Владислав Артёмов: Юрий Михайлович, прежде всего мы поздравляем вас с 70-летием. Желаем вам дальнейших творческих успехов. За последние годы мы все пережили множество перемен. Как бы вы охарактеризовали наше очень непростое время?

Юрий Поляков: Знаете, я даже не надеялся, что «рок событий», влекущий нас, преподнесет мне к юбилею такие подарки, я бы даже сказал, дары. Во-первых, я буквально физически ощущаю, как рушатся в обществе либеральные химеры, симулякры общечеловеческих ценностей, гипнотическая вера в западные «потемкинские деревни» — все то, что так долго и искусно нам навязывалось. БРИКС — это очевидный прорыв. Только не надо бы уравновешивать его в России «Гайдаровскими форумами» и Ельцин-центрами. Успешное продвижение в Новороссии тоже дает надежду на окончание СВО и достижение тех целей и задач, что были поставлены президентом, а точнее, ходом истории. Наконец, та внутренняя распря, которую американцы столетия успешно насаждали в других странах, бумерангом прилетела к ним самим. Как писал Грибоедов: «Угодно ль на себе примерить?» Главное, чтобы сама «Ставка» в последний момент от этих целей не отреклась. Так уже бывало. Есть некоторые опасения, особенно когда смотришь на то, что происходит в нашей культуре, а власть делает вид или в самом деле не понимает этих опасных процессов. Дело в том, что научить разбирать, чистить автомат Калашникова и метко стрелять может хороший инструктор. Кого взять в прицел, доведет старший, он же даст команду «Огонь!». А вот то, ради чего стоит брать в руки оружие, может объяснить только родная культура, где доминирует патриотическое, а в военное время — ратное сознание. Теперь пример. Юбилей «солнца русской поэзии». Концерт из Болдина транслирует центральный канал. Пушкина читают, поют, танцуют... Сижу и жду, когда же прозвучит знаменитое «Клеветникам России», словно специально написанное для времен СВО:

Так высылайте ж к нам, витии,
Своих озлобленных сынов:
Есть место им в полях России,
Среди нечуждых им гробов.

Не прочитали! Пустяк? Нет, это демонстрация силы вполне определенных сил в нашей стране. Это примерно как после гибели нашей эскадры в Цусимском сражении послать из ресторана поздравительную телеграмму микадо. Я отнюдь не преувеличиваю. Кто-то разбирался в этом болдинском демарше? Никто. Государь, «хозяин земли Русской», тоже посмеивался над банкетными оппозиционерами. А теперь он со всем семейством возведен в великомученики...

В.А.: Сейчас на Украине, на нашей исторической территории, русские люди воюют друг с другом, о чем долгие годы мечтал весь «цивилизованный Запад». Как мы к этому пришли, и могла ли Россия не допустить этого?

Ю.П.: Конечно, как сказал классик, «каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны». Допустим, у меня, как гуманитария, слишком наивно-эмоциональный взгляд на тонкости большой политики. Тем не менее некоторыми соображениями я поделюсь. Неужели печального исторического опыта СССР недостаточно, чтобы понять раз и навсегда: игры даже в показную, сувенирную государственность частей единой страны плохо заканчиваются? Стремление ослабить слишком большой и сильный государствообразующий русский народ с помощью накачивания его субэтносов до ощущения самодостаточного народа, каковым он не является, приводит к тому, что начинаются братоубийственные конфликты, как тот, что сейчас идет в Новороссии. Нельзя навешивать новые и новые «бонусные» территории на строптивый регион, как брюлики на ветреную бабенку. Тогда уж точно уйдет к другому. Нельзя сиюминутные политические гешефты между Центром и местными элитами решать за счет передачи территорий, не имеющих к ним никакого культурно-исторического отношения. Вы, чтобы кухню перепланировать, замучаетесь по инстанциям бегать, а тут раз — полуостров отдали, два — казачий регион... И так без конца. Теперь отвоевывать приходится. А вспомните коренизацию на Украине еще в двадцатые годы, когда абсолютно русский Донбасс, приплюсованный к Малороссии, чтобы усилить рабочий класс региона, заставляли говорить на еще толком не оформившемся «мовоязе»! За русский язык со службы увольняли! Вы думаете, теперь по-другому? Лет пятнадцать–двадцать назад я писал: если мы не приведем к единому знаменателю учебники истории стран СНГ, хотя бы в той части, где трактуется наше общегосударственное прошлое, имперское и советское, о едином пространстве Евразии можно забыть. Нет, до сих пор пишут такую ересь, будто мы их, как негров, плантаторам продавали. Геополитическая деликатность? Проходили. По какой такой непонятной причине мы признали третий тур Ющенко? И бандеровщина на Украине стала необратима. Кто нас заставлял? Мировая закулиса? Я часто бывал на Украине до 2014 года, у меня там шли спектакли, мои книги были там лидерами продаж. Кажется, кроме Русского дома во главе с Костей Воробьевым, моим еще комсомольским соратником, продвижением интересов России там никто не занимался. Мол, куда денутся? Увы, процессы, идущие сегодня в иных наших национальных регионах, подозрительно напоминают то, что творилось в конце 80-х годов в союзных республиках. Это что — «неокоренизация»? А разве можно в многоплеменной стране, где немало национальных автономий, убирать из паспорта графу «Национальность»? А национальные республики тогда откуда? Это как в поликлинике на всех дверях написать «Врач», а от чего кто лечит, пациенты как-нибудь разберутся. А зачем убрали-то? Маммолог, видите ли, может обидеться, что слишком много вокруг терапевтов. И этот межэтнический иллюзионизм нам еще аукнется. Что, из наших паспортов Бжезинский графу «Национальность» убрал? То-то и оно...

