 190 с. (Сер. «Загадка 37 года».)
38. Соколов Б.В. Молотов. Тень вождя. М.: АСТ-пресс Книга, 2005. 398 с. (Сер. «Историческое расследование».)
39. Сорокин П.А. Социология революции. М.: Территория будущего: РОССПЭН, 2003. 702 с. (Сер. «Социология. Политология».)
40. Сотников Е.А. Железные дороги мира из ХIХ в ХХI век. М.: Транспорт, 1993. 200 с.
41. Сталин И.В. Полн. собр. соч.: В 18 т. Т. 12: Апрель 1929 — июнь 1930. М.: Политиздат, 1949. 398 с.
42. Сталин И.В. Полн. собр. соч.: В 18 т. Т. 13: Июль 1930 — январь 1934. М.: Политиздат, 1951. 424 с.
43. Сталин И.В. Полн. собр. соч.: В 18 т. Т. 14: Март 1934 — июнь 1941. М.: Писатель, 1997. 364 с.
44. Сталин И.В. Полн. собр. соч.: В 18 т. Т. 17: 1895–1932 годы. Тверь: Научно-издательская компания «Северная корона», 2004. 128 с.
45. Судьбы российского крестьянства. М.: Изд-во РГГУ, 1996. 624 с. (Сер. «Россия. ХХ век».)
46. Тодес Д. Павлов и большевики / Пер. Э.Н. Филипповой // Вопросы истории естествознания и техники. 1998. № 3. С. 26–59.
47. Трагическая судьба. Светлая память: О С.С. Дыбеце, первом директоре автозавода // Автозаводец. 2007. 19 янв. С. 2.
48. Труайя А. Николай II / Пер. с фр. С.Лосева. М.: ЭКСМО, 2003. 476 с.
49. Фельштинский Ю., Чернявский Г. Лев Троцкий: В 3 т. Т. 2: Большевик. 1917–1924. М.: Центрполиграф, 2012. 484 с.
50. Фельштинский Ю., Чернявский Г. Лев Троцкий: В 3 т. Т. 3: Оппозиционер. 1923–1929. М.: Центрполиграф, 2013. 464 с.
51. Хаммер А. Мой век двадцатый. Пути и встречи / Пер. с англ. Г.Салливан. М.: Прогресс, 1988. 302 с.
52. Шаляпин Ф.И. Маска и душа. М.: АСТ, 2013. 384 с. (Сер. «Биография эпохи».)
53. Шкаренков Л.К. Агония белой эмиграции. 3-е изд. М.: Мысль, 1987. 240 с.
54. Экономическая история: Ежегодник. 2005. М.: РОССПЭН, 2005. 376 с.
55. Эрлихман В. Потери народонаселения в ХХ веке: Справочник. М.: Русская панорама, 2004. 176 с. (Сер. «Весь мир».)
08.2023
[1] Здесь и далее ссылки на источник даны в скобках с указанием его порядкового номера (см. Литературу) и номера страницы.