Ищи Родину: найдешь — пан, не найдешь — всё псу под хвост пойдет. Нет поэта без Родины!
С.Есенин

Ищи Родину — такой совет Есенин дает молодому поэту, истолковывая свое дарование. Ищите... Не поздновато ли уже нам? Или самое время? Время, во всяком случае, такое, что заслуживает есенинского снисхождения. Он успел напитаться еще теплыми, густыми влагами живой Руси, тогда как мы, что ни говори, возрастаем сухими и чахлыми в окружении раскинувшихся всюду пустырей и пустошей. Там и сям слышны вздохи и выкрики: «На то ль мы родились, чтоб здесь умирать?» Со стыдом взирая на судьбу возроптавших, сам трепещешь: теперь, когда Родина завсегда на людях со скорбным ликом и в траурном платке, что нам остается? Одно лишь решительное самоотречение? Всякому ли дано из нас своим талантом озарить, как чудесный Есенин, родные красоты? Или придется, хоть вопреки зову вялых и суровых, забитых наших чувств, исполнить завет поэта? Как же нам отворить в себе ту дверь, что по причине беззакония всюдушнего и по нашему неразумию с самого детства для нас будто затворена?

В самом деле, непросто полюбить Родину, живя в безвременье и подчас без всякого наставления о ней. Кому-то не прививали любви к ней даже в назидательно-плакатном варианте. Кто-то скажет, что этот вариант и был помехой. Неприметна Церковь и оболгана. Все по-своему обделены. Ведь чтобы нас зажег «пожар» родной стихии, недостаточно стремиться познать ее умом да чувствами. Без небесного измерения мы оказываемся в лучшем случае в смешанных лесах средней полосы. И природы меньше стало в жизни человека. Но и как в ней найти Родину? Когда толпы жаждущих иудеев пересекали бесчисленные холмы, чтобы достигнуть едва струящегося, безвидного, но живительного Иордана, где Иоанн Креститель крестил в покаяние, чего они ждали от себя? Что им откроется дар пророчеств? Что они возгордятся и восклонят голову, услышав весть о близком Мессии? Или они знали, не обманываясь, что омертвевшие души и вся задыхающаяся Родина их подобны этой сморщенной гористой пустыне? Им был дан первый призыв: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное». Не тогда ли они поняли как бы заново, что такое Родина?

 Так когда же раздвоились и перестали ясно видеть свою небесную и святую Родину заблудившийся «революционный народ» и его революционные пророки? Чему нас хочет научить великий и чудаковатый деятель модерна, в своем отрыве и разрыве с Родиной небесной превзошедший многих и еще многих увлекший за собой?

Манифестация «знамени хлеба земного» (Достоевский) в идеалах Есенина удивляет уже в 1914-м: «Я скажу: “Не надо рая, / Дайте родину мою”». Откуда-то поэт заранее знает, что в том раю, который он для себя, своей Родины и своих потомков отвергает, не будет «нив, златящихся во мгле». И если дело не в самой мгле, то о «неверии в благодать» он сообщает прямо, дерзновенно требуя за этот подвиг себе светлой кончины под иконами и в русской рубашке. Есенин исповедует богоотступничество и присоединяется к богоборческой клевете на Родину. Отрадно лишь то, что Русь, вопреки всем лжепророчествам, не поспешила помереть в белой рубашке так скоро. Что же суть пророчество явное, так это смерть поэта. Ее жуткий вид возвещает о том ужасе неправды, который нес в себе искаженный и сожженный в совести поэта взгляд на жизнь и смерть, на нашу Родину. Так нашел ли он ее или потерял в «застенках» «Англетера» (дикое для русского слуха название)? Есенин, с детства впитавший силу и красоту Руси, ее молитву (в детстве поэта часто водили в монастырь, всю семью прозвали Монахами), мог «и не искать» — только бы сохранить да приумножить, удержать Родину! Ведь «Царство Небесное... силой берется» (Мф. 11, 12). Вот уж поистине пан или пропал! «Ищите и обрящете», — свидетельствует Евангелие! (Мф. 7, 7). И по слову Евангелия же, «кто имеет, тому дано будет и приумножится, а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет» (Мф. 13, 12). Нет, творчество этого кудесника любви к родной земле, к женщине, к матери отнюдь не пошло «псу под хвост» (максимализм в высказывании поэта был явно излишний), как и творчество Маяковского, которого он противопоставлял себе, говоря эти вещи. Увы, точнее оказалась русская поговорка, которая уж скорее сообразуется с привычным русскому человеку беспокойством о вечной судьбе его души: а какая судьба важнее? «Пан или... пропал».

Но мы-то, что же можем мы теперь «найти», если все же последуем в корне верному наставлению поэта Есенина: «Ищи Родину»? Надо искать и из последних сил удерживать то, что не удержал он сам, чтобы хоть малой силой, но верной душой прилепиться к терпеливо уходящей, но еще живой святой и прекрасной Православной Руси, которую не перестала укрывать Своим Покровом Богородица. Под этим-то Покровом и золотые нивы, и терпкие березы возрастают и покоятся, предызображая неизреченную тишину грядущего Небесного Отечества. Где нам собирать эту земную жатву теми богатыми снопами теперь, после всех измен и поражений ХХ века! Но мы и сами не те уже золотые самородки, нам и нужно не так много, не многое и осилим. Только снисхождения есенинского просим.