В.А.: Вы неоднократно были доверенным лицом кандидата на должность президента Владимира Путина, вероятно, общались с ним. Нам трудно даже отдаленно представить, какую ношу и ответственность несет на себе этот человек. Каким вам в 2012 году виделся Путин, каким позже, в 2018-м, а каким сейчас?

Ю.П.: Да, я трижды был доверенным лицом Владимира Владимировича, а вот раньше, в 2000-м, я стал доверенным лицом Говорухина, с которым мне повезло работать над «Ворошиловским стрелком» в качестве одного из сценаристов. Станислав Сергеевич тоже метил в президенты РФ, был соперником Путина, но, к счастью, мы проиграли с очень большим отрывом. Потом знаменитый режиссер возглавил Народный фронт, а меня определили в Центральный штаб. Чем мы там занимались, я так и не понял. Долгие годы мне довелось быть членом Совета по культуре при Президенте РФ, и меня всегда поражала его осведомленность практически во всех, даже узкопрофессиональных, темах, которые, порой совсем спонтанно, поднимались на заседаниях. Знаете, компетентность нельзя сымитировать. Лишь иногда он поворачивался к советникам и помощникам, чтобы уточнить какой-то нюанс. Та нагрузка и тот объем вопросов, которые ему приходится решать ежечасно, лично у меня даже в голове не укладываются. Это какая-то расширяющаяся Вселенная, особенно после начала СВО. Путин напоминает мне мощный атомный реактор, питающий энергией страну, жаль только, что «ЛЭПы» от него тянутся старые, «дырявые» и значительная часть мобилизующего тока даром теряется, уходит в землю.

Помню, еще до возвращения Крыма я выступал на «круглом столе» о патриотизме в Краснодаре и сказал, что в нашей культуре патриотом быть просто опасно, да, у нас не 37-й год, не посадят, но перекроют кислород так, что мало не покажется. Путин слушал очень внимательно, а свита смотрела на меня с гневной оторопью. Закончив, я передал ему номер «Литературной газеты», которую тогда возглавлял. Там был напечатан большой и резкий материал как раз на эту тему. Когда мы ехали в аэропорт, наш автобус резко остановили. Вошли два плечистых гражданина:

— Кто Поляков Юрий Михайлович?

— Я...

— Пойдемте!

— Ну вот, а говорил, что не 37-й! — усмехнулся Василий Лановой, сидевший рядом со мной.

Когда мы вышли, мне протянули массивный телефон с длинной антенной:

— Говорите!

— С кем?

— Сейчас поймете.

Сквозь помехи, напоминавшие шум вертолетных винтов, я услышал примерно следующее, воспроизвожу по памяти:

— Юрий Михайлович, я прочитал статью. Все верно. И на «круглом столе» вы правильно говорили. Я знаю, тем, кто меня поддерживает, порой приходится нелегко. Держитесь и всегда можете рассчитывать на мою поддержку. Мы еще встретимся и поговорим...

