Ко дню рождения Л.Н. Толстого

Разговорился не так давно с одним известным российским писателем. Ему едва стукнуло шестьдесят. Автор двух романов, повести, нескольких рассказов. Непременный участник всех крупных литературных тусовок.

На мой вопрос, что он сейчас пишет, взглянул насмешливо, с хитринкой и с самодовольными нотками в голосе ответил:

— Мне, Миша, писать уже ничего не нужно. Я всего достиг. Известен. Три литературные премии, четвертую обещали. Меня, считай, почти вся страна знает!

— А чем же занимаешься? Работать ведь бросил...

— Да ничем. Живем-то один раз! Отдыхаю. Дачу завел. С ружьишком хожу на охоту, рыбачу. Выступаю на телевидении. Езжу на литературные конференции, съезды. Провожу творческие встречи: со студентами, школьниками. Я востребован. Ты бы видел, как на меня смотрят школьницы и студентки!

Я промолчал, так как действительно видел. Если из толпы в зале две-три девочки и смотрели с «нелитературным» интересом на его обрюзгшее, заплывшее лицо и отвислый живот, то только потому, что задавали себе вопрос: «А не свозит ли меня этот самоуверенный жирный папик в Париж или Венецию?»

И еще знал я про его бесконечные банкеты по поводу и без всякого повода. Рестораны. Да и его поездки на охоту и рыбалку были, по сути, закамуфлированными коллективными пьянками на лоне природы. И знал я его нежелание ходить по городу пешком и заниматься каким-либо физическим трудом и физкультурой в течение всей жизни, отчего он заплыл жиром и задыхался при легкой физической нагрузке.

А ведь человек он действительно талантливый. Книги его востребованы. Как можно бросить писать? Как можно потерять интерес к литературному творчеству?

Я шел и качал головой от недоумения.

И вот еще что: пожалуй, этот человек — типичный современный российский писатель. Таких, как он, сейчас немало. Конечно, не по таланту и известности, а по образу жизни и по самоуспокоенности.

И вспомнился вдруг Лев Николаевич Толстой с его жаждой сочинять до последнего дня, с его образом жизни, подчиненным главному делу, которое он в юности выбрал для себя.

А задумывались ли вы, дорогие читатели, над вопросом: сколько же произведений сочинил этот неугомонный, крепкий и физически, и духовно человек?

Полное собрание сочинений Л.Н. Толстого насчитывает 90 томов! Если вычесть детство и юность будущего писателя, получается по полтора тома на каждый год жизни!

И озарила мой мозг мысль — написать очерк о творческом долголетии и образе жизни Льва Николаевича Толстого. Чтобы приостановились на мгновение современные писатели, вертящиеся словно белка в колесе в бесплодной суете жизни, в которой литературе они отвели лишь малую толику времени, содрогнулись от потери драгоценных лет, которые судьба, наградив их талантом, дала им на другое — обогатить человечество новыми, достойными произведениями, поднимающими общество на более высокий духовный уровень. И я возвратился к заметкам, которые начинал писать десять лет назад, а материал для них собирал до этого долгих двадцать лет, роясь в пыльных архивах, без устали посещая места, связанные с жизнью гениального писателя: Ясную Поляну, Хамовники, Казань, Севастополь, Пятигорск, Астапово (станцию Лев Толстой).

* * *

Великому русскому писателю Л.Н. Толстому судьба подарила очень долгую, невероятно трудную, но прекрасную жизнь.

Граф Лев Николаевич Толстой родился 28 августа¹ (9 сентября по новому стилю) 1828 года в имении Ясная Поляна Тульской губернии. По происхождению принадлежал к древнейшим аристократическим фамилиям России.

Лев был четвертым сыном в семье участника Отечественной войны 1812 года графа Николая Ильича Толстого и княжны Марии Николаевны (урожденной Волконской).

Среди предков будущего писателя по отцовской линии был сподвижник Петра I Петр Андреевич Толстой, одним из первых в России получивший графский титул. По материнской линии Лев Толстой принадлежал к старинному роду князей Волконских, которые находились в родстве с князьями Трубецкими, Голицыными, Одоевскими и другими знатными фамилиями. Мало кто знает, что по материнской линии Л.Н. Толстой был в родстве с А.С. Пушкиным! Их общий предок — боярин И.М. Головин, сподвижник Петра I. Одна дочь боярина стала прабабкой великого русского поэта, а другая — прабабкой матери Толстого, Марии Николаевны Волконской. Таким образом, А.С. Пушкин приходился четвероюродным дядей Л.Н. Толстому.

Итак, родился Лёва Толстой в семье аристократической и знатной. Казалось бы, живи да радуйся! Наслаждайся своим знатным происхождением, расти барчуком, с презрением относясь к дворовым и крестьянам.

Однако судьба жестоко обошлась с ребенком. Лёва быстро стал сиротой. Мальчику не исполнилось и двух лет, когда умерла его мать, а в девятилетнем возрасте он потерял отца, скоропостижно скончавшегося от «удара» (кровоизлияния в мозг). И это наложило суровый отпечаток на все детство будущего писателя. Он рано повзрослел, не веселыми, наивными и счастливыми, а серьезными глазами пытливо всматривался в раскрывающийся перед ним мир, постигая все его сложности и темные стороны, познавая жизнь разных сословий, в том числе простых людей, с детства испытывая и боли, и обиды, и страдания. Ведь опекуншей осиротевших детей Толстых вначале была назначена сестра отца А.И. Остен-Сакен, которая не любила их. После ее быстрой смерти опекуншей стала проживавшая в Казани другая сестра отца, тетушка П.И. Юшкова, которая отталкивала детей своим взбалмошным характером.

На счастье, заботу о четырех братьях и сестре Толстых взяла на себя их дальняя родственница — добрая душа Татьяна Александровна Ергольская. Во многом благодаря ей будущий писатель получил прекрасное домашнее образование и воспитание. В становлении Льва как личности большую роль сыграл его старший брат Николай Николаевич. По свидетельству С.А. Толстой, Лев Николаевич частенько говорил: «Если во мне есть что-нибудь хорошее, то всем-всем я обязан Николеньке»².

В детстве Лев рос крепким, в меру шаловливым ребенком. В 1837 году, когда семья проживала в Москве, на Плющихе, девятилетний Лёва, запертый в комнате, выпрыгнул из окна мезонина, с высоты около 7 метров. Его нашли лежащим на дворе и потерявшим сознание. К счастью, он ничего себе не сломал, все ограничилось только легким сотрясением мозга: бессознательное состояние перешло в сон, он проспал подряд 18 часов и «проснулся здоровым».

До 1852 года он практически не имел проблем со здоровьем. Весной этого года от тревог и волнений военной службы на Кавказе здоровье, и в частности состояние его нервной системы, несколько расстроилось, и он, взяв отпуск, отправился на отдых и лечение в Пятигорск, где наблюдался штаб-лекарем И.Е. Дроздовым, пил минеральные воды и принимал ванны. Здесь в августе 1852-го Л.Н. Толстой получил известие от Н.А. Некрасова о принятом решении напечатать в журнале «Современник» его первое произведение — повесть «Детство». Это послужило началом профессиональной литературной деятельности графа Льва Николаевича, продолжавшейся 58 лет!

В дальнейшем им были написаны произведения, обессмертившие его имя: «Война и мир», «Анна Каренина», «Воскресение», «Казаки», «Севастопольские рассказы», «Крейцерова соната», «Смерть Ивана Ильича», «Отец Сергий» и многие-многие другие. Объем написанного Толстым уникален. Напомним, что полное собрание сочинений Л.Н. Толстого насчитывает 90 томов! При этом, чтобы полностью издать все принадлежавшее перу величайшего русского писателя, потребовалось 30 лет (с 1928-го до 1958-го), в течение которых вышли в свет эти девять десятков томов.

Как в зрелом, так и в пожилом возрасте Лев Николаевич поражал всех огромной работоспособностью, фанатичным упорством в написании литературных и публицистических работ.