Когда мы возвращались правительственным бортом в столицу, многие матерые чиновники, узнав, что мне звонил президент, подходили, обещали поддержку, звали заходить к ним запросто. Но это были только слова, тут же забытые.

В.А.: Что вы думаете о положении дел в современной литературе? Как осмысливается и отражается писателями главная политическая тема нашей общественной жизни — тема спецоперации?

Ю.П.: В своей массе писатели, даже иной раз не понимая всю глубину стратегического замысла и косясь на тыловой бизнес, в целом поддерживают СВО, сознавая: это вынужденный и необходимый, хотя и тяжелый выбор. Их формула: «Мир ценой победы». А вот государственные, общественные и частные структуры, которым доверено в стране литературное и книжное дело, а также авторы, обласканные властью, заняли иную позицию.

Среди них есть «коммерческие пацифисты», «безмолвные негодованцы», лукавые «выжидальцы». Организаторы книжной ярмарки на Красной площади, которую видно из президентского окна, вообще не заметили событий на Донбассе, но книги авторов-миротворцев, даже отъехавших, были выставлены на самых видных местах. Кураторы ярмарки даже цыкнули на издательство «Вече», осмелившееся представить на стенде сборники стихов об СВО. Но когда их взяла за хобот Администрация Президента, они книгами «Вече» и отчитались: мол, мы тоже с героями Новороссии! Напомню, ярмарка на Красной площади — зона ответственности Роспечати, государственной, между прочим, структуры. Вы можете себе представить, чтобы советский Госкомиздат повел себя таким образом в отношении Афганской операции? Я — нет.

Пожалуй, лишь на съезде писателей России в феврале прошлого года битва за Русский мир стала центральной темой. Но наш президент, напутствующий отеческим словом едва ли не каждый кинофестиваль, съезд писателей России не поздравил. Видно, помощники как-то не озаботились. Интересно, почему? Да и на оглашении послания из людей, имеющих отношение к литературе, я заметил только внука Шолохова, но он, кажется, депутат.

В.А.: В одном интервью вы говорили, что у нашей власти существует иллюзия: для того чтобы иметь поддержку либерально-протестной части творческой интеллигенции, лучше всего их задобрить — давать деньги, премии, звания и т.п. В результате у нас была создана монополия либерально-протестного направления. Но теперь-то наше общество «очистилось»?

Ю.П.: О том, что в нашей стране монопольно рулит культурой либеральная часть интеллигенции, я пишу давно. Так повелось еще с компрадорских девяностых годов, когда, сознаемся, такое положение вещей было оправдано курсом сесть на хвост «цивилизованным странам». Но сейчас, в пору СВО, это смахивает на ситуацию, когда ракетным крейсером «Ермак Тимофеевич» распоряжается персонал плавучего круизного ресторана «Клондайк плюс». Уточню свою мысль применительно к профессиональной специфике. Есть такое понятие «литература травмы». Но у нас еще со времен позднего СССР основной и всепоглощающей травмой творческой интеллигенции стала «травма рождения в «совке», а после распада страны — в «рашке». В борьбе с наследием социализма именно книги, спектакли, фильмы, культивировавшие нашу специфическую «травму», получали премии, награды, всячески привечались властью в течение почти трех десятилетий, а авторам-травматикам доверялись ответственные посты в сфере культуры, каковые они сохранили и поныне. Спохватились, когда с началом СВО на Дальний Запад и Ближний Восток потянулась наша возмущенная «перелетная элита». Так, кстати, называлась моя статья еще 2014 года. В тучные годы наша власть предпочитает подкармливать либералов, с ними легче договориться как с рыночниками: сумма прописью... А вот на черный день у начальства есть патриотическая заначка, тогда обращаются к державным чувствам масс, и народ-то, как обычно, сразу откликается, а вот сфера искусства отозвалась как-то вяло, ибо «Вставай, страна огромная» на коммерческой основе не пишется, ее надо выстрадать, она приходит из сердца, а не из финансовой извилины мозгов. Беда в том, что «травматики» давно диктуют правила и каноны в литературе, театре, кино... Вот почему мы не видим надлежащего отклика в искусстве на события СВО. Понимаете? Тот, кто гордо нес свою «травму рождения» обществу, как твердый шанкр врачу-венерологу, стал иноагентом. Но большинство из тех, кто сегодня рулит нашей культурой, это латентные пациенты, забывшие, что от дурной болезни — русофобии проваливаются носы, а этого не скроешь... Вот люди и уходят со спектаклей, с кинопоказов, с вернисажей, выбрасывают на помойку книжки лауреатов «Ясной Поляны» и «Большой книги». Неужели этого не видно из окон высоких кабинетов Министерства культуры и смежных структур, включая Роспечать?

В.А.: Дождемся ли мы в литературе, связанной с бюджетным финансированием, таких же громких отставок, какие произошли в прошлом году в музейной сфере?

Ю.П.: Думаю, нет. Во-первых, затраты государства на литературу не сопоставимы с тем, что вбухивается в музейное дело, кинематограф, театр, блогосферу, цирк... Во-вторых, люди во власти, подозреваю, смутно себе представляют состояние современной словесности. Иначе как объяснить, что издатель пресловутого «Лета в пионерском галстуке» оказался в составе нового общественного совета Минкульта, а книги авторов, которые, эмигрировав, костерят Россию «за агрессию», остаются в списке, рекомендованном для обязательного чтения старшеклассникам? О внимании власти к делам писательским говорит и тот факт, что уже лет пятнадцать мы умоляем вернуть литературное и книжное дело в лоно Минкультуры из Министерства цифры. Именно там почему-то прописана пресловутая Роспечать. Все соглашаются с нелепостью ситуации, сочувствуют, обещают, президент дает поручения, которые постигает участь майских указов...

В.А.: Иными словами, чиновники, которым положено заниматься продвижением государственной идеологии, тайно или явно саботируют политику государства?

Ю.П.: Вы правы, некоторым деятелям культуры поддержка Донбасса выходит боком. Я уже писал, как одного актера за это лишили ведущей роли в детективном сериале, он как-то сразу погиб при исполнении обязанностей, хотя по сценарию должен был не только поймать маньяка, но и найти невесту, потерявшую, как водится, память. Да, баловень Фонда кино А.Роднянский с проклятиями уехал на свою Украину, а сколько подобных продюсеров у нас еще осталось и потрошат казну! Из Пскова мне написали, что худрук местного драмтеатра, любимец «Золотой маски», запретил актерам под страхом увольнения публично комментировать СВО. Учитывая патриотизм губернской интеллигенции, понятно, зачем этот запрет. Расскажу и о своем случае. Меня пригласили принять участие в книжном фестивале «Алая лента», который за счет президентского гранта должен был пройти летом прошлого года в Коми. Я дал согласие. Потом приглашение смущенно аннулировали, так как из Москвы организаторам посоветовали пригласить двух других литераторов, подписавших, к слову, протест против начала СВО. Вот такой коленкор, как говорили во времена моей юности!

Совершенно очевидно, что не все ладно в писательском сообществе. Давайте разберемся с теми премиями, которые уже есть, прежде всего с «Большой книгой». Судите сами, практически все наши «писатели-русофобы, иноагенты и воинствующие пацифисты, начиная с М.Шишкина, побывали лауреатами «БК», многие неоднократно. Могут сказать: ну так это было раньше, когда в премиальном процессе участвовали учредители из «Альфа-банка». Да, сейчас Фридман и Авен в Лондоне. А разве прежде их ориентация была для кого-то секретом? Нет. Значит, главную литературную премию страны намеренно отдали во власть людям, мягко скажем, без «патриотической щекотливости», если пользоваться выражением поэта Вяземского. Кто отдал? С какой целью? Ладно, захотят — разберутся.

Напомню, когда с начала СВО прошел почти год, объявили новых лауреатов «БК». Не буду называть имена, они тут значения не имеют, скажу лишь, что опасность стать классиками этим авторам не грозит. Для нашего разговора тут важнее выбранные темы. В годы Великой Отечественной войны премиями, в том числе Сталинскими, отмечались сочинения явно не великие, но актуальные и духоподъемные. Яркий пример — «Фронт» Корнейчука, пьеса скромная по художественному уровню, но очень своевременная и оказавшая огромное влияние на действующую армию. О чем же «большие книги» 2022-го? Тут начинается самое интересное. Первая — типичные постмодернистские вариации на тему «Анны Карениной». Куда ж без Толстого? Вообще-то большая литература делается все-таки из жизни, а не из литературы. Ну, короче, Розенкранц и Гильденстерн скорее живы, чем мертвы...