В Ясной Поляне Толстой собрал громаднейшую библиотеку, в которой насчитывалось 23 тысячи томов. Но писатель не ограничивался только ею. К какой бы творческой работе ни приступал Лев Николаевич, он начинал ее с ознакомления с предметом в подлинниках. Чтобы написать «Войну и мир», он внимательно перечитал сотни томов по истории Наполеона, мемуаров, и печатных, и писаных, вдоль и поперек исходил все Бородинское поле. Чтобы лучше понимать Евангелие и Библию, Толстой специально учил древнееврейский и греческий языки. Драматург Н.И. Тимковский отмечал: «Работая над книгой об искусстве, Лев Николаевич перечитал целую библиотеку, все передумал, проверил тщательно — словом, поступил так, как поступает добросовестный ученый, работая над диссертацией»³. Сохранившийся рукописный материал книги «Царство Божие внутри вас» (1890) состоит из 34 папок, заключающих в себе 13 374 страницы!

Метод работы Толстого над своими произведениями — бесчисленные исправления и переработка уже написанного. Написав вчерне произведение, он отдавал его переписывать начисто, а затем исправлял и дополнял. И так 5–7–10 раз! Эту манеру бесконечного исправления и переработки написанного Толстой усвоил себе с самого начала литературной деятельности и остался верен ей до глубокой старости.

В 1888 году Льву Николаевичу исполнилось 60 лет. Казалось, лучшие его произведения уже позади, тем более что в результате коренной ломки своего мировоззрения в 80-х годах XIX века писатель основное внимание начал уделять публицистике, религиозно-философским статьям, а художественное творчество считал уже делом второстепенным и даже отчасти «грешным».

Однако именно в пожилом возрасте у Толстого произошел второй всплеск творческой активности, и его литературный талант засверкал новыми, еще более яркими гранями. Прежде всего, нужно отметить роман «Воскресение». Начал писать его Лев Николаевич в 1888 году, в возрасте 60 лет, закончил в основном в 1899 году, в возрасте 71 года. В этом же году началась публикация романа частями в журнале «Нива», однако пожилой писатель с фанатичным упорством продолжал совершенствовать произведение, многократно исправляя гранки, наживая этим врагов в типографии. Таким образом, работа над романом продолжалась и после 1899 года. Работая над «Воскресением», Толстой стремился всесторонне изучить судебно-уголовную практику. Он многократно присутствовал на заседаниях суда, читал судебные протоколы, изучал быт тюрем, беседовал с подсудимыми, заключенными, надзирателями. В целом работа над романом вылилась в титанический, кропотливый и изматывающий труд. Однако в итоге был создан настоящий шедевр.

В пожилом возрасте Л.Н. Толстой с еще большим упорством продолжал следовать своему творческому методу. В 1889 году 61-летний писатель закончил свою знаменитую повесть «Крейцерова соната». В апреле 1890 года публицист П.Г. Ганзен, приехавший в Ясную Поляну за «Послесловием» к «Крейцеровой сонате», стал свидетелем того, как Лев Николаевич в течение пяти суток 8 раз переделывал его, перечеркивая каждый раз переписанный начисто текст до неузнаваемости. Ганзен уже садился в поезд, когда Лев Николаевич наконец вручил ему «Послесловие», однако текст вновь был исчеркан. Толстой заявил, что, кажется, ничего уже менять не станет, но при этом дочь и жена писателя засмеялись: «Ну, на это не надейтесь. Он еще десять раз переделает». И действительно, «Послесловие» к «Крейцеровой сонате» Лев Николаевич вскоре еще раз переработал, известив об этом Ганзена и отослав ему новый вариант текста.

В 1904 году 76-летний писатель закончил работу над таким шедевром, как повесть «Хаджи-Мурат», которую начал в 68-летнем возрасте. Сохранились воспоминания племянницы писателя Е.С. Денисенко о том периоде жизни Льва Николаевича, когда он писал эту повесть. Она отмечала, что в то время невозможно было пройти по яснополянскому кабинету. Некуда было ступить ногой, ибо весь пол был устлан раскрытыми книгами, документами, журналами. Знавший многое о Хаджи-Мурате, писатель тем не менее не поленился досконально изучить его жизнь по документам, проверить каждый факт его биографии. И сколько сил, труда и энергии затратил пожилой писатель, чтобы найти эти документы, перечитать и осмыслить их!

В преклонном возрасте Л.Н. Толстой также создал такие замечательные творения, как повесть «Отец Сергий», рассказы «После бала», «Хозяин и работник», пьесы «Живой труп» и «Плоды просвещения», публицистические произведения «Об искусстве», «Царство Божие внутри вас» и другие.

Н.Н. Гусев, ставший литературным секретарем писателя, когда тому исполнилось уже 79 лет, отмечал удивительное творческое долголетие и трудоспособность писателя: Толстой не допускал для себя никаких дней отдыха; даже самые большие церковные праздники — Рождество и Пасху — проводил так же, как все остальные дни года, — в литературном труде. В 79-летнем возрасте Лев Николаевич начал работать над сборником изречений мудрецов «На каждый день». По объему этот небольшой труд занял всего четыре печатных листа, а Толстой работал над ним три года и переделывал 105 раз!

* * *

Литературная работа Толстого, с учетом последних набросков в записной книжке, продолжалась, образно говоря, буквально до последнего вздоха писателя.

Удивительное творческое долголетие Л.Н. Толстого является уникальным явлением в литературе и медицине и должно стать объектом пристального изучения ученых-физиологов и геронтологов.

По нашему мнению, секрет творческого долголетия Л.Н. Толстого заключается в его здоровом образе жизни на всем ее протяжении, в активных занятиях физическим трудом и физкультурой, в том числе в пожилом и старческом возрасте, в оптимальном сочетании физической и умственной активности, работы и отдыха.

Начнем с физических качеств Толстого, его целенаправленных занятий физическим трудом и непреходящей любви к этому труду.

Это был среднего роста, худощавый, широкоплечий, с хорошо развитыми мышцами человек. По мнению большинства современников, видавших графа, и в 60 лет его фигура выглядела статной и бодрой. В 75 лет, после перенесенной в 1901–1902 годах очень тяжелой болезни (двустороннее воспаление легких и плевры), он выглядел несколько постаревшим, но все же физическое состояние его было много лучше, чем у большинства современников, доживающих до такого возраста.

Известный писатель Г.П. Данилевский писал: «Ему в настоящее время 57 лет, но никто не дал бы ему этих годов. Лицо графа свежо; его движения и походка живы, голос и речь звучат юношеским жаром. “Какое наслаждение, — говорит Толстой, — отдыхать от умственных занятий за простым физическим трудом! Я ежедневно копаю землю, рублю или пилю дрова, работаю косою, рубанком или иным инструментом”. Неудивительно, что при постоянном физическом труде граф так сохранил здоровье»⁴.

Живя в Ясной Поляне, Лев Николаевич принимал постоянное участие в крестьянских работах: пахал, косил траву, греб, метал и возил сено, рубил в лесу, пилил и колол дрова, носил воду, копал землю и убирал урожай с поля. Известно, что в 1888 году он по доброй воле в течение всего года помогал яснополянской крестьянке Анисье Копыловой — очень бедной вдове с тремя детьми, из-за потери кормильца попавшей в безвыходное положение. Граф сам вспахал ей поле сохой, посеял рожь и овес, построил вместе с яснополянскими мужиками новую избу и сложил в ней русскую печь, косил ей траву со своей дочерью Марией Львовной. Анисья вначале была благодарна и счастлива, но затем перестала принимать участие в этих работах и принялась командовать: указывала графу, куда привезти сено и где его сложить, что еще надо сделать по хозяйству. Мужики, видя это, принялись шутить: мол, Анисья считает, что «граф Лев Николаевич обязан не забыть и не пропустить время, когда надо будет косить рожь на ее поле».

Картина известного художника И.Е. Репина «Л.Н. Толстой на пашне» отражает отнюдь не легенду. Илья Репин, приехавший в Ясную Поляну, чтобы написать портрет писателя, действительно наблюдал 63-летнего Толстого, который в самую жару 6 часов без перерыва пахал поле сохой. Когда Лев Николаевич присел передохнуть и попить воды, 40-летний художник решил попробовать сам встать за соху, но не смог пройти до конца даже одной борозды. Это показывает, что Лев Николаевич — этот яснополянский Микула Селянинович — имел недюжинную физическую силу, а ведь Толстой, в отличие от Репина, совсем не употреблял мясной пищи.

А как Лев Николаевич умел косить! В 1894 году 66-летний Толстой учил косить молодого учителя В.Ф. Лазурского. Последний вспоминал: «Косит сам Толстой замечательно хорошо, ровно и гладко»⁵.

Как выходец из деревни, по себе знаю, что косьба — тяжелая работа. И непростое дело. Надо два-три лета поработать на сенокосе, чтобы выучиться хорошо косить. Все это прошел и Лев Толстой. В романе «Анна Каренина» писатель через своего героя, Константина Левина, показывает свои чувства, когда он учится косить под недоверчивыми взглядами крестьян, которые вначале считают, что он, барин, взялся не за свое дело, а затем охотно принимают его в свое братство «косцов».

Но какая это прелесть — косьба! Искренняя любовь к этому тяжелому искусству вылилась у Льва Толстого в такие строки: «В самый жар косьба показалась ему [Левину] не так трудна. Обливавший его пот прохлаждал его, а солнце, жегшее спину, голову и засученную по локоть руку, придавало крепость и упорство в работе; и чаще и чаще приходили те минуты бессознательного состояния, когда можно было не думать о том, что делаешь. Коса резала сама собой. Это были счастливые минуты... Чем долее Левин косил, тем чаще и чаще он чувствовал минуты забытья, при котором уже не руки махали косой, а сама коса двигала за собой все сознающее себя, полное жизни тело, и, как бы по волшебству, без мысли о ней, работа правильная и отчетливая делалась сама собой. Это были самые блаженные минуты... Левину хотелось как можно больше скосить в этот день, и досадно было на солнце, которое так скоро спускалось. Он не чувствовал никакой усталости...»⁶

Лев Толстой знал толк в сельском хозяйстве и умел выполнять все крестьянские работы, в том числе связанные с тяжелыми физическими усилиями. Известно, что граф Толстой умел быстро и хорошо запрягать лошадь. Он с превеликим удовольствием разводил пчел и был большим знатоком этого тонкого дела. В 60-х годах Лев Толстой посадил в Ясной Поляне яблоневый сад, а к середине 70-х расширил его до сорока гектар, и в нем насчитывалось уже около 6500 яблонь. Яснополянский яблоневый сад был тогда вторым по величине в Европе!

Большую часть яблонь Лев Николаевич высаживал сам. С большим увлечением писатель занимался также посадкой елей, цикория. В отдельные годы он выращивал капусту, разводил особо ценные породы свиней. Это были увлечения гения в свободное время от титанического умственного труда.

Проживая в зимние месяцы в Москве, в своем доме в Хамовниках, Лев Николаевич не расстается с физическим трудом. Он с энтузиазмом пилит и колет дрова для отопления дома, чистит от снега обширный двор, возит воду для дома издалека, с Крымской площади. Когда он, упираясь, словно могучий бык, тащил за веревку длинные санки, на которые погрузил бочку с водой, его ничуть не смущали удивленные взгляды прохожих, которые останавливались и долго смотрели вслед: граф сам возит воду!

В 1894 году в Хамовниках 66-летний граф основательно обучился столярному делу и в дальнейшем в свободное время с превеликим удовольствием работал на верстаке, используя рубанок, стамеску и другие столярные инструменты. В те же годы Лев Николаевич научился шить сапоги и башмаки и с увлечением занимался сапожным ремеслом, ежедневно делая для этого перерыв в литературных занятиях. Для истории сохранились набор сапожных инструментов Л.Н. Толстого, кожаные сапоги, которые великий писатель собственноручно изготовил для своего зятя М.С. Сухотина, мужа Татьяны Львовны, и красивые высокие кожаные ботинки, которые он сшил своему другу, поэту Афанасию Фету.

С величайшим уважением к Мастеру в шестой или седьмой раз (начиная с 1984 года) я смотрю и на эти сапожные инструменты, и на эти сапоги и ботинки, и на велосипед Льва Николаевича, что гордо и независимо стоит в другом углу рабочей комнаты писателя. И кажется мне, что войдет сейчас сюда сам Лев Николаевич, оправит длинную седую бороду, цепким, но добрым взглядом пронзит меня, усядется на своего стального коня и отправится на нем на прогулку по улицам красавицы Москвы.

А вот и дверь в святая святых — рабочий кабинет писателя. Низкие потолки, окна, из которых виден большой сад с липами, кленами, березами и вязами. Здесь гордо и важно стоит тот самый стол, запечатленный на картинах и фотографиях, за которым, сидя на кресле с подпиленными, укороченными ножками (писатель был слегка близорук, но не хотел носить очки), творил гениальный Человечище.

Дом в Хамовниках, как и Ясную Поляну, я люблю посещать, чтобы всласть надышаться чистым воздухом старины, вникнуть в жизнь Толстого и его семьи, понять героев его произведений, напитаться живительными соками патриотизма, правды, совести и любви. И в очередной раз в феврале 2022 года приехав в Хамовники, поселившись прямо в усадьбе писателя, в отеле «Графский», я две недели круглыми сутками дышал одним воздухом с великим Толстым, беседовал и с ним, и с любимыми героями его произведений.

Дом Л.Н. Толстого в Хамовниках! Как же мил нашему сердцу этот островок старины и литературы в многомиллионной человеческой бестолковой суете гигантского мегаполиса, высотные серые каменные глыбы которого нависли вокруг, желая беспощадно растоптать и задушить этот прелестный уголок, сохраняющий в себе частицы всего самого чистого, доброго, светлого и святого, что есть в нашем народе, на нашей Родине, всего того, что неустанно отыскивал и открывал в жизни и высвечивал нам в своих произведениях Лев Николаевич Толстой и что завещал нам хранить вечно!

* * *

Физическим трудом Л.Н. Толстой занимался сознательно, целенаправленно и всю жизнь. «Для меня ежедневное движение и телесная работа необходимы как воздух», — признавался литератор. В романе «Анна Каренина» Константин Левин, проработав целый день на сенокосе вместе с крестьянами, убежденно излагает толстовскую систему лечения трудом: «Ты не поверишь, какой это режим полезный против всякой дури. Я хочу обогатить медицину новым термином: “Arbeitscur”»⁷. Предвосхитив работы физиологов, открывших позднее моторно-висцеральные рефлексы⁸, Л.Н. Толстой убедился в несомненной пользе мышечной деятельности для улучшения работы внутренних органов, и особенно мозга.

Продолжением этой темы является увлечение Толстого занятиями физкультурой и различными видами спорта в течение всей его жизни, с детства до глубокой старости.

Лев Толстой был настоящим спортсменом, в некоторых видах достигшим очень высокого уровня. К сожалению, во времена молодости писателя не разыгрывались чемпионаты мира и России, а Олимпийские игры возродились лишь в 1896 году. Я насчитал восемнадцать видов спорта, которыми занимался Толстой в течение жизни. Это гимнастика спортивная (конь, опорный прыжок, брусья и др.), конный спорт, плавание (кроль, брасс, на спине), борьба, гиревой спорт, велосипед, коньки, ходьба на большие расстояния (туризм), фехтование, легкая атлетика (бег), городки, крокет, лапта, лыжи, шахматы, шашки, теннис, бадминтон. Подозреваю, что список этот неполный.