В числе лауреатов книга с таким вот названием: «Парижские мальчики в сталинской Москве». Ясно, что это четкое послание пишущей братии: «Хотите получать миллионные премии? Хотите, чтобы вас переводили? Не суйтесь в современность, тем более в военную проблематику, занимайтесь парижскими мальчиками!»

В.А.: Есть люди, которые внесли вклад в нашу культуру, науку, но сейчас они выступают против России, некоторые причислены к иноагентам. Появилось предложение снять ограничения на авторские права с их произведений. Как вы относитесь к этой идее?

Ю.П.: Сейчас? По моим наблюдениям, литераторы-иноагенты последовательны. Долгие годы, если не десятилетия, они получали деньги из казны и награды от власти именно за нелюбовь к России, о которой та же Улицкая доброго слова не сказала. Напомните мне хоть один текст Макаревича, где есть слово «Родина»? Я что-то забыл... И вдруг «полный пансион» закончился, да еще им начали лепить клеймо «иноагент». Чем не желтая звезда Давида? Понятно, они обиделись на «Россию-суку», как выразился в антисоветской зарубежной прессе Андрей Синявский, сотрудник Института мировой литературы имени Горького, специалист по соцреализму. Знакомая матрица? Но, к счастью для наших «казенных антигосударственников», оказалось, что, выехав за рубеж, можно и дальше хорошо зарабатывать, понося «империю». Есть за бугром щедрые структуры. К этим записным русофобам у меня претензий нет, у меня претензии к тем, кто с конца 80-х кормил их казенной грудью.

Далее. Если вы думаете, что среди тех, кто взялся за оружие в 41-м, не было пацифистов, врагов советского проекта и недоброжелателей Сталина, вы ошибаетесь. Они были, и в изрядном количестве. Но по каким бы причинам человек, даже заслуженный, ни перебегал к врагам, он считался предателем и карался по всей строгости. И не только у нас. После войны Кнут Гамсун за коллаборационизм был оштрафован почти на полмиллиона крон, лишился имущества, став нерукопожатным до самой смерти. А ведь он, гордость Скандинавии, по уровню таланта не сопоставим с Акуниным, Улицкой, Быковым, Глуховским... Будем честны: этих авторов долгие годы буквально навязывали читателям с помощью премий, заказных рецензий, приоритетных выкладок в магазинах, навязывали именно за их антироссийские настроения, проявившиеся задолго до СВО, даже до Крымской весны. И они поверили в то, что по праву занимают место среди великих. Теперь их исключили. Надолго ли?

Не так давно прочитал в «ЛГ» захлебывающийся восторгом материал к 80-летию Людмилы Улицкой. Хотя почему бы не отметить юбилей? Однако, хорошо зная нынешнее руководство газеты, могу сказать уверенно: каждый шаг они согласовывают с начальством. Значит, захлеб санкционирован. Зачем? Похоже, в отношении «коммерческих пацифистов» и экс-властителей дум (а именно к такой категории относится автор «Зеленого шатра») назревает решение, которое я предсказал еще в марте прошлого года. В двух словах: когда дойдет дело до диалога с Западом, понадобятся переговорщики, в том числе из гуманитарной сферы. Мы, поддержавшие СВО и президента, не годимся, на нас так и останется пятиконечное тавро русских милитаристов, нас еще долго никуда пускать не будут, даже в Коми. А вот к персонажам вроде Улицкой Запад прислушается, ведь они разговаривают с мировой культурной элитой на одном общечеловеческом новоязе, да и принадлежат часто к одному многострадальному народу, так что нам время тлеть, а им цвести. Но такова обычная судьба патриотов в России, мы знали, на что шли...