Толстой был спортивен с детства. Сестра его, Мария Николаевна, вспоминала, что, когда Лёве было 15 лет, он, чтобы удивить всех, в поездке из Ясной Поляны в Пирогово пять верст бежал, не отставая, рядом с каретой, причем лошади мчались легкой рысью!

С 1848 по 1858 год, в периоды жительства в Москве, молодой Лев Николаевич увлеченно занимался гимнастикой и фехтованием, ежедневно посещая гимнастический зал Пуаре. Его друг, поэт А.А. Фет, вспоминал: «В то время у светской молодежи входили в моду гимнастические упражнения, между которыми первое место занимало прыганье через деревянного коня. Бывало, если нужно захватить Льва Николаевича во втором часу дня, надо отправляться в гимнастический зал на Большой Дмитровке... С каким воодушевлением он, одевшись в трико, старался перепрыгнуть через коня, не задевши кожаного, набитого шерстью конуса»⁹. Гимнастикой Толстой продолжал заниматься и в зрелые годы. Так, в передней яснополянского дома были установлены параллельные брусья, и писатель по утрам проделывал на них упражнения «с замечательной ловкостью».

Лев Толстой обладал громадной силой, занимаясь борьбой и гирями. Накачивая мышцы, писатель ежедневно занимался с гантелями (они сохранились и находятся в его доме в Хамовниках). Один из его товарищей по воинской службе, Н.А. Крылов, писал, что Толстой «оставил о себе память как силач. Он ложился на пол, на руки ему становился пудов в пять мужчина, а он, вытягивая руки, подымал его вверх»¹⁰. Сын Льва Николаевича Илья, вспоминая их совместное пребывание в самарских степях, отмечал: «Папа был сильнее всех и на палке перетягивал всех башкирцев»¹¹. Этот популярный вид башкирской борьбы заключается в том, что борцы садятся друг против друга, смыкаются подошвами, берутся обеими руками за палку и пытаются поднять противника.

В настоящее время этот вид борьбы стал популярен не только в Башкирии, Якутии и некоторых других регионах России, но и перешагнул границы страны. Называется этот вид спорта сейчас мас-рестлингом (maswrestling). По нему уже разыгрываются чемпионаты мира. Правила незначительно изменились. Борцы садятся на борцовском ковре напротив друг друга, ногами упираясь в разделяющую их доску. Двумя руками они держатся за палку. Задача — перетянуть соперника на свою сторону или спровоцировать его падение на бок.

В Ясной Поляне Л.Толстой вместе с детьми и гостями часто играл в теннис и крокет. При последней игре, модной в те годы, нужно было ударами деревянного молотка быстрее соперников провести свой шар через ряд ворот на лужайке. По воспоминаниям Степана Берса, шурина писателя, Лев Николаевич нередко с детьми ходил пешком из Ясной Поляны в Тулу (это 15 верст в одну сторону), катался с ними на коньках на яснополянском пруду, расчистив его от снега. Отец вместе со своими детьми регулярно занимался гимнастикой, выполняя упражнения для рук и ног, приседания, прыжки через «козла», часто играл с ними и крестьянскими ребятами в городки, лапту, чехарду, бегал наперегонки. Лев Николаевич обладал большой физической силой, поднимая одной рукой вес в пять пудов (80 кг), и всегда (даже в зрелом возрасте) обгонял всех в беге наперегонки.

В возрасте около 60 лет Толстой увлекся ходьбой на сверхдлинные расстояния. Помимо испытания физических качеств и выработки выносливости, в пеших туристических переходах писатель желал увидеть с другой стороны страну, набраться новых, живых, ярких впечатлений, познакомиться с интересными людьми.

Вечером 4 апреля 1886 года 57-летний Лев Николаевич, тяготясь московской обстановкой, вместе со своими знакомыми — 25-летним М.А. Стаховичем и 28-летним Н.Н. Ге (сыном известного художника) отправились пешком из Москвы в Ясную Поляну. Шли бодро: 6 апреля достигли Серпухова, а в 20 часов 9 апреля дошли до Ясной Поляны. Путники прошагали более 200 верст и пробыли в пути чуть менее пяти суток. Таким образом, 57-летний мужчина в течение пяти суток ежедневно проходил свыше сорока километров! Даже для молодых современных туристов это непосильная нагрузка. Помню, что в молодости в туристических походах мы преодолевали не более 16–18 км в сутки.

В пожилом возрасте Толстой продолжал занятия физкультурой и некоторыми видами спорта. Главенствующее место заняли плавание, пешие прогулки, коньки, велосипед, верховая езда и теннис. Лев Николаевич был прекрасным пловцом, в летние месяцы ежедневно купаясь в реке Воронке, протекающей в двух верстах от Ясной Поляны. Он в совершенстве владел кролем, брассом и плаванием на спине. Известный скульптор Илья Гинцбург в воспоминаниях восторгается 63-летним пловцом: «Толстой, быстро раздевшись, прыгнул в воду и исчез. “Как он плавает, точно 20-летний юноша!” — восхищался художник Репин, принявшийся после купания обтираться полотенцем. “Что вы делаете! — воскликнул Толстой, появившийся в купальне с другой стороны. — Вы портите все купание. Надо обсушиваться на солнце, на воздухе, как птицы и звери. А вы тряпкой обтираете все то, что дает прелестная вода”»¹².

А вот воспоминания художника Ильи Репина о совместных купаниях в Ясной Поляне: «По лесной тропинке мы часто ходили вместе купаться версты за две, в их купальню в небольшой речке с очень холодной водой... Лев Николаевич шел уверенным, быстрым, привычным шагом, не обращая ни малейшего внимания на то, что тропа была засорена и сучками, и камешками. Я едва поспевал за ним (Илье Репину было тогда 46 лет. — М.О.-Д.) и за эту быструю двухверстную ходьбу так разогревался, что считал необходимым посидеть четверть часа, чтобы остыть, — простудиться можно сразу в такой холодной воде. “Все это предрассудки”, — говорил Лев Николаевич, быстро снимая с себя свое несложное одеяние и, несмотря на обильные струи пота на спине, одним прыжком бросался в холодную воду»¹³.

«Что за неутомимый ходок Лев Николаевич! — восклицал поэт Александр Жиркевич, которого 64-летний Толстой “заманил” на лесную прогулку длиной 16 верст. — Мы все чуть не падаем от изнеможения, а он идет вперед легкой, ровной походкой, шутя преодолевает овраги и косогоры. Во время прогулки Толстой несколько раз брал детей за руки и бежал с ними по лесу, по полю. Поперек лесной просеки лежало несколько больших упавших деревьев. Толстой вздумал сам через них перескакивать и увлек в эту забаву и других. Глядя на скачущего Льва Николаевича, я удивлялся, сколько в нем еще сил, энергии, живости, бодрости тела и духа»¹⁴.

Литератор П.Г. Ганзен имел несчастье согласиться на прогулку с пожилым Л.Н. Толстым, который взял с собой своих детей. Зашли далеко, за восемь верст от усадьбы. «По дороге мы нигде не присели, — жалуется Ганзен. — И я на возвратном пути еле волочил ноги, тем более что спутники мои, особенно Лев Николаевич, шагали очень быстро»¹⁵.

В зиму 97/98 года 69-летний Толстой для поддержания физической бодрости, вспомнив былые годы, в саду у дома в Хамовниках самостоятельно расчистил большую площадку от снега, залил здесь каток, купил новые коньки и с увлечением ежедневно всю зиму катался на них.

С 1895 года началось увлечение Толстого велосипедом — новым и модным тогда видом спорта и транспортного средства.

На велосипедистов в России обыватели тогда смотрели как на прокаженных или сумасшедших. В 1881 году англичанин Мэдисон сконструировал новый тип двухколесного легкого и прочного велосипеда из стали. Произошла революция в использовании этого транспортного средства, возник велосипедный спорт, появились велосипедные клубы в Москве, Петербурге, Харькове, Екатеринбурге. В Москве был выстроен специальный манеж.

Приятель Толстого Павел Александрович Буланже, заинтересовавшийся новым диковинным видом транспорта, зашел как-то в марте 1895 года в московский велосипедный манеж. С удивлением он увидел крепкого старика с длинной бородой, который с увлечением крутил педали стального коня и залихватски ездил по кругу. Это продолжалось уже долгое время, и уставший учитель езды на велосипеде, отставной унтер, когда дед заканчивал очередной круг длиной в полверсты, с тайной надеждой на окончание тренировки спрашивал его: «Больше не поедете, ваше сиятельство?» — «Нет, еще!» — упрямо отвечал дед-велосипедист, в котором Буланже уже узнал Толстого, и продолжал крутить педали, пока не сделал на глазах приятеля еще полных десять кругов. Наконец граф остановился и, довольный, раскрасневшийся и оживленный, подошел к приятелю. Павел Александрович заметил ему, что не следует так утомлять себя.

— Это пустяки! Скоро я буду ездить на велосипеде по всей Москве, — ответил писатель.

С той поры велосипед надолго стал любимым видом спорта и отдыха писателя. Он один или в компании совершал на стальном коне длительные прогулки, ездил из Ясной Поляны в Тулу, крутил педали по Москве.

Прекрасным конником Лев Толстой стал во время воинской службы. Затем верховая езда стала его увлечением на всю жизнь. Часто он совершал верховые прогулки в Ясной Поляне, Телятинках, в имении зятя М.С. Сухотина Кочеты. И в Москве в зимние месяцы и весной его часто можно было увидеть верхом. В московской усадьбе в Хамовниках у графа были две любимые скаковые лошади — Тарпан и Красавчик. «Весной он часто ездил верхом по Москве, — вспоминал А.Г. Русанов. — Бывало, на бульварах Девичьего поля встретишь его на серой лошади и невольно удивляешься его все еще молодцеватой посадке»¹⁶.

Когда Толстому исполнилось 75 лет, он вновь очень увлекся верховой ездой. Художник М.В. Нестеров, посетивший Ясную Поляну в 1906 году, писал о 78-летнем Льве Николаевиче: «Старичина еще бодр: он скачет верхом так, как нам с тобой и не снилось, гуляет в любую погоду»¹⁷. Лев Николаевич садился на лошадь в одно неуловимое мгновение, верхом на коне выглядел очень эффектно, скакал блестяще, на всем лету проезжал под аркой, низко пригнувшись прямо перед ней. В последний год жизни Толстой почти ежедневно в любую погоду (в жару, дождь, бурю) обычно в сопровождении своего секретаря Валентина Булгакова или доктора Душана Маковицкого совершал верховые прогулки на 16–20 верст по бездорожью, лесам, оврагам. Софья Андреевна, если судить по ее записи в дневнике за 22 августа 1910 года (то есть за два с половиной месяца до смерти мужа), поражалась: «Ездил Лев Ник. далеко верхом... Проехал 20 верст и не устал. Вот здоровье железное!»¹⁸ Даже 27 октября 1910 года, за несколько часов до роковой ночи, в которую писатель навсегда покинул Ясную Поляну, он, как обычно, вместе с Д.П. Маковицким совершил верховую прогулку — проскакал около 16 верст на лошади по лесному бездорожью, по тяжелому обледеневшему грунту. И даже не устал.

Я и раньше утверждал, и сейчас утверждаю, и в будущем буду утверждать, что регулярные занятия физической культурой и спортом (исключая спорт высших достижений с его запредельными, инвалидизирующими нагрузками) являются необходимым условием долголетия современного человека. Жизнь Л.Н. Толстого служит убедительным примером этого.

* * *

Одной из причин творческого долголетия Л.Н. Толстого является проживание его преимущественно в сельской местности, на лоне природы. Толстой не любил города, эти суетливые, шумные «муравейники» с их ядовитым воздухом.

Г.П. Данилевский¹⁹ подсчитал, что к 1885 году из 57 лет жизни Толстой 35 лет провел в деревне. Однако данные Г.П. Данилевского не совсем точны, ибо к деревенской жизни он отнес лишь проживание писателя в Ясной Поляне. По моим подсчетам, за 82 года жизни Л.Н. Толстой в общей сложности лишь 19 лет провел в городах (в Москве, Казани, Петербурге и др., с учетом даже кратковременного, в несколько дней, пребывания в них), а остальные 63 года жил на природе, включая деревенскую жизнь в Ясной Поляне, других имениях, в самарских степях, а также военную службу на Кавказе, в Крыму и в Дунайской армии.

Лев Николаевич был горячим приверженцем здорового образа жизни. Наиболее тяжелым из всех существующих пороков он считал пьянство. В статье «Пора опомниться!» Толстой писал: «Вино губит телесное здоровье людей, губит умственные способности, губит благосостояние семей и, что всего ужаснее, губит душу людей и их потомство»²⁰. В 1887 году по инициативе писателя в России было создано первое общество трезвости под названием «Согласие против пьянства». Лев Николаевич сам составил текст обращения к желающим вступить в это общество и первым подписался под ним.

Вино Лев Николаевич вообще не пил, если не считать буквально нескольких рюмок, выпитых в возрасте от 20 до 40 лет. Между прочим, в имении Толстого к столу любое спиртное никогда, даже в праздники, не подавалось. Это была установка самого Л.Н. Толстого.

А сколько же талантливых российских писателей и поэтов сгубило вино! Достаточно назвать имена С.Есенина, Н.Рубцова, А.Фадеева, А.Твардовского, В.Шукшина, А.Передреева, В.Высоцкого и многих других. Этот список можно продолжать и продолжать. И плачет русская литература по этим замечательным людям, рано ушедшим из жизни или не сумевшим по причине «зеленого змия» сотворить новых шедевров, достойных их лучших творений.

До 50-летнего возраста Л.Н. Толстой курил редко, преимущественно насыпные некрепкие папиросы, меньше приносящие вреда здоровью. В 1880 году в первый раз бросил курить, однако привычка оказалась сильной, и временами его снова тянуло к табаку. И все же он пересилил себя и окончательно покончил с курением к 60-летнему возрасту.

Лев Толстой в молодости был азартным охотником, не задумываясь об этических сторонах охоты и употребления продуктов животного происхождения.

За любовь к охоте молодой Толстой едва не поплатился жизнью. На медвежьей охоте в лесах под Вышним Волочком 15 декабря 1858 года он получил серьезное ранение лица. Лев Николаевич выстрелил в набегавшую на него громадную медведицу. Пуля попала в зев зверя, где и застряла между зубов. Разъяренный зверь успел повалить его на снег и зубами нанести ему рваные раны на лице. Первая рана располагалась на щеке, под левым глазом, вторая, скальпированная рана — на всей левой половине лба. Скальпированная (содранная в виде скальпа) кожа со лба свисала на лицо, закрывая левый глаз. Крови было так много, что товарищам-охотникам казалось, что голову Льва «облили кровью из ведра». Кровотечение остановили, раны молодого, крепкого человека быстро зажили, однако у писателя на всю жизнь остался довольно заметный шрам на лбу, выше левого глаза. Этот случай был позднее подробно описан Львом Николаевичем в рассказе «Охота пуще неволи».

По парадной лестнице дома писателя в Хамовниках поднимаюсь на второй этаж и захожу в залу. Прямо у входа, справа, стоит большой рояль, под которым лежит расправленная шкура той злополучной медведицы.

Старшая дочь Л.Н. Толстого Татьяна вспоминала, что в комнате яснополянского дома, рядом со спальней родителей, лежала шкура большого черного медведя. Маленькая Татьяна часто ложилась на эту шкуру, положив голову на голову медведя. «Этот медведь особенный, — вспоминает Т.Л. Сухотина-Толстая, передавая нам свои детские чувства. — У него сделана голова как у живого. Карие стеклянные глаза смотрят точно настоящие, через рот видны все зубы. А главное, мы знаем о нем то, что этот медведь грыз папа, и у папа от этого на лбу на всю жизнь остался полукруглый шрам от его укуса. Часто мы рассказывали эту историю нашим знакомым детям, и иногда папа не мог понять, почему дети так пристально его рассматривали. Но когда догадывался, то всегда охотно давал разглядывать свой шрам. И часто он рассказывал о том, как это случилось»²¹.