А вот авторские права, думаю, трогать не следует. Во-первых, потом долго придется извиняться и откупаться премиями-орденами, а во-вторых, так мы слишком далеко зайдем, и сразу возникнет вопрос: а яйца Фаберже почему у нуворишей не отбирают? На мой взгляд, служителей муз, оказавшихся ино-агентами, достаточно лишить искусственных привилегий. Каких? Часть я выше назвал. Могу добавить сюда издание их книг за рубежом силами Института перевода за казенный счет. Не следует читать их тексты на весь Русский мир в рамках странного проекта «Тотальный диктант», получившего, к слову, на 1923 год грант чуть ли не в 20 миллионов рублей. Раз и навсегда надо прекратить такую практику, когда именно писатели, настроенные против государства, являются главными бенефициантами, представляя нашу страну на всех заграничных ярмарках, форумах и конференциях. Я отлично помню, как второй человек в Роспечати на питерском книжном салоне призывал нас равняться на швейцарца М.Шишкина. Достаточно? Могу еще... Останутся ли авторы-иноагенты после подобных «ограничительных мер» в зоне читательского внимания? Кто-то останется. И что? Читаем же мы Бабеля, несмотря на то что он был членом коллегии НКВД в самый кровавый период деятельности этой организации...

В.А.: Что нужно предпринять, чтобы оздоровить ситуацию в российской литературе?

Ю.П.: Частично я на этот вопрос уже ответил. Кардинальная задача — упразднить в культуре монополию антигосударственников, тридцать лет насаждавшуюся самой же властью. Сложно? Не сложнее, чем разворачивать СВО, на ходу восстанавливая военно-промышленный комплекс. Если спуститься на уровень литературы, то повторю снова: надо вернуть словесность и книжное дело в Министерство культуры. Литература — базовый вид искусства и к «цифре» имеет весьма отдаленное отношение.

Нужно возродить литературную критику, мумифицировавшуюся до состояния «инопланетянина Тимоши»... Острый интерес к альтернативному сборнику «Проклятые критики», составленному мной и выпущенному издательством «Прометей», подтверждает тот факт, что читатель до смерти изголодался по честным разборам писаний назначенных лауреатов. И последнее: пора вспомнить, что филологический диплом не заменяет талант, а пиар — мастерство.

В.А.: Вернемся к актуальным проблемам сегодняшнего дня. Всем ясно, что наш президент решил, что называется, играть вдолгую. То, что победа рано или поздно будет за нами, думаю, тоже ясно всем. О сроках не говорю, но каким будет лицо этой победы, ее приметы, причем не только у нас в стране или на нашей исторической территории, но и в Европе, в США, в мире вообще?

Ю.П.: Лев Гумилёв в своей книге «Древняя Русь и Великая степь» приводит выражение, являвшееся у кочевников высшей похвалой властелину: «человек длинной воли». На мой взгляд, это в полной степени относится и к Владимиру Путину. Но вы мне задаете вопросы, которые следует адресовывать политикам, политологам, экспертам, народным депутатам, ученым-историкам. Я же, снова повторю, литератор и мир воспринимаю на интуитивно-образном уровне, хотя иногда и меня пробивает на историко-культурологические работы, вроде книги «Желание быть русским», после которой меня по странному стечению обстоятельств перестали звать, например, на ток-шоу Владимира Соловьева, где до того я был постоянным гостем. Так вот, в победе я-то как раз не сомневаюсь... Но беспокоит вот что: Россия всегда умела ценой огромных жертв, благодаря единению народа, массовому героизму, мощи оружия одолевать самого сильного супостата. Но не всегда умела она сохранить и преумножить плоды военной победы за столом переговоров, — а ими заканчиваются любые войны, — на поле дипломатии. Так было после 1812 года. Мало кто помнит, что значительная часть контрибуции, полученной от Франции, была потрачена полонофилом Александром Павловичем на восстановление Варшавы, воевавшей на стороне Наполеона. Так было после 1848 года, когда мы на свою голову из-за рыцарских принципов Николая Павловича (в переводе на нынешний язык из-за «пацанских понятий») спасли от распада Австрийскую империю, во время Крымской войны фактически воткнувшей нам нож в спину. А как быть с Болгарией? Мы ее освободили в ходе кровавой войны с османами, а она вскоре предпочла нам прогерманскую династию и ориентацию, как, впрочем, и сейчас. Неведомо, удержалась бы Российская империя в границах СССР после победы союзной Антанты, если бы не пламенное желание большевиков сохранить большую территорию как мощный плацдарм для мировой революции. Неисповедимы пути истории. «Линейку» можете продолжить сами вплоть до итогов холодной войны и нашего безвозмездного ухода из Восточной Европы в знак приверженности «новому мышлению». Именно после этого консолидированный Запад перестал с нами считаться, и теперь каждый отвоеванный километр Новороссии — это кирпичик в основание будущего равноправного диалога с супостатом. Я решился на такой обширный экскурс в историю, чтобы напомнить о «дурной политической наследственности».