Я жадным взором смотрю на хорошо сохранившуюся шкуру той страшной медведицы, которая чуть не погубила молодого охотника и едва не лишила мировую литературу будущих величайших шедевров. И вдруг задумываюсь о том духовном перевороте, который произошел в Толстом позднее. Когда же и почему азартный охотник, убивающий медведей, кабанов, зайцев и птиц, заядлый рыболов, человек, любящий употреблять в пищу и мясо, и рыбу, вдруг иными глазами стал смотреть на все это? Когда его впервые охватил стыд перед шкурой этой несчастной медведицы? Ведь это они, группа веселых молодых охотников-убийц, приехали в лес, где мирно в берлоге спала эта медведица-мать, вероломно подняли ее из берлоги и затем беспощадно и жестоко убили, лишив маленьких бедных медвежат матери!

Этот глубокий духовный переворот происходил в душе Толстого в 1876–1881 годах и перевернул все его мировоззрение. Атеист превратился в верующего человека.

Л.Н. Толстой вскоре отказался от охоты, а затем пришел к необходимости вегетарианства. Он являлся одним из самых первых и последовательных вегетарианцев в России. Изучив мировую литературу, он понял, что вегетарианство попало в Англию из Индии, откуда великая колониальная держава черпала не только материальные, но и духовные ценности. У индусов вегетарианство возникло на почве религиозных убеждений и веры в реинкарнацию — перевоплощение. Их ужасала сама мысль о том, что, убивая и съедая животное, возможно, убиваешь и съедаешь родственника, душа которого в него вселилась.

Помимо мяса, Толстой не употреблял рыбу, а ел супы, мучные и молочные блюда, ячменную и гречневую жидкие каши, печеную картошку и репу, другие овощи, фрукты. Нередко пищей его была овсянка, которую он сам готовил на спиртовке непосредственно за столом во время обеда, для чего ему подавали овсяную муку и кастрюльку.

Благодаря вегетарианству Толстой сохранял оптимальную массу тела и избежал ожирения, свойственного большинству писателей России и Европы того времени (кроме Ф.М. Достоевского и некоторых других), доживших до пожилого возраста. По документальным материалам, вес Л.Н. Толстого был стабилен в течение жизни. К примеру, в декабре 1900 года при взвешивании масса тела Льва Николаевича составила 4 пуда и 13 фунтов (около 71 кг).

Благодаря вегетарианству Толстой сохранял хорошее, доброе настроение, свежую голову, что было так необходимо ему для напряженного писательского труда.

Несомненно, что так называемое опрощение Л.Н. Толстого, постепенно произошедшее по духовным побуждениям его, пошло лишь на пользу его литературной работе. Он стал избегать городской суетливой и праздной жизни, роскоши в обстановке, пышных, торжественных событий и мероприятий, отнимающих драгоценное время у литератора. Одевался всегда в высшей степени просто; костюм его — серая фланелевая, а летом парусиновая блуза, подпоясанная ремешком. Зимой он носил полушубок и валенки, летом — сапоги или сшитые им самим легкие башмаки. Обстановка его дома, одежда, образ жизни, распорядок дня — все помогало неустанному, ежедневному писательскому труду, способствуя творческому долголетию.

Презирая барство и изнеженность, Л.Н. Толстой практически не пользовался каретой и извозчиками, редко ездил на конке. В поездах он ездил в вагонах третьего (низшего) класса, ибо был неприхотлив, хотел простоты, желал быть ближе к народу.

И в Москве, и в Ясной Поляне Толстой предпочитал ходить пешком, часто на большие расстояния. Так, из Ясной Поляны он нередко отправлялся пешком в Тулу, что в одну только сторону составляло 15 верст. Такой большой город, как Москва, исхожен был Толстым вдоль и поперек. Ему ничего не стоило, написав какую-то бумагу, сейчас же самому отнести ее адресату из Хамовников, скажем, в Петровско-Разумовское или пройти десяток верст, чтобы отдать одолженные книги знакомому. Москвичи часто встречали его на улицах, бодрого и уверенного, отмечая военную выправку, быструю, легкую походку, не изменившуюся и в 70 лет.

Одно из достоинств Толстого как писателя, способствовавшее его творческому долголетию, — довольно жесткий распорядок дня, который с годами хотя и изменялся, но очень незначительно. Лев Николаевич вставал в 8 часов утра, сам чистил свое платье, подметал веником свои комнаты. Затем он выполнял гимнастику, используя физические упражнения, гантели и иногда параллельные брусья. Всегда один отправлялся на 30-минутную прогулку. В эти утренние часы уединенного общения с природой он усиленно сосредотачивался и настраивался на творческий труд. Возвратившись с прогулки, Лев Николаевич пил кофе (но не бразильский, а ячменный) или чай и около 9 часов шел в кабинет работать. Напряженный умственный труд приходился у Толстого на утренние часы, которыми он очень дорожил. Он считал, что именно утром, после сна, мозг работает наиболее продуктивно. Во время работы он нуждался в абсолютной тишине. Плотно закрывал двери в свои комнаты, никто — даже Софья Андреевна — не смел входить к нему. Такая интенсивная работа продолжалась в течение 5–6 часов, после чего писатель выходил завтракать. Побеседовав с посетителями у так называемого «дерева бедных» (достопримечательность Ясной Поляны), он около 15 часов отправлялся на двухчасовую пешую или верховую прогулку в лес или на речку Воронку, обычно с попутчиками. Эти продолжительные прогулки, с одной стороны, были исполнением долга перед своим здоровьем, «освежением» головы; с другой — всегда являлись ему местом и временем для обдумывания своих произведений. В 18 часов, после короткого сна, выходил к обеду, общему для хозяев и гостей Ясной Поляны. В 22 часа был ужин. Вечер посвящался беседам с посетителями Ясной Поляны, теннису или другим спортивным упражнениям, чтению художественной и научной литературы, шахматам, письмам и записям в дневнике, музицированию на рояле (Лев Николаевич очень любил музыку и даже имел вальс собственного сочинения). Ложился спать писатель около часа ночи.

Такой распорядок дня обеспечивал эффективную творческую работу, оптимальное сочетание умственной и физической активности, рациональную смену периодов работы и отдыха.

Сможет ли современный российский писатель творить в таком рациональном и одновременно достаточно жестком режиме?

Неработающий прозаик или человек пенсионного возраста — обязан! Первый таким путем втягивается в ежедневную регулярную литературную работу, последний — обеспечивает рациональную смену периодов творчества и отдыха, добивается творческого долголетия.

* * *

В юности и молодости у него было много любимых девушек и женщин, не все из которых, естественно, стали известны историкам литературы. Первой любовью юного Лёвы, по его же собственному признанию, была Соня Колошина, выведенная под именем Сонечки Валахиной в повести «Детство». Это была романтическая и чистая любовь, без сексуальных отношений: «Как мила была Сонечка Валахина, когда она против меня танцевала французскую кадриль с неуклюжим молодым князем! Как мило она улыбалась, когда в chaine [танцевальная фигура шен] подавала мне ручку!.. Я не мог надеяться на взаимность, да и не думал о ней: душа моя и без того была преисполнена счастьем. Я не понимал, что за чувство любви, наполнявшее мою душу отрадой, можно было бы требовать еще большего счастья... Сердце билось, как голубь, кровь беспрестанно приливала к нему... Когда мы проходили по коридору, мимо темного чулана под лестницей, я подумал: “Что бы это было за счастие, если бы можно было весь век прожить с ней в этом темном чулане! И чтобы никто не знал, что мы там живем!”»²²

Любовь первая, чистая и романтическая!

С 14 до 34 лет холостой Лев Толстой старательно вел дневники, вписывая туда все основные события, даже интимного характера. Да разве же мог он тогда предположить, что станет всемирно известным писателем и все похождения юного ловеласа останутся навсегда достоянием любопытного человечества?

Первый опыт Лёва получил в прозаической обстановке с горничной дома. Вот запись в его дневнике за 29 ноября 1851 года: «Одно сильное чувство, похожее на любовь, я испытал, только когда мне было 13 или 14 лет; но мне не хочется верить, что это была любовь; потому что предмет была толстая горничная (правда, очень хорошенькое личико), притом же от 13 до 15 лет — время самое безалаберное для мальчика (отрочество): не знаешь, на что кинуться, и сладострастие в эту пору действует с необыкновенною силою».

Софью Андреевну, переписывавшую его дневники севастопольского времени в 1891 году, поразил «грубым цинизмом разврата» листок с описанием похождений офицера Толстого с женщинами.

В 1857 году молодой Толстой был увлечен В.В. Арсеньевой, собирался на ней жениться и в письмах к ней уже подробно рисовал их будущую семейную жизнь. Однако к кандидатке в жены Лев предъявлял повышенные требования, в одном из писем та даже написала, что он «только и умеет, что читать нотации». Предложения Лев Толстой не сделал.

Увлекаясь в Петербурге молодыми женщинами высшего света — О.А. Тургеневой и Л.Д. Блудовой-Шевич, — Лев Николаевич не забывал и о простых крестьянках в своих имениях. В дневнике за 13 мая 1858 года есть запись об яснополянской крестьянке — 22-летней Аксинье Базыкиной: «Я влюблен, как никогда в жизни»²³. Аксинья Александровна Базыкина (урожденная Аниканова; 1836–1919) была «последней до женитьбы любовницей Льва Николаевича». Толстой позднее изобразил ее в рассказах «Тихон и Маланья», «Идиллия» и в повести «Дьявол». Когда Лев Николаевич после женитьбы привез Софью Андреевну в Ясную Поляну, Аксинья проживала в селе. Более того, от Льва Николаевича у этой красивой крестьянки был сын, о чем знало все село. Это давало повод Софье Андреевне в течение многих десятилетий, вплоть до преклонного возраста, ревновать своего мужа к крепкой и сильной крестьянской женщине, которая продолжала жить в селе. Ее ревность была беспочвенной: Л.Н. Толстой после женитьбы стал совершенно другим — он свято хранил супружескую верность.

В зрелые годы в соответствии с устоявшимся мировоззрением Лев Николаевич начал раскаиваться в своих похождениях молодости. Так, например, писателю Борису Лазаревскому он признавался: «Я без отвращения до сих пор не могу вспомнить своей холостой жизни и вообще молодости. Это ужас что такое было!.. И все оттого, что живем мы и питаемся не нормально. Отсюда и половые излишества»²⁴.

Взгляды Л.Н. Толстого со всей силой вылились в его повести «Крейцерова соната».

23 сентября 1862 года 34-летний Л.Н. Толстой женится на дочери московского гофмедика Софье Андреевне Берс, поселяется с ней в Ясной Поляне и абсолютно осознанно желает начать жизнь примерного семьянина. Перед свадьбой честный и откровенный Лев Николаевич, не желая скрывать от невесты свое прошлое, принес ей старые дневники. Для него, искреннего и честного человека, это было естественным поступком. Но Софья была самой обыкновенной, «земной» женщиной и не поняла его. Чтение дневников произвело на 17-летнюю девушку тяжелое впечатление, и в дальнейшем ревнивая Софья Андреевна всю жизнь попрекала мужа.

Толстой действительно стал примерным семьянином, верным мужем и хранил верность жене в течение всех 48 лет супружеской жизни. Его шурин, Степан Берс, пишет: «Семейная жизнь Льва Николаевича была слишком полна, для того чтобы искать развлечения в посторонних женщинах и вне его семейного круга»²⁵. Толстой утверждал, что самая лучшая, настоящая любовь — это любовь между мужем и женой, и шутил, что после смерти его будут вспоминать не как известного писателя, а как чудака, который 48 лет жил с одной только женой, ни разу не изменив ей.

В возрасте Льва Николаевича от 34 до 60 лет жена многократно беременела от него. Софья Андреевна записала в своем дневнике: «По воле мужа я от него родила 16 раз: живых 13 детей и троих неблагополучных (мертворожденных)»²⁶.

Софья Андреевна отметила в своем дневнике 2 декабря 1901 года, когда мужу ее исполнилось уже 73 года: «...прекратились его отношения к жене как к любовнице»²⁷.

* * *

Более 40 лет изучая обстоятельства жизни и историю последней болезни Толстого, я пришел к убеждению, что смерть известного писателя наступила преждевременно. Он вполне мог прожить еще пять–восемь лет. А возможно, и еще дольше.

Возникшая в 1989 году версия А.Е. Горбулина²⁸ о наличии туберкулеза у Льва Николаевича ничем не подтверждена. Писателя в течение жизни многократно обследовали и осматривали в общей сложности 74 доктора, в том числе знаменитые профессора Г.А. Захарьин, Ф.И. Иноземцев, А.В. Мартынов, А.И. Овер, П.С. Усов, В.А. Щуровский. И никто диагноза «туберкулез» ему не выставил.

К концу октября 1910 года 82-летний Л.Н. Толстой имел обычный набор хронических заболеваний людей старческого возраста: атеросклероз мозговых и коронарных (сердечных) сосудов, атеросклеротический кардиосклероз, хронический бронхит вне обострения, хронический холецистит (воспаление желчного пузыря). Но абсолютно ничто не предвещало его скорой смерти.

Последний год жизни великого писателя наиболее полно, правдиво и объективно раскрыт в воспоминаниях его последнего секретаря²⁹.

Валентин Федорович Булгаков (1886–1966) прожил яркую подвижническую жизнь, с юности увлеченный идеями и личностью Льва Николаевича Толстого. Сибиряк, еще в гимназии восторгавшийся философскими книгами писателя, в 1906 году он поступил в Московский университет. В 1907–1909 годах он трижды посещает Л.Н. Толстого в Ясной Поляне, став толстовцем-единомышленником. Осенью 1909 года писатель остался без своего секретаря, ибо Н.Н. Гусев был арестован и сослан в Пермскую губернию. В это время студент Валентин привез ему рукопись своей брошюры «Христианская этика. Очерки мировоззрения Л.Н. Толстого». Потрясенный чистотой души юноши и его честностью, писатель 17 января 1910 года берет его на работу в качестве личного секретаря. К этому времени Валентину Булгакову исполнилось только 23 года, и ради помощи Толстому он даже решил оставить университет.

Удивительна судьба В.Ф. Булгакова. С 1917 года он был первым директором Государственного музея Л.Н. Толстого в Москве, хранителем хамовнического дома писателя. С 1923 по 1948 год жил в эмиграции в Чехии, с 1941 по 1945 год познав все ужасы немецкого концлагеря, куда был брошен как советский подданный. С 1948 года до конца жизни являлся хранителем Дома-музея писателя в Ясной Поляне.

Опубликованный дневник В.Ф. Булгакова правдиво раскрывает все обстоятельства последнего года жизни писателя — самого тяжелого и сложного в его судьбе.

Из дневника секретаря вытекает, что весь 1910 год Лев Николаевич продолжал интенсивно работать, писать. Он подготовил для печати сборник изречений мудрецов «На каждый день» и сочинил новый сборник для ежедневного чтения «Путь жизни» (сохранилось около сотни его рукописных вариантов!), написал пьесу «От ней все качества» и рассказ «Нечаянно». Удивительно, но писатель прочитывал все приходящие на его адрес многочисленные письма, на большинство или отвечал сам, или поручал ответить Булгакову, подробно разъясняя, что следует написать.