Есть у меня и другой вопрос. После победы какими способами мы будем на возвращенных исконных землях восстанавливать в правах Русский мир, если у нас в Отечестве слово «русский» сравнительно недавно вернулось в телевизионный эфир и с трудом, только усилиями президента было внедрено в Конституцию? Итак, мы победили. Но без культурной экспансии после трех десятилетий насильственной украинизации нам не обойтись. Мы что будем там показывать на экранах? «Дылду» с «Матильдой» или злобные антисоветские фэнтези, где полупарализованные члены Политбюро насилуют балерин Большого театра? А на сцене мы что там покажем? Богомолова с Колядой, с чьих спектаклей хочется уйти в перерыве, чтобы на второе действие вернуться с «коктейлем Молотова»? Какие книги мы на полки поставим вместо незалежной макулатуры? Вы знаете, что полгода назад была сформирована большая партия книг для обновления и восстановления фондов библиотек возвращенных территорий. Уже готовили к отправке, как вдруг благодаря бдительности Книжного союза обнаружили, что среди авторов пруд пруди иноагентов и «травматиков», по совместительству лауреатов «Большой книги», «Букера», «Носа» и т.д. Был подковерный скандал, но его тихо замяли...

А теперь я скажу то, что многим не понравится: все наши «релоканты», отъезжанты и прочие коммерческие пацифисты, вроде персонажа моего романа «Козленок в молоке» рок-музыканта Комаревича, ждут не дождутся нашей победы, хотя риторически мечут в Россию фекальные инвективы, отрабатывая горький хлеб чужбины. Почему? Они уверены, что российская власть именно их призовет в качестве посланцев доброй воли, парламентеров при налаживании гуманитарных связей с Западом, с чего обычно и начинается восстановление межгосударственных контактов. Хитроумные тамошние талейраны и дизраэли скажут: разговаривать будем только с теми, кто остался верен общечеловеческим ценностям в лихую годину. А нам не привыкать, у нас проспект Сахарова и улица Солженицына уже имеются. Подать сюда «воинов света»! Галкину и Пугачевой срочно организовать концерт в Кремле! Поставить памятник Туминасу возле театра имени Вахтангова. Собрание сочинений Акунина и Улицкой в каждую школу. Немедленно! Время пошло... Вот на что они надеются, и, увы, не без основания... А мы, кто всей душой болел за победу, снова окажемся милитаристами, страдающими имперским синдромом и манией русского фашизма. А там всего пара шагов до того, чтобы, как некогда афганцам, заявить тем, кто воевал за Новороссию, проявляя чудеса героизма, тем, кто вернулся калеками: «Время героев прошло, а мы вас туда не посылали!» Надеюсь, такое не случится, но опасность велика, исторические прецеденты имеются. Моя писательская интуиция буквально трепещет от нехорошего предчувствия, как ноздри скакуна на краю обрыва, но если мы туда рухнем, в другой раз поднять страну на сопротивление уже не получится. Полагаю, то была последняя патриотическая заначка власти на обозримый период...

В.А.: Вы написали трогательную, местами смешную книгу «Совдетство». Многие читали ее с ностальгией. У многих был прощальный пионерский костер и своя девочка Ирма... И вообще, почти все ваши романы последних лет так или иначе обращены к Стране Советов, вы ее вспоминаете «под разными углами». Вы никогда не идеализировали СССР, но тоскуете по нему?

Ю.П.: Да, вышли три книги «Совдетства», которому я дал подзаголовок «Книга о светлом прошлом». Успех у читателей феноменальный. К юбилею мое главное издательство «АСТ» выпустило большой иллюстрированный том, куда вошли все три части. Сейчас заканчиваю четвертую, заключительную часть. Надеюсь, она выйдет в начале будущего года. Да, в своих сочинениях я постоянно обращаюсь к «советской Атлантиде». Одной из своих вещей я даже дал такое жанровое определение — «ретро-роман», а себя, автора, назвал «ретроманом». Отчасти так оно и есть. Я тут не исключение, рано или поздно любого стоящего писателя накрывает особый интерес к временам своего детства, отрочества, юности. Вспомните обоих Толстых, Аксакова, Шмелёва, Кассиля, Паустовского, Катаева... Но к теме СССР я обращаюсь еще и потому, что эта эпоха непростительно оболгана и окарикатурена, возник новый жанр, который долгое время поощряла премиями и финансировала наша власть, я бы назвал его «злобное антисоветское фэнтези». Считаю своим писательским и гражданским долгом противостоять этой коммерческой лжи. Время было сложное, противоречивое, но отнюдь не такое гнусное, как его пытаются изобразить некоторые мои коллеги.

Меня ругали за многие мои произведения. За «Апофегей». За «Демгородок». За «Козленка в молоке». Но хуже, когда целенаправленно замалчивают — сейчас именно так борются с авторами, чья позиция не нравится. Пример? Пожалуйста. Иду недавно по Старому Арбату и вижу длинный стенд, посвященный 90-летию Переделкина. Про каких только насельников нашего городка писателей там не написано. Про меня — ни слова, я там вроде бы и не живу, хотя если вы зайдете в книжный магазин и спросите сочинения этих «переделкинских светил», продавцы лишь пожмут плечами. Странно, не правда ли? Кстати, настоящий писатель всегда работает на опережение, чувствуя социально-нравственные проблемы на стадии их зарождения. Так, в романе-эпиграмме «Козленок в молоке» я, можно сказать, одним из первых заговорил о том, как с помощью манипуляций превращают литературное ничтожество в знаменитость.

В.А.: Что происходит с нашими духовными ценностями? Почему их так легко оказалось заменять и подменять?

Ю.П.: С духовными ценностями происходит именно то, что и должно случиться, когда о них перестают заботиться государство, СМИ, творческая интеллигенция... Теперь спохватились. Но духовные ценности это не «дроны», тут авралами делу не поможешь. Необходимо системное упорство и понимание цели. Если Россия — оплот базовых ценностей, то почему у нас такое телевидение?

В.А.: Вы не верите в конспирологические теории о заговоре против нашей страны...

Ю.П.: Почему не верю? Очень даже верю. Против сильного всегда борются с помощью заговоров и тайных пакостей. А мы были очень сильными и набирали мощь. Но у нас, увы, есть цивилизационный недостаток — излишняя доверчивость, а еще мы падки до иноземных похвал. Мы легко пускаем в большую власть людей, не страдающих беззаветной преданностью Отечеству. Я как-то метафорически пошутил в интервью, что всех государственных чиновников надо проверять перед назначением на «детекторе патриотизма». Что тут началось! А разве не верно? А еще мы забывчивы, прощаем косяки, жуткие ошибки, даже предательство своим былым руководителям. Ах, он так любил свою Раису Максимовну... И что теперь? Мне трудно себе представить, чтобы на Руси существовало нечто вроде Фонда Святополка Окаянного или Мазепа-центра.

В.А.: Значительную часть вашего творчества составляет публицистика. Тут без всяких реверансов: очень о многих проблемах вы начали говорить намного раньше, чем ваши коллеги, а то и оппоненты. Почему вас не слышали? Потому что... патриот?

Ю.П.: И поэтому тоже. Ситуативные и коммерческие патриоты не любят тех, для кого любовь к Отечеству — состояние имманентное, вне конъюнктуры. А почему не слышали? Слышали и мотали на ус, а теперь повторяют в своих заметках и блогах, иногда слово в слово, но, разумеется, без ссылок. Замечательное издательство «Русский мир» выпустило к юбилею двухтомник, где собрана моя публицистика почти за полвека. У интересующихся будет возможность, глядя на даты под моими давними статьями, определить, кто первичен, кто вторичен, а кто просто повторюшка, как мы дразнились в детстве.

В.А.: Есть ли у вас некий внутренний кодекс, нарушать положения которого для вас категорически неприемлемо?

Ю.П.: Конечно. Прежде всего — интересы моего Отечества и моего народа превыше моих литературных амбиций. Дружба, соратничество превыше материальных интересов. Приведу пример. Когда у Татьяны Дорониной отбирали МХАТ имени Горького, которым она блестяще руководила тридцать лет, большие начальники меня предупредили: хочешь, чтобы твои пьесы остались там в репертуаре, не лезь! Разумеется, я вступился за Татьяну Васильевну. В результате три мои пьесы, любимые зрителями, там больше не идут, даже декорации сожгли, чтобы нельзя было восстановить. Но мог ли я поступить иначе? Нет, конечно.