В.Ф. Булгаков поражался тому, как писатель, несмотря на возраст, продолжает заниматься физическими упражнениями и спортом. Валентин нередко сопровождал писателя в его верховой езде; такие прогулки на 16–20 верст по лесам и бездорожью, часто в мороз или дождливую погоду, писатель совершал почти ежедневно. «Сидит он на лошади прекрасно — прямо, держа поводья одной левой рукой, — пишет В.Ф. Булгаков. — А когда летит, то очень красив: лошадь выбивает копытами снежную пыль, навстречу ветер, седая борода блестит на солнце»³⁰. В мае, приехав в вагоне 3-го класса погостить к дочери Татьяне в Кочеты, Лев Николаевич ежедневно совершал пешую 12-километровую прогулку по парку и имению.

Муж Татьяны М.С. Сухотин в разговоре обронил, что, мол, как им, «старикам», с возрастом становится трудно жить. «А я не старик!» — вдруг заявил ему Лев Николаевич.

В июне во время верховой езды с В.Булгаковым Лев Николаевич сказал: «Я никак не могу привыкнуть к мысли, что я старик. Чувствую себя мальчишкой»³¹.

В конце сентября 1910 года после верховой прогулки на лошадях, совершенной вдвоем с В.Булгаковым, Лев Николаевич, спешившись, заявил встречающей их в Ясной Поляне Марии Шмидт:

«Говорят, меня на том свете с фонарями ищут. А я еще не собираюсь умирать. Хотите, по лестнице бегом поднимусь?

И Лев Николаевич побежал наверх, прыгая через две ступеньки»³².

Весь октябрь писатель был бодр и не имел обострений хронических заболеваний, практически ежедневно совершал верховые прогулки длиной 16–20 верст на лошади или длительные пешие прогулки по окружающим лесам, продолжал активно заниматься литературной деятельностью, принимал гостей в доме и подолгу беседовал с ними, не жалуясь на здоровье. И именно драматический «уход» из Ясной Поляны в ночь с 27 на 28 октября и утомительное путешествие по железной дороге с переохлаждением на сквозняке во время перегона от станции Горбачево до Козельска сыграли роковую роль. Вагон был третьего, низшего класса, до предела переполнен пассажирами, которые курили прямо в вагоне. Лев Николаевич, задыхаясь от духоты и никотина, разгоряченный и потный, вышел из вагона на открытую переднюю площадку и просидел здесь, на холодном встречном ветру, целый час. В дальнейшем он еще несколько раз выходил сюда из вагона. В результате резкого переохлаждения через трое суток у писателя развилась тяжелейшая двусторонняя пневмония (воспаление легких), от которой он скончался, несмотря на все усилия шести высококвалифицированных докторов, на станции Астапово в 6 часов 5 минут утра 7 ноября 1910 года.

* * *

В заключение хотелось бы привести замечательные слова журналиста В.А. Поссе, сказанные о своем великом современнике:

«В июле 1909 года я приехал в Ясную Поляну, чтобы повидаться с Львом Николаевичем... За время болезней и тяжелых потрясений он, конечно, изменился, но дряхлым его никак нельзя было назвать. Какая тут дряхлость, когда он ежедневно по нескольку часов работал, отвечая на массу получаемых писем, беседовал с посетителями, гулял, ездил верхом! На красивой лошадке Лев Николаевич выглядел молодцом, настоящим джигитом. Его верховой посадке, его умению “срастись” с лошадью мог бы позавидовать любой молодой наездник. Во время прогулки он ловко перепрыгивал через канавы, перелезал через изгороди, и я с трудом за ним поспевал... После обеда Лев Николаевич изящно и неутомимо играл с Александрой Львовной в волан. Весело было смотреть на него!

Таким, вероятно, будут старцы (а не старики) будущего идеального строя»³³.

Прошло более сотни лет с этого яркого воспоминания о великом писателе и замечательном человеке. Идеального строя мы пока не увидели. И писатели не берегут себя — пьют, курят, не занимаются физическим трудом и физкультурой. Оттого и мрут как мухи. И частенько преждевременную смерть того или иного литератора мы выдаем чуть ли не за подвиг. Вот, мол, не жалел человек себя и погиб в расцвете сил.

Да не подвиг это, друзья! Писатель, если наградила его природа талантом, должен жить долго. И неустанно сочинять, сочинять и сочинять, радуя людей своими новыми произведениями.

Писателям надо учиться жить и творить у Льва Николаевича Толстого.

Литература и примечания

¹ В дальнейшем все даты даны по старому стилю (по юлианскому календарю).

² Толстая С.А. Толстой Л.Н. в воспоминаниях современников: В 2 т. М.: Худож. лит., 1978. Т. 1. С. 38. (Далее сокр. — Толстой в восп.)

³ Тимковский Н.И. Толстой в восп. Т. 1. С. 431.

⁴ Данилевский Г.П. Толстой в восп. Т. 1. С. 346–350.

⁵ Лазурский В.Ф. Толстой в восп. Т. 2. С. 52.

⁶ Толстой Л.Н. Анна Каренина. Собр. соч.: В 22 т. М.: Худож. лит., 1981. Т. 8. С. 279–281.

⁷ Там же. С. 284. Arbeitscur — лечение работой (нем.).

⁸ Моторно-висцеральные рефлексы — осуществляемые через нервную систему реакции с оптимально работающих мышц на деятельность внутренних органов (сердце, легкие, мозг и др.).

⁹ Фет А.А. Толстой в восп. Т. 1. С. 80–81.

¹⁰ Крылов Н.А. Очерки из далекого прошлого // Вестн. Европы. 1900. № 5. С. 145.

¹¹ Толстой И.Л. Толстой в восп. Т. 1. С. 229.

¹² Гинцбург И.Я. Толстой в восп. Т. 2. С. 30–31.

¹³ Репин И.Е. Толстой в восп. Т. 1. С. 481–482.

¹⁴ Жиркевич А.В. Толстой в восп. Т. 2. С. 19.

¹⁵ Ганзен П.Г. Толстой в восп. Т. 1. С. 453–454.

¹⁶ Русанов Г.А., Русанов А.Г. Воспоминания о Льве Николаевиче Толстом. Воронеж: Центр.-Черноземн. кн. изд-во, 1972. С. 193.

¹⁷ Нестеров М.В. Толстой в восп. Т. 2. С. 130.

¹⁸ Толстая С.А. Дневники: В 2 т. М.: Худож. лит., 1978. Т. 2. С. 184.

¹⁹ Данилевский Г.П. Толстой в восп. Т. 1. С. 346–350.

²⁰ Интервью и беседы с Львом Толстым: Сборник. М.: Современник, 1986. С. 439.

²¹ Сухотина-Толстая Т.Л. Дневник. М.: Современник, 1984. С. 559.

²² Толстой Л.Н. Детство // Собр. соч.: В 22 т. М.: Худож. лит., 1978. Т. 1. С. 79, 84–85.

²³ Толстой Л.Н. Полное собр. соч.: В 90 т. М.: Гослитиздат, 1928–1958. Т. 48. С. 15.

²⁴ Лазаревский Б.А. Толстой в восп. Т. 2. С. 308.

²⁵ Берс С.А. Толстой в восп. Т. 1. С. 178.

²⁶ Толстая С.А. Дневники: В 2 т. М.: Худож. лит., 1978. Т. 2. С. 191.

²⁷ Там же. С. 28.

²⁸ Горбулин А.Е. О болезни Л.Н. Толстого // Клиническая медицина. 1989. Т. 67, № 6. С. 152–156.

²⁹ Булгаков В. Л.Н. Толстой в последний год его жизни. М.: Правда, 1989. 448 с.

³⁰ Там же. С. 91.

³¹ Там же. С. 267.

³² Там же. С. 338.

³³ Поссе В.А. Толстой в восп. Т. 2. С. 259–